| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Мальчишка принял мою власть. От имени рода. Тем самым возложив на меня ответственность. За спасение рода. Теперь я не могу сбежать или ещё как-то... ускользнуть-вывернуться. Я обязан спасти оставшихся в живых "берш", освободить их.
Это хорошо или плохо? — Новые обязанности, расходы, напряги... И чего ради?! Ради этого сопляка с палкой?
Не надо ля-ля. У меня не набирается здесь и сотни человек. В караване — от двух с половиной тысяч. Здоровых, организованных, привычных к негораздам мужиков. Один к двадцати пяти. Шапками закидаем?
"Шашки наголо и лишь ветер в груди"? — "Ветер" — потому что "в решето"?
Это — хорошо. Для меня. Здесь и сейчас.
Ситуация обрела определённость. Сомнения, неуверенность, опасения, которые меня так мучили — отпали.
Есть цель. Простая, понятная, близкая.
Делаем.
Пошёл кураж, азарт. Острое желание обдурить, переиграть.
"Желание" — от необходимости.
"Взвился бывший алкоголик,
Матершинник и крамольник,
Надо выпить треугольник,
На троих его даёшь.
Разошёлся, так и сыпет,
Треугольник будет выпит,
Будь он параллелепипед,
Будь он круг, едрёна вошь!".
Таки — да!
Если люди произошли от обезьян, то я знаю своего родственника. Есть во мне нечто от Ханумана. Помимо любви к женщинам, знаниям и шуткам. Тот, после наложенных на него проклятий, забыл о своих сверхспособностях и вспоминал о них только тогда, когда нужно было помочь соратникам.
Кавырля стал "соратником" — надо помогать.
Теперь бы ещё сверхспособностей найти...
"Мне демоны хвост подожгли! Я теперь сопричастен
Огню, что богам доставлять приношения властен".
Эт да! Это — "хвост припалили"! А ну, отдавайте мне моих "бершей"!
"Горящим хвостом запалил Хануман и владельцев
Роскошных палат без труда превратил в погорельцев.
...
Как в день преставления света, зловещею тучей
Глядел Хануман и разбрызгивал пламень летучий".
Почему я вспомнил о Ханумане? — Мне было страшно. Не так, как на Земляничном ручье, не так, как перед Боголюбским...
В бою просто: вот враг — его надо уничтожить. На Земляничном ручье против тысяч врагов — тысячи своих. С Андреем... Сложно. Но он один. С ним можно разговаривать, убеждать.
А вот "один против многих"... Я не могу просто "по щелчку" вложить "свою правду" в головы тысяч враждебных мужчин. Они просто не будут слушать. Я не могу их уничтожить — будет война. Которая для меня нынче — катастрофа.
Я маялся неопределённостью. Не неопределённость "исхода" — "как-то оно будет? чем сердце успокоится?", но неопределённостью "входа" — "куда пойти, куда податься?". Этот человек, обрадовавшийся при виде меня, убитый у меня на руках, его сын со словами "Возьми меня себе" — выбили из меня сомнения.
Как подожжённый ракшассами хвост Ханумана. Пришёл "день преставления света". Локальненький такой. Пошёл адреналин, кураж, злое веселье. Мир стал яснее, контрастнее.
Заботы мои никуда не делись. Но смотреть на них я стал чуть... проще.
Караванщики — враги. Не из-за убитых черемис — их убили "до того как", а из-за полона. Они удерживают "моих людей". "Их человек" пытался убить меня, метнув дротик.
"Совершены враждебные действия".
Они этого ещё не знают. Надо проинформировать. Наглядно.
"Если враг не сдаётся — его уничтожают".
Дихотомия на два шага. Первый: предложить "сдаться".
— Эй, парни. Притащить сюда мертвяков из леска. Самих — не надо. Головы. И сделать плотик. Бегом.
Отправил новоявленного подданного штаны надевать, почесал за ухом вернувшемуся из пробежки Курта — ворогов поблизости нету. Велел притащить пленного.
Такой же молодой парень. Года на два постарше и портянки чёрные. Пытается храбриться, но при виде Курта начинает дрожать. Всем телом, начиная с губ. Разговор приходиться начинать с ведра речной воды ему в лицо. Марийским владеет ограничено. "Матерщинник" переводит мои вопросы, иногда они не понимают друг друга и начинают выяснять смысл между собой.
Секретов не знает — простой гребец, первый поход. Нанялся вместе со своим отцом — вон его голова лежит. И с дядьями — их головы рядом. Как самого молодого — постоянно гоняли. Потому и сумел убежать дальше всех.
По сути дела... Ничего интересного сообщить не может. Подтверждает инфу от деда-травника. Есть пара деталей. На разгром погоста волонтёров набирали люди посла. Точнее — те, которых он так называет. Некоторые из них переоделись в простую одежду и участвовали в акции. Контролировали процесс. Так, чтобы он не перешёл в резню.
А вот сегодня... "Инициатива масс" — народу понравилось брать чужое и бить морды при явном численном превосходстве. Своём, конечно.
Тут рядом — эти противные черемисы... что ж не позабавиться? Увы, свежеприобретённый опыт безнаказанного грабежа столкнулся с вооружённым сопротивлением. Что вызвало дополнительное озлобление. А "казённые пастухи", которые бы остудили горячие головы, как было в погосте, отсутствовали...
Странно: организовав "народное движение" в форме "управляемого погрома", организаторы не предусмотрели естественного продолжения — "народной инициативы по исконно-народным целям".
Нет опыта работы с "трудящимися"? Или обычное презрение к племенам?
Суваши и булгары говорят почти на одном языке, друг друга понимают без переводчика. Столетиями, ещё с Кавказа, живут рядом. Вместе были под хазарами. Правда, суваши — язычники. Но и булгары... те ещё мусульмане.
А вот отношение к лесным племенам — чётко "доильное". Дикари. Скот. Дикий скот — в лесу, домашний — в рабах. Языка, закона, смысла... не знают. Братья-суваши вырезали кудо какой-то рыбы? И что? Мелочь недостойная внимания.
В остальном пленный... мало информативен. Что задумали главари каравана, где между ними точки возможных конфликтов... даже — где их шатры, сколько у кого охраны — не владеет. Ему не интересно было, он старших обслуживал. Может сказать сколько гребцов на его учане, чем кормили, как зовут кормщика. Даже "своих" купцов по именам не знает.
— Прикажешь отрубить ему голову? Чтобы к этим добавить.
У "матерщинника" прорезалась кровожадность. У "пикинёра" — тоже. Вон как умоляюще смотрит — дозволь потыкать врага железкой. Обычное продолжение после панического повизгивания и обмоченных штанов.
Три сопляка сейчас быстренько решат вопросы войны и мира. Во всех Криушах и окрестностях.
— Нет. Этот... чёрно-портяночный пойдёт в караван. Передаст послу мои слова. Переведи. Я — Воевода Всеволжский. Я весьма расстроен... даже — удручён, враждебностью подданных блистательнейшего эмира, проявленной ими в отношении моих людей. И их имущества. Однако дружелюбие и разумность, свойственная ташдару Абдулле, о чём хорошо известно во всех здешних местностях, позволяют мне надеяться на мирное разрешение возникшего недоразумения.
"Матерщинник" переводит, постоянно запинаясь на велеречивых конструкциях. Пытается высказаться в рамках русского недипломатического, но натыкается на мой взгляд. Пыхтит, сопит. Даже пропотел.
— Э... азап?
Неточно. Азап, скорее, не "недоразумение", а "беда", "несчастье". Оттенок несколько другой.
* * *
Постоянная проблема при общении на чужом языке. Связь "слово-мысль" двусторонняя: говоришь просто — думаешь примитивно.
Одна моя переводчица возмущалась:
— Что ж ты такие сложные предложения формулируешь?! Я всё равно такое перевести не смогу. Говори проще!
Пришлось объяснять:
— Переводи как можешь. Ради твоего удобства я тупеть не буду. Потому что потом начну тупить. А так... партнёры прекрасно понимают, что не всё понимают. Пусть они в этом состоянии и остаются.
* * *
— Пусть "азап". Дальше: я надеюсь, что досточтимый ташдар не сочтёт за труд рассеять мою удручённость путём личной встречи. В удобном для него месте и времени. Завтра, здесь, через час после рассвета. С немногочисленной свитой. Ибо я, увы, не смогу достойно принять то количество помощников и служителей, которое, безусловно, было бы уместно для сопровождения столь широко досточтимого и глубоко мудрого хаджи, чьё благочестие и приверженность добру известно всем здешним жителям и вызывает искреннее восхищение и уважение.
Интересно наблюдать, как "матерщинник" покрывается пятнами. А ты что ж — думал, весь русский язык сводится к трём-пяти корням? Отнюдь — народный опыт, выраженный в словарном запасе, весьма обширен. Учись парень. Не эмоции выражать, а сущности. Например: чувак, мудак и ништяк — надо различать на слух и употреблять уместно.
— Запомнил? (Это — пленному) Привязать к плотику. Выпихнуть в Волгу (Это — своим)
Пленник до самого конца не верил, что его отпустят живым. И — целым.
Мелькнула у меня мысль — локотки ему перебить. Но... как-то отвык среди своих. Расслабился, гуманистнулся. Пусть живёт. Пока.
"Плывёт, качаясь, брёвнышко
По Волге, по реке".
Глава 498
Надеюсь, никто не думает, что я буду сидеть на месте, поджидая — пока ташдар явится? Или — не он, а толпа злых и оружных мужиков из каравана, получивших от не знаю кого очередной дирхем.
— Дик, прикинь место на той стороне реки. Что бы и встать удобно, и вышку видно.
Три часа — пока плотик донесёт, час — пока сообразят, три — пока сюда добегут. А там уже темно.
Факеншит! На уверенности в том, что ночью не воюют — я уже обманулся на Земляничном ручье. Эти могут и в темноте полезть. Вывод: соблюдать светомаскировку. И связаться с вышками — дать ценные указания моей эскадре.
Всё как у людей: в середине ночи, в темноте, на месте нашей прежней стоянки замелькали факела. Потом и пара костров появилась.
Непрофессионально. Похоже, опять "волонтёров за дирхем" набирали.
И это правильно: гнать своих кадровых — засветиться. А так... как в моём погосте. Пошли работнички погулять. Ссора-драка... Вроде как новгородские бояре на укоризны отвечают: "Ходили те добры молодцы у нас не спросясь. А куда — нам неведомо".
— Господине, ветер меняется. Закатник кончился, полуночник задувает.
— Спасибо, Дик.
Нам это... наверное хорошо. Потому что булгарам — плохо. Им идти вверх — и против течения, и против ветра. С другой стороны — и "Ласточке" вверх не убежать.
Мораль? — Нефиг бегать! Давай, Ваня, дело делать!
— Сигнальщик, где лодейки мои?
— Стоят. Как велено.
— А люди с погоста?
— Идут. Как велено.
Солнце встаёт. "Солнце Аустерлица"? — Это вряд ли. Но — "победа будет за нами". Это — безусловно.
"Я говорю: мы победим.
Господь нас уважает"
Забавно видеть, как на той стороне реки суетятся люди. Посветлело — увидели "Ласточку". Далеко — не докричаться. Переплыть — лодок у них нет. Тычут рукам, высыпали толпой на пляж, обсуждают.
Интересно: люди, когда считают, что их не слышно, почему-то думают, что и непонятно, что они говорят. Я не про чтение по губам: на булгарском — не владею. Я про жестикуляцию.
Вот, решили. Два чудака помоложе карабкаются на обрывчик... побежали. "Бегунки" к начальству.
Остальные посматривали в нашу сторону, толпа расползлась по пляжу. Кто просто на песок улёгся, кто ковыряется в мусоре, бродит с места на место. Ждут. Начальства.
Прикол в том, что, со слов пленного, в караване всего пара ботников и нет "булгарок".
* * *
Обычно в караване, кроме основных транспортников, тащат одну-две маленьких, "разгонных", лодочки. Такое корытце можно и на верёвке тянуть: перевернётся — не беда.
А вот "булгарку" так не потянешь. Это — специфический тип, распространён в Дельте, хотя встречается по всей нижней Волге. Лодка не грузовая — боевая. Узкая, длинная, не распашная, чёрная от смолы, как кораблики очень древних греков под Троей. Гребцы сидят в затылок друг другу. Похожа на пироги маори или академическую восьмёрку. Долблёная. Грузится в неё до двадцати человек.
* * *
Два вопроса.
Привезут ли мне на переговоры ташдара? И — на чём? Должна быть высокая эмирская барка.
Я снова пытаюсь по шагам, в деталях, в мелочах представить себе предстоящую встречу "высоких договаривающихся сторон". С неизбежными провокациями. С тех же сторон.
"Ветер в груди" — не надо. Во избежание — не надо "ветер в голове".
"Треугольник будет выпит". Но не просто, а... "ортогонально".
Понятно, что никаких "через час после рассвета" — не случилось. Наши визави через Волгу — не могут переправиться, а выгрести снизу, от стоянки в устье Аиши — нужно время.
Впрочем, сильно истомиться от безделья мне не дали: пришли беженцы с погоста. Там — не славно. Какие-то группы находников продолжают шляться. Боеспособные мужчины остались у вышки — там палисад по кругу поставлен, просто так не поломаешь. А бабы с детьми сюда прибежали. Во главе с дедом-травником.
Побеседовали. Интересный дед. Теперь, после беседы с "языком", могу задавать конкретные вопросы. Детальки проявляются. Например: две молодые женщины из погоста исчезли. Может, в лесу заблудились, а может их в караван увели.
Буду искать. Хоть они и без "перламутровых пуговиц".
Показал людям место для привала. Чуть южнее: полезут находники берегом — бабы орать начнут. "Живой щит"? — Вы предпочитаете "мёртвый"? Хотя какой это "щит"? — Так, ботало.
Наконец, уже ближе к полудню, появляется на реке посудинка. Две. Два ботника. Один — идёт вдоль нашего берега, другой, прилично отстав, вдоль другого.
Кто-то думал, что посол (сам!) эмира Булгарского (самого!) прибежит по зову какого-то туземного князька, хоть бы и Воеводы Всеволжского, куда-то в дебри лесные?!
Этикет! Пиетет! Церемониал! Надлежит блюсть.
Ну что ж, вам же хуже. Был вариант разойтись мирно — не схотели.
Какая-то шестёрка в блескучем халате. С функциями "звукового письма" и шпионажа. Ишь как по сторонам зыркает. Смотри, дядя, запоминай. Дым от костров в лесу видишь? Эт хорошо. А что их бабы с погоста жгут, а не секретные резервные отряды...
— Достопочтеннейший елши, мудрейший хаджи, уважаемейший ташдар, изливая своё благоволение и наполняя мир добролюбием, велит Воеводе Всеволжскому придти к нему в шатёр для беседы.
Дядя, ты на кого работаешь? На какого идиота? Вот это "велит"...
* * *
Никто в мире не может мне "велеть". Я никому присягу не приносил. Булгарский эмир склоняется перед Халифом, Суздальский князь — перед Великим Князем Киевским. Но Воевода Всеволжский...
"Ветер, ветер! Ты могуч,
Ты гоняешь стаи туч...
Не боишься никого,
Кроме бога одного".
А я и бога не боюсь. Ибо сказали раввины: "Бог властен над всем. Кроме страха человека перед ним". Не верите раввинам? — Я — тоже. Но истина от этого не меняется.
* * *
Провокация хамством. Кто источник? Эмир? Ташдар? Караван-баши? — Последний — отпадает сразу. Не его уровень. Может — "четвёртая сила"? Имя бы... "Адреса, пароли, явки"...
— Беседа с ташдаром Абдуллой — невыразимая радость для меня. Приглашение — великая честь. Отправляйся и передай ташдару — я следую за тобой с превеликим поспешанием. Давай-давай, угрёбывай быстренько.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
