Грани Жизни.

В качестве пробного шара и небольшой гадости заодно, я заказал перловую кашу с мясом, черный и белый хлеб, масло и чай... сразу на троих. А заметив, как скривилось лицо незнакомца, улыбнулся в ответ. Молчание затягивалось, впрочем, заказ уже принесли. Макс осуждающе смотрел на военного, тот с пофигистическим выражением лица чего-то ждал. Мне же в свою очередь оставалось только "завтракать" — предельно аккуратно и быстро. Управиться со своей порцией удалось минут за десять, благо, каши было относительно немного. Допив чай, и оставив деньги за заказ, я подобрал сумку, и собрался было уходить, как меня остановили.

— Вы ведь хотели встретиться с нами, если я не ошибаюсь?

Мой ответ был достаточно резок:

— Мне казалось, что именно вам нужна была эта встреча. По всей видимости, это предположение было далеко от истины.

— Вам не помешало бы думать перед тем, как начинать давить. Особенно, если вы не знаете, с кем имеете дело. — В голосе военного звучали не менее жесткие нотки, чем у меня самого.

— Вы не комитетчик, но работаете на одну из контор. Скорее всего, неофициально и быть может, маскируетесь под наемников или русскую мафию. В любом случае, если мою личность свяжут с вами, то многие возможности будут для меня закрыты. Я готов сотрудничать с вами, камрадом Шульцем и быть может, кем-то еще. Но только как наемный специалист, не состоящий в штате вашей службы.

Ситуация продолжила накаляться. Военный буквально сквозь зубы процедил:

— У вас слишком низкий уровень авторитета, чтобы ставить нам условия.

Иронично хмыкаю в ответ, и нависаю над столешницей, опираясь об нее обеими руками.

— Это ненадолго. Моя основная проблема — это то, как именно будут освещены последствия моих действий, а за их резонансностью дело не станет....

Похоже, Макс все же решил принять участие в нашем разговоре.

— Собираешься повторить путь "безумного наемника"?

Удивленно приподняв бровь, уточняю:

— Дедпула? Нет, что вы... конечно, подобное впечатление могло возникнуть, особенно после того, как стало известно о том инциденте в "черном квартале". Но хохмочки с рядовым мясом были направлены на то, чтобы сломать логику происходившего. Сейчас необходимость в подобной маскировке отпала. — Решив не заморачиваться неудачным началом разговора, я все же сел обратно.

После некоторых раздумий, военный решил продолжить нашу беседу. Теперь уже нормально, без особых наездов.

— Значит, вы видите наши взаимоотношения только в плоскости заказчик-наемник?

— Да, на данном этапе именно так. Возможно, в дальнейшем наши отношения изменятся, но об этом слишком рано говорить. И еще, во избежание эксцессов предупреждаю сразу — заказы на ликвидацию женщин и детей не принимаются. — Никто не стал орать, мол "мы не такие", "да как можно" и другие, весьма схожие вещи. Пожалуй, с ними можно иметь дело.

— И что же вы можете помимо уничтожения взвода отборных наемников?

Пожимаю плечами, о реальных способностях говорить не стоит, придется обойтись перечислением деятельности на полевых выходах.

— Уничтожение охраняемых объектов, точечный и адресный террор, военно-полевая разведка. При сильной необходимости — проведение спасательных операций, полевая медицина. В учебке делался упор на длительные операции в отрыве от баз снабжения, антитеррористическую и противопартизанскую деятельность, действия в условиях города.

Довольный военный быстро спросил:

— Знание иностранных языков?

Прикинув, что именно он хочет знать, отвечаю:

— Французский, итальянский, латынь. Немного владею испанским, но свободно разговаривать не могу. — Несильно бью рукоятью ножа по салфетке, лежащей на столе. Обычно я так итог подводил, ставя окончательную точку, только нож был нормальный и лезвием вниз. — Ваша очередь, что мне можете предложить вы?

Очевидно, мой посыл поняли правильно — на стол ложится тоненькая папка, с досье на одного из людей Амбала. Не сказать, что этот тип — большая шишка, но и мелкой сошкой его не назовешь — для проверки, самое то. Поверх нее приземляется довольно пухлый конверт, с деньгами — десять тысяч. Не заметив на моем лице ни тени эмоций, военный добавляет:

— Это аванс, после ликвидации будет еще столько же.

Коротко интересуюсь:

— Сроки исполнения?

— Неделя.

Мне остается только забрать материалы и уходить. Нормально разговаривать можно будет только после исполнения заказа, а ставить свои условия только после того, как появится определенная репутация. А сейчас я всего лишь один из многих, и при том не самый круто выглядящий — что скорее благо, чем неудобство.

* * *

*

Материалы были просмотрены и сожжены, а пепел развеян по ветру. Нетронутой осталась только фотография цели, она будет уничтожена после выполнения заказа. Лучший вариант — снять его со снайперки, но неохота засвечивать оружие, да и город с его непредсказуемым движением воздушных потоков — не лучшее место для стрельбы на длинные дистанции. Можно устроить "несчастный случай", но от меня явно не этого хотят. Принести заказчику отрубленную голову? Идея попахивает безумием, но пару раз мне приходилось действовать подобным образом. Тогда, правда, это происходило по непосредственной просьбе "смежников", работавших на Ближнем Востоке, а впоследствии у боевиков резко упало финансирование. Правда, информации о том, что там произошло, у меня не было, но о подоплеке событий догадаться несложно.

Спешить, в общем-то, было незачем, поэтому ликвидацию можно было отложить дней на шесть. Еще три — на разведку, хотя нет, хватит и двух. На данный момент есть более интересное место — Озкорп, в который было бы неплохо наведаться. Только вот от очередного хвоста оторвусь, и займусь делом.

Хвост был насквозь знакомый, и методы ухода уже отработаны. Перекинув сумку за спину, забираюсь по пожарной лестнице и начинаю отрываться от них по крышам. Товарищи отстали на третьей, не рискнув прыгать через трехметровый провал. Я бы тоже не рискнул на их месте, падение с высоты шестого этажа смертельно для человека. Помахав им на прощание рукой, продолжаю двигаться "верхними путями".

Вырубить подходящего по комплекции уборщика было несложно. Гораздо сложнее было ориентироваться в незнакомом здании, которое к тому же частично было режимным. Впрочем, своей цели я достиг, найдя и запомнив часть планировки этажей, а также посмотрев на моральный дух работников. Это чем-то похоже на работу пчеловода — если по поведению пчел можно оценить состояние улья, то по настроению работников можно определить состояние корпорации. Этот метод не отличается большой точностью, но мне и не нужно было знать сумму их годовой прибыли.

Под конец "моей" смены, объявили о том, что в честь вступления Озборна младшего весь персонал отпускают по домам. Наверное, это стало благой вестью для многих работников, я же, наоборот, был несколько огорчен этим фактом. Ведь на очереди были лаборатории, в которых водятся очень интересные зверушки. Неизвестно как, но в ОзКорпе добились выдающихся результатов при работе с нестабильными геномами. В моем родном мире это направление зародилось только в конце девяностых, а самостоятельную жизнь получило в середине нулевых. Впрочем, учитывая некоторые местные "особенности" (то, что особи с нежелательными мутациями в подавляющем большинстве случаев были нежизнеспособны), здесь таким начали баловаться гораздо раньше. Халявщики....

* * *

*

Дома меня ждал небольшой сюрприз. Хех, да что там, назвать небольшим сюрпризом шикарный ужин было бы изрядным приуменьшением. Даже, стало жаль, что для меня нет особой разницы в том, что это за пища, и удовольствие от нее будет исключительно эстетическим. Думаю, красное вино, купленное мной на обратном пути, станет неплохим дополнением к ризотто с шафраном и пасте с мясным рагу. В качестве десерта выступает миндальный торт, вместе с черным цейлонским чаем, щедро сдобренным различными лесными травами, придающими ему неповторимый вкус. Мне не раз доводилось пробовать все вышеперечисленное, но никогда вместе. Надеюсь, ей понравится вся эта еда, а мне остается довольствоваться тем, что у девушки праздничное настроение. Тоже, в своем роде источник хороших эмоций. Еще одна причина жить, и работать. Пытаться выправить свое состояние и помочь другим — не всем, всем не получится никогда, хотя бы из-за разницы в мировоззрении. Но замыкаться на себе тоже ведь не дело.

Деньги, документы и оружие — три столпа, необходимых для нормальной жизни в нынешних условиях. Денежный вопрос у нас не стоял, в небольших группах принципы коммунизма работают как часы. С оружием ситуация обстояла несколько хуже, но достаточно терпимо — удалось достать ПТРК и ПЗРК, крупнокалиберные пулеметы. Не совсем то, что хотелось бы, но в нынешних условиях вполне достаточно. Вопрос с документами решается сейчас, и будет закрыт в ближайший месяц. Теперь предстоит этап встраивания в систему, наращивание "горизонтальных" связей.

Наверное, я несколько увлекся упрочнением материального состояния, несколько подзабыв о важности морального. Сэм — тертый калач, ему не привыкать действовать в условии полной автономии, лежать "на грунте". Сын его тоже неплохо держится — яблоко от яблони действительно падает недалеко. А Ирма умеет ждать, и понимает, что дела за день не делаются. Что тут можно сказать..., мне определенно повезло с людьми. Быть одному — плохо, а зачастую очень плохо. Кто бы что не говорил, а одиночки не выживают. Эти мысли — они банальны и затасканы до невозможности, но когда прочувствуешь на своей шкуре и поймешь что к чему, начинаешь смотреть на все иначе. Не так, как раньше... во время той жизни.

Встретившись глазами, мы смотрим друг на друга. Нет, это не любовь... наверное симпатия. Устойчивое ощущение, возникающее в ее обществе. Впрочем, не только ее, хоть таких людей и немного. Салютую ей бокалом с вином, однако обхожусь без тостов. Нет ни повода, ни желания, ни необходимости. Первые минут десять мы хотели было завести разговор, но звуки речи, разбивавшие тишину, только нарушали ощущение единения.

С основными блюдами покончено, и я убираю лишнее со стола. Ирма поставила торт в центр столешницы и сейчас разливает чай. Кажется, ей тоже не хватало ощущения прикрытой спины, когда знаешь, что тебя не предадут. Мы не были в одних окопах, и не сражались спиной к спине, но то, что сейчас происходит... оно не заменит пролитой друг за друга крови, однако важно не меньше. Эмоциональная общность, напоминающая танцы журавлей, где каждый показывает свое отношение к остальным. И лгать нельзя, нельзя фальшивить — это убьет не только очарование момента, но и то, что могло бы появиться в будущем.

Вновь сев за стол мы пьем чай, наслаждаясь моментом. Неожиданно, отложив десертную вилочку в сторону, Ирма сказала:

— Меня зовут Шерон. Шерон Картер.

Наверное, вариант тишины, наступивший после этого, можно было резать ножом — настолько ощутимым было давление. Тем не менее, порядка трех минут в доме не прозвучало ни звука. Наконец, решившись, отрывисто бросаю:

— Алекс Мерсер. — Продолжить удалось куда более веселым голосом. — Также был известен под прозвищами "subject:Zeus" (тема/объект:Зевс), "Прототип", и "ааа, бежим отсюда, нам всем писец!". Особенно широко стало известно последнее, однако его мало кто успевал прокричать вслух. Помнится, дело чуть было не дошло до того, что меня определили в ряд тех, "кого нельзя называть". — После последнего высказывания уголки ее губ поползли вверх, но, тем не менее, слова про "тему" не прошли мимо ушей Шерон. — Среди противников ходили разные слухи, но общим было одно — непонимание моих поступков и предпосылок к ним, а также страх, рожденный этим непониманием. — Некоторое время спустя страх сменился ненавистью, и ужасом, возникавшим при одной только мысли о возможности нашей встречи. И надо сказать, не без причин. У "цивилов", оказавшихся в зоне боевых действий было схожее мнение, ведь информация о происходящем до всех доводилась одинаковая, различалось лишь ее количество. — В городе было только три человека, которые считали меня... своим, наверное. Даже не смотря на предпринимаемые мной шаги и тактику действий, по сути, откровенно диверсионного характера. — Скорее, даже террористического, ведь я не находился на действительной военной службе. Не нахожусь и сейчас, поэтому любые приобретшие огласку операции будут классифицированы именно так. — И то, что ориентироваться мне приходилось отнюдь не на международные конвенции и неписанные законы ведения войны. Выхода не было, действовал жестко, даже жестоко — в условиях острейшего дефицита времени, сил и средств. У меня была надежда, что причин, из-за которых мне приходилось прибегать к подобным мерам, больше не появится. Однако, как выяснилось во время крайней операции, у вас тут такое дерьмо творится, что остаться в стороне у меня не получится, не позволит совесть. Среди трофейных документов есть описания опытов, выходящих за рамки любой этики и морали. Эти материалы необходимо отсортировать, но мне некогда — есть более приоритетные, не терпящие отлагательства задачи.

Посерьезневшая Шерон уже не наслаждалась чаем, а просто добивала чашку. Что делать, сейчас всем непросто, а мне выпал шанс проверить ее на одном из рабочих векторов. Потянет — не потянет, предаст или нет. "По плодам узнаете их".

— Почему ты решил доверить это дело мне? — Отложив допитую чашку, она уже полностью была готова к работе.

— Всем агентам читается курс аналитики, а ты еще и знаешь местную кухню. Умеешь работать с бумагами и обладаешь недюжинным терпением. А главное — ждать ты тоже умеешь, и события не торопишь. — Мне таки удалось ее смутить. Надеюсь, до нее дойдет, что это не только комплимент.... — Sapienti sat.

— Ce coup de grБce! (се — "это", вторая половина фразы означает добивающий удар). — Шутливо парировала Шерон. Несмотря ни на что, вечер все же удался.

Мне оставалось только поднять руки:

— Туше. — И уже вставая, добавить. — Альт! — К счастью, она поняла меня правильно, отнеся последнюю команду к словесной пикировке. Ведь, дословно "альт" с французского переводится как "стой!".

* * *

*

Магазинчик Макса, минус второй этаж. Через час после встречи с Мерсером.

Максимилиан Шульц нервно нарезал круги вокруг стола, за которым невозмутимо устроился тот самый военный, столь "мило" побеседовавший с Кроссом (он же Мерсер, и он же ГГ). Наконец, тот не выдержал:

— Макс, сядь и не наматывай круги как голодная акула вокруг шлюпки!

В ответ, немец огрызнулся:

— Тебя никто не просил идти на обострение. Зачем ты это сделал? Зачем было вообще натравливать его на эту шестерку?

— Макс, ты что, последние мозги порастерял? Сам же предложил этот сценарий проверки....

Стол тряхнуло от хлопка. Оперевшийся о столешницу Шульц зло проговорил:

— Я предлагал не это. У нас уже была подобрана цель, так какого хрена...?

Разозлившийся собеседник буквально рыкнул: