Под личиной зверя - 1. Перерождение

— Долго еще? — тяжело дыша, спросил Батлер.

Они шли уже не менее двух часов. Хотя в бесконечной серой пелене, поднявшейся от насквозь пропитанной водой земли до не менее мокрых туч, время вполне могло совершать странные кульбиты.

Вокруг простиралось огромное болото, поросшее высокими, раскидистыми деревьями, напоминающими земные ивы. Только местные экземпляры практически не имели листвы. Их длинные, черные ветви, больше смахивающие на лианы, опускались до самой воды, где и скрывались.

Батлер больше ни о чем не спрашивал и не просил. Он тяжело дышал, часто оскальзывался.

— Стой!

Голос Сердца Улья казался здесь чужим и чуждым. Впрочем, любой голос, любые слова звучали бы здесь неуместно.

— А? — сощурился Батлер.

Его словно оторвали от важных размышлений.

— Мы пришли.

Мужчина завертел головой. Вокруг все та же вода, те же раскидистые деревья с ветвями-змеями. Потом его взгляд метнулся поверх чернеющих крон и остановился. Там, на фоне серого неба и далеких горных пиков, в какой-нибудь полусотне шагов от путников виднелись идеально ровные грани каменной пирамиды.

— Что это? — спросил Батлер.

— Это? Могильник.

— И кто здесь похоронен?

— Старые боги.

— Кто? — мужчина поморщился.

— Старые боги, — Сердце Улья говорила совершенно спокойно. В голосе ни издевки, ни насмешки. — Падшие. Те, кто пошел своей дорогой, отказался становиться тенями в толпе себе подобных.

Лицо человека скривилось.

— Мы пришли молиться? — спросил он неуверенно.

— Конечно! Попросить помощи.

Батлер покачал головой, всем своим видом показывая, насколько сильно в его глазах упали Улей и Сверхсознание, если в отчаянной попытке выжить обращаются к каким-то абстрактным силам.

— Ты можешь остаться здесь, — сказала Сердце Улья. — Дальше я пойду одна.

— И я проделал весь этот путь, только для того чтобы... — голос мужчины стал сварливым, в нем сквозило неприкрытое недовольство.

— Нет, ты очень важен для меня...

Сердце Улья отметила искру страха, блеснувшую в его глазах. Он действительно очень важен. Важнее всех тех, кто остался на базе.

Она резко сжала кулаки, направила их на мужчину. Тот попытался отшатнуться, но куда человеческим мышцам конкурировать со скоростью генерала Улья? Из-под испещренной короткими шипами пластины, расположенной над костяшками пальцев, вылетели несколько тонких острых игл. Они пробили плотный бушлат, вошли в тело мужчины.

Человек прижал руки к животу, застонал.

— Ты же обещала не убивать меня, — прошептал, давясь словами.

— Убить? Нет, — Сердце Улья опустилась рядом с ним на корточки, снизу вверх заглянула в подернутые мутной пеленой глаза. — Ты станешь жить. Долго жить. Просто немного в иной форме.

Батлер кашлянул, на его губах появилась кровавая пена. Затем ноги подогнулась — и мужчина завалился на бок. Грязная вода вокруг него тут же начала окрашиваться алым.

— Ты станешь основой новой колонии, — улыбнулась повелительница скарабеев. — Гордись этим, человек. Немногим довелось насладиться подобной честью.

Тело Батлера била жестокая судорога. Лицо напряглось так, словно кожа на нем вот-вот лопнет. Глаза закатились, превратившись в пару белых слепых пятен.

Сердце Улья поднялась, отошла на несколько шагов. Человек бился, поднимая фонтаны брызг. Его ноги и руки дергались так беспорядочно, словно вывернулись из суставов.

Агония не прекратилась и через пять минут, и через десять. Глаза Батлера вылезли из орбит, из горла рвался животный крик, вскоре перешедший в гортанные хрипы. Его кожа раскраснелась, сделалась маслянистой. Вены под ней, наливаясь черным, проступали все отчетливее.

— Пусть и не боги, — усмехнулась Сердце Улья, — но заручиться их помощью действительно необходимо.

Она перешагнула через стремительно изменяющееся тело человека и направилась к пирамиде.

Глава 13.

За время полета, который затянулся не менее чем на пять часов, Макс успел немного обдумать случившееся с ним за последнее время. Чужой мир, чужая планета, чужая война. Впрочем, если мир оставался по-прежнему чуждым, то война не собиралась выпускать его из своих жестких лап — цеплялась холодными щупальцами, пытаясь вновь затянуть в свой смертоносный водоворот. И что самое отвратительное — щупальца тянутся с разных сторон.

Если намерения Улья вполне понятны: ему необходимо вернуть ценного бойца, в которого вложено много сил и знаний, — то цели Республики оставались туманны. Если Мантикора, судя по словам Эванс, огромная военизированная организация, действительно начала игру за спиной официальной власти и игра эта напрямую касается его — Макса, то следует держаться подальше от больших поселений и баз. Наверняка столь мощная машина, как Мантикора, имеет множество осведомителей. Даже на засекреченном военном или научном объекте всегда найдется человек, который проговорится. И причины на то могут быть разные: от банального шантажа до пары случайных слов, оброненных за выпивкой.

Кроме того не следует забывать о Зрячих. Судя по той наглости, с которой их представители напали на лабораторию профессора Тэйлора, ради достижения поставленной цели они пойдут на все. Информации об этой организации еще меньше чем, чем о Мантикоре. Не то повстанцы, не то просто борцы за идею. Вот только какую? И информированы они неплохо. Значит, имеются свои осведомители. Но, даже памятуя о безалаберности охраны лаборатории, Макс все равно придерживался мысли, что от Зрячих следует укрываться в месте, хорошо защищенном и людном.

Вот и получается, что от одних лучше бежать в богом забытое поселение на краю света, а от других скрываться в густой толпе.

Взгляд Макса скользил по сверкающей водной глади. Вот уже с полчаса транспортник летел над сверкающей в солнечных лучах поверхностью не то большого озера, не то залива. Вид воды успокаивал, расслаблял.

Вот где его точно никто не достанет — на дне какой-нибудь впадины. И чем глубже, тем лучше. Ни у Республики, ни у Улья Макс не мог припомнить средств для погружения на большие глубины.

Боевые действия велись на земле и в воздухе, не переходя под воду. Впрочем, где-то на самой периферии сознания возникали смутные воспоминания о кажущихся теперь странными действиях скарабеев. Вроде бы он сам видел колонию, которая расположилась на берегу небольшого озера. Корни колонии опускались под землю, стелились по дну озера. Но главное не это. Главное — это новые, еще не завершившие процесс эволюции особи — промежуточные звенья. Макс помнил их очень смутно. Почти беспомощные на суше, в воде они обретали скорость и грацию. Выходит, вскоре и морские глубины перестанут быть безопасными.

А выжить надо обязательно! Значит, придется постоянно быть наготове, вертеться. И при этом собирать максимум информации как о мире, так и о самом себе. Любая зацепка в конечном итоге может помочь в поисках Жени и спасения ее от контроля Сверхсознания.

Мысли о жене одновременно и согрели, и обожгли. Как много было планов на будущее, как много чаяний — и все разбилось в один момент. Грязь, кровь, боль. Это не может продолжаться вечность! Должен быть способ если не вернуться обратно, то хотя бы снова стоять рядом, рука об руку. И чтобы ни одна сволочь не диктовала свои условия, не лезла в голову и душу, нашептывая о великих целях и очистительных войнах.

Вода вновь сменилась сушей. Ввысь взметнулись уже знакомые деревья, похожие на земные ели. Лесные гиганты стояли столь тесно, а их кроны переплетались столь густо, что казалось, будто водная гладь просто сменила цвет — с искрящегося черного на матовый зеленый.

Вскоре пилот, искоса посмотрев на пугающего соседа, спросил позволения связаться с базой и сообщить о скором подлете. Макс только пожал плечами. За всю дорогу они не перекинулись ни словом, и говорить о чем-то теперь желания не возникало.

Пусть делает то, что должен.

С высоты в сотню метров база, на территорию которой собирался опуститься пилот, выглядела небольшим пятном всего с одним куполообразным строением и прямоугольником взлетно-посадочной площадки. Никаких вспомогательных сооружений, никаких вышек или элементарного ограждения. Если бы транспорт продолжил полет, Макс бы и вовсе не обратил внимания на очередную оставленную Республикой базу.

База оказалась не оставлена. Хотя при ближайшем рассмотрении куполообразное строение выглядело так, словно не знало ремонта уже не одно десятилетие: облупившаяся краска, частично оголенные перекрытия.

У самой взлетно-посадочной площадки их уже ждали. Три человека в темно-зеленой униформе. Они походили скорее на рабочих, чем на ученых.

Транспортник выпустил опоры, с громким скрежетом коснулся бетонной поверхности площадки, замер.

Прежде чем покинуть кресло, Макс заметил, как пилот облегченно выдохнул. Вообще, парень — молодец. Столько времени в полете — и ни одного намека на недовольство. Неприязнь, конечно, чувствуется, но странно, если бы ее не было.

От встречающей троицы отделился человек и направился к транспортнику. Двери в корпусе летательного аппарата раздвинулись, впуская гостя.

— Что с ней? — не поздоровавшись, спросил вошедший, указывая на все еще лежащую у стены Сади. Перепачканная в глине, с взлохмаченными волосами, но все еще крепко сжимающая в руке пистоле, девушка выглядела весьма несчастной.

— Спит, — резче, чем следовало, ответил Макс.

Человека он узнал: примерно шестьдесят лет, вытянутое лошадиное лицо с отчетливо выступающими скулами и тонкими губами. Пронзительные темные глаза казались еще более глубокими, чем во время сеанса видеосвязи. Кустистые брови сошлись к переносице. На фоне лысеющего черепа с заметными пигментными пятнами на лбу они выглядели чем-то чужеродным.

— Почему? Давно?

— Всю дорогу.

Человек выглянул на улицу, закричал:

— Женщину в медлабораторию! Срочная диагностика!

— А вы, — он внимательно посмотрел на Макса, — следуйте за мной. Надеюсь на ваше благоразумие. О вашем прибытии знает всего пять человек. Не хотелось бы, чтобы их количество увеличилось. Да, кстати, меня зовут профессор Брайан Галлахер.

Они вошли в раскрытые двери куполообразного здания. Макс ожидал увидеть все, что угодно — от взвода тяжеловооруженных пехотинцев до навороченной лаборатории. На деле все оказалось много проще. Внутри не было ничего, кроме нескольких разбросанных в беспорядке покореженных ящиков и какого-то мусора. Пол, когда-то выложенный пластиковой плиткой, застилала земля, пропитанная не то маслом, не то еще какой-то машинной жидкостью.

— Нравится? — спросил профессор.

— Нет, — честно ответил Макс.

— Ну, ладно... Открывайте!

Раздался шум стравливаемого воздуха — и в полу начал открываться освещенный изнутри проход. Он был настолько хорошо замаскирован, что у Макса и мысли не возникло о потайном ходе, хотя он только что смотрел на то место, где теперь зиял провал.

— Идем, — сказал Галлахер и первым начал спускаться по идеально чистым ступеням.

* * *

— Присаживайтесь, — профессор указал на пластиковое кресло с металлическими ножками.

Они находились в довольно просторной комнате, которая, судя по обстановке, служила своему хозяину и рабочим кабинетом, и столовой, и отчасти лабораторией.

Макс осторожно сел в кресло.

— Полагаю, вы голодны, — сказал Галлахер. — Скоро вам что-нибудь принесут. А пока... Даже сейчас, видя вас перед собой, слыша вас, я все еще не могу поверить в то, что у нас получилось.

— Получилось что?

— Вернуть вам разум и свободу воли.

— Вы тоже участвовали в операции?

— Только морально. Мы с профессором Тейлором вместе начинали. Но потом разошлись во мнениях по кое-каким вопросам. Я отправился заниматься своим основным делом — археологией. А он всегда больше тяготел к работе в хорошо освещенных лабораториях, с кучей ассистентов и помощников.

— К чему вы клоните?

— Не клоню. Несмотря на разногласия, по объекту тринадцать-семьдесят мы работали сообща, хотя и не вместе.

— То есть за свое... пробуждение я должен благодарить и вас тоже?

— Не думаю, что вы действительно жаждете сказать мне спасибо, — криво усмехнулся профессор.

— Почему нет? — удивился Макс.

— Прежде всего потому, что вас мучают вопросы и сомнения. Я предлагаю вам некоторые ответы, а что самое главное — возможность контролировать свои новые способности. Уверен, какими-то из них вы уже успели воспользоваться. Но вряд ли осознанно. Я прав?

— Да.

— Этой базы нет ни на одной карте Республики. Вам здесь ничто не угрожает. По крайней мере, некоторое время.

— На картах нет, но связаться с вами было довольно просто.

— Не напрямую — существует несколько ретрансляторов, после включения которых отследить источник сигнала практически невозможно.

— Вы скрываетесь от Республики?

— Скажем так: я не очень хочу пересекаться с Мантикорой.

— Я тоже, — поморщился Макс.

— Я нисколько не удивлен вашим появлением, — профессор Галлахер медленно прохаживался по комнате. — Что-то подобное просто обязано было произойти рано или поздно.

— Что-то подобное? — не понял Макс.

— Да. Я имею в виду появление в Улье новых существ. Причем появление исключительное. Я более чем уверен: подобное никогда не могло иметь место на любой другой планете, колонизируемой скарабеями.

— Почему?

— А вы сами еще не поняли?

— Не было времени... — процедил Макс.

— Ну, разумеется, — кивнул профессор. — Скажите мне: кто вы и откуда?

— Вряд ли вы поверите.

— А вы попробуйте. За последние годы я стал весьма доверчивым, слыша о некоторых вещах.

Макс нахмурился. Вспоминать о той, прошлой жизни, теперь безвозвратно ушедшей, — больно. Но он постарался абстрагироваться от нахлынувших было чувств и перечислить лишь факты того, как обыкновенная прогулка на автомобиле завершилась переносом в иной, незнакомый мир.

Галлахер слушал очень внимательно, не перебивал.

— Я до сих пор вижу пехотинцев Республики, доспехи которых вскрывались по моему приказу, — говорил Макс. — Вы знаете, что автоматическая система жизнеобеспечения ваших скафандров часто срабатывает при разгерметизации? Человек внутри доспеха получает ударную дозу сыворотки. Он не чувствует боли, не чувствует страха. Его переполняет энергия. Идеальная игрушка для кучки гончих.

— Исходя из того, для чего вас создавали, это вполне нормально, — пожал плечами Галлахер.

— А знаете, что главное? Я с удовольствием отдавал им ваших людей. И даже сейчас вкус крови для меня столь же приятен, как и вкус отлично приготовленного блюда.

— Занятно. Вы пытаетесь меня напугать?

— Нет. Хочу, чтобы вы были в курсе.

Профессор усмехнулся.

— Дело в том, что я знаю о вас больше, чем вы сами.

— Поделитесь?

— Обязательно, — профессор задумался. — Но все по порядку. Сначала ответьте мне на вопрос: чего вы хотите?

— Найти жену, — ответил не раздумывая.

— Зачем?

— А разве это надо объяснять?! — голос Макса опустился до рыка.

— Запомните: я никогда не задаю риторических или ненужных вопросов, — профессор посерьезнел.