Наследство

Он шел к жилищу шамана, что стояло на отшибе, и собирался с мыслями. Лучше рассказать ей всё как есть, решил Генри еще раньше. Она ведь с понятием девица, так чего темнить? Какой смысл? Она разве раньше не знала, что за ними гоняются все, кому не лень?

И знать бы еще, что скажет шаман...

...Мария-Антония шла за Генри, не задавая вопросов. По одному выражению его лица можно было понять, что дела обстоят хуже некуда. А может, и есть, куда, только Генри на это не рассчитывал, он ведь так хотел добраться до своих друзей, передохнуть хоть немного, надеялся на помощь... Но, кажется, не получил того, о чем так мечтал.

Расспрашивать она не хотела: сам всё расскажет, когда решит, что пора, — но молчать тоже не выходило.

-Кем тебе приходится Хаур? — спросила девушка наобум. — Мне объясняли, но я не очень хорошо поняла. Ты вроде бы родич всему племени, но ему — как-то особенно.

Она действительно внимательно слушала разговоры в жилище Хаура. Там ее приняли хорошо, накормили, отвечали на вопросы... Только Мария-Антония старалась спрашивать как можно осторожнее, чтобы случайно не нанести обиды, поэтому не особенно много узнала. Решив, что так будет безопаснее, она больше интересовалась бытом: как развести огонь, как сложить очаг, как приготовить что-то, отыскать съедобные или лечебные растения... За такими разговорами — а отвечали ей все сразу, перебивая друг друга, — и пролетел вечер.

-Да, ему — особенно, — отрывисто сказал Генри.

-Как это?

Мужчина остановился так резко, что она едва не налетела на него.

-Да просто, — сказал он неожиданно спокойно. — Я был женат на его младшей сестре, вот и всё.

-Был?..

Генри помолчал, потом произнес неохотно:

-Она умерла в прошлом году. Но это неважно, я всё равно остаюсь его родичем.

-Она...

-Лиу ее звали, — добавил Генри неожиданно, и Мария-Антония с удивлением услышала незнакомые нотки в его голосе. — Лиу Лошадиный хвост. Тут почти у всех прозвища есть, вместо фамилий, наверно...

-А почему... такое прозвище? — осторожно спросила девушка. Кажется, она, сама того не желая, растревожила старую рану.

-Говорили, она училась ходить, держась за лошадиный хвост, — пояснил Генри. Теперь он говорил свободнее, не запинаясь на каждом слове. — И волосы у нее были длинные, густые и жесткие, как этот самый хвост, косы почти до колен... Вот так.

Мария-Антония не стала больше ничего спрашивать, догадалась. Звучало сегодня в общем разговоре упоминание об умершей в прошлом году родственнице. Видимо, это и была Лиу. Вот, выходит, какие тайны есть у Генри Монтроза...

-У нас проблемы, Тони, — сказал он вдруг совсем иным тоном. — У нас, я бы сказал, серьезные проблемы.

-Я слушаю, — ответила она.

Генри повернулся к ней: девушка с трудом различала его черты в лунном свете, но и того, что она видела, было достаточно. Дела и правда плохи, вот что поняла Мария-Антония, глядя в это смертельно усталое лицо.

Генри, помолчав немного, коротко пересказал то, что услышал сегодня от вождя. Племя им не поможет. Ну, если только самую малость, но укрыть не сможет.

-У аддагезов втрое больше воинов, — зло говорил Монтроз, — и они не разговоры разговаривать придут. Тони, понимаешь, я не могу... я просто не могу, права не имею!

-Я понимаю, — перебила она. Уж ей ли было не знать, зачем сильный сосед приходит к более слабому? И эти смешные смуглолицые девчонки, которые наперебой учили ее готовить на раскаленных камнях, станут чьей-то добычей? Сестры и племянницы покойной Лиу? Да разве же Генри Монтроз сможет это допустить! — Но ты уверен, что аддагезы не тронут племя, если мы уйдем?

-Почти уверен, — ответил он. — Они ведь не просто так меня ищут, это заказ. Странный, кстати, заказ, они даже в лицо меня не знают, им приметы не сообщили! Так вот... начинать воевать накануне кочевья — дураков нет. Пусть у делакотов меньше людей, но драться они умеют, аддагезам тоже достанется. Чего ради им это нужно? У делакотов богатой добычи не взять, ты сама видела, как тут живут... Я думаю, заказчик и это оговорил. Если племена начнут резаться между собой, ничего хорошего не выйдет, да и караванщики с перепугу на Территории не сунутся, а это сплошной убыток. Так что... — Генри перевел дыхание. — Очень надеюсь, что я прав, и племя не тронут. Но даже если я не прав... В одиночку я разве что смогу отстреливаться лишних полчаса.

-Полчаса порой решают исход боя, — заметила принцесса.

-Ну да. Если есть, кому прийти на помощь, — скривился Монтроз. — Нет, оставаться нельзя. Я обещал. И вождь всё понимает, мы уж поговорили. Завтра поменяем лошадей — и ходу отсюда! Груз... — Он зло усмехнулся. — Груз в ближайший городок отвезут. Пусть Хоуэллы получат посылочку! Вдруг да обрадуются?

-Не слишком ли это рискованно? — спросила Мария-Антония. — Если ты передашь что-то, значит, ты поблизости, и...

-У меня есть план, — сказал Генри. — Очень зыбкий, ненадежный, поэтому я ничего заранее говорить не буду. Если выгорит — хорошо, нет — так и так помирать.

-Территории ведь большие, верно? — девушка снова заглянула ему в лицо. Таким она своего спутника еще не видела. — Можно скрыться...

-Не от детей равнин, — усмехнулся Монтроз. — Гоняйся за нами только "ящерки", можно было бы отсиживаться в прерии хоть год, хоть два, не нашли бы. Но от аддагезов прятаться смысла нет. Это делакоты — относительно мирное племя, а те спокон веков только и делают, что по Территориям врагов гоняют. Мне от них не уйти. Придется прорываться к цивилизации. Там... не знаю, — завершил он резко. — Пока ничего не могу сказать. И пойдем уже...

-Куда ты меня ведешь?

-К шаману. Пусть посмотрит на тебя, — коротко ответил Генри. — Может, придумает что-то против твоего заклятья... — Он хмыкнул: — А правы были твои колючки, когда не пускали тебя со мной. Видишь, в какую передрягу угодили!

-Ничего, мы ведь еще живы, — хладнокровно ответила принцесса. — Меня больше интересует, кто заплатил аддагезам за твою поимку!

-Да кто угодно. "Ящерки", "кэмы", кто теперь еще в курсе, я понятия не имею, — сказал Монтроз, и невысказанные слова повисли в воздухе.

Это могли быть и Хоуэллы, поняла девушка. Они подогревают интерес к добыче. Кровавая резня им не нужна, поэтому делакотов не тронули, но Генри станут загонять, как дикого зверя. Но он человек, усмехнулась принцесса, и он умнее и находчивее, чем может показаться!

-Пришли, — предупредил Генри. — Подожди тут...

Он нырнул в темноту очередного жилища из шкур, через некоторое время высунулся и поманил Марию-Антонию рукой.

-Заходи.

Она пробралась внутрь, неловко уселась рядом с Генри, попытавшись так же скрестить ноги. Привыкнув к тусклому освещению — едва тлеющий очаг мало что давал рассмотреть, — увидела, наконец, хозяина...

Это был старик — Мария-Антония затруднилась определить, сколько ему может быть лет, по лицам делакотов возраст читался скверно, — но старик еще очень крепкий, каким бывают древние могучие деревья. С изборожденного глубокими морщинами, высохшего лица смотрели яркие черные глаза, будто бы вовсе без белка, словно дыры в никуда, в безбрежную пустоту, что открывается за припорошенным звездами небом... Совершенно седые волосы, заплетенные на висках в косы, нечесаной гривой падали старику на спину, которую не согнули годы. Узловатые руки в переплетении вздувшихся вен перебирали что-то вроде четок, но Марии-Антонии не хотелось приглядываться, что заменяет бусины, отчего-то казалось, будто ей не понравится это открытие.

-Посмотри, досточтимый, — устало сказал Генри. — Я рассказал всё, что знал, что поведала мне эта женщина. Как нам справиться с этой напастью?

Старик поднялся на ноги, оказавшись выше, чем ожидала Мария-Антония: наверно, ростом он не уступал Генри, — поманил ее пальцем.

Девушка встала, чувствуя на себе испытующий взгляд. Старик протянул руки и взял ее лицо в ладони — так ей показалось, хотя на самом деле он не прикоснулся к ней. Мария-Антония взглянула в угольно-черные глаза и замерла, прикованная чужим взглядом, глубоким, каким-то... нездешним. Там, в непроглядной черноте этого взгляда, жила бесконечная древность, которая не могла принадлежать обычному человеческому существу, даже такому старому, как это, она манила, тянула к себе, в себя...

Мария-Антония ахнула и с размаху села на пол — Генри едва успел подставить руку, чтобы она не угодила в очаг. Ощущение было таким, будто старый шаман держал ее взглядом, держал, а потом резко отпустил, вот она и отшатнулась.

-Цела? — отрывисто спросил Генри, не выпуская ее руки. — Ну и хорошо. Так что скажешь, досточтимый?

Старик, усевшийся по другую сторону очага, покачал головой, будто бы в глубоком раздумьи.

"Я ведь до сих пор не слышала его голоса," — сообразила Мария-Антония.

-Сильное заклятье, — проговорил он вдруг, и девушка вздрогнула от неожиданности. Она ожидала, что шаман будет хрипеть или шепелявить, но у него оказался глубокий звучный голос. Да и с чего ему шепелявить, сообразила она вдруг, если у него все зубы целы! — Древнее. Да от белых людей. Чего же ты хочешь от старого человека?

-Помощи, — негромко, но весомо ответил Генри. — Ты можешь, я знаю. Ты даже почуял, что я иду по Пустырю, так неужели...

-Нехитрое дело — почуять, кто шляется по Пустырю, по тропам делакотов, — тихо засмеялся шаман, — если знаешь их, как жилы на своих руках! А такое я вижу впервые.

-И что, никакой надежды? Так и таскать ей за собой этот кустарник чертов? — по мнению Марии-Антонии, Генри вел себя непозволительно грубо, но она предпочла промолчать. — А если он ее угробит?

-Привез хоть щепку? — перебил старик. — Дай.

Генри ругнулся сквозь зубы, порылся в кармане куртки и сунул шаману обломок ветки. Тот покрутил ее в пальцах, цокнул языком с явным восхищением и вдруг швырнул кусочек дерева в огонь. Едва тлеющее пламя взметнулось столбом, посыпались зеленоватые искры. Мария-Антония отшатнулась, Генри выругался уже вслух, а старик негромко рассмеялся с явным удовлетворением.

-Древнее заклятие, да, — заключил он.

-Ты уже сказал, — нахмурился Генри. — Да мы и без тебя это знали! И ладно даже, ветки... вырублю, не переломлюсь! Как быть с тем, что она просыпается и себя не помнит, а? Что я...

Старик остановил его повелительным жестом, привстал, пересел поближе к Марии-Антонии. Снова поймал ее взгляд, намертво приковав к себе, обвел всю ее ладонями, не прикасаясь, впрочем, нахмурился.

-Заклятие не снято, вот и выходит... — заключил он.

-Ты не поверишь, но об этом даже я догадался! — не выдержал Генри. — Как его снять-то, а? Где я принца возьму? Прекрасного непременно! Ну придумай ты что-нибудь, я ведь знаю, какими ты силами ворочаешь!

-Не знаешь, — произнес старик одними губами, так, что расстроенный Монтроз ничего не заметил, а Мария-Антония, не сводившая с шамана глаз, сумела различить. И еще увидела, как он, не меняя позы, одним движением кисти снова подбросил что-то в огонь, и пламя опять поменяло цвет, едва заметно, но тени взметнулись до островерхой кровли и заплясали как-то странно...

-Значит, зря... — проговорил Генри, мотнул головой, потер лоб, глаза — девушка знала за ним этот жест, говоривший о крайней усталости. — Зря тащились сюда. Понадеялся... дурак...

Речь его сделалась неразборчивой, Генри определенно клонило вперед, и Мария-Антония поспешила придержать его за плечо, чтобы не сунулся лицом в очаг, но он даже не заметил. Старик наблюдал за ними с затаенной усмешкой.

-Генри! — встряхнула принцесса Монтроза. — Очнись! Слышишь?

Он не слышал. Удержать его девушка тоже не могла — голова Генри сперва легла ей на плечо, а потом ей пришлось поменять позу, потому что иначе сидеть было бы неудобно — рейнджер преудобно устроился у нее на коленях, уснув мертвым сном.

-Пусть спит, — сказал шаман, перехватив ее удивленный взгляд. — Сильное заклятье. Даже на чужаков действует.

Он показал Марии-Антонии зажатый в пальцах обломок черной колючей ветви. Тот самый, что вроде бы бросил в огонь.

-Вы... — она осеклась. Кто знает, что может придумать старый колдун, а Генри... его не разбудишь!

-О таких вещах не говорят при свидетелях, — сказал он серьезно, пряча кусочек дерева куда-то в складки своей одежды. — Не беспокойся. Он просто спит. Спит хорошим сном без сновидений и проснется поутру полным сил. А вот ты...

Марии-Антонии стало не по себе, но она быстро взяла себя в руки. Не пристало принцессе бояться дикарского колдуна, пусть даже он способен обратить ее в безобразное чудовище!

-Ты сильная, — произнес старик, внимательно наблюдавший за ней. В черных его глазах отражались языки пламени, и выглядело это... неприятно, будто сам сатана явился и сейчас потребует душу в обмен на услугу! Мария-Антония представила, как церковники пугают верующих таким вот стариком, и едва сдержала неуместную улыбку. — Боишься, но воли страху не даешь. Это хорошо.

-Я дочь вождя, — сказала девушка, сообразив, что титул принцессы мало о чем скажет такому человеку, — и вдова вождя. Я знаю, что такое страх, и привыкла не отступать перед ним.

-Ты знаешь, — согласился шаман. — Ты знаешь страх, ты знаешь боль, и любовь тоже знаешь. И ненависть.

Мария-Антония молча кивнула.

-От тебя зависит, что пересилит, — сказал старик, — заклятие или твоя воля. Я его снять не могу, и вряд ли кто сможет. Оно уже нарушено. Начни снимать его по правилам — неизвестно, что случится с тобой и со смельчаком.

-Это Генри... — начала она, но осеклась. Это Монтроз нарушил плетение заклятья, и что же теперь?

-Я сказал. Только от тебя зависит, что пересилит, — повторил шаман, словно услышав ее мысли. — Заклятие тянет тебя в прошлое. Оно не знает времени. Позволишь ветвям опутать тебя — вернешься назад.

-Что это значит? — резко спросила Мария-Антония. — Вернусь в прошлое? Разве это возможно?

-Откуда же мне знать? — удивился старик. — Я говорю, что вижу. Назад — это назад, а про прошлое я не сказал ни слова.

Может быть, назад — это в отцовский замок? Так или иначе, будет только хуже!

-Заклятие хочет вернуть всё, как было, — подтвердил ее догадки шаман. — Очень сильное. Очень древнее. Оно хочет, чтобы всё было, как должно. Если боишься идти вперед, останься и усни.

-Навсегда? — усмехнулась Мария-Антония. — Нет уж! Этот мир не похож на тот, что я знала, но он лучше, чем вечный волшебный сон!

Старик только усмехнулся.

-Что мне делать? — спросила она резко. — Как остаться собой?

-Глупый вопрос, — сказал он. — Собой нельзя остаться. Собой можно только быть.

-Но той, другой, я становлюсь во сне! — настаивала девушка. — И ничего не могу с этим поделать! Я ведь не могу не спать совсем, я пробовала, но долго мне не выдержать...

-А он, — кивнул старик на Генри, — сказал, что рядом с ним ты спала спокойно. И ветви не трогали вас. Соврал?

-Нет, — процедила Мария-Антония. — Он не солгал. Но я ведь не могу ночевать с ним всю мою жизнь!

-Найди кого-нибудь другого, — ухмыльнулся шаман, но вдруг посерьезнел. — Довольно шуток. Говорю тебе, что вижу: заклятие не остстанет, пока не заполучит тебя обратно, либо пока не будет снято совсем.