Низы не хотят

— Ничего без моей помощи сделать не можете, — раздался голос сзади.

Иван обернулся — там в тени скалы стоял именно он, о ком подумал, Савинков Борис Викторович собственной персоной. В сером походном костюме, будто срисованном с одежд Шерлока Холмса, и с двумя наганами в руках.

— Ты как раз вовремя, — только и смог сказать Иван, — помоги вот Максиму, у него сквозная рана правого предплечья.

— Держись, дружище, — весело сказал Борис студенту, — раны украшают мужчин. Много ли денег взяли? — это он уже у Ивана поинтересовался.

— Мои источники озвучивали сумму в сто тысяч, а как по факту не знаю, надо подсчитать.

— Это хорошо, — они уже в темпе пересекали гребень горы, — однако надо бы поторопиться, они ведь и погоню могут снарядить. Где у вас повозка стоит?

— Повозка? — переспросил Иван, — ты отстал от жизни, Боря, нас целый автомобиль дожидается, на трассе в полукилометре в сторону города.

— Да, действительно я как-то отстал, — согласился тот.

Следующие двадцать минут они шли быстрым шагом молча, показалось то самое укрытие, куда Иван загнал Зину вместе с Мерседесом.

— Кажется здесь, — сказал Носов не слишком уверенным голосом, — да, по всем приметам должно быть здесь, на той вон площадке.

Компаньоны свернули с дороги на закрытую почти со всех сторон парковку, но там было тихо и пустынно.

— Может ты ошибся? — спросил Савинков.

— Может и ошибся, — пробормотал Иван. — Предлагаю действовать таким образом — Максима оставляем здесь, чего ему туда-сюда бегать с простреленной рукой, только перевязать его надо, а потом я иду к городу, ты от города и проверяем все возможные места, где может стоять наш Мерседес.

— Годится, — пожал ему руку Савинков.

И они разошлись в разные стороны, усадив студента на плоский камень. Однако поиски ни к чему не привели ни для Ивана, ни для Бориса. Через полчаса они встретились на старом месте, все взмокшие и усталые.

— Ну что дальше будем делать? — спросил Савинков.

— А ты сам-то как сюда добрался и как узнал, что операция здесь проходить будет? — спросил Иван, чтобы не молчать.

— Добрался известно как, на пролётке, как сошёл с поезда на севастопольском вокзале, так и подрядил татарина до Бахчисарая, а по дороге сказал, что прогуляюсь и отпустил его. А как узнал? Позволь мне не отвечать на этот вопрос.

— Ну тогда слушай мой план Б, — ответил ему Иван.

— Что ещё за план Б?

— Это если план А к чертям идёт, тогда задействуется второй... Максим остаётся здесь, деньги прячем... нет, не здесь, а в стороне где-то, половину ты, половину я, а сами идём в близлежащее селение и нанимаем там лошадь. Далее по обстановке.

— Принимается... однако ж, куда подевалась твоя Зина, у меня никаких предположений нет... сам-то что думаешь?

— Тут много чего можно придумать, я пока не буду озвучивать, ладно? Максим, ты как, выдержишь ещё час-полтора?

Максим довольно уверенно кивнул, тогда Иван разделил деньги из мешка примерно пополам, остаток в мешке отдал Борису, а свою часть переложил в саквояж.

— Подсчитывать не будем? — спросил Савинков.

— Некогда, успеем ещё, — ответил Иван, — теперь относительно селений — направо в трёх где-то километрах Верхнесадовое, налево в четырёх км Фруктовое, что выберем?

— Три км лучше, чем четыре, да и название мне больше нравится, пойдём туда, только я переоденусь сначала.

Свои деньги Иван запрятал в дупло сосны, была там по дороге небольшая сосновая роща, а куда дел свою долю Борис, он не видел — они договорились не светить друг перед другом места захоронок, мало ли что случиться может. Село Верхнесадовое оправдало своё название — во-первых оно действительно высоко было расположено, на террасе горы, а во-вторых садов тут было предостаточно.

— Мне нравится, — сказал Савинков, срывая с абрикосового дерево пару плодов, — красиво и поесть всегда найдётся что, однако нам надо решать вопрос со средствами передвижения.

— Сейчас решим, — уверенно отвечал Иван, — тут в каждом практически доме или лошадь или вол есть.

— А если они заложат нас?

— Значит надо всё быстро сделать, а потом пусть закладывают.

Лошадь с повозкой нашлась в третьем по счёту доме от края посёлка, сговорились за пять рублей, что возница доставит их троих в пригород Севастополя.

— А где ж третий-то? — спросил тот, типичный хитрый украинец по виду с оселком на бритой голове.

— Он ногу подвернул, мы его оставили на дороге недалеко тут, — махнул рукой Иван по направлению к Севастополю.

Сразу же и выехали, а спустя десять минут увидели на дороге вооружённый заслон из троих солдат с ружьями.

— Это ещё что такое? — удивлённо спросил возница, — сроду тут никаких солдат не было.

— Сами удивляемся, — ответил Носов, — может случилось чего поблизости...

Старший поднял руку, повозка остановилась.

— Кто такие? — строго спросил он.

— Носов Иван Александрович, — потянул одеяло на себя Иван, — мы с коллегами выехали на пикник, да машина у нас сломалась, вот подрядили лошадь, чтобы вернуться в город.

— Тут было нападение на железнодорожный состав, — продолжил старший, — ищем преступников, так что извините за беспокойство. И может вам лучше подождать, пока всё не уляжется?

— К сожалению не можем, во второй половине дня у нас назначена важная встреча на Инкермане.

— Ну тогда осторожнее... счастливого пути, — пожелал солдат, и они тронулись в дальнейший путь.

Максима они обнаружили очень скоро на том самом месте, где и оставили, Носов быстро подошёл к нему и шепнул:

— Мы сказали, что у тебя нога подвернулась, так что похромай, когда к повозке будешь идти.

А громко сказал другое:

— Ну как ты тут, живой? Поехали быстрее.

И Максим послушно захромал к повозке, припадая на левую ногу. Носов ему повторно шепнул, чтоб он не забыл, на какую ногу хромает, когда будет слезать. Примерно через два километра Савинков узрел автомобиль, спрятавшийся за выступом скалы.

— Ваня, посмотри — это не ваше ли авто? — сказал он Носову.

Носов сначала сказал лошади тпру, потом слез и осмотрел транспортное средство, уткнувшееся носом в одинокую сосну — это был без сомнения тот самый Мерседес, который они наняли утром, вряд ли во всём Крыму нашлось бы ещё одно такое. Автомобиль был целым, ключ торчал в замке зажигания, но никаких следов Зиночки не было видно. Носов попробовал завести Мерседес, это ему удалось без видимых проблем.

— Так, — начал распоряжаться он, — возница свободен, вот тебе законно заработанная пятёрина (тот тут же спрятал деньги за пазуху, развернулся и ускакал назад), Максим садится на заднее сиденье (тот послушно залез туда), а мы с Борисом осмотрим окрестности в поисках моей супруги. Ты по правой обочине пойдёшь, я по левой, километр туда и обратно осматриваем.

Поверхность тут была из сплошных камней, так что никаких следов на ней Иван, сколько ни пытался, не обнаружил. Осмотр обочин тоже ни к чему не привёл.

— Есть какие-то мысли, куда Зина делась? — спросил Борис.

— Абсолютно ничего в голову не приходит... однако надо бы Максима доктору показать — есть тут у меня один знакомый, который умеет держать язык за зубами. Так что надо ехать в город.

— —

Зину Носов обнаружил в городском морге, после многочасовых поисков... у неё было, как сказал служитель из морга, пулевое ранение в область сердца... тут же и следователь из местной прокуратуры оказался, он сказал, что Ивану надо будет подойти для дачи показаний завтра... или послезавтра, на Морскую, 11... а сейчас я понимаю ваше горе и удаляюсь...

Савинков ничего не сказал, а только сбегал в магазин за водкой и они выпили вдвоём всю бутылку за три приёма... потом Иван всю ночь бродил по проклятому городу, унёсшему у него его любимую женщину, утирая невидимые слёзы и грозя отмщением убийцам...

Предыстория событий, 15 июля 2098 года, Санкт-Петербург

Иван Александрович плавно спланировал с разрешённого горизонта полёта на место приземления возле своего института, сложил три раза гравикомпенсатор, уменьшив его до размера обычного телефона и засунул его во внутренний карман пиджака. Сегодня будет тяжёлый день, подумал он, сегодня защита проекта и подготовка к длительной командировке на холод... если конечно защиту посчитают удачной. И ещё визит в центр разрешения конфликтов, много чего накопилось за полгода, надо разрулить эти вопросы.

Он прошёл мимо солидной чёрно-жёлтой вывески 'Институт экспериментальной истории АН СНР', позволил автомату отсканировать свою сетчатку и оба больших пальца и поднялся на третий этаж в лабораторию ?313, скромно называвшуюся 'История русских революций', сел за свой стол у углу, посмотрел на присутствующих сотрудников.

— Когда у тебя защита-то? — спросил старший научный сотрудник по фамилии Скворцов и по имени Павел.

— В одиннадцать кажется, — рассеянно ответил Иван. — Хочешь поприсутствовать?

— А то как же... а командировка, если что, когда планируется?

— Завтра утром, если что... а до этого надо будет утвердить смету, полномочия и получить квоту на ресурсы, так что дел невпроворот.

— Завидую... меня в командировки пока ни разу не посылали, а ты уже по второму разу пойдёшь...

— Не завидуй, всё у тебя впереди появится... если хорошо вести себя, конечно, будешь.

— —

Защита проходила в актовом зале на втором этаже, аккуратно рядом с буфетом и напротив кабинета Генерального директора. Собралось примерно половина зала, больше сотни сотрудников, оно и понятно — не каждый день посылают человека прямиком внутрь исследуемых периодов. После кратенького вступления Ивана, сопровождаемого показом слайдов из презентации, посыпались вопросы из зала:

— Правильно ли я понял, что вам будут разрешены практически любые способы воздействия на окружающую среду?

— Вы всё правильно поняли — разрешён фулл-контакт.

— Относительно целей исследования хотелось бы чуть больше информации.

— Пожалуйста, — пожал плечами Иван, — главной целью является проверка теории нашего уважаемого завотделением русской истории Степана Аркадьича Болтозонова под кодовым названием 'Солнечный удар'.

— Что за 'Солнечный удар'? — встрепенулось несколько человек, — подробнее можно?

— Вообще-то он проходит под грифом 'Для служебного пользования', но если уважаемый Степан Аркадьич даст добро...

Степан Аркадьич, сидящий на первом ряду, согласно кивнул головой.

— Хорошо, в двух словах это будет так — что будет с нашей историей, если из неё убрать наиболее одиозных лидеров, не поддающихся коррекции, подкорректировать вменяемых и передвинуть по горизонтали людей с целью занятия ими оптимальных ниш во властных и околовластных структурах.

— Не могли бы вы перечислить этих лидеров и попутно отранжировать их по вашей же шкале — от невменяемых до поддающихся коррекции?

— Легко, — сказал Носов, присаживаясь на край стола президиума. — Первым номером у нас идёт Владимир Ильич Ульянов, он же Ленин. Проблемный товарищ и крайне упёртый, но на мой взгляд... и взгляд уважаемого Степана Аркадьича всё же поддающийся убеждению. Вопрос с ним будем решать на месте. Номер два — Иосиф Виссарионыч Джугашвили-Сталин... с ним всё просто, это руководитель от бога, надо просто купировать некоторые неприятные особенности его психического склада, а больше ничего. И наконец номер три — Лев Давидович Бронштейн-Троцкий... опять-таки решение будет приниматься на месте с учётом складывающихся обстоятельств, но с весьма высокой вероятностью он будет физически ликвидирован. Остальные лица не столь значимы, поэтому я бы предпочёл оставить из за скобками.

— И что же вы планируете получить с помощью этих перестановок? — не унимался любознательный сотрудник из лаборатории стран Азии.

— А то вы не знаете? — усмехнулся Носов, — относительно безболезненную трансформацию самодержавия в парламентско-президентскую республику по образцу Англии или Франции.

Подумав, он счёл нужным добавить следующее:

— Надеюсь, все понимают, что действие будет происходить в параллельном нашему временном континууме и на нашей с вами действительности никак не отразится.

26 июля 1905 года, Севастополь

Ну раз вы так со мной, решил в итоге Носов, значит и у меня моральных обязательств остаётся самый необходимый минимум. Будем работать без эмоций и ориентацией на результат. Савинков немало подивился спокойствию Ивана на следующий день после похорон Зины.

— Может тебе отдохнуть недельку? — предложил он, — нервы надо беречь.

— Обойдусь, — коротко бросил Иван, — будем действовать согласно утверждённому плану. Сколько там денег-то оказалось в мешках?

— Сто двенадцать тысяч с копейками, — ответил Борис, — хорошо, что мелкими купюрами, проблем с реализацией никаких не предвидится.

— Да, а с убийством члена нашего штаба что?

— Это с матросом что ли? Который Парамон? Там всё просто — они с Виктором не поделили женщину...

— Ирину? Кстати как она, живой осталась?

— Да, Ирину, она выжила и скоро выходит из больницы... надо кстати врачам денег подкинуть за качественную работу... таким образом штаб у нас одномоментно уполовинился. Я подтянул ещё пару кадров, дело-то должен кто-то делать, потом посмотришь на них.

— А что ещё у нас по плану на ближайшее время намечается?

Савинков полистал тетрадочку, потом перечислил:

— Четыре митинга, один общегородской, один на крейсере 'Очаков', две демонстрации, одна обещает быть весьма многочисленной, послезавтра, организация материалов в поддержку революционных настроений в городских газетах, общегородская забастовка, но это пока под вопросом... о, полёты аэроплана с прицепленными к нему лозунгами и разбросом листовок. Признайтесь, что этот пункт вы единолично придумали и внесли.

— Признаюсь, — нехотя ответил Носов, — когда, говорите, общегородской митинг назначен? И где?

— Да там же, где и предыдущие, на Владимирской площади. А когда... 29 июля в полдень.

— Это значит через три дня... — пробормотал Иван. — Кто в списке выступающих? Меня в основном Шмидт интересует.

— Да, есть такой? — ответил, пошуршав бумагами Савинков. — Вы бы хоть пояснили, откуда этот гражданин взялся и зачем вы его так педалируете?

— Его мне посоветовал Чернов перед отъездом, — разъяснил ситуацию Носов, — а потом я и сам немного поискал информацию и понял, что это именно то, что надо.

— А что надо?

— Позвольте мне ответить на этот вопрос 29-го... да, и еще одно дело для тебя есть, Борис Викторович, снайперскую винтовку сможете достать?

— Интересные у тебя запросы, Ваня, — усмехнулся Савинков, — в кого стрелять собрался?

— Стрелять скорее всего будешь ты... кстати, справишься?

— Если расстояние в пределах 200-250 метров, то вполне, есть небольшой опыт.

— А в кого стрелять, я тебе чуть позже поясню.

29 июля 1905 года, Севастополь, Владимирская площадь

Митинг и вправду собрался немаленький, как минимум пара десятков тысяч пришло. Первым выступал какой-то товарищ Андрей от большевиков, Носов долго вспоминал, кого же он ему напоминает и вспомнил наконец, что товарища Свердлова Яков Михалыча. Говорил он ярко, убедительно и зажигательно, не отнимешь.