Вершина мира 2. Часть 2

— Стой, где стоишь, родной, иначе твоему хозяину совсем худо будет, позору потом не оберетесь!

Седерик благоразумно остановился, сверля меня взглядом, и даже отступил на шаг. Я уже хотела его похвалить, как заметила движение мужской руки по направлению к поясной кобуре.

— А вот этого делать совсем не стоит, — мягко проговорила я, — милорд, подтверди!

Я дернула завернутую руку немного вверх, и парень издал какие-то нечленораздельные звуки, а потом достаточно четко пробормотал: 'Уйди в сторону!' Седерик кивнул и отступил.

— Вот молодцы! — обрадовалась я, — Какие понятливые сегодня мужчины, прямо загляденье. А теперь шагайте мальчики к лестнице, сначала вы, Седерик, а уж затем мы с милордом.

Добравшись до ступенек, приказала Седерику спуститься на один лестничный пролет, мой приказ был исполнен, охранник застыл у стены со скрещенными за спиной руками, к нему навстречу был отправлен его хозяин, получивший достаточно сильное ускорение по мягкому месту. Влад добросовестно пересчитал хребтом все ступеньки, остановившись только у ног своего телохранителя. Я понаблюдала сначала его полет, а затем вставание на ноги и только после этого покинула черную лестницу, пообещав Владу точно такое же обращение, если он вздумает посетить меня еще раз.

Ай, ай, ай, доктор, как не стыдно? Некрасиво наслаждаться чьим-то падением! Да причем здесь наслаждение и какой-то стыд? Наблюдала я за ним не из праздного любопытства, а затем, чтобы убедиться, что он не свернул себе шею во время экстремального спуска. Влад хоть свинья и герцог, но все же человек, и оставлять его без неотложной помощи не совсем этично.

Из ванной по-прежнему слышался шум воды. Отыскав пачку сигарет в кармане брошенной на диван куртки, закурила, чуть приоткрыв окно. Я смотрела на город, раскинувшийся под моими ногами, залитый ярким солнечным светом многократно отраженным солнечными зайчиками от окон рядом стоящих зданий.

Интересно, зачем все-таки приходил Влад и откуда ему известно, что я живу именно в этом номере конкретно этого отеля? По здравому размышлению выяснить эту информацию для человека его положения пара пустяков. Надо лишь знать, где именно расположилась неприметная медицинская конференция, на которую слетелись ведущие врачи из трех галактик и инспектора 'Медицины катастроф', хотя я не уверена, что Влад осведомлен об этой части моей жизни, но раз встретил меня в городе... Еще и про Зака наплел черте чего! Что же это все-таки было — обыкновенное желание досадить или застарелая, привычная обида? Или он собрался мне мстить? А если так, то за что? За то, что я имела неосторожность напиться семь лет назад и купить никому не нужный, откровенно порченный и полудохлый товар? За то, что в течение года носилась с ним, как дурень с писаной торбой? За все ночи, что сидела у его постели и успокаивала, когда ему снились кошмары? За сытую спокойную жизнь? За каждую болячку, которую лечила, как свою? Наконец, за последнее клеймо, которое вынуждена была на нем поставить, иначе не получилось бы освободить? Не слишком ли много поводов для одной маленькой мести локального значения? Хотя, немногие простят человека, который видел, как ты стоял на коленях.

Или это ревность? Обычная, мужская, глупая ревность? Тогда это вообще ни в какие ворота! Это не вписывается ни в одну схему поведения! Он, что, хочешь сказать, пронес через все эти долгие годы большое и светлое чувство? Чушь! Утопия! Такого не бывает! Очнитесь, доктор! Это суровая правда жизни, а не один из глупых сопливых романов, прочитанных вами от нечего делать во время перелета с одной планеты на другую, когда уже выспалась на несколько недель вперед и от одного вида кровати начинает тошнить, душа настоятельно требует свершений, а делать совершенно нечего!

Значит, все-таки месть. Махонькая месть вселенского масштаба. А что, собственно, он может мне сделать? А ничего! Меня нет, я не существую — без работы я никто! Даже глупый Зак это понимает. А работы у меня нет, так что даже лишить меня нечего. А как еще он может отомстить? Превратить мою жизнь в ад? Да страшнее чем то, что я уже пережила на своей работе, ничего быть не может. Впрочем, Влад может лишить меня лицензии на врачебную практику, да вот только и здесь промашка — у меня все равно останется куда отступать. У меня есть Зак, есть Низа и 'Крылья ангела'! А поссорить меня с Низой, кишка тонка. Это не он, а я просидела почти семьдесят пять часов с напуганной девчонкой четыре года назад в темном, пыльном подвале, где нас завалило во время землетрясения. Тут шансов нет даже близко. Хотя, вот пиво он мое все-таки выхлебал, так что вполне может считать себя отмщенным.

— Аня, кто это был?

— А? — я шмыгнула носом, одним движением утерев глаза,и обернулась. Мальчишка выскочил из ванны, даже не вытершись. — Один очень старый знакомый.

— Это был он? Да?

— Да, — оспаривать очевидное бессмысленно.

— Что ему было надо?

— Ничего.

— И ты плачешь из-за этого ничего? — мокрые волосы мальчишки топорщились, как ежиные колючки.

— Нет, это дым в глаза попал, — улыбнулась я, — ты же знаешь, так бывает.

— Бывает, — буркнул Зак, — но этому дыму я все-таки морду набью!

— Лучше вытритесь, мой рыцарь, не то околеете.

— Надсмехаешься?

— И в мыслях не было!

— Хорошо, я вытрусь, — мальчишка чихнул и помотал головой, — но морду я твоему херцоху все же набью, хотя бы за то, что он обозвал меня любовником. Идиот!

Зак тряхнул волосами, обдав меня холодными брызгами и, развернувшись через левое плечо, промаршировал к себе в комнату, гордо расправив плечи.

Ну, что, Анна Дмитриевна, как вы, интересно собираетесь разруливать эту ситуацию? Я смотрела вслед мальчишке, чувствуя, как все внутри сжимается от тихого ужаса. Герцог, похоже, нашел себе врага. Сколько ж раз говорилось — следи за языком?! Вот, прав был Саха, ох, прав — надо было не за ушком почесывать, а драть, как пацаненка. Господи, ну мне-то это за что?! Каждого по отдельности я еще могу вытерпеть, но если они схлестнуться... Придется из кожи вон вывернуться, чтоб эти двое не встречались. Думаю, будет не очень-то красиво, если герцогу разобьют нос, как обещано. А от Зака, как я уже успела не единожды убедиться, можно ожидать чего угодно, ему ж закон не писан.

Я так бы и продолжила грызть ногти, пытаясь разобраться в неизвестных мне мотивах, если бы не появление Наташки. Мачеха просочилась в номер, деликатно постучав перед этим.

— О, ты еще не готова? -удивилась она.

— А я должна быть готова? — уточнила я.

— Ну, да. Ты же сама мне звонила и спрашивала, куда бы мы могли сходить пообедать, — нахмурилась подруга.

— Я лично тебе позвонила и спросила? — подозрительно сощурилась я.

— Не совсем лично, — Наташка пожала плечами, — от тебя пришло сообщение, минут пятнадцать назад. А что?

— Да так, ничего... — я мотнула головой, чувствуя, как дернулось левое веко, — Закари!

— А? — кристально честная рожица высунулась из-за двери.

— Мне бы очень хотелось услышать ваши оправдания, молодой человек. До вашего отъезда.

— Какого отъезда, моя леди? — оскорбленная невинность удивленно вздернула брови.

— Ты нарушил договоренность, — веско проговорила я, — и отправляешься в приют.

— Вот уж нет! Я никакой договоренности не нарушал! У отельного телефона голосовой набор, специально для слепых, между мной и телефоном было около четырех метров. Так что формально никаких договоров...

— Марш в комнату! — рыкнула я, чувствуя, еще немного и этот мелкий засранец окончательно заморочит мне голову.

— Iuppiter, iratusergonefas, — мальчишка скучающе осмотрел свои ногти, поражая нас знанием латыни.

— Я те дам, Юпитера, — пригрозила я, — я те дам — неправа! Марш в комнату, я сказала!

— Как будет угодно, — Зак козырнул двумя пальцами и преувеличено громко хлопнул дверью.

— Зараза! — прошипела я.

— Ань, что это было? — Наташка ошарашено хлопала ресницами.

— Ничего, — я потерла подбородок, стараясь унять бешенство, чтоб ненароком не покалечить паршивца, — а ты знаешь, пообедать это неплохая мысль, только я сперва кое-что сделаю. Погоди минуту.

Оставив Наташку в гостиной, скрылась в своей комнате и, перетряхнув рюкзак, отыскала запасную пару широких браслетов, используемых для дополнительной фиксации пострадавшего. Сцепив их большим карабином и, намертво застопорив, получила достаточно крепкие наручники. Жаль, нет цепочки, но ее роль вполне сыграет альпинистский трос. Отмерив от бухты пару локтей не жалея отсекла конец. Увязав на карабине 'заячьи уши', усилила 'контролькой' и, наступив на карабин, подергала за свободный конец, затягивая узлы. Никогда нельзя быть уверенной в надежности, если дело касается такого скользкого типа, как Зак.

— Еще секунду, — попросила я Наташку, проходя через зал.

Гостья проводила меня изумленным взглядом.

Дернув за ручку и обнаружив, что дверь заперта, грохнула кулаком по полированной поверхности.

— Открой сейчас же!

— Не открою, — отказался гаденыш, — ты злая.

— Закари, открой дверь, — подпустив в голос угрозы, потребовала я, — или я сама это сделаю!

— Ладно, уговорила, — пискнул из-за двери Зак, — уже открываю.

Щелкнул замок, и дверь распахнулась, не дожидаясь, пока я поучаствую. Зак отскочил к кровати.

— Помнишь, о чем мы вчера говорили?

Зак замотал головой, отступая еще на пару шажков.

— Помнишь, — не согласилась я и поманила его пальцем, — иди-ка сюда, родной.

— Ах, так не честно! — затараторил мальчишка, одним прыжком перемахивая кровать, спасаясь от разъяренной фурии,— Тебе нельзя было оставаться одной. Ты бы продолжала думать и у тебя бы лопнула голова. Тебе нужно, чтоб кто-то взрослый побыл с тобой, а я не подхожу, вот я и...

— Линь или ремень? — поинтересовалась я, двигаясь так, чтоб загнать его в ванну.

— Ты не можешь меня отлупить, — занервничал он, нашаривая дверную ручку за своей спиной, — это противозаконно!

— Ничего, я переживу, — ласково пообещала я, стопоря ногой дверь, которую пытался захлопнуть мальчишка, — так линь или ремень?

— Черт! Ремень! Довольна?!

— Довольна, — оскалилась я, делая подсечку, заставляя Зака плюхнуться на унитаз.

На то, чтоб скрутить ему руки и примотать свободный конец к поручню на стене потребовалось не более минуты.

— Так ты никуда не влезешь, — я похлопала парня по загривку.

— Ты самая отвратительная и жестокая женщина, которую я когда-либо знал! — Зак шмыгнул носом и, утерев вспотевший лоб плечом, подергал веревку, туже затягивая узел.

— Это я тоже переживу, — хмыкнула я, — а ты посиди и подумай над своим поведением. В следующий раз можешь так легко не отделаться. Если захочешь в туалет, не забывай, что сидишь на унитазе, ладно?

— Иди отсюда, видеть тебя не могу, — буркнул мальчишка, сверля меня сердитым взглядом.

— Не скучай, и помни, о чем я тебя просила.

Я прикрыла за собой дверь, оставляя рассерженного мальчишку в одиночестве. Может быть, он был прав, может быть, так было нельзя, может быть... Но даже самые благие намерения не оправдывают нарушение договоренностей. Со своими проблемами я как-нибудь сама разберусь, безо всяких сопливых мальчишек, пусть и наделенных кое-каким даром предвидения.

— Ты его убила? — поинтересовалась Наташка.

— Нет, просто связала, — взъерошив волосы, проворчала я.

— Хм... уголовное преступление против заведомо несовершеннолетнего с применением насилия. На шесть лет каторжных работ тянет.

— Убийство более тяжкое и тянет от пятнадцати до пожизненного, — возразила я. — Н-да, тлетворное влияние генерала на лицо. Пошли, я готова, только давай поедим где-нибудь в отеле, не хочу далеко тащиться. И еще просьба — давай поговорим о чем-нибудь другом.

— Хорошо, — легко согласилась она, — мне тут присоветовали один ресторан в отеле. Хорошая кухня...

Отмотав пару десятков этажей вниз, вышли в просторное фойе, стены которого украшали драпировки терракотового цвета, гармонируя с темным паркетом на полу. Брызги света, стекающего с пятиярусных люстр, увешанных хрустальными подвесками, отраженные паркетным лаком, были похожи на солнечных зайчиков. Мрачность помещения разбавляли парные белые полу-колоны у стен и легкая арочная решетка, искусно увитая плющом, отделяющая фойе от ресторана.

— Несколько траурно, — поделилась Наташка наблюдением.

— Извращенец! — откликнулась я.

— Кто?

— Хозяин этой богадельни, — пожала я плечами, обращая внимание подруги на изогнутую по линии арки надпись, гласящую, что нас приветствует ресторан 'У Медичи', — разве нормальному человеку это придет в голову?

— Ресторан у кого?! — поперхнулась моя спутница.

— У Медичи, — мрачно оповестила я, двигаясь к входу в обеденный зал, — ты еще хочешь здесь пообедать?

...Влад закинул в рот таблетку обезболивающего и, запив большим глотком воды, принялся осторожно стаскивать с себя рубашку, стараясь по возможности не шевелить плечами. Помассировав ломящее плечо, повернулся к зеркалу спиной. Приходилось признать правоту Рома — не следовало ходить к Романовой. На плечах и спине наливались синяки, саднила оцарапанная поясница. Вдобавок ребра давали о себе знать, отзываясь болью при каждом вдохе. Как бы ни трещина. Хорошо еще шею не свернул, считая собой чертовы восемь ступенек, но, будучи за свою жизнь не единожды битым, знал, что к вечеру он об этом пожалеет. К вечеру будет только хуже. Черт! Сегодня же прием и на него придется тянуться. И ведь отвертеться не получится не привлекая лишнего внимания. В такие моменты герцог ненавидел свое происхождение с его вечными ограничениями, условностями и прочим этикетом.

Зачерпнув горсть воды, плеснул в лицо. Хорошо хоть морду не подпортила шалая баба, а ведь могла. От этой психованной можно ожидать чего угодно. Как бы ни хотелось скрыть сотворенную глупость, но, по крайней мере, одному человеку признаться придется, если он, конечно, хочет без потерь пережить вечерний выход. Выдохнув и покрепче сцепив зубы, рывком натянул халат и, поплотнее запахнувшись, проковылял в коридор.

Покосившись на телохранителя, понуро топчущегося у порога, едва сдержался, чтоб не фыркнуть. По-хорошему, этого раздолбая, не сумевшего выполнить свою работу, следовало уволить в тот момент, когда смог подняться после падения. Но Влад был несколько ошарашен тем, как с ним обошлись, что решил повременить, отдав его на растерзание Рому, твердо пообещавший себе, что отныне каждый будет делать свою работу. Начальник службы безопасности давать мудрые советы, а он, герцог, благоговейно внимать им и, по возможности, выполнять.

— Позвони доктору Кодараг, телефон на быстром наборе, попроси приехать, — приказал Влад, — как только появится, проводи в спальню. И закрой эту чертову входную дверь!

Кое-как разместив себя на кровати, потерся щекой о плюшевый медвежачий бок и устало прикрыл глаза, ожидая, когда лекарство начнет действовать, радуясь, что все важные дела на сегодня сделаны и на работе его не хватятся. И почему с ним вечно случаются какие-то недоразумения? Ведь задумка была проста и в его фантазиях граничила с гениальностью. Романова, увидев его на своем пороге, должна была смутиться, а в идеале перепугаться, ведь он, Влад, воплощение ее вины, кошмаров, эдакий черный рыцарь возмездия, завернутый в долгополый плащ. Нет, что греха таить, помимо напугать, он хотел похвастать тем, что его жизнь не кончилась после ее подлости, как раз наоборот, он сумел встать на ноги и даже стал достаточно успешен и чуточку великодушен к своему прошлому. Настолько великодушен, что позволяет ей разговаривать с собой. Ну и поиздеваться немного, чего уж там...И что получил на выходе?! Нет, она смутилась, а потом была озабочена только тем, чтоб сопляк, плещущийся в ванной, ничего не увидел и не услышал. Герцог прекрасно видел, как она, пропуская мимо ушей то, что ей говорит Влад, прислушиваясь только к происходящему за тонкой створкой двери, и злился, что она ломает все его планы. К тому же, избалованный женским вниманием, не принял в расчет, что эта маленькая стерва попросту не пожелает восхититься им, проникшись торжественностью момента и... и он взбесился, устроив балаган. Но кто мог подумать, что его спустят с лестницы, протащив, словно нашкодившего щенка за шкирку, по всему коридору?! Хорошо еще пустому, а то мог бы стать сенсацией.