Волчица и пергамент. Том 7

Орландо расслабил стойку и кивнул, после чего ремесленники за спиной владельца тоже облегчённо вздохнули. Коул понял, что эти слова позволили понизить уровень и его волнения. Кто бы сейчас не вмешался в это противостояние, он бы не смог заставить его участников отступить, показать свою слабость, но отказать такой милой девушке было бы слишком жестоко.

— Мы просто ищем человека, создавшего эту книгу, мы не причиним вам беспокойства, — сказала Миюри, и Коул кивнул в знак согласия.

Владелец вздохнул, почесал затылок и ответил:

— Я, конечно, знаю этого парня, он здесь проработал некоторое время.

Вот он, решающий след, на который не вышли ни книготорговцы, ни инквизиторы.

— И где он? — тут же спросила Миюри. — Где нам его найти?

Владелец пожал плечами.

— Он пришёл и устроился сюда работать года два назад, но, прости, недавно он ушёл отсюда. Потом он по всему городу подрабатывал писцом... После этого, как я слышал, он отправился в одну из ближайших деревень пасти скот или что-то в этом роде... Эй, есть кто-нибудь знает, где искать Жана?

Один из ремесленников, издали наблюдавших за происходившим, парень лет двадцати, робко вышел вперёд:

— Если вы ищете Жана, он вернулся в город, когда растаял снег. Заниматься овцами ему не хватило терпения. Я несколько раз видел его напившимся до беспамятства в дешёвых тавернах.

— Я тоже видел его в "Вытянутой таверне".

— Точно, там. Говорят, что эль там прокисший — самое место для Жана.

Теперь ремесленники говорили один за другим, выслушав их, владелец потёр подбородок.

— Слышали? "Вытянутая таверна" стоит на дороге, что идёт от северо-западного выезда из города. Таверна очень старая, на её вывеске нарисована вытянутая повозка, узнать легко... Это устроит? — спросил владелец, глядя Орландо в лицо.

— Всё понял, извини, что забрал у всех вас время, — ответил Орландо и перевёл взгляд на Коула.

Владелец, похоже, тоже счёл Коула главным над остальными шестью членами этой группы и посмотрел на него неприятным, но смутно заискивающим взглядом. У людей, стоявших позади него, были свои жизненные обстоятельства, и он должен был о них заботиться.

— Да, прости, нам нужен был лишь человек с именем Жан, — заверил владельца Коул.

Владелец сложил руки на груди и вздохнул. Неприязнь на его лице, возможно, вызывал не приход этой группы людей, а ремесленник по имени Жан. Когда все семеро покидали мастерскую, владелец провожал их настороженным взглядом, а его ремесленники смотрели им вслед с любопытством.

Отойдя от от мастерской, Коул оглянулся и увидел, как владелец гонит своих работников обратно на работу, и тогда он смог сказать:

— К счастью, обошлось без драки.

К его удивлению, ремесленник был не только знаком владельцу, но и не пользовался симпатиями ни у кого в мастерской.

— Преподобный Коул, прошу меня простить. Но для упрямых владельцев это лучшее средство.

— А, не беспокойся, пожалуйста.

— Да и мой голос подоспел идеально, правда? — добавила Миюри.

Она и Орландо посмотрели друг на друга и улыбнулись. В доме Хайленд Орландо казался добрым молодым человеком, преданным своему долгу. Но он был не только добрым.

Сам Коул чувствовал себя неуютно, сталкиваясь с подобными сценами, а эта его так утомила, что он чувствовал слабость во всём теле.

— Пока ты рядом, я чувствую, что любые препятствия можно преодолеть, — восторженно заявил Ханаан, переполненный радостью от того, что удалось сделать ещё шаг в поисках.

— Теперь об этом ремесленнике, — сказала Миюри по дороге в "Вытянутую таверну". — Кажется, что-то не так.

— Владелец сказал что-то об оскорблении аристократов, что это значит? — спросил Родос.

— В эту книгу поместили ужасные стихи, — ответил Ханаан. — Думаю, владелец и его люди знали, этим занимался Жан, и думали, что однажды это спровоцирует аристократов на ответные действия.

— Прямо придворный шут, — заметил Ле Руа, и глаза Миюри загорелись любопытством. — Это лицедей, который служит королю, и один только он может при дворе смеяться над королём и его глупостью. Обычно это кончается тем, что в один прекрасный день, когда у короля случается плохое настроение, он приказывает схватить и обезглавить шута.

Коул, ничего не поясняя изумлённой Миюри, задал Ханаану свой вопрос:

— Между прочим, мог ли кто-либо из аристократов попросить ремесленника бумажной мастерской напечатать такие стихи?

— Возможно, ремесленник хотел стать придворным поэтом у кого-то из аристократов, чтобы при его поддержке его поэзия получила известность. Ну, вроде тех странствующих учёных, которые время от времени появляются при дворах, чтобы найти средства на их исследования.

Это сделало бы для него возможность напечатать много книг, но не объясняло причин, по которым он делал книги. Был и ещё один непонятный момент.

— Странно то, что вроде бы тот аристократ в книге придуманный, разве нет? — озвучила его Миюри, помахав книгой, будто веером.

В тот момент заговорил Родос, до того размышлявший о чём-то, опустив голову:

— Может, кто-то заказал ему высмеять некоего аристократа?

— Высмеять?

Родос беспокойно кивнул под пристальным взглядом пяти пар глаз.

— Поле боя — это место, где рыцари показывают себя, особенно аристократы, заслуги на боле боя отражаются на репутации всего рода. Если в стихах напишут про него плохо, это для аристократа потеря лица. Иными словами, возможно, на поверхности его восхваляют в стихах, а по сути — злонамеренно стараются опорочить.

— Что ж, вполне возможно. Даже если имя выдумано, достаточно, чтобы местные его узнавали с первого взгляда, и цель достигнута, — отозвался Ле Руа.

Его слова заставили Коула вспомнить о позиции владельца бумажной лавки в Раусборне. Он возмущался наглым тщеславием аристократов, породившим столь плохую поэзию. Смысл, понятный всем посвящённым, неуклюжее стихосложение при широкой распространённости — прекрасный приём сатирического осмеяния. Расходы на печать переставали казаться нелепыми, если за этим стоял другой аристократ.

— Ммм... Но в таком случае он уже давно разозлил бы аристократа, давно был бы схвачен и повешен, так?

Владелец Сиато недавно сообщил, что ремесленник, покинув его мастерскую, некоторое время работал писцом. Потом покинул город и какое-то время пас овец. Вполне возможно, кто-то оказывал ему неплохое покровительство, позволявшее не заботиться о еде и одежде. Но потом Жан бросил пастушество, вернулся в город, чтобы напиваться в "Вытянутой таверне". Это как-то не слишком похоже на знающего себе цену человека, который не побоялся ворваться в мир аристократов и заработал немалые деньги.

— Узнаем, когда увидим, — сказал Орландо, указывая вперёд рукой.

На самом краю города сплошную застройку сменили отдельно стоящие дома, а людей здесь можно было увидеть меньше, чем кур и свиней. Одно из зданий, похожее на бывшую овчарню, было отмечено вывеской с изображением длинной повозки.

— На самом деле, — добавил Орландо, — отвечая за вашу безопасность, я бы не хотел, чтобы вы приближались к такому месту.

Вид строения и впрямь, мягко говоря, не радовал. В стенах от ветра и дождя появились щели и дыры, крыша была столь ветхой, что не падала вниз лишь честным словом. Городская стража вряд ли сюда заглядывала. В самый разгар дня прямо у дверей дремал старик с красным лицом.

— И это таверна? Скорее воровской притон. Когда мы с нашей миссией ходили по королевству, люди просили нас очистить их землю от подобных мест, — сказал Родос, отстёгивая крепление длинного меча и принимая настороженный вид.

Однако слова "воровской притон" заставили глаза Миюри так заблестеть, что Коул даже опешил.

— Пожалуйста, постараемся решить всё миром, — попросил он.

Ремесленник долгое время скрывался от преследования инквизиторов и преднамеренно распространял книги, которые, как подозревалось, должны были очернить репутацию представителей знати. Он не мог где-нибудь долго работать. Он ходил напиваться в отдалённую таверну. Если всё сделать слишком жёстко, он может отказаться от предложения сотрудничать.

Орландо и охранник Ханаана, обладавшие боевым опытом, переглянулись и пожали плечами.

— Я тоже на это надеюсь, но всё зависит от противоположной стороны, — ответил Орландо.

Он в особняке, снятом Хайленд, никогда не оставлял сомнений в своём рыцарском благородстве, но сложившаяся ситуация ему, кажется, нравилась. Рядом с двумя храбро улыбавшимися охранниками и Родосом с напряжением на лице появилась Миюри, готовая атаковать.

Коулу очень хотелось сказать ей не входить рядом с ними в такой раж, но Ханаан и Ле Руа с улыбкой ей кивнули, и Коулу пришлось сдержаться.

— Просто выбить дверь, да? — крикнула Миюри.

— Так делают воры! — не сдержался Коул, Орландо не удержался от смеха.

— Ладно, пошли, — сказал потом он и осторожно открыл хлипкую дверь "Вытянутой таверны".

"Вытянутая таверна" была среди захудалых таверн самой захудалой. Даже пол в ней прогнил настолько, что было видно землю. В углу, завернувшись в одеяла, сидело несколько человек, возможно, таверна служила и постоялым двором. Это место назвать таверной можно было с немалой натяжкой. За двумя длинными столами сидели похожий на крысу торговец, резавший кинжалом край медной монеты, голый по пояс жилистый мужчина, лежавший грудью на столе и храпевший, и ещё четверо мужчин, одетых, словно какие-нибудь воры. Коул ни за что бы не зашёл с Миюри в такое заведение.

— Хозяин поблизости? — отрывисто спросил Орландо мужчину, враждебно смотревшего на вошедших.

Мужчина решил не связываться и отвернулся.

— Внутри, — ответил вместо него торговец, резавший монету. — Вы здесь ловите вора? У какого-то аристократа упёрли драгоценности?

Что ж, естественный вопрос при виде Орландо, явно выглядевшего важным лицом и мастером меча.

— Было бы так, я не стал бы тратить время на вопросы, а отрезал бы тебе правую руку для начала.

Крысоподобный торговец онемел и одним движением правой руки сгрёб медяки и прижал её к груди левой рукой.

— Я поищу хозяина, — тихо сказал Орландо, вернувшись к охраннику Ханаана.

Пока он осматривал таверну, Ханаан вышел вперёд и сказал:

— Мы ищем ремесленника по имени Жан.

Ханаан, всегда отличавшийся учтивостью и вежливостью, усилил плавность речи, что было свойственно людям, чьей работой было думать. Его слова заставили половину тех, кто притворялся спящими, чтобы не влипнуть во что-нибудь плохое, выглянуть из своих одеял.

— Я слышал, — сказал один из них, — что он работал на мастера Сиато, а недавно пошёл пасти овец.

Эти люди жили в Сарентоне как нищие или перебивались случайными заработками, они пришли в волнение, почуяв, вероятно, запах награды. Тем не менее, они или не хотели говорить, или сомневались, стоит ли говорить, причину этого Коул не понимал.

— Тот, кто подскажет, как его найти, будет вознаграждён, кто-нибудь что-то знает?

Тогда раздалось нарочитый стук ног о пол, это один из воровского вида типов, сидевших тихо, будучи неспособными тягаться с Орландо, освободил стул от своих ног, громко топнув ими.

— Если ты не несёшь какую-то чепуху, вытащи для начала деньги.

Коул не сразу понял, что происходило, меж тем Ханаан без лишних слов достал несколько медяков, смело подошёл к тем людям и положил монеты на стол.

— Пойдёт освежить память. Это он, — и, показав на голого по пояс человека, спавшего на столе, тип сгрёб медяки со стола.

Родос с шумом выдохнул через нос, а Ханаан стал подходить сзади к мужчине без рубахи. В этот момент:

— Ты, ты хочешь забрать его... — послышался надтреснутый голос, будто кто-то попытался заиграть на инструменте, которого не касались так давно, что он успел пропылиться и потрескаться. — Он настоящий певец, он относился к нам, как к друзьям. Он хотел приходить сюда и петь таким, как мы... Просто петь плохие песни...

Коул не уловил момент, когда все те люди, что лежали в темноте, устремили на пришельцев взгляды.

На их грязных, потемневших лицах были видны одни глаза.

— Мы просто хотим его расспросить, — произнёс Ханаан, невольно попятившись под давлением их глаз.

Тогда вперёд выступил Орландо. Он потряс предполагаемого Жана за плечи, но жилистый мужчина даже глаз не открыл, только пробормотал что-то невнятное. Тогда Орландо, вздохнув, присел, взвалил мужчину на плечи и разом поднялся грузом. Затем спросил:

— Здесь есть колодец?

Мужчина, показавший Жана, захихикал:

— Этого парня трудно разбудить, когда он вырубится.

— Есть один позади, но он почти высох, — сказал другой мужчина.

Орландо поблагодарил его и быстрыми шагами вынес крепкого мужчину из таверны, будто охапку сена. Ле Руа, Родос и охранник Ханаана завершили разговор с хозяином таверны и вышли следом. Миюри посмотрела на Коула и тоже вышла.

— Преподобный Ханаан, — позвал Коул.

Ханаан, словно зачарованный взглядами людей из угла таверны, вернулся к действительности.

— Да, прости меня, — пробормотал он и направился к выходу.

Вероятно, ему впервые довелось попасть в такое место.

Коул пропустил его вперёд, жестом руки попрощался с людьми в таверне и пошёл за ним.

— Почему я такой глупый?.. — произнёс, идя к задней части таверны, погрузившийся в раздумья Ханаан. — Я как-то видел очень авторитетного теолога, признанного святым.

Ханаан медленно перевёл взгляд на Коула.

— Я тогда был поражён тем, насколько обычно он выглядел.

— Он мог не слишком отличаться от тебя, — предположил Коул, и Ханаан кивнул, напряжённо улыбнувшись.

— Возможно, я так волнуюсь, потому что я могу, в самом деле, отыскать этого ремесленника. Я словно становлюсь героем легенды.

Ты знаешь только свои книги, ругала Коула Миюри. Он сейчас будто услышал это.

Они зашли за таверну и увидели, как Орландо вылил воды на голову пьяного мужчины, отчего тот в испуге вскочил.

— А!.. Ва-а...

Оглянувшись, он понял, что стоит не в таверне, а у колодца в окружении незнакомцев.

— Ну, силён, а? — сказал Орландо.

Голый по пояс мужчина глотнул так, словно пытался проглотить собственный кадык.

— Инкви... зиторы?..

Вопрос, дававший понять, что этот худой мужчина — именно тот, кого они искали. Ханаан побледнел от нахлынувших чувств, он и не думал, что это случится.

— Так ты последний ремесленник-книжник, бежавший в королевство? — спросил молчавший до того Ле Руа.

— А? О-о... Не знаю, последний или... но... да. Ты... книготорговец? Пахнет книгами так сильно, что почуешь издалека, — сказал мужчина, напрягаясь, он казался решительным и при этом словно уставшим от жизни, хотя был немногим старше Коула.

— На самом деле... зачем ты пришёл сюда сейчас?..

Этот ремесленник освоил опасное искусство, способное заставить Церковь потерять лицо и вообще исчезнуть. Он рухнул на мокрую землю, раскинув руки.

— Хотите меня схватить — хватайте... И повесьте... или что вы там захотите?..

Он громко рыгнул и устало закрыл глаза.