Вой лишенного или Разорвать кольцо судьбы

— Так почему ты здесь? — повторил Освободитель, продолжая вопросительно смотреть на нее.

— Люблю ночь, — отозвалась она и, повернувшись спиной к замку, предложила: — хочешь, я покажу тебе мое любимое место?

Лутарг кивнул, соглашаясь, и лишь потом, сообразив, что она не видит, добавил:

— Покажи.

Она взглянула на него, сверкнув счастливой улыбкой и схватив за руку, повела за собой. Не ожидавший этого Лутарг, напрягся, но руку все же не отнял, позволяя ей вести себя, хоть давняя привычка и требовала избавиться от ощущения чужих пальцев на своей коже.

Следуя за девушкой, Лутарг вновь вспомнил о лесной фее и не смог сдержать улыбки.

"Она могла бы быть ей", — думал он, наблюдая за скользящей походкой и плавным покачиванием бедер. Грациозная — пришло на ум молодому человеку, и он без сомнений мгновенно согласился с этим определением.

Внутри него шевельнулась первобытная потребность обладания, но Лутарг тут же задавил ее, напомнив себе, что эта девушка не относится к числу продающих себя женщин, с которыми он привык иметь дело, да и не время сейчас задумываться об удовлетворении телесных нужд. Есть многое другое, что является для него первостепенным.

— Я видела, вы гуляли сегодня с Перворожденным. Как тебе Саришэ? — спросила она, отпустив его руку, чтобы взобраться по узкой приставной лесенке на каменный уступ, к которому примыкала крепостная стена.

— Нормально, — хрипло отозвался он, скользнув взглядом по гладкой коже бедра, показавшегося в разрезе юбки, когда девушке сделала широкий шаг, чтобы переступить с ровной кладки бойницы на горный склон.

В ярком свете луны ее бронзовая кожа отливала серебром и как будто бы мерцала.

— Так же как там, откуда ты? — в ее голосе звучало неприкрытое любопытство.

— Возможно, — ответил Лутарг, вспомнив неровные своды пещер, каменную пыль и протестующий звон кирки вгрызающейся в скалу.

— Я всегда хотела увидеть, — мечтательно протянула она, глядя куда-то вдаль поверх его плеча.

— Но, разве ты не...

— Нет, я родилась здесь, — перебила Лита молодого человека. — Единственная, кто родился здесь, — сразу уточнила она и, желая поскорее сменить неприятную для себя тему, поинтересовалась. — А какое оно, море?

— Море?

Лутарг растерялся, не зная, что ответить. Его знания о Дивейском море сводились к тому, что оно есть, и то, только благодаря Рагарту, уделявшему время любознательному парню, которой подсаживался к нему вечерами и расспрашивал о большом мире.

В пещерах ходили слухи о том, что слепой старик когда-то был сказителем при Эргастенском дворе. Был известен — и почитаем всеми, пока не поведал историю, не понравившуюся жене правителя, за что и оказался сослан. Лутарг не знал, насколько эти разговоры правдивы, так как никогда не спрашивал у старца, но вполне мог предположить, что доля истины в них имелась. Рагарт сильно отличался от других каменщиков, и этого нельзя было не заметить.

— Да, море.

— Я не знаю, большое, наверное, — смутившись ответил Лутарг.

— Большое?

— Хм... да.

Она задумалась на мгновенье, прикусив губу и сведя брови, а затем спросила.

— Ты не видел?

— Нет, — признался он, пряча глаза и думая о том, что вообще ничего не видел за свою жизнь, только горы и темноту.

— Э... Ладно, идем дальше?

Литаурэль почувствовала напряжение, охватившее молодого человека, и отругала себя. Кажется, она спросила совсем не то, что следовало, раз испортила ему настроение.

— Хорошо, куда?

Лутарг огляделся, пытаясь понять, в каком направлении двигаться. В шаге от того места, где они стояли, горный склон резко брал вверх и выглядел непреодолимой преградой.

— Сюда, — позвала его Лита и, обогнув выдающийся из горы выступ, скрылась за его неровными краями.

Лутарг последовал за девушкой, поражаясь тому, как быстро и бесстрашно она продвигается по узенькой бровке, прижимаясь спиной в скале и страхуя себя руками. Было видно, что подобное путешествие предпринимается ею не впервые, и молодой человек не мог скрыть восхищения — удивленным возгласом, сорвавшимся с губ.

— Дальше шире будет, — по-своему расценила услышанное Литаурэль.

— И так нормально, — усмехнулся Лутарг, шагая вслед за ней.

Ему уж точно не привыкать взбираться неясно куда и непонятно как. Его особое умение — столь часто заводившее молодого человека в места, куда ни один нормальный человек по доброй воле не сунулся бы.

— А ты смелая, — похвалил он девушку, когда пара миновала опасный участок и выбралась на относительно широкий и пологий склон.

— Скорее безрассудная, как говорит Тримс, — рассмеялась в ответ Литаурэль, скрывая от своего спутника затопившее ее смущение.

Или удовольствие? Точно Лита не знала, но в любом случае, ей было приятно. Даже слишком приятно.

Братья неизменно высказывали ей за опасные вылазки и одиночные путешествия по горам, но девушка отказывалась прислушиваться к их требованиям. "Кого мне бояться?" — постоянно вопрошала она, когда кто-то из них принимался отчитывать ее за сумасбродство. На этом спор чаще всего заходил в тупик и откладывался до следующего раза, когда Литаурэль пропадала на несколько часов, отправляясь в паломничество к любимым местам.

— Куда мы идем? — поинтересовался Лутарг, с любопытством оглядываясь.

Лунный свет заливал все вокруг, освещая поросший кустарником и редкими деревьями склон. Отсюда хорошо просматривался внутренний двор крепости и часть замка, серой громадой выделяющаяся на фоне чернеющих позади нее гор.

— В пещеру, — ответила Лита, остановившись и посмотрев на него. — Ты не против?

— Нет, — Лутарг в очередной раз пожал плечами.

Ему было все равно куда идти, лишь бы занять себя чем-то. Сейчас он даже радовался, что встретил девушку. Она отвлекала его от раздумий.

— Я совсем недавно нашла ее, — вновь заговорила Литаурэль, продолжив путь. — Столько раз проходила рядом и не видела. А ведь вход в пещеру даже не скрыт! Она не очень большая, но там есть горячий источник. Даже искупаться можно. Я, правда, не пыталась, но возможно сейчас...

Лита вдруг резко замолчала, поняв, что собиралась сказать и, испугавшись, что обидит его, или еще хуже — покажется глупой.

Она видела его второй раз в жизни, а собиралась предложить поплавать?! Невероятно.

— Что? — прислушивающийся к ее словам Лутарг не понял, что произошло, отчего девушка оборвала свою речь.

— Я... Я просто...

Литаурэль почувствовала, что краснеет. Ей захотелось прижать руки к лицу, чтобы охладить пылающие щеки и спрятаться от его вопрошающего взгляда.

— Неважно, — наконец выпалила она и прибавила шаг, сожалея об опрометчивых словах, чуть было не сорвавшихся с губ.

"Только бы он не понял", — мысленно взмолилась девушка, не представляя, как будет смотреть в глаза молодого человека, если он посмеется над ней.

Она сама не могла разобраться в себе и в странных чувствах, что он будил в ней. Лита словно плавилась, находясь рядом с ним, непонятный жар подогревал ее изнутри, рождая необъяснимое томление и желание чего-то большего. Она боялась дать определение этим чувствам, боялась, что они являются лишь плодом ее непомерного воображения, выдумкой, которая никогда не станет реальностью.

Некоторое время они в молчании шли, взбираясь по склону и все дальше удаляясь от замка, пока его очертания вовсе не скрылись горной грядой. Затем преодолели еще один рискованный участок, где неуклюжий или боящийся высоты путник мог запросто сорваться вниз, поддавшись неожиданному головокружению, а вскоре после него девушка остановилась у овального входа в пещеру.

— Сюда, — сказала она и, словно извиняясь, добавила, — только там вода.

Лита мельком глянула на его обутые в мягкие кожаные ботинки ноги и, нагнувшись, принялась расстегивать тонкие ремешки своих сандалий. Лутарг последовал ее примеру.

Разувшись, они вошли в темный тоннель. Мужчина не спрашивал, что именно она собирается показать ему, хоть и задавался вопросом о возможности разглядеть что-либо в непроглядной тьме, которая настанет, как только они немного углубятся внутрь. Он безропотно следовал за своей неожиданной проводницей, позволяя той давать ему ценные указания, куда лучше ступить и какого края держаться. И все это время Лутарг улыбался.

После двух десятков шагов под ногами стала хлюпать теплая вода, и постепенно уровень ее все поднимался. Лутарг пожалел, что не последовал примеру Литаурэль и не закатал штанины, которые теперь промокли и липли к ногам.

Увидев, как девушка поднимает остроугольные полосы юбки и связывает их между собой чуть выше колен, молодой человек едва заставил себя отвести взгляд. Он давно не видел женского тела. Не касался его, почти забыв плавные изгибы, всегда сводя общение с противоположным полом к минимуму. И сейчас долгое воздержание напомнило о себе, желанием забурлив в крови, взорвавшись настолько сильно, что, даже отвернувшись, Лутарг зрительно продолжил увиденную картину, мысленно поднимая легкую ткань все выше и выше, и оттого вновь почувствовал себя тварью.

Естественно, на этом фоне необходимость уберечь собственную одежду от влаги — отошла для него на задний план, до тех пор, пока намокшая ткань не облепила ноги.

Как ни странно, чем дальше они продвигались, тем становилось светлее, и Лутарг уже не напрягал глаза, чтобы разглядеть маячащую впереди него спину. Пусть он не потерял своей привычной сверхчувствительности и способности видеть почти в полной темноте, так часто выручавшей его, но все же определенное неудобство, заставившее его щурить глаза, удивило мужчину.

Когда они, наконец, добрались до небольшой округлой пещеры с высокими сводами, Лутарг вынужден был признать, что ожидал чего угодно, но не этого. Лунный свет, заливающий ее всю, отражался от водной глади, серебря ее, и, преломляясь, покрывал гладкие стены пещеры замысловатыми рисунками.

Он никогда не видел подобного, даже приближенного к этому. В привычный Лутаргу мир — небесные светила доступа не имели, а потому ни одна из виденных им ранее подземных обителей не играла таким количеством красок и граней, не представала взору настолько восхитительной.

— Да, я так и знала, — восхищенно выдохнула Литаурэль. — Тарген, ты видишь это? Какой свет!

— Лутарг, — сам того не осознавая, поправил он, переведя взгляд на девушку.

Она казалась нереальной в окружении искрящихся бликов, словно сама была соткана из света. Темная копна волос, рассыпавшихся по плечам, чуть кривоватая улыбка на губах, тонкий стан, окутанный серебряным маревом — фея.

— Идем же, — поторопила она, делая несколько шагов вперед. — Там такой вид!

Молодой человек судорожно сглотнул и двинулся следом.

Лита оказалась права. Из пещеры открывался великолепный вид. Часть стены впереди них отсутствовала и, подойдя к краю, Лутарг увидел почти отвесную скалу, залитую лунным светом и устремляющуюся вниз, в монолите которой темным пятном расположился второй, уже неприступный вход в пещеру с горячим источником.

— Правда, здорово? — с благоговением в голосе прошептала Литаурэль, останавливаясь рядом с молодым человеком у самого края. — Я так и думала, что ночью здесь будет великолепно. Днем, конечно, тоже неплохо, но сейчас...

Девушка замолчала, встретившись глазами с Лутаргом. В них она увидела восторженное восхищение, и в глубине ее души вновь подняла голову слабая надежда. Лите хотелось верить, что этот взгляд не имеет отношение к окружающей их красоте.

— ... особенно, — одними губами закончила она, теряясь в пронзительной синеве его необычных глаз.

Они мерцали и затягивали ее все глубже, заставляя учащенно колотиться сердце, а легкие сжиматься от недостатка кислорода. Почти до боли хотелось сделать глубокий вздох, но она не решалась, боясь испортить момент, и позволяла себе лишь частые, маленькие глотки, отчего пульс все убыстрялся, трепеща в висках и выдавая ее состояние стоящему рядом мужчине.

Лутарг терялся, глядя не нее. Он видел желание, сияющее в изумрудных глазах, ощущал его каждой клеточкой своего напряженного тела, как никогда готового ответить на чувственный зов.

Но помимо безотчетных сигналов, что она посылала ему, молодой человек также видел чистоту и невинность, что были присущи ей, ощущал страхи и сомнения, которые терзали девушку, и потому гасил порывы своего мужского начала, запрещая себе даже думать о возможности взять то, что Литаурэль неосознанно ему предлагала.

"Она достойна лучшего", — сказал себе Лутарг прежде, чем отвести взгляд.

Гораздо лучшего, нежели он сам. Цельного, способного доверять и любить, не изъеденного годами сомнений, ненависти и страхов. Достойна мужчины, чистого сердцем и душой, который сможет отдать ей всего себя, в отличие от него, себе не принадлежащего.

— Думаю, нам пора возвращаться, — отвернувшись от девушки, сказал молодой человек.

Прозвучало это холодно и сухо даже для него, но так было лучше. Лучше для всех и в особенности для Литаурэль, хоть огорченный вздох, сорвавшийся с девичьих губ, и говорил об обратном.

Свой выбор Лутарг уже сделал, и он требовал держаться от девушки как можно дальше.

Глава 19

Едва рассвело, Лутарг поднялся с кровати. Уснуть ему так и не удалось, и весь отдых свелся к длительному лежанию с закрытыми глазами, так что молодой человек чувствовал себя немного разбитым. Вторая ночь, проведенная им без сна, сил не прибавляла.

На обратном пути в замок, стараясь избавиться от чувства вины за собственную резкость, отчего-то поселившегося в груди, Лутарг расспрашивал Литаурэль о жизни в Саришэ. Сперва она отвечала лаконично и даже неохотно, словно общение с ним давалось ей с трудом, но затем немного оттаяла и в подробностях поведала молодому человеку о ротулах, о переходе и месяце белого флага. Как истинная рожденная с духом она была посвящена во все детали происходящего.

Ну, или почти во все, — таков был вывод Лутарга, когда ответы Литаурэль не отличались особой глубиной, и вызывали только еще большее количество вопросов у него самого.

Молодой человек слушал ее с нескрываемым интересом, и в итоге должен был признать, что жизнь тресаиров была немногим лучше его собственной. И пусть это не были каторжный труд или бесконечная борьба за полусъедобный кусок, через которую ему пришлось пройти в детстве, а всего лишь череда сменяющих друг друга однообразных дней, но все так же основанная на стремлении выжить. Также Лутарг сочувствовал и искренне сопереживал тем людям, что были оторваны от семей карателями (как и он сам когда-то, осталось лишь выяснить кем именно, что Лутарг непременно собирался сделать) и провели остаток своих жизней в Саришэ, лишенные возможности еще раз увидеть близкий людей. Но, в тоже время, мужчина отдавал себе отчет, что без них уснувшие духи, скорее всего, не выжили бы, сократив и так небольшую численность тресаиров.

Литаурэль говорила ему, что Истинные на протяжении минувших лет делали все возможное, чтобы создать для ротул приемлемые условия существования, и в целом им это удалось, хоть многие из привычных для людей вещей все же остались недостижимыми. Например, дети. По каким-то причинам ни один народ не размножался здесь, только проживал отведенные ему дни и уходил, ничего не оставив после себя. Это было грустно, но необратимо, насколько понял Лутарг. Во всяком случае, даже общими усилиями они не смогли этого изменить.