Путь индюка

Нет, правильно сообразили, молодцы!

— Стреляйте! — заорал Питер и рухнул в траву, как подкошенный.

Восемь стрел одновременно рассекли воздух и вонзились в землю, одна из них рассекла воздух в полушаге от лошадиного крупа. Каэссар правильно рассчитал — орки стреляли в то место, где начинается непроглядный мрак, им не пришло в голову, что враг будет прятаться дальше. Тем более им не пришло в голову, что, говоря "Стреляйте!", Питер приказал стрелять не в Серого Суслика, а в эльфов, которые услышали условленную фразу, высунулись из укрытий и тоже начали стрелять. Молодцы эльфы, хорошие бойцы, дисциплинированные.

Хлопнул гранатомет, выплевывая гранату. Ох, сейчас начнется...

— Давай, родимая, — обратился Серый Суслик к лошади, подхватывая повод. — Побежали.

Они побежали по узкому коридору, уводящему во тьму. Но эта тьма была непроглядной только для лошадиных глаз, Серый Суслик все видел отлично. Он бежал изо всех сил, больше всего на свете он боялся, что лошадь испугается, заартачится, время будет упущено и тогда конец всему. Вот она начала отставать, повод натягивается...

— Быстрее! — закричал Серый Суслик. — Быстрее переступай, милая, доверься мне, я плохого не посоветую!

Кажется, все впустую. Если лошадь твердо решила остановиться, сдвинуть ее с места не в орочьих силах. И не в человеческих.

Но им повезло. Инерция тела увлекла лошадь вперед, на развилку, в левом ответвлении забрезжил свет, лошадь всхрапнула и ринулась туда. Теперь не Серый Суслик тащил ее, а она его.

Тьма вспыхнула. Даже непроницаемо-черные листья аборигенных растений неспособны полностью поглотить вспышку бластера. Они могут лишь ослабить ее настолько, чтобы вспышка не ослепляла, а только пугала. Только бы лошадь не вырвалась!

Черный лесной коридор внезапно закончился, Серый Суслик и его лошадь с разгону влетели в ручей, лошадь громко заржала, Серый Суслик выругался. Его глаза успели отвыкнуть от яркого света и начали слезиться. Очки затемнились, но это не слишком хорошо помогало. Серый Суслик едва разбирал, куда бежать, где ближайший коридор, пронизывающий насквозь вторую стену черного леса, выросшую вдоль противоположного берега. Серый Суслик бежал наугад, поскальзывался на каждом шагу, но каким-то чудом удерживался на ногах. А потом спасительное жерло тьмы появилось прямо перед глазами, лошадь уже ничего не боялась, она неслась, не разбирая дороги, и в какой-то момент вырвала повод из рук хозяина, Серый Суслик едва увернулся от задних копыт.

— Стой! — закричал он. — Стой, скотина проклятая!

Только что ему казалось, что быстрее бежать невозможно, но он был неправ, это вполне возможно. Он промчался по черному коридору, вылетел на свет и понял, что больше не чувствует мерзкого эльфийского запаха, что его легкие наполнил привычный аромат лугового разнотравья.

— Мы сделали это! — закричал он, обращаясь к...

А к кому он, собственно, обращался? И кто прокричал последние слова — Серый Суслик или Джулиус Каэссар, которого на самом деле звали Джон Росс?

"Неважно", ответил ему Каэссар. "Мы с тобой одной крови и делаем одно дело. Кто из нас кто — наплевать. Возможно, мы вообще сольемся в единую личность, так что расслабься и забей. Давай лучше лошадь ловить".

Поймать лошадь оказалось несложно. Она на удивление быстро отошла от шока и теперь, казалось, сама не понимала, как вышло, что вспышки, вопли и запахи напугали ее так, что она бросила собственного хозяина.

"Сейчас поедем к тебе домой", заявил Каэссар, взгромоздив на лошадь их общее с Серым Сусликом тело. "В ближайшие день-два сюда лучше не возвращаться, тут все на ушах стоять будут, и люди, и эльфы... Потом вернемся, проберемся в подвал через черный ход и начнем порабощать мир".

"Чего?" не понял Серый Суслик. "Порабощать мир? А зачем?"

Каэссар мысленно рассмеялся и подумал:

"Я пошутил".

Некоторое время они ехали навстречу заходящему солнцу. Затем Серый Суслик мысленно спросил:

"А стоит ли домой возращаться? Может, лучше где-нибудь в окрестностях денек-другой перекантуемся?"

"Стоит", ответил Каэссар. "Думать надо не только о ближайшем будущем, но и на тысячу-другую дней вперед. Мы с тобой сейчас — самая большая научная загадка во всем Барнарде. Объявят в общий розыск — что делать будем? Сидеть в Оркланде до старости? Я на это пойти не готов. Серый Суслик должен умереть, причем так, чтобы никто не сомневался, что он реально умер. Я уже кое-что придумал по этому поводу. Мы такое представление устроим..."

Серый Суслик заглянул в мысли Каэссара и ужаснулся. Каэссар мысленно хихикнул.

"Что, пугает?" спросил он. И тут же ответил сам себе: "Сам вижу, пугает. Ничего, приучайся мыслить масштабно, пригодится в большой политике. Это тебе не жаб по ручьям гонять и не пучеглазых выслеживать".

"Причем тут большая политика?" спросил Серый Суслик.

Каэссар еще раз хихикнул и ответил:

"Через две тысячи дней мы с тобой станем верховным вождем Барнарда. Может, быстрее. И не надо так удивляться, я однажды был верховным вождем, это проще, чем кажется".

5

Когда Питер вернулся в Плохое Место, уже смеркалось. Питера сопровождали только три орка, остальные сгинули от эльфийских камней и гранат. Что-либо делать было уже поздно, оставалось только надеяться, что этой ночью эльфы в гости не явятся. Они ведь не знают, что в рукоятке ужасного бластера отсалось только две пульки. Будь Питер эльфийским вождем — отложил бы атаку до следующей ночи как минимум. Сначала надо допросить разведчиков, вернувшихся из того перелеска, который Питер спалил час назад. Хорошо бы, чтобы никто из них не вернулся живым, но это сомнительно, человекообразные имеют обыкновение выходить невредимыми из самых невозможных ситуаций. Тем более, там за лесом ручей был, в воде вполне можно пожар пересидеть или вообще перейти ручей вброд и спокойно уйти по другому берегу. Скорее всего, главный эльфийский вождь этой ночью будет слушать доклад уцелевших разведчиков и думать, что делать дальше. Будь Питер эльфийским вождем, направил бы следующей ночью к Плохому Месту диверсионную группу. То-то они удивятся, что здесь никого нет.

Питер попытался уснуть, но сон упорно не шел. Может, курнуть еще раз? Нет, не стоит искушать судьбу, и так уже много злоупотреблял. А обычный конопляный косяк, наоборот, всякий сон отобьет. Сходить в дом, попробовать еще раз к компьютеру подключиться? Но трезвого компьютер к себе не подпустит, а упарываться в одиночку слишком рискованно, передоз словить — раз плюнуть. Надо, чтобы за упоротым кто-то присматривал, а кому это можно доверить? После смерти Хайрама в экспедиции не осталось никого, кому Питер мог доверять настолько.

Кстати о Хайраме. Питер осмотрел его труп, и то, что он увидел, ему совсем не понравилось. Хайрам был зарезан одним ловким и точным ударом, орк-полукровка не может владеть мечом настолько профессионально. Фехтование — не грамота, эту науку самостоятельно не освоить, будь ты хоть трижды гений. Тут тренер нужен. А кто мог быть тренером этого скота? И кто научил его настолько быстро соображать? Питер примерно восстановил картину событий, предшествующих побегу Серого Суслика. Получается, полукровка должен был принять правильное решение практически моментально. И какое решение... Даже человеку не сразу придет в голову поднять переполох, чтобы отвлечь от себя внимание. Да какой переполох! Хладнокровно прирезать человека и сразу начать кричать: "Сэру Хайраму плохо! Тащите быстрее лекарство!" — для этого особый цинизм нужен. Сам Питер до такого вряд ли бы додумался. А эта жаба додумалась.

Что он хотел найти в доме? Сам он сказал Топорищу Пополам, что научился управлять компьютером Каэссара, но мог соврать. Еще он говорил Топорищу Пополам, что может сделать его человеком, если войдет в дом... Что, если не врал? В архивных документах Питеру попадалось упоминание, что в древности существовали артефакты, позволявшие не только наносить татуировки, но и сводить их. Может, в доме есть такой артефакт, а его не заметили? Нет, такую вещь не могли не заметить. Может, он в подвале хранится? А зачем такую вещь в подвале хранить?

Кстати о подвале. Пробраться туда точно уже не получится, сейчас главная задача — ноги унести. Но эльфы туда заберутся только так, робот-паук их не остановит, эльфов слишком много. А это плохо, если эльфы заберутся в подвал. Кто знает, сколько там артефактов? И какие там артефакты, кроме генератора силового поля? Броневые плиты просто так не ставят, броневая сталь в древние эпохи тоже стоила недевшево. В подвале просто обязано быть что-то ценное, причем не только по современным меркам, но и по тогдашним. Что-то очень ценное.

Питер проснулся за час до рассвета. Скомандовал общий подъем, велел сворачивать лагерь, а сам направился в дом Каэссара. В последний раз.

Для начала поднялся на второй этаж и прибрал шлем грез, а заодно блок питания к нему. Возвращаться в лагерь со шлемом в руках было боязно, все время казалось, что вот-вот сзади раздастся шуршание-пощелкивание и страшный робот захрипит нечеловеческим голосом, лишенным интонаций:

— Нельзя брать эту вещь. Отдай.

Но боги миловали, на кражу шлема грез робот не отреагировал. Наверное, его единственная задача — охранять вход в подвал, а на остальное у него соображалки не хватает. Дай-то боги.

Поначалу Питер хотел забрать из дома Каэссара большие стационарные артефакты, демонтаж которых он запланировал на последний день экспедиции. Но прикинул, сколько времени на это уйдет, и решил не связываться. К тому же, есть вероятность, что робот не одобрит демонтаж видеокамеры, с помощью которой он обозревает происходящее в доме. Или, например, не понравится ему, что со стены большой телевизор снимают. Во вторую эпоху такие телевизоры очень ценились, Питер об этом в книгах читал. Нет, робота дразнить не надо, все по-настоящему ценное из дома уже вынесли, выносить остальное — мелочность и крохоборство. Главное сейчас — выбраться из диких приграничных земель, оторваться от эльфийской армии, добраться без приключений до населенных областей Оркланда, а потом и до метрополии, и доставить информацию по назначению. Самая большая ценность любой экспедиции — информация, исходить надо из этого.

Около полудня Топорище Пополам доложил, что экспедиция готова отправляться в обратный путь.

— Молодец, вовремя управился, — сказал Питер. — Осталось сделать последнее дело, и можно отправляться. Пришли ко мне троих орков поздоровее и двоих половчее, нужно в доме кое-что в порядок привести.

Следующие полчаса орки, которых Топорище Пополам счел сильными, вытаскивали из дома здоровенный шкаф, стоявший рядом с люком в подвал. Это было непросто, потому что Питер запретил его разгружать, потребовал, чтобы его волокли вместе со всем бесполезным барахлом, что хранилось внутри. Когда эльфы придут сюда, они должны ясно увидеть по следам, что шкаф был очень большим и очень тяжелым. Неизвестно, знают ли эльфийские жрецы (или кто у них там наукой занимается), что такое генератор силового поля, но лучше исходить из того, что знают. Тогда они подумают, что генератор был в шкафу, а теперь его больше нет, увезли его в Барнард для исследований, ищи-свищи. Может, и не полезут беложопые в подвал. А если вторая идея сработает и если боги помогут, может, они вообще вход в подвал не заметят.

Обливаясь потом, орки кое-как спустили шкаф с крыльца, лишь теперь Питер разрешил его разгрузить. Барахло распихали по мешкам, навьючили на лошадей, а сам шкаф закрепили между двумя вьючными лошадьми сложной системой ремней и веревок. Первый переход придется тащить его с собой, а вечером можно будет захоронить где-нибудь в укромном месте. Поблизости его прятать нельзя — эльфы здесь все перероют. Жаль, что силовое поле нельзя снова включить. Как хорошо было бы: приходят пучеглазые, а склад закрыт. Эх, мечты...

Пока сильные орки мучались со шкафом, ловкие орки расставили мебель в гостиной Каэссара, как было раньше, и разложили половые доски на прежние места. Видно, конечно, что пол вскрывали, но это только пока видно, временно.

Наконец, все приготовления были завершены, и Питер велел отправляться.

— Командуй, дерево, — приказал Питер Топорищу Пополам. — Я вас догоню.

Подождал пять минут и подъехал к дому Каэссара прямо на лошади. Остановился напротив окна гостиной, накинул лошади на голову плащ, чтоб не ослепла, и достал бластер. Тщательно прицелился и всадил предпоследнюю пульку в потолок гостиной, прямо через распахнутое окно. Зажмурился, пережидая вспышку, а когда открыл глаза — увидел через окно, что комната охвачена пламенем, а с потолка красиво капает расплавленный эльфийский пластик. Всадил последнюю пульку в противоположную от окна стену, где раньше стоял шкаф, снял плащ с лошадиной головы и поскакал догонять свой отряд.

Дом Каэссара провожал экспедицию столбом черного дыма, не таким большим, как когда Питер поджигал эльфийские заросли, но все же внушительным. Никто не преследовал их, ни робот-паук, ни кто-либо еще. Если верить биодетектору, никакой крупной живности в поле зрения не наблюдалось. Вот и хорошо, вот и слава всем богам. "Домой приеду — принесу жертвы щедрые", подумал Питер. "Шиве Разрушителю, Тору Погонщику Козлов, Тине Минерве, к кому я еще взывал... К Иегове взывал, кажется... Ладно, боги сами разберутся, кому что положено".

6

Серый Суслик заночевал в укромной котловине на краю каменных осыпей. А незадолго до заката следующего дня он появился в загоне. Он не стал заходить в свой вигвам, там ему нечего больше делать, после смерти Шелковой Лозы вигвам принадлежит кому-то из ее родственников. У орков принято, что всякой собственностью владеют женщины, а мужчине принадлежит только лошадь, оружие и личные вещи: одежда, амулеты и тому подобное. Почему-то эти сведения сильно удивили Каэссара.

"Совсем одичали", мысленно произнес он, когда извлек эту информацию из памяти Серого Суслика. "Никогда не думал, что после бэпэ традиционалисты одержат верх. Впрочем, это был не самый худший вариант".

Серый Суслик хотел спросить, кто такие традиционалисты и какие могли быть другие варианты, но не успел. Потому что дорогу лошади преградил полубосс по имени Барсук, тот самый, который выпорол Серого Суслика шесть дней назад.

— Ты что тут делаешь? — удивленно спросил Барсук, ухватив лошадь за уздечку.

Управление телом принял Каэссар. Он спрыгнул с лошади и сказал:

— На ловца и зверь бежит.

— Чего? — не понял Барсук.

— Сейчас объясню, — сказал Каэссар.

Скинул плащ, выхватил меч из-за спины, лезвие прочертило воздух и рассекло пополам жабу, вытатуированную на правой щеке Барсука. Потекла кровь.

— Следующим взмахом ухо отсеку, — пообещал Каэссар. — Слушаться будешь?

Свинячьи глазки Барсука расширились и налились красным.

— Да я... — начал он, но не договорил, потому что лезвие сверкнуло еще раз.

— Я предупреждал, — сказал Каэссар.

На этот раз крови было намного больше. Барсук зажал рану рукой, но кровь сочилась между пальцами.