Высота

Глеб уныло повозил по тарелке ломтик сервелата и бросил тоскливый взгляд на дверь. Как там она? Что думает, на что решается? Наверняка, сидит, запершись в своей коморке, и жалеет обо всем. Его влюбленная девчонка... Его. Дико хотелось ускользнуть от всех и найти ее. Оправдаться, вымолить прощение и обязательно зацеловать. Плюнуть на собственные страхи и попробовать начать жить с начала, без оглядки на прежний опыт. Чего, спрашивается, еще неделю назад не решился? Не позови тогда Ирину... Поздно!

Напротив, сверля его взглядом, сидела бывшая жена. Красивая, холеная и чертовски умная. Каждое действие просчитано, как в шахматной партии, во всем выгода и корысть. Уже можно делать ставки: сколько из напыщенных богатых олухов, что сидят рядом с ней, успели сунуть визитки в цепкие женские пальчики. Холодные глаза сверкают, как бриллианты, видимо бастионы сдали все. Даже смешно, что когда-то и он был падок на подобную "роскошь". Известный спортсмен: вместо денег — обширные связи, вместо дорогих подарков — горячие ночи и золотые медали. Гордость страны... Тьфу! Вспоминать неприятно. Все пропитано ложью и лицемерием. Одно исключение — Женя. Почему жена решилась на ребенка, он сам до конца не знал, а в слова не верил.

Карина рядом с этой хищницей даже смотрелась бы дико, а он боялся... Сравнивал! Небо и земля!

Женя перебралась на колени к отцу и, весело болтая ногами, продолжила свои рассказы. Он смиренно слушал, все так же бросал редкие взгляды на дверь, но оставался на месте.

— А что это начальство хмурится и не пьет? — шепотом на ушко спросил у инструктора Ферзь.

Кузьмич недовольно покивал головой и пригладил пышные усы.

— У начальства ума палата... Палата номер шесть!

— Это я давно понял, и медики после той катастрофы в диагнозе про сотряс писали, — отмахнулся Лешка. — Сегодня чего он такой?

— Бегает плохо... — многозначительно ответил Кузьмич. — Вот совсем плохо бегает. Думаю даже порку в качестве инструмента воспитания на такие случаи ввести.

— Так Карину что, оглядываться на бегу не учили? — догадался, о чем речь идет парень. — Даже курице известно: бежать надо быстро, но поглядывая, что б петух сильно не отстал!

— Ишь, ты, какой умный! — хохотнул инструктор.

— От меня только так и бегают... Вернее — бегали...

Инструктор положил руку на плечо спортсмена и невесело улыбнулся.

— Ничего, ты еще доберешься до своих курятников!

— Ай! — отмахнулся Ферзь. Даже думать ни о каких цыпочках не хотелось. Вон, бывшая жена шефа, красотка, каких поискать, и та плотоядные взгляды на него бросает, а ничего в душе не шевелится. Вообще нигде ничто не шевелится! — А Карина где?

— Где и положено принцессе — в башне под замком, — косясь на драгоценную Настасью Палну, ответил Кузьмич. — Дело пахнет керосином. Глебушка попал так, что ни одному мужику не пожелаешь. Наша девонька застукала шефа с любовницей в самый неподходящий момент.

— Булавин что совсем обалдел сюда своих дамочек таскать? У них ведь с Кариной только что-то вырисовываться начало.

— Да нет! Дамочка инициативу сама проявила. Не ждал ее никто, вот и вышла... оказия!

— Так Карина ж уедет! — Лешка с недоумением посмотрел на шефа. — Он вообще предпринимать что-то думает?

— Видишь, на коленях у него кто? — Кузьмич, не дожидаясь тоста, махнул рюмку водки, занюхал собственным рукавом. — Он сейчас не рыпнется. Вот засада! Обложили так обложили...

— Ясненько-понятненько...

Лешка еще немного посидел, прикидывая, как лучше поступить: ввязываться или нет, а потом умыкнул прямо со стола бутылку красного вина и с самым невозмутимым видом покинул гостиную. Три пары глаз недоуменно уставились ему в спину, но объяснять сейчас шефу и инструктору, куда он посреди мероприятия направился, не хотелось, как и отчитываться бабе Нюре за "изъятие цельной бутылки хорошего вина".

Булавин, может, пока еще осёл, а вот он уже не осёл. Докторскую мог бы защитить по теме "Мужские страхи и их последствия". После стольких лет с Ритой он лучше всех знал, какие дела может наворотить мужчина по глупости. Пришла пора платить по счетам. Шеф его из каких только передряг не вытаскивал, да и Карина не чужой человек. Должна же быть и от него хоть какая-то польза.

* * *

— Открывай, сова, медведь пришел! — прогорлопанил Лешка прямо возле двери девушки.

— Леша? — послышался удивленный глухой голос Карины. — Я сплю...

— Ага, и со мной во сне болтаешь. Открывай, давай!

Карина недовольно отложила в сторону наполовину собранный чемодан. Вот что за напасть такая сегодня: утром из кровати насильно подняли — очутилась в объятиях голого шефа, сейчас снова ломятся, требуют что-то... Не к добру!

— Леша, чего пришел? — отворив дверь, сурово спросила девушка. — Случилось чего?

— Вот... Случилось! — Ферзь выставил вперед вино, будто это был повод и причина всего на свете. — Давай выпьем?

Карина округлила глаза. Лешка, который всю неделю ходил тенью, ни с кем не общался и даже ел через раз, приходит к ней и просит выпить вина!

— Лешенька, а тебе очень надо? — жалобно переспросила девушка.

— Нужнее не бывает! — кивнул страдалец и просочился в комнату.

Ей ничего не оставалось. Вместо бокалов на подоконнике нашлись пластиковые стаканчики, а в закромах тумбочки — пара шоколадных конфет. Впрочем, от сладостей Ферзь брезгливо отказался в пользу дамы.

— За что пьем? — обреченно вздохнув, спросила девушка.

— За мужскую глупость и женскую мудрость!

Карина чуть не поперхнулась вином.

— Леш, а ты о чем?

— О себе, дорогая, о себе! — махнул рукой парень. — Ты, пей, давай!

В ответ девушка недовольно блеснула глазами и вернулась к вину.

Рубиново-красный благородный напиток был наверняка родом из личного бара Булавина. Пряный запах ягод с мягкой горчинкой приятно бил по носу, дразня сложной игрой ароматов. Карина медленно сделала еще один глоток, посмаковала.

— Вкусно... — робкая улыбка заиграла на ее щеках. — Надеюсь, тебе ничего за него не будет?

— Ай! — отмахнулся парень. — Не обеднеет шеф!

Они разлили еще по одной, не спеша выпили. На голодный желудок алкоголь быстро действовал на девушку. Напряжение и усталость незаметно растворились, и даже бледные щеки залились румянцем. "Еще чуть-чуть, и у меня развяжется язык..." — с опаской подумала Карина, разворачивая последнюю конфету.

— Леш, так на самом деле, зачем ты пришел?

— Давай третью, за любовь, вначале выпьем!

— Я с такой скоростью к четвертой свалюсь с ног, — печально посматривая на полупустую бутылку, простонала девушка.

Но Лешка не слушал. Карина, конечно, не Рита, плюс спасать надо не себя любимого, но на трезвую голову вести разговоры о правде жизни он пока не готов. Да и "пациент" еще слишком вменяем.

Вино мягко прокатилось по пищеводу, обожгло желудок. Созревшая под бархатным тосканским солнцем виноградная лоза наверняка была выращена с любовью. На третьем тосте вкус вина раскрылся сильнее, как и тяга к откровенным беседам.

— Знаешь... — неожиданно начал Ферзь. — Мы с Ритой последние годы жили, как кот с собакой: ни дня без скандала, ни ночи без глупости. Я гулял, она гуляла, а счастливее не становились. И все из-за одной единственной ошибки, нелепой случайности или судьбы...

Карина слушала не мешая. Вино ослабило собственную боль, а слова друга странным образом превращали ее личную трагедию в нелепую шутку, маленькую досадную неприятность, которая не стоила даже крошечной слезинки.

— Она изменила первой, а я узнал случайно и никаких объяснений слушать не захотел. Напился и ушел в загул, — продолжал свой нелегкий рассказ парень. — Булавин меня тогда из милиции чудом вытянул... Рита за это время тоже спустя рукава не сидела. Каких только баек о ней не наслушался, одна другой противнее. Несколько лет кошмара и жадных, редких свиданий. То ли от адреналина, то ли еще какая причина была, но нас тянуло друг к другу. Так тянуло, что сердце останавливалось, но на утро игра начиналась заново, без веры, без надежды, без будущего. Потом я узнал, что тот первый случай был пустой сплетней, но оказалось поздно. Рита вышла замуж... Выслушай я ее, поверь... Сейчас все могло быть иначе...

— Лешенька, ты за начальника своего хлопотать пришел? — Карина подперла щечку кулаком и посмотрела на него в упор слегка осоловевшими глазами. — Исповедь твоя сложная, мне непонятная, но финал... что-то сильно напомнил.

Парень почесал затылок и виновато кивнул. Вот ведь прозорливая девчонка! Он тут душу изливает, а все без толку.

— Это я тебе о разрушительной силе заблуждений! Не подумай, что я хочу его в чем-то оправдать или защитить, — Ферзь невесело улыбнулся, похоже тему беседы придется менять. — То была моя история, а Глеб... Ну что, хочешь услышать про шефа нашего? У него не все так романтично.

Девушка кивнула, подсела поближе.

— Я его уже столько лет знаю! — Лешка ухмыльнулся. Ну хоть на что-то рыбка клюнула. — Как увязался за ним зеленым пацаном, так и все. Он с Кузьмичом из меня человека сделали. Потом крушение... Не знаю, как он не сломался.

Карина молчала. Она и сама тысячи раз задавалась вопросом: что же на самом деле творится на душе ее железного дровосека, из какого теста сделан. Слишком сложен он, слишком жесток. То тепло и нежность, то... Перед глазами вновь всплыла картинка с увиденным сегодня: красивая женщина на коленях и рядом он, чистый, полуобнаженный. Поверить, что все случайность? Заманчиво, но как? Все ведь не так, как в истории Ладьи и Ферзя. Те хоть встречались, а она и прав никаких не имеет.

— Жена, Марина, тогда бросила его ни с чем. Чемодан одежды и старенькая инвалидная коляска — весь скарб. Бывшему чемпиону хоть на паперть иди!

От ужаса и жалости у девушки на глаза хлынули слезы. Неужели в жизни Геба было подобное?

Ферзь подал с тумбочки пачку одноразовых салфеток, подлил вина и продолжил. Отступать сейчас поздно.

— Настасья Пална забрала Булавина тогда к себе, подобрала как бездомного пса, и с Кузьмичом на пару помогала восстанавливаться. Ходить учили, по врачам таскались... — парень, не чокаясь, опрокинул в себя стакан вина, будто водку. — Как понимаешь, с женщинами у шефа после того все, как в армии — строго и по делу. Не привык он иначе, а тут ты...

— Что, я? — еле слышно, боясь выдать интерес, спросила девушка.

— Запал наш грозный шеф, как последний мальчишка запал, — Ферзь довольно ухмыльнулся. — Вон, сидит сейчас этот именинник с похоронным видом посреди гостей и проклинает себя последними словами.

— Не верю! — вырвалось, казалось, из самой груди.

Лешка не стал спорить, обновил стаканчики, протянул Карине и выпил. Девушка машинально повторила.

— Ты вещи уже все собрала? — Лешка окинул взглядом маленькую скромную комнатку.

— Почти.

— Значит, делать больше нечего? — расставлял силки Ферзь.

— Нет, а что?

— Ну, тогда пошли!

Лешка довольно потянулся, как большой грациозный кот, и встал.

— Куда пошли? — догадываясь, какой будет ответ, переспросила девушка.

— Слушай, и так ясно куда, чего ты упираешься? — Ферзь упрямо взял ее за руку и потянул к двери. — Перед отъездом хоть налюбуешься!

— На что я там буду любоваться? — уперлась в дверной косяк она. — На что?

Лешка злобно сплюнул в сторону и резко, будто хирург, вскрывающий воспалившуюся рану, резанул словами.

— Смотреть, как подыхает Булавин!

После Карина соображать перестала совсем. Как безвольная кукла покорно шла за своим конвоиром, преодолевая ступени, коридоры, дорожку к администрации. Лешка не останавливался ни на секунду, крепко держал в руках ее холодную ладошку и вел за собой.

Если у его шефа и этой девчонки есть хоть какой-то шанс, его следует использовать. И здесь хороши любые средства, даже ложь. О том, как Ферзь самолично выкидывал любовника Ладьи из кровати, Карине лучше не знать. Он не Булавин, да и Рита Карине в подметки не годится. Какие тут аналогии!

Когда в разгар пирушки, в гостиную вошли двое, гости ненадолго замерли. В этой тишине было хорошо слышно, как выпала, так и неиспользованная, вилка их рук юбиляра. Белый, как мел, Булавин, смотрел на вошедших горящими, отчаянными глазами.

Глава 16. Откровение.

В дырявых душах так давно сквозняк и ветер,

Как в этой кухне с этой трещиной в стекле.

Я ничего не жду, не чувствую, не верю,

Только себе, только тебе.

"Ближе"

Вадим Самойлов

Часть 1.

— Мы тут немножко запоздали! — Лешка громко прокашлялся, осматривая, где бы им со спутницей присесть.

За это Карина готова была его придушить. Вот зачем так явно заявлять о приходе? Даже Дольф вылез из-под стола и скорчил любознательную морду. Нервно поправляя на себе совершенно не нарядную майку, она ощущала взгляды всех: от девочки на коленях шефа до властной дамочки — его бывшей жены. Жутко хотелось спрятаться за широкую спину парня, но он не позволил. Вместо этого крепко держал под локоток, надежно фиксируя жертву.

— А нам как раз вас очень не хватало! — нашелся Кузьмич. — А места... Вот, Настюша со Стасиком, уже собирались уходить! Они завтра ответственные за птенцов!

Ребята переглянулись, удивленные неожиданной новостью, но спорить не стали. Уж очень странно на них смотрел старый инструктор. Будто погонщик на нерадивых телят, которых вот-вот начнет клеймить.

— Да, мы пойдем! — Настя уверенно взяла замешкавшегося Стаса за руку и потянула за собой. — Глеб Викторович, вас еще раз, с днем рождения и спасибо за все, что вы для нас делаете.

Булавин коротко кивнул, не в силах что-либо ответить. Язык неожиданно окаменел, а мысли в голове разлетелись, как шарики по бильярдному столу. Дочка, гости, праздник, Карина — все тянули в свою сторону, парализуя не хуже смирительной рубашки.

— Папа... — на коленях, почувствовав напряжение, заворочалась дочь.

— Да, родная? — еле слышно прохрипел он.

— А чего ты такой грустный стал?

Казалось бы, простой вопрос, но что Булавин, что все сидящие поблизости замерли. Глеб с надеждой посмотрел на тещу, затем — на Кузьмича, но помощь не приходила. Близкие, как нарочно сговорились.

— Понимаешь, родная, — онемевший язык ворочался с трудом. Совсем близко, сверкая зелеными глазами, на него смотрела причина той самой грусти. — Иногда взрослые совершают плохие поступки... Не со зла, а от глупости делают плохо другому человеку. Вот и я сделал...

— Папа, ты сделал кому-то плохо? — девочка не скрывала удивления. — Ты же хороший!

— К сожалению, сделал... — Глеб в упор посмотрел на свою помощницу. Она слышит, хоть и отвернула лицо в сторону.

— Тогда надо попросить прощения! — логичное и простое решение. Понятно и ребенку, но тяжело в исполнении взрослому.

Горячей волной по телу, почти физическим касанием Карина ощущала на себе тяжелый взгляд шефа. Интересно, как много людей за этим столом знают, что все слова о прощении и ошибке сказаны именно для нее? Хотелось сквозь землю провалиться, сбежать отсюда, но поздно.