Путь индюка

К этому времени Барсук справился с приступом кашля и снова обрел дар членораздельной речи.

— Ваша божественность! — воскликнул он. — Слушаться безупречно! Нарушить не посмею! Клянусь!

— Вот и отлично, — сказал Каэссар. — Но я буду за тобой наблюдать.

Каэссар не стал распутывать веревки, которыми был связан Барсук. Просто достал нож и разрезал их. Барсук попытался встать, но не смог — конечности затекли. Пришлось ждать.

В конце концов, они покинули вигвам. Каэссар взял лошадь под уздцы, и они направились в путь.

— Ваша божественность, за лошадью сбегать разрешите? — спросил Барсук. — Или отобрать.

Каэссар недовольно поморщился и сказал:

— Не суетись. Путь, что перед нами лежит, можно пройти только пешком. Иди спокойно и не думай о непонятном.

Барсук смутился и больше ничего не говорил.

Ночь выдалась темная — небо затянули облака, звезды почти не светили. С одной стороны, это хорошо — в такой непроглядной темноте никто не заметит, что Серый Суслик покидает загон не один, а со спутником. С другой стороны, идти было трудно, без очков вообще ничего не видно. Лошадь поминутно спотыкалась и сильно нервничала. К счастью, небо вскоре просветлело, не иначе, боги помогают. По душе им, видать, пришелся замысел Каэссара.

Через полчаса они достигли места, которое Каэссар выбрал для того, что называл театром. Это была вершина небольшого холма, расположенного сразу за территорией загона, за последним полем. Они поднялись на вершину, Каэссар огляделся по сторонам и сказал:

— Все произойдет здесь. Раздевайся, Барсук, и вставай вот сюда. Догола раздевайся.

Далее Каэссар отцепил от седла притороченные копья и воткнул их в землю, так чтобы они образовали квадрат, центром которого был голый Барсук. Серый Суслик заметил, что символы на копьях, обозначающие стороны света, не соответствуют тому, как копья расположены. Каэссар мысленно хихикнул и подумал:

"Так даже лучше. Пусть размышляют, какой в этом смысл".

Затем Каэссар сам стал раздеваться сам. Барсук посмотрел на него и сказал вдруг:

— Надо было масло взять.

Каэссар рассмеялся и ответил ему так:

— На твою задницу я покушаться не буду. Ты лучше тряпки свои вонючие из квадрата вынеси, и вот здесь сложи. Всё, приступаем. Держи эту шкатулку, нет, не так, плотно обхвати двумя руками и прижми к груди. Повыше. Да, вот так. Теперь вставай лицом на север и закрывай глаза. И не открывай, пока я не скажу, что можно. Что бы ни случилось, не открывай, не дай тебе боги увидеть, что сейчас начнется. Понял меня?

— Так точно, ваша божественность, — ответил Барсук.

Каэссар аккуратно сложил свою одежду рядом с южным копьем, положил рядом кольчугу и меч. Оделся в одежду Барсука (и впрямь вонючие тряпки) и сказал:

— Теперь жди. Ждать придется долго, но терпи и не открывай глаза ни в коем случае. И постарайся не шевелиться.

— Да, ваша божественность, — сказал Барсук.

Каэссар взял лошадь под уздцы, и они пошли назад по своим следам. Будем надеяться, Питер Пейн не напустит на этот след следопытов. По идее, не должен, картина происшедшего должна быть непонятной в деталях, но очевидной в целом. Впрочем, если даже Пейн во всем разберется, но основной план сработает нормально, это не должно ни на что повлиять. Неприятности могут быть только в том случае, если и основной план не сработает, и дьякон на хвост сядет. Будем надеяться, боги не позволят свершиться такой неудаче.

Каэссар и лошадь дошли до тропинки, ведущей вдоль края последнего поля, и направились на восток. Хорошо, что земля сухая, следов не видно, если специально не приглядываться. Пожалуй, пора. Взять амулет в руки, сделать то самое сложное движение...

Ночная тьма озарилась яркой вспышкой, очки не показали ее цвет, но Каэссар знал, что она должна быть зеленой с оранжевыми блестками. Через мгновение по ушам ударил гром взрыва.

"Вот и всё", подумал Каэссар. "Теперь, Серый Суслик, командуй ты, путать следы у тебя лучше получается".

7

Экспедиция прибыла в загон Стентона в воскресенье после обеда. Хозяин стада не встретил их подобающим образом.

— Этот наркоман опять нарывается, — сказал Питер, когда убедился, что никто не спешит к ним навстречу.

Топорище Пополам хмыкнул, дескать, слышал и понял, но свое отношение выражать не осмеливаюсь, потому что неуместно орку-воину, даже полубоссу, выражать отношение к словам отца высокорожденных.

Питер недовольно поморщился. Очень плохо все складывается. Вначале нелепая смерть Шона, потом странное безумие Серого Суслика и еще более нелепая смерть Хайрама. Теперь даже поговорить нормально не с кем, Топорище Пополам не в счет, дерево — оно и есть дерево, хоть и мыслящее.

Тем не менее, экспедиция прошла в целом успешно. Собрали восемь тюков древних артефактов, не очень ценных, правда, но зато много. Получили ценную информации, а что работу не удалось довести до конца — так тому была веская причина — армия эльфов. Бластер впервые опробован в большом сражении, это тоже ценные сведения. Если рассудить здраво, действия Питера в этом походе заслуживают награды. Но смогут ли верховные жрецы рассуждать здраво, когда поймут, что Питер упустил гораздо больше, чем смог получить? На обратном пути надо будет тщательно подготовить доклад. Но это потом, когда экспедиция прибудет в более обжитые земли. Сейчас главное — покинуть Оркланд живыми и не растеряв добычу. Дальше Плохого Места эльфийская армия, вроде, не пошла, но кто их знает, этих пучеглазых...

— Ваше преосвященство, какой-то орк к нам бежит, — сообщил Топорище Пополам.

— Совсем оборзел этот Стентон, — пробормотал Питер. — Эх, устрою я ему веселый вечер...

Приближающийся орк был немолодым, седым, красномордым и довольно крупным, видно, что в молодости отличался большой силой. Не иначе, полубосс.

Орк бухнулся на колени, низко склонился, коснувшись лбом земли, распрямился и сообщил:

— Ваше преосвященство, я Глубокий Багрец, временно исполняющий обязанности пастуха.

— А что со Стентоном случилось? — удивился Питер.

— Серый Суслик вчера был, — сообщил Глубокий Багрец. — Разведчик такой. Вчера вернулся. Аватар бога теперь он. Доброму господину голову отрубил. Меня пастухом назначил. Обязанности исполнять.

— Назначил? — переспросил Питер. — Серый Суслик тебя назначил? Пастухом? А кто он такой, чтобы тебя назначать?

Глубокий Багрец смущенно закашлял, его лицо покраснело еще сильнее.

— Он аватар бога, — сказал Глубокий Багрец, прокашлявшись.

— Какого бога? — спросил Питер.

— Не знаю, — покачал Глубокий Багрец. — Не сказал. Потом известно станет. Так он сказал.

— Где он сейчас? — спросил Питер.

— В Асгард ушел, — ответил Глубокий Багрец. — На севере холм есть, там ушел. Вспыхнул и ушел.

Питер повернулся к Топорищу Пополам и сказал:

— Организуешь ночлег сам. Я поеду с этим клоуном, посмотрю, куда ушла та скотина.

Дорога к холму заняла почти полчаса. Питер пытался заставить орка бежать, держась за стремя, но это не помогло — орк был стар и немощен. Надо было не тащить с собой эту развалину, а взять другого проводника, помоложе. Когда искомый холм показался на горизонте, Питер начал терять терпение.

— Убирайся отсюда, — приказал он орку. — Возвращайся в загон, займись там делами.

Трудно сказать, что Питер ожидал увидеть на вершине холма, но точно не то, что увидел. Вот, значит, что означало "вспыхнул и ушел"...

Останки Серого Суслика были разбросаны на примерно двадцати квадратных шагах площади. Оторванная голова укатилась далеко в сторону, Питер не сразу нашел ее. Лицо полукровки обгорело до полной неузнаваемости, кожа слезла и обуглилась. Если не знать заранее, чей именно труп перед тобой — ни за что не опознаешь. Что же произошло здесь? Похоже на взрыв мощного фугаса, но почему ожоги на лице и груди такие сильные? А предплечья вообще до костей прогорели. Мертвая плоть выглядит необычно, странный у нее оттенок, зеленоватый какой-то. Сильнее всего он проявляется на лице, руках и передней части туловища, на спине и ногах его почти нет. Напрашивается, что полукровка держал перед собой фугас и взорвал его прямо в руках. А как взорвался? Детонатор приводится в действие электрической искрой, идущей по проволоке, а здесь никакой проволоки нет. В принципе, ее могло отбросить взрывом, но это маловероятно, должно было, наоборот, вокруг руки обмотать или вокруг туловища. Или шеи. По-любому, далеко ее отбросить не могло, а поблизости никакой проволоки нет. А это что за щепки валяются?

Минут через десять Питер убедился, что щепки валяются неспроста. То, что разорвало, обожгло и окрасило труп Серого Суслика, раньше находилось внутри деревянной шкатулки, которую он прижимал к груди. Как, спрашивается, в такой позе можно детонатор активировать? Зубами пьезокристалл сдавил? Но рот у него закрыт был, вон, у трупа в губах торчат щепки сожженные. Будь у него рот открыт, нижнюю челюсть однозначно оторвало бы. Тогда как он взорвал этот фугас? Силой божественной мысли, что ли?

Питер поежился. Раньше он не придавал большого значения бытию и деятельности богов. То, что во вселенной существуют неимоверно могущественные сущности — несомненно, но также несомненно и то, что им нет дела до повседневной суеты человекообразных. И вот уже второй сигнал за последнюю неделю.

Вначале силовое поле исчезло в ответ на смерть орчонка. Питер не собирался приносить того детеныша в жертву Шиве Разрушителю, это он просто так ляпнул, чтобы Хайрама успокоить, но что если это действительно была жертва? Богам ведомо много такого, что люди не понимают и не осознают, потому что их разум ограничен. Отправляя орчонка на смерть, Питер фактически принес его в жертву делу познания, а Шива или какой-то другой бог (Эйнштейн, например) одобрил это намерение, и получилось, что жертва, принесенная не по правилам и без соблюдения положенных ритуалов, пришлась богу по нраву. Сказано ведь, что превыше всего ценятся богами намерения и помыслы, ибо слова и поступки вторичны. Если вдуматься, в этой истории нет ничего удивительного, кроме того, что боги обратили внимание на обычного, ничем не примечательного, дьякона. Или он как раз примечательный? Как бы не возгордиться сверх меры...

И вот история продолжается. Бог снизошел в мир, избрав своим аватаром ничтожного полукровку. Почему? Понятно, что пути богов неисповедимы, но должно же быть хоть какое-то рациональное обоснование! Может, этот бог знал, что возвращение в Асгард будет сопровождаться гибелью телесной оболочки, и выбрал для себя самую бесполезную оболочку из всех доступных? Но зачем он убил Хайрама? И почему он обратился в бегство вместо того, чтобы обрушить свою мощь на тех, кто осмелился обратить оружие против него? Если бы он продемонстрировал свою божественную сущнорсть, орки склонились бы перед ним, да что там орки, Питер сам бы пал на колени и принес клятву верности. А он просто сбежал. И при встрече с эльфами очень странно он себя повел... Может, это не человеческий бог, а эльфийский? Это объясняет, почему он отказался назвать оркам свое имя...

Питер помотал головой, разгоняя рой навязчивых мыслей. Бесполезное это дело — рассуждать о путях богов. Пусть о таких вещах богословы рассуждают, они к этому привычные. Дело Питера — подробно описать происшествие и нарисовать толковую схему. Жаль, бумагу с собой не взял... хотя нет, вот салфетка в кармане, можно на ней черновик набросать. Четыре копья, значит... Ух ты! А это не просто копья, тут какие-то символы вырезаны. Восток... а копье установлено с западной стороны... Обратное управление, как в древниз самолетах? Второй символ — бесконечность, третий — квантор всеобщности. На востоке любое без ограничений. Теперь северное копье. Север (здесь знак соответствует направлению), квантор существования, интеграл. На севере существует единство. Либо существование интеграла понимается буквально, как степень как бы гладкости чего-то неясного. Запад имплицирует исключающую дизъюнкцию... или это не исключающая дизъюнкция, а символ бога... как же его звали-то... Юг сумма произведений... бред какой-то. Нет, невозможно это понять, надо просто зарисовать эти символы на салфетке, и хватит голову ломать, пусть в этом бреде богословы разбираются, у них работа такая.

Зарисовав знаки, Питер забрался в седло и направился к центру загона, в балаган. Он был задумчив, почти не смотрел по сторонам и совсем не обращал внимания на следы на земле. Каэссар зря беспокоился.

ГЛАВА ШЕСТАЯ. ЧЕЛОВЕК

1

Ночью путать следы трудно, а без очков — вообще невозможно. Если ты сам не видишь своих следов, как понять, увидят ли их другие? В очках все более-менее видно, но очки показывают мир иначе, чем видят его обычные человекообразные, и это сильно мешает. Впервые с тех пор, как Серый Суслик перестал быть учеником и стал полноценным разведчиком, он не был уверен, что хорошо запутал свой след.

Лошадь сильно нервничала, то и дело пыталась остановиться, ее приходилось прямо-таки тащить вперед, то ласковыми уговорами, то руганью и тычками. Путь в темноте был ужасен, но через час они кое-как перевалили гребень холма и стали невидимы для обитателей загона. Здесь можно заночевать.

Наутро они отправились в путь. Несмотря на ясный день, Серый Суслик не снимал очков — Каэссар боялся неприятных неожиданностей, он настаивал, чтобы путь проходил по открытым местам, где мала вероятность внезапно столкнуться лицом к лицу с другими путниками. Каэссар не рассчитывал никого встретить, но считал, что эта предосторожность оправдана. Во второй половине дня стало ясно, что он был прав.

Серый Суслик заметил караван издали, едва тот появился на горизонте. Серый Суслик спешился, отвел лошадь в низину, а сам засел в высокой траве рядом с одиноким деревом, растущим на вершине небольшого холма. Это было зеленое дерево, не аборигенное.

Заняв позицию, Серый Суслик снял очки — он помнил, как хорошо видны чужие очки, когда ты сам носишь такой же артефакт. Каэссар подсказал, что так происходит, только если очки активны, то есть, надеты на глаза. А если они лежат в кармане, они воспринимаются другими очками как обычный кусочек эльфийского пластика.

Далекий караван сразу перестал быть виден, это тревожило. Почти наверняка этот караван — экспедиция Питера Пейна, возвращающаяся в цивилизованные земли. Непонятно только, почему они вдруг решили вернуться. Эльфийская армия рассеяна, все препятствия устранены, ничто не мешает продолжать научный поиск. Робот в подвале — не препятствие, от него легко убежать, а еще легче выманить из дома и сжечь выстрелом бластера. Это, правда, не поможет проникнуть в подвал, робот — не единственный рубеж обороны, но жрец пока об этом еще не знает.

Через какое-то время Каэссар не утерпел и надел очки. Они сразу обнаружили бластер Пейна, но не на плече и не в руках жреца, а в багаже, навьюченном на одну из лошадей. Бластер прятался на дне тюка с артефактами, добытыми в Плохом Месте. Внезапно Каэссар рассмеялся и громко воскликнул вслух:

— Патроны кончились!