Поэтичные абзацы, посвященные женщинам (в том числе и Машеньке Звягинцевой), заставляли иначе взглянуть на горе тетя Ляли. В конце концов, что он знал об их отношениях? Зато прекрасно знал из собственного профессионального опыта, какую боль могут причинить женщине откровения стареющего мужа и какие из этого бывают следствия.

Прав был Вадим. Дурацкая манера — сводить счеты с жизнью и людьми, выволакивать на свет обидную правду, которую время милосердно припрятало с глаз долой. Почему бы не быть добрее, не ограничиться положительными характеристиками... А правду-матку резать про одного-единственного врага, верно, детектив Островски?

В глазах щипало, мысли убредали в сторону, и Сергей спустился в кухню за кофе. Уже совсем стемнело, свет из окон падал на белые ветви кустов, а дальше была чернота.

На кухне он встретил маму. Доктор Островски стояла у лестницы в подвал, заглядывала вниз и хмурилась.

— Что случилось?

— Понимаешь, я сижу, а Альки все нет и нет. Ну мало ли что... но потом я забеспокоилась, нашла у Ляли ее ай-файнд, с данными от маячка...

Мама замолчала и значительно указала пальцем вниз.

— В подвале, что ли? — Сергей ухмыльнулся. — С Эдуардом? И ты подумала, что ей всего пятнадцать и все такое...

— Что ты несешь?! — мама оглянулась и продолжила тише: — Пятнадцать, не пятнадцать, ей нечего делать в этом подвале! Она умная девочка, что-то Эд ей разболтает, о чем-то догадается, что тогда будет?! Включи голову!

— Мам, не ругайся. Алька сейчас наверху, у меня.

— Как у тебя? Что она там делает?

— То есть не у меня, а в чулане. Пришла спросить, сколько надо выпить коньяку, чтобы перестать волноваться и заснуть, представляешь?! Я отвел ее в чулан, показал коробку с игрушками начала века. Знаешь, кнопочные, с маленькими экранчиками. Ей удалось включить некоторые, теперь она сидит там на полу, давит на кнопки и, кажется, даже смеется.

— Да? А как же тогда...

— Разберемся, — он мягко отстранил маму и сбежал по лестнице.

Подвал было не заперт, свет горел только нижний. Сергей бесшумно отжал ручку, открыл дверь и щелкнул выключателем. За стеллажами что-то сдавленно охнуло, брякнуло об пол.

Сергей обошел стеллажи и увидел Эдуарда. Тот смотрел настороженно, и в руке у него был, видимо, только что подобранный с пола вифон. Неплохой, мощный, но в жемчужно-розовом корпусе, и по нему черная корявая надпись маркером: IT"S NOT PINK!!!

— Цел? — тут же спросил Сергей.

— Цел.

— Зачем вы взяли его у Ариадны?

— Так мой заблокирован.

— Вы в курсе, что на него установлен маячок?

Эдуард моргнул, потом вытаращил глаза.

— А... То есть Ольга Ильинична подумала...

— Пока только Анна Ильинична, — Сергей сделал успокаивающий жест, — и я ей уже сказал, что Аля сидит на чердаке. Итак, зачем?.. Нет, компьютеров в доме полно, а блок только на вашем вифоне. Но вам понадобился тот, запросы с которого наверняка не будут проверять.

Эдуард молчал, опустив глаза. Ресницы у него были как у девушки, коротко остриженные волосы ложились на лоб смешными завитками. Сергей знал, как в России относятся к выходцам с Кавказа. Примерно как в Америке к латиноамериканцам, только хуже (тут накладывались какие-то прискорбные исторические события начала века). По меткому замечанию старого курьера — они лучше, чем африканцы. О да, избиратели и налогоплательщики, люди как люди, если только не нелегалы, не члены преступной группировки, не фанатики и не асоциальные от природы типы. Конечно, не все они такие, никто и не говорит, что все, но репутация... А репутация, детектив Островски, создается прецедентами, так что не будем расслабляться.

— Я не считаю, что вы организатор похищения, — заговорил он снова. — Точнее, скажем, так: не вы тут самый подозрительный. А если это сделали не вы, то в ваших интересах мне помочь. Скажите мне, что вы ищете.

— Если скажу, что ищу, вы перемените свое мнение. — Говорил он почти без акцента, только твердые согласные иногда выговаривались мягкими и наоборот. Сергей только махнул рукой, мол, хватит тянуть.

— У меня есть счет... то есть он на моего двоюродного брата, его имя и код, но пользуюсь им я. Так, ну, часть денег мне туда приходит, за всякие работы. На личные расходы.

— Понял, — Сергей вспомнил, что говорил Вадим про его маму. — И что с этим счетом?

— Платеж поступил сегодня. Я не знаю, от кого, за что. Понимаете?

— Много?

— Тридцать тысяч.

— Хм. Для случайности многовато, для платы за похищение маловато. — А вот для подставы в самый раз... — От кого?

— Анонимный перевод.

— Дайте сюда. (Эдуард молча накрыл экран ладонью.) Эд, я говорю серьезно. Вы ничего не найдете, вы спец в вашей области, но в этих делах. Тут спец, так уж получилось, я. Хотите договор: вы мне показываете этот ваш счет и сведения о переводе, а я вам рассказываю, что узнаю? Лучше я сегодня, чем полиция завтра. ...Ну вот и ладно.

Его на секунду смутило отсутствие привычного интерфейса — сестренка, как это было принято среди некоторых умников, не пользовалась общедоступными коммерческими продуктами. Но и он не зря прокачивал навыки.

— Сейчас посмотрим, что тут к чему... А, я же хотел кофе!

— Я вам налью, — коротко сказал Эдуард и вынул чашку из подстольного ящика.

Сергей опасался, как бы не нахвастаться впустую: все же русские платежные системы имеют свою специфику. Но неведомый благотворитель шифровался не особенно старательно. За хвост удалось ухватиться с первой попытки, и не успел он допить кофе, как ответ появился на экране.

— Акимов Вячеслав Никитич. Платеж с карты.

Они посмотрели друг на друга. Судя по выражению лица, конструктивных идей у Гаджиева не появилось.

— Он ведь друг Павла Георгиевича?

— Да.

— Он точно не был вам должен денег или?.. (Эдуард, не дослушав, помотал головой.) А кто здесь знал про этот ваш счет?

— Никто не знал. Вообще никто не знал, кроме брата.

Сергей отхлебнул из кружки и поморщился.

— Ну, кто-то выходит, знал... Скажите, Эд, зачем вы покупаете эту дрянь? — он ткнул пальцем в пакетик с красными буквами "МОКА".

— Нормальный кофе. Кофеин, натуральный сахар. Мне же не для удовольствия, мне чтобы не спать.

— Натуральный сахар... У вас мало денег?

— У меня семья. Родители, дедушка с бабушкой, сестры. Отец болеет, ему деньги нужны на лекарства. Я не понял, а зачем вы спрашиваете?

— Да нет, это я так. Извините, пожалуйста.

* * *

...Итак, их было как минимум двое. Кто-то отключил сигнализацию, и кто-то увез Павла Георгиевича. Первого все еще не удается вычислить. Второй? В поселке двое были посвящены в тайну: Акимов и доктор Наташа. Если это Акимов, он никуда не денется. Хотя на российских дорогах камеры слежения работают через одну, все же они работают. И если известно время, когда дядя вышел из калитки, то понятно, с какого момента сотрудники полиции должны просматривать записи с камер на шоссе. Машину друга похищенного, который тем же утром зачем-то направился в Москву, они не пропустят. Скорее всего, с ним уже беседуют. Или же он хитрее, чем мне кажется. Хитрее и сволочнее, но тогда уже ничем не поможешь...

Что касается докторши, не хватает малости: мотива. К ней, насколько я понял, все хорошо относились, она была расстроена исчезновением Павла Георгиевича, когда я ее увидел утром. Есть, конечно, третий вариант: незнакомый сообщник...

Ладно, остается еще стереоролик со вчерашнего вечера. Продолжительность ролика — три часа, а если умножить на все стороны света... Нереально, время поджимает. Надо что-то придумать, какой-нибудь фильтр.

И тут его осенило. Тот случай, когда отрицательный результат — вовсе не результат, зато положительный мог бы решить все его проблемы.

Он открыл поиск по образам, поместил в окошко зеленую свечу в подсвечнике (и на том спасибо, что все свечи на столе были одинаковыми). Добавил "перекрывание телесным цветом", ввел поправки и исключения, запустил поиск.

Ну а если это все-таки Эдуард? Тогда не найду ничего. Ему это ни к чему.

Окно поиска до половины завесила шторка из строчек — кадров было много.

Тетя Ляля и мама зажигают свечи, это первые восемь. Наверняка пустышки, но просмотреть надо. Нет... нет... ничего...

Нина Георгиевна отодвигает подсвечник, чтобы освободить место для тарелки. Нет.

Марина указывает пальчиком на каплю парафина, ползущую по цоколю подсвечника, муж послушно берет салфетку, ага, это уже следующий результат... Все чисто.

Дядя с тетей. Тетя придвигает свечу поближе, потом поднимает мандариновую корку, сжимает ее пальцами, из пламени свечи вылетают острия пылающего эфирного масла. Дядя улыбается, обнимает жену за плечи. Все, больше ничего. Сергей отчаянно зевнул. Дурацкая затея, он или она могли воспользоваться десятком других способов... Нет уж, досмотрю.

Вадим зубочисткой снимает нагар со свечи.

Нина Георгиевна переставляет свечу на каминную полку... Стоп, ну-ка назад!

Сергей просмотрел эпизод еще раз. Вернулся к началу, включил зум и замедление, просмотрел медленно. Откинулся в кресле. В черном окне отражались лампа и экран, потом экран погас. На чердаке становилось холодно, но он не включал обогревателя.

Кристаллизация из пересыщенного раствора. Кто-то уронил в стакан крупинку соли, песчинку или щепочку, и еще быстрее, чем она погружается в тяжелую прозрачную жидкость, на ее пути растут стрельчатые леса, торопливо, как струйки воды, тончайшие иголочки складываются в готический шпиль. Это уже не "версия", это ответ. И такой ответ, что черное окно стало страшным, как в детстве, будто там, снаружи, бродит огромное чудовище и вот-вот приблизит к стеклу свою морду, и когда свет упадет на нее, тут-то мне и конец...

Он несколько раз перевел дух, чтобы успокоиться, закрыл видеоролик и запустил обычный поисковик.

Когда Сергей выяснил все или почти все, часы на экране показывали без пятнадцати семь. Ложиться спать не стоило, да и время поджимало. Он открыл почту, старательно подбирая слова, составил официальное письмо. Потом сложил в заспинный карман все, что могло понадобиться, и спустился на первый этаж.

Сергей не стал включать кофеварку — сделал кофе в чашке, получилось почти так же отвратительно, как у Эдуарда. Зато захотелось есть. Откусывая от бутерброда и прихлебывая бурую полупрозрачную жидкость, он прислушивался к шагам в комнате, выжидая, когда будет прилично постучаться. Но Нина Георгиевна вышла сама, уже в спортивном костюме.

— Ох, Сережа, это вы, в такую рань на ногах? Что-то узнали о Паше?

— Нина Георгиевна, я вас дожидался. Хочу спросить вас кое о чем.

— Что такое?.. Нет-нет, кофе не надо, я завтракаю позже, пока только коктейль, — она прошла к холодильнику и взяла оттуда маленькую бутылочку с логотипом олимпиады.

— Я снова насчет этих следов — ну, вы говорили вчера, что увидели следы во дворе. Простите, мне в это не верится.

— Отчего же?

— Фонарь во дворе никто не зажигал. Свет в кухне и гостиной вы, наверное, погасили, когда уходили. Вот вы входите во двор, после улицы здесь кажется совсем темно...

— Не было темно. Было светло от снега, был свет из окон.

— Из каких окон?

— Из наших. Свет падал слева от дорожки, двор был хорошо виден... Сереженька, почему вы так волнуетесь? Я старая женщина, стала бы я выдумывать? Если я говорю, что были следы...

— Я все понял, Нина Георгиевна, просто хотелось уточнить. Еще только один вопрос: вы вчера катались одна или вместе с Акимовым?

Нина Георгиевна возмущенно откинула голову.

— С ним, да. Но какое это имеет... Или вы думаете, что он замешан?.. Да нет же, нет, мы все время были вместе. Расстались на углу, но Паши, получается, тогда уже не было дома...

Она разволновалась и смутилась, но не так, как уличенный преступник. Сергей поглядел на нее искоса. На сухощавую фигуру, затянутую в новый термокостюм — за фигурой она следила, как другие пожилые особы следят за клумбами георгинов или порядком в квартире, и в утренней полутьме, сглаживающей линии плеч и локтей, ей можно было дать лет сорок пять. На старомодную шапочку с помпоном, на пушистую варежку с норвежскими звездами. Розовая помада на губах — допустим, против обветривания, но накрашенные ресницы зимним утром, перед лыжной прогулкой?..

— Вы и сегодня с ним встречаетесь?

— Нет, сегодня мы не договаривались, — чопорно ответила Нина Георгиевна.

— Я почему спросил: мне дядя Коля, курьер, сказал, что он вчера уехал в Москву. Какие-то проблемы с соседями, кажется, он их залил.

Эта пустяковая подробность удивительно обрадовала старую даму. Как девчонку, которая, полдня проревев, узнала, что кавалер не перезвонил, потому что не мог.

— А, я поняла. У него старый дом, там вечно... Надо будет ему позвонить.

— Обязательно позвоните.

— Сережа, вы не осуждаете меня, что я еду кататься, когда такое горе? Может быть, мне остаться?

— Нет-нет, что вы, — с полной искренностью сказал Сергей.

В самом деле, так будет лучше. Он надеялся все закончить до того, как она вернется.

* * *

Когда за Ниной Георгиевной закрылась дверь, Сергей отправил сообщение маме. Он знал, что она просыпается рано, и действительно, она тут же ответила. Тогда он поднялся на второй этаж и постучал в дверь.

Вадим отозвался не сразу.

— Кто?

— Вадим, это Сергей. Откройте, пожалуйста.

— Что? Что такое?

— Насчет Павла Георгиевича. Срочно.

Вадим был взлохмачен и бос, успел только натянуть брюки и футболку.

— Я вчера узнал занятную вещь. На секретный счет Эдуарда поступил платеж, как нетрудно было выяснить даже мне, а тем более полиции, — от Вячеслава Никитича. Акимов сегодня утром уехал, по его собственному заявлению, в Москву. Примем за нулевой вариант, что Эдуард отключил ретранслятор излучения и сигнализацию, вывел дядю Пашу со двора и сдал с рук на руки Акимову, который и увез его. Но тут есть ряд неувязок. Давайте я вам расскажу

— Одну минуту, — Вадим подошел к окну и распахнул створку, впустив в комнату сырой зимний воздух. Зачерпнул горстью снег с подоконника, обтер лицо и стряхнул капли. — Мы на "ты", не забыл?

— Хорошо. Во-первых, мы с тобой вместе решили, что Эдуард не стал бы действовать так тупо. Во-вторых, тридцать тысяч — смешная сумма за такое большое предательство. Если это не он, значит, Эдуарда кто-то подставляет. Возможно, сам Акимов. Неумный ход, но кто сказал, что он специалист в этих делах? Однако есть и альтернативный вариант — кто-то третий подставляет и самого Акимова. Тогда возникает вопрос: кто бы это мог быть.

— Ну и кто? — Вадим уселся на смятую кровать.

— Этот злоумышленник должен был иметь возможность спуститься в подвал у всех на глазах, чтобы выключить сигнализацию. Там был ты, Эдуард, Виталий, Нина Георгиевна. Затем, утром надо было отключить ретранслятор и, возможно, видеокамеру. Я нашел на одной из антенн каплю коньяка. Как она туда попала, интересно? Серебряные рюмки, как раз подходящего размера, надеть их на антенны можно за полминуты, а потом, когда все будет кончено, так же снять. И, разумеется, на всех рюмках есть свежие отпечатки твоих пальцев и следы ДНК, ты же их все перетрогал, когда предлагал нам выпить.