Высота

— Час от часу не легче, — пробурчал больной.

Обезболивающее пить не хотелось, напился за первые дни после падения и экстренной операции. И ведь это еще повезло: и привезли вовремя, и прооперировали удачно. Хирург потом ему честно признался: "Родился ты, парень, даже не в рубашке, а в спасательном жилете. От смерти ушел в последний момент". Внутреннее кровотечение действительно стоило ему дорого, в себя пришел не сразу, а уж боль какая потом накатила — вспоминать страшно. Но все прошло, а вот шрам, портящий красивый рельефный пресс, его гордость, останется навсегда. Такова цена собственной грубой ошибки.

Мысли снова соскакивали в прошлое, нагоняя тоску. Сейчас уже не было так паршиво. Отмучился всем сразу в первую неделю после операции: душа и тело болели в унисон, и света в конце тоннеля видно не было. Трудное выдалось время. Наверное, именно тогда он достиг собственного душевного предела, кульминации, когда теряется всякая чувствительность. Врачи в тот момент здорово перепугались: с виду все в норме, а пациент ни жив, ни мертв. Овощ, без чувств и эмоций.

Один долгий день в собственном аду стер в пыль всю ценность предыдущих лет. Собственная вселенная обнулилась и боль исчезла, уступив место вполне реальным желаниям и страхам. Пища снова приобрела вкус, а природа — цвета и краски, совершенно новые, пока непривычные.

Жестокий опыт, и лишь одно "но" оставалось незавершенным.

Окончательно расставшись с идеей поспать, Лешка дотянулся до тумбочки и достал письмо. Открывать, сложенный вчетверо листок, не потребовалось, и так знал наизусть. Сердце на минуту мучительно сжалось, но это уже была не та боль, так, слабые отголоски. Справиться с ними не составляло труда.

Поднялся с кровати. Привычные за неделю костыли оказались слишком далеко, у двери. И когда только ушлая медсестра успела их туда убрать? Но делать нечего. Опираясь о стену, мужчина кое-как добрался до своей цели.

В углу, под зеркалом, стояло обычное пластиковое мусорное ведро. Картонные упаковки из-под сока, огрызки яблок, какие-то пакеты — чего там только не было. Обычный мусор — отслужившие свое кусочки прошлого. Сок не выпьешь дважды, яблоко не съешь повторно, минувшее не станет настоящим.

Лешка поднял глаза и увидел собственное отражение. Бледное лицо с тусклыми глазами, густая щетина, исхудавшее тело, свежий шрам, выглядывающий из-под майки. Тень от прежнего Ферзя. Тень со шрамом.

— Что я с собой сотворил? — он провел ладонью по ноющему шву, ощущая пальцами его тепло. Внутри все как будто замерло, выжидая. А затем аккуратно, медленно, словно это давалось с трудом, разорвал письмо пополам. — Прости, Рита, но я за тобой не пойду.

Мусорное ведро пополнилось еще одной частицей отжившего прошлого, а на душе у человека вмиг стало легко. Словно камень сбросил... Даже не камень, а многотонную фуру тяжелых серых камней. Под слоями бинтов и гипса зачесалась нога, тут же напоминая о насущном, и он измученно улыбнулся.

Жизнь продолжается, и ее надо жить.

Не тратя время на лишние раздумья, он набрал номер шефа. Тот ответил не сразу.

— Глеб Викторович, — в горле першило и пришлось откашляться. — У меня к вам просьба. Нужен букет роз и две, а лучше три, коробки конфет.

* * *

Булавин сокрушенно посмотрел на часы. Роспись должна была скоро начаться. У входа во Дворец бракосочетаний уже собралась целая толпа приглашенных. Свадьбу единственной дочери самого высокопоставленного местного чиновника и богатейшего предпринимателя сочли за долг посетить все мало-мальски известные люди города.

— Леш, а тебе вот прямо сейчас надо? — наконец уточнил Глеб.

— Шеф, понимаю, что это неожиданно, но да.

— Не хотелось бы тебя разочаровывать, но сегодня я занят, — Булавин тяжело вздохнул. Свадьбы он всегда переносил с трудом, но отказать Константиновичу не вышло. — На свадьбе партнера.

— Ууу! — сочувственно протянул Ферзь. — Печень, значит, пропиваете.

— Не планировал, — о недавнем запое, как и о расставании с Кариной, Лешке никто не рассказывал, не до того было. — Но цветы привезти не смогу. Прости.

— Ладно, понял, — Ферзь уже прикидывал, как будет уговаривать Кузьмича подобрать достойный букет. Интересно, тот еще помнит, как выглядят розы? — Шеф, Вам хорошо погулять.

— И тебе удачи в поисках роз.

Не успел Глеб нажать на отбой, как сзади кто-то красноречиво покашлял, привлекая внимание.

— Булавин, — громкий голос партнера он узнал бы из тысячи. — Ты все-таки решил осчастливить меня своим присутствием?

— Андрей Константинович, я тебя, по-моему, еще ни разу не подводил.

— А кто наотрез отказался быть свидетелем?

— Нет, — Булавин сочувственно похлопал мужчину по плечу. — Я под этим подписываться не желаю.

— Твою принципиальную холостяцкую позицию я понимаю и уважаю, но доверить своему непутевому заму лучшую подругу будущей жены не могу. У него ж язык, как помело, — поправив у себя в петлице элегантную бутоньерку, тот хитро подмигнул. — Она, кстати, очень даже ничего и тобой интересовалась. Голову мне с невестой задурили, чтобы именно ты ее сопровождал.

— Константинович, разве я похож на службу эскорта для приличных девочек? — Булавин хмыкнул.

Совершенно не хотелось брать на себя сопровождение какой-либо девицы, даже лучшей подруги невесты. В последнее время он сам себя не узнавал. Наивно полагая, что тоска по Карине со временем ослабнет, угодил в коварную ловушку, и чем дальше, тем хуже становилось.

Спустя неделю после ухода она стала ему сниться. Что это были за сны! Отрывки из прошлого, яркие фантазии и горячие желания — все, чего так отчаянно не хватало в реальной жизни. Чтобы вновь не уйти в запой, он загнал себя работой и прыжками. Хлестал литрами горький кофе, борясь со сном, но каждый раз, отключаясь, вновь видел ее. В конце концов, пришлось смириться. Одно маленькое поражение.

Будильник в телефоне был позабыт напрочь, а утром секретарша с удивлением наблюдала появление заспанного, задумчивого шефа.

Впрочем, днем легче не становилось. Неумолимо Глеб повсюду натыкался на следы бывшей помощницы. Записи в ежедневнике, аккуратные стопки папок в шкафу, оставленные в самых неожиданных местах личные вещи. Нет, Карина не метила территорию, разбрасывая белье. Его распихал по закоулкам жилья он сам еще во времена совместной жизни, нетерпеливо стягивая с нее одежу, чтобы скорее подмять под себя и услышать робкое "люблю". Всегда в спешке, будто знал, что скоро все закончится.

В квартире и в машине, в спальне и в рабочем кабинете клуба — везде находил маленькие доказательства бурного прошлого и незаметно превращался в неисправимого фетишиста. Позже, во время уборки, выяснилось, что и в этом маленьком грехе он был не одинок. Дольф все три недели хранил у себя под подстилкой одинокий носок девушки, трепетно оберегая свой трофей от любых посторонних глаз.

— Викторович, — жених снова отвлек его от невеселых мыслей. — Я тебя не как партнера, как друга прошу — выручи! Что тебе несколько часов походить под ручку с дамой? Девчонка действительно хороша, сам бы съел, да на диете.

— Не хочется, честно...

— Да она умница, красавица, о тебе и клубе твоем много слышала. Пожалуйста, я тебе огромную скидку сделаю на следующее полугодие!

— Черт с тобой! — деваться, похоже, было некуда. — Где она?

— А вон! — мужчина указал на стройную брюнетку возле невесты. — Зовут Карина. Таких, наверняка, у тебя еще не было.

Забыв, как дышать, Булавин обалдело смотрел на девушку.

— Карина? — хрипло переспросил.

— Да, редкое имя.

"Неужели судьба решила со мной так жестоко поиграть?" — задался вопросом.

Длинное, струящееся платье выгодно подчеркивало фигуру девушки, скрывая детали. Длинные волосы собраны в высокую прическу, обнажая шею. Все было так знакомо и так похоже. Сердце от радости уже билось быстрей, и он, забыв о женихе, направился к девушке. Губы тихо повторяли ее имя: "Карина, Карина...", словно волшебное заклинание.

Не важно, что она скажет и как отреагирует. Находиться так близко и не прикоснуться, не услышать голос — невозможно. И плевать на все доводы рассудка, хватит.

— Я ж говорил, что тебе понравится! — крикнул вослед будущий муж.

Невеста что-то увлеченно рассказывала лучшей подруге. Та внимательно слушала, кивая головой. Услышав за спиной шаги, обе разом замолчали.

— Дамы... — Глеб остановился в двух шагах, потеряв дар речи. Волнение зашкаливало.

— А вы, наверное, тот самый Булавин? — молоденькая невеста лучезарно улыбнулась и с ног до головы оглядела подошедшего. Будущий муж не раз рассказывал ей о партнере-парашютисте. — Я Анна. Позвольте Вам представить мою подругу и свидетельницу, Карину.

Мужчина весь напрягся, словно пантера, готовая броситься на долгожданную дичь. За три недели вынужденной разлуки чувства обострились до предела. Еще секунда, и он самолично развернул бы девушку к себе лицом и, наплевав на мнение окружающих, зацеловал до безумия.

— Рада познакомиться, — произнес совершенно незнакомый женский голос.

Девушка обернулась. Серо-голубые глаза, аккуратный носик, высокие скулы — очаровательное юное создание, но мужчина скривился, как от боли. Жестокое разочарование, словно ножом полоснуло по сердцу, отрезая внезапную надежду. Это не та Карина, судьба вновь лихо переиграла его.

Нестерпимо захотелось уйти прочь, и только воспитание удержало на месте.

— Мне тоже, — холодно произнес Булавин секунду спустя. — Андрей Константинович просил меня сопровождать Вас на свадьбе.

— Да... — смущенная улыбка засияла на миловидном личике. — Это так неожиданно.

— Конечно...— еле слышно протянул Глеб, вспоминая слова партнера. Глупая женская фальшь, а ведь он уже успел от нее отвыкнуть. Разочарование еще больше усилилось, и никакой скидкой его не компенсируешь.

Невеста тем временем решила оставить их один на один и устремилась к будущему мужу. Тот временно отвлекся от разговора с ее отцом и безукоризненно улыбнулся будущей благоверной.

— Ни дать ни взять, влюбленная пара, — хмыкнул Булавин. Наверное, не стоило говорить это вслух, но не сдержался.

— Да, Анна так любит его, — всплеснув руками, поделилась девушка. — Они ведь совсем недолго знакомы, а такая любовь... Это настоящее чудо! И так романтично, вы не находите?

— Нахожу, — коротко ответил Глеб. Слишком давно он знал жениха, чтобы верить в романтические глупости о нем. Уж скорее в любовь к связям будущего тестя.

— Аннушка ходила к одному известному астрологу, — продолжала Карина. — И тот тоже одобрил этот брак.

Девушка все болтала, словно они были давно знакомы, рассказывала о случайном знакомстве молодых, любви с первого взгляда, красивых ухаживаниях жениха и предстоящем им свадебном путешествии. Чем больше у рассказчицы горели глаза, тем противнее становилось на душе у Булавина.

Хотелось встряхнуть девчонку и заставить очнуться. Какие чувства? Какая любовь? Да что они вообще о любви знают? Сидят днями в своих салонах красоты, зарываются с головой в лживые гламурные журнальчики, веря в чудеса и любовь с первого взгляда. Он внезапно понял Андрея, который сбегал от невесты к непритязательным барышням попроще. Там хотя бы меньше лжи. Секс, похоть, удовлетворение и никаких масок. Они знали, кто сверху, он знал, кто снизу.

А тут... Любовь с первого взгляда? Смешно. Разве может Такое зародиться с первого взгляда? Разве что влечение. В него он верил. Проверенное много раз ощущение, как ароматная приправа к страсти. Ирина и еще с десяток красоток до нее — все на влечении, все в удовольствие. Не затрагивая душу, не касаясь истинных глубоких потребностей. Физическая связь — никаких запоев и страданий, легко и без последствий. Разве Такое можно сравнивать с Любовью?

Теперь он хорошо знал разницу.

Внезапно прогремели фанфары и гости оживились. Карина ловко взяла под руку своего кавалера.

— Пойдемте, — шепнула девушка. — Мне не терпится увидеть, как это будет.

Глеб коротко кивнул и двинулся за остальными приглашенными внутрь здания.

Часть 3.

Торжественная роспись длилась не меньше двадцати минут. Булавин скучал, стоял по стойке смирно, боясь нарушить стройный ряд расфуфыренных гостей, и прикрываясь ладонью, сладко зевал. Карина бросала на него удивленные взгляды, но он ничего не мог с собой поделать. Организм не обманешь, а каких-либо особых эмоций происходящее у него не навевало. Наивный восторг в глазах невесты и фальшивая улыбка жениха — смотреть тошно, но остальные гости простодушно радовались и предвкушали пышный банкет.

Правда, до банкета, как оказалось, нужно было еще дожить. Свадебная прогулка молодых, с посещением всех близлежащих достопримечательностей, затянулась на несколько часов и вымотала Булавина окончательно. Солнце жарило безжалостно, вверенная свидетельница не переставая лепетала всякую ерунду, а фотограф то и дело придумывал все новые и новые композиции. Под конец Глеб сдался и, наплевав на все, уснул в машине.

В загородный ресторан приехали поздно, голодные, уставшие, и тут понеслось. То ли свежий воздух, то ли природа, но гостей было не узнать.

Трезвый Булавин, словно на киноэкране, наблюдал за бурным развитием событий. Поздравления, тосты, реки алкоголя и килограммы деликатесов — все лилось, как из рога изобилия. Родители невесты, родители жениха, братья, сестры, друзья и подруги — каждый старался выделиться со своим поздравлением и подарком. К началу танцев все разошлись настолько, что границы приличия были сметены напрочь. Высшее общество развлекалось на всю катушку.

Осмелевшая Карина откровенно флиртовала с ним, используя весь свой женский арсенал от мимолетных прикосновений до томных взглядов. Другой мужчина, наверняка, не устоял бы, но ему, несмотря на несколько недель одиночества, все эти ужимки становились поперек горла. Даже по имени ее называть язык не поворачивался, словно кощунство какое-то. А уж прикасаться... И когда только успел стать таким брезгливым? Красивое девичье тело, пусть даже идеальное, пахнущее юностью и желанием вызывало злость. Все не то! Не та женщина, не тот запах, не те глаза, не та улыбка!

С трудом выдержав пару часов, он сбежал от докучливых гостей на летнюю веранду ресторана. Здесь не было никого. Только свежий воздух, звезды в небе и тишина. То, что нужно, чтобы привести мысли в порядок и попытаться вернуть себе обычное хладнокровие. Но не тут-то было.

— Викторович, ты от людей прячешься? — неожиданно рядом возник партнер. Он с укоризной посмотрел на гостя. — Может, свидетельница несговорчива?

— Андрей, извини меня, но как-то не выходит у меня радоваться, — честно признался тот. — И свидетельница... Устал я от нее, как от горькой редьки. Пустая болтовня часами.

— Ишь, ты, какой требовательный! Ну, извини, немой не нашлось.

— М-да, — Глеб вспомнил невесту. — А ведь тебе с такой же жить... Заболтает.

— А чего, нормально буду жить! — тот почесал гладко выбритый подбородок. — Фоновый шум — это тебе не разговоры по душам. Такое воспринимается легко. Я за день на настоящих переговорах так языком начешусь, что к вечеру можно и про туфли с кучеряшками.