Военный съёмщик

Шекс вышел спустя полчаса. Но я видела его рассеянным взглядом, не показывая, что заметила. Стоял и глядел на нас поодаль, но так, что из дома девчонки, припавшие к окну, видели лишь его спину. И в его глазах было восхищение.

Я ела яблоко и играла с малышкой. Она меня, правда, несколько раз чуть не описала. Но я всегда успевала. Вот и сейчас подобралась как-то. Ну, я яблоко в зубы сунула, малышку подхватила да над травкой держать стала. А как нужду справила, подошла к водомёту, стоявшему посреди сада да подмыла девчушку.

Шекс всё же подошёл. Перехватив малыша, вновь стала грызть яблоко.

— Ты замечательная мамочка!

— Что тебе девчонки наплели? — переменила разговор.

Он закатил глаза. Я это знала, хотя в глазах зелёного этого было не видно.

— Не морочь голову.

— А что ты им сказал?

— Что им есть, чему у тебя поучиться.

— Они меня ненавидят. Будут мстить.

— Да, по поводу мести. При любом даже слабом намёке скажешь мне.

— И что ты с ними сделаешь?

— Покажу, что будет с ними, если их продам. К слову, у тебя глаза стали вновь серыми, — он подошёл ко мне, доставая из хламиды капли.

Я отдала малыша Шексу, а сама, загороженная его широкой спиной от девочек, закапала глаза.

У Шекса вдруг запиликало устройство на руке.

— Что это?

— Ещё одно нападение. Быстро ж они оправились. Я полетел, — и он протянул мне улыбающуюся малышку.

— Шекс, а может ты пару мужчин привезёшь?

— Зачем?

— Ну, опыты ставить.

— В угадайку некогда играть, — сказал он.

— Да девчонок усмирить. Может тогда не станут себя так вести...

— Не будет времени отбирать их.

— Доверься Предкам!

Кивнул и ушёл в дом. Вскоре увидела, как взлетает плот и летит по направлению главного входа избы.

Девчонки уже не выглядывали, хотя движение у окна я заметила. Прошло около часа и для первой прогулки этого показалось достаточно. Поэтому пошла обратно в дом.

— На, мамочка, чадо своё, — вошла я в комнату Миры. Старалась вести себя так, будто ничего и не произошло. Руты здесь не было.

Мира взяла дочку, молча глядела на неё, а когда та стала открывать ротик, дала грудь и спросила, пристально глядя мне в глаза:

— Кто ты?

Больше всего хотелось сознаться, что жена Шекса, но... Что, если Мира предаст нас? А теперь я девчонкам не доверяла.

— Пленная, такая же, как и вы.

— Неправда. К тебе он относится иначе. Глядит так, будто ты одна из этих... — брезгливо поморщилась она. — Правда, не облизывает, — тут же поправилась она.

— Вы ж сами сказали постараться извлечь выгоду. Я решила прислушаться к вашему совету, — ответила ей. — Да, мерзко, но... Надо как-то приспосабливаться, тем паче... — я прикоснулась к своему животу.

— Ты понесла?

— Да, Шекс думает что так.

— А ты думаешь иначе? Играешь? — приподняла она бровь.

— Просто состояние не изменилось, разве что стала относиться ко всему иначе. От того, что меня поимеют двадцать раз, а не два, ничего особо не изменится, чище я не стану. Да и вы сами говорили, что живёте ради своих чад.

— А чего так себя ведёшь?

— То, что я рабыня Шекса, не значит, что я себя такой ощущаю. И не позволю вам вытирать о себя ноги. Ясно?

— Ты молодец, — вдруг тихо молвила Мира. — Поднялась с колен, — она обречённо потупила взгляд.

— Ничего, мы ещё повоюем.

— О чём ты? — подняла взгляд мамочка.

— Выражение такое есть у срединцев.

— А ты откуда знаешь?

Лгать не хотелось, но...

— Замуж за срединца собиралась, — за кого именно — не важно. За Серого когда-то хотела. А он, думала, что срединец. А кто на самом деле, теперь и не узнаешь, да и мне уже не важно.

— О... Кого-то из военных. А тут... — домыслила она. Разуверять не стала. — Ясно, отчего гордая такая... Они выбирают самых гордых.

— Ты не права. Дело не в гордости. Просто вы смирились, я — нет. А война разная бывает...

Про защиту, видно, Мира ничего не знает.

— Что с ним стало? — вдруг спросила она.

— С кем?

— С твоим женихом.

— О, он не успел стать моим женихом... — пробормотала я, сразу убивая возможные трудности и обвинения во лжи. Серый ведь не стал им, и установленной защиты тогда, значит, не было. Шекс смог меня изнасиловать.

Она вновь сделала неверные выводы.

— О, сочувствую... Не на что даже надеяться...

— Надежда умирает последней, — изрекла я и вышла из комнаты. Дел по дому хватает. Роботов-пылесосов тут не было. Пылесос был, но им следовало вручную пользоваться. Начала с влажной уборки, затем переключилась на уборку полов. Освободилась только к обеду. И это при том, что дом был небольшим. Три комнаты внизу да кухня, банная и нужник, а на втором ярусе две комнаты больших. Одну занимал Шекс, вторая оказалась заперта. А вот в лабораторию доступ оказался закрыт, поэтому убираться там не стала. Но я и так устала, что передышка не помешает. Тут как раз обед Рута приготовила. Однозначно надо делить труд.

У родителей была квартира в пять комнат. У отца и мамы по своей комнате, где занимались каждый своим увлечением, и общая спальня, у меня отдельная комната и одна гостиная и по совместительству гостевая. И это у нас был не полный набор. Как братья ушли учиться, мы переехали, а я хотела поменьше квартиру, которую руками приходилось убирать. Вот, ограничились пятикомнатной. Но знакомые сокрушались, что как же нам хватает такой маленькой? Легко говорить, когда роботы сами убирают.

А вот здесь тоже выходило пять комнат да лаборатория. Но что-то я устала быстро. При этом готовкой не занималась. Зевнула. Спать захотелось. Чудно.

День, правда, насыщенный выдался. То ли от нагрузок отвыкла, то ли тело перестраивается с новым состоянием, то ли ещё что. Пообедать пообедала, да и поднялась в нашу спальню с Шексом. А там прилегла и незаметно уснула.

Примечания по главе:

Большуха* — главная женщина в доме, которая распределяет все домашние дела между домочадцами. То может быть свекровь или старшая невестка, ну или главная жена при многожёнстве. Соответственно — большак — главный мужчина, которому все беспрекословно подчиняются, в том числе и большуха.