— Вот он легендарный огонь преисподней. — Прошептала Мирабела, кожа на руках срослась, покрывшись уродливыми шрамами. Она пытается затормозить свой полет, но это бесполезно, он даже не может сдвинуть себя на миллиметр. Вот ее такого ставшего любимым юного, дьявольски красивого тела, касается огненный поток. Он лижет обнаженный сосок девушки. Только внешне такое прикосновение кажется ласковым, и завораживающим в своей сексуальности. Ничего подобно она ни разу не испытывала, в глазах, потемнело, затем поскакали блики, ей казалось, во рту началось извержение, а желудок взбунтовался, и его атаковали ядерным оружием, вернее термокварковым или термокреонновым оружием. Насколько жгучим было это пламя, на голой коже появлялись крупные гнойники, кости темнели и трескались, причиняя страдания. Соски продолжало лизать, пламя коснулось чистого, гладенького как у девочки лона. После чего так пронзило, что девушка зашлась в истерике. Каждый сосок был раскален, огонь прошелся по животу, разрезая гиперплазмой страдания пресс, выпаливая кишки. Да так что обугленные обрывки выпадали и растворялись в пугающей тьме.
— Нет, я не хочу не надо — произнес она. Отпустите меня. Я больше так не буду! — Мирабела и впрямь ощущала себя не воительницей, а маленькой девочкой попавшей в разбойничий вертеп.
Каждый цвет огня — это особый неповторимый рисунок боли. Страданиям можно придавать различные оттенки, их разнообразие поражает, даже маркиз де Сад не додумался, до чего может дойти изобретательность жителей преисподней. Чувствительные девичьи пятки, покрылись волдырями, те лопались, набухали и лопались снова. Пылала прическа, и девушке было не только больно, но и крайне досадно, что она лишалась подобного украшения. Голову буквально опалило гиперядерным взрывом, каждый корешок волоса, словно был зарыт в яму, которую залили расплавленным до миллиардов градусов металлом.
— А вот черти, можешь познакомиться. — Противно пищит необычайно противный голосок истязателя. — Твой друзья в вечности!
Их вид впрочем, ужасен, но особенно неприятно смотреть на колючие пасти, отдаленно смахивающие на смесь акульих и крокодильих с гибридом крапивы и терновника. Зато рога, хоть беспредельно омерзительные, как ни странно успокоили. Мирабела чтобы отвлечься от пронзающей боли, стала вспоминать фольклор, где эти миленькие забавные чертики, то страшненькие, то наоборот смешные и наивные иногда помогают, а порой вредят людям. Особенно запоминающая сказка о "Попе и его работнике Балде". Вот с таким "народом" вполне можно иметь дело. А тут только и знают, колют вилами, рубят тройными мечами, всаживают полувакуумные "дробители", и мега-плазменные излучения с гравио-нуклонными ракетами.
— Что ты грешная душа, чернодырная предательница, не слушала командиров? — Рог у черта вырос превратившись в подобие клюва и тырк по черепку.
Когда на голове ломают кости — это так больно, что невозможно описать словами. Но сознание при этом, не помутилось, будь Мирабела в обычной человеческой плоти, то наверняка скончалась бы от шока. А так она чувствовал грубое прикосновение к своему мозгу, затем монстр стал пить мозги. Непостижимое ощущение, вроде вытягивания жил, только чувствительность намного сильнее. А демон все пил, выпуская кислоту. Делал он это медленно, словно цедил. Другой бес стал сверлить ногти, загоняя под них острейшие иголки. Девушка пробовало отвести свои босые ноженьки, но пламя жарила нежные пятки все сильнее. Казалось что это оркестр набирает темп в адском марше. Оркестр управляемый дирижером столь же извращенным, столь и сладострастным!
Мирабела кричит, соблазнительный девичий ротик раскрывается, сам собой.
— Не надо, не фотоньте меня пожалуйста!
Ее хватают за язычок, раскаленным с изуверскими зубками щипцами и тянут, медленно отрывая его от неба.
Тоже боль, но чуть по-другому, и уже нет криков только всхлипы и вой.
Под ноготочки изящных пальчиков босых, девичьих ножек и ручек стали вползать омерзительные глисты, которые враз обратились в потоки пылающей кислоты. Черти продолжают куражится, вслед за ногтями, стали ломать костяшки, причем делают это медленно, смакуя страдания.
— Вот так "вакуумная соска" безмозглая получай свою порцию гиперплазменной каши с приправой сверхпространственного ультралазера . — Верещит один: вероятно старший по званию бес.
Мирабела уже дошла до состояния невменяемости, ее затопила невыносимая волна или точнее океан мучений. А черти не отступают, вот уже начали вырывать жемчужные зубки, безжалостно порча, красу. Дробили зубы достойные античной богини, затем сверлили их, вонзаясь острием в десну. Само острие при этом распадалось на крошечные нити, которые вертелись как пропеллер подбитого вертолета.
— Как можно опуститься, до подобной жестокости, неужели у них нет матери. — Подумала Мирабела. — Кто вас родила женщина или гиена! Видимо прочтя ее отчаянные мысли, черти завопили, голосами стаи грифовых шакалов соединенных с выводком гадюк.
— Матери нет — отец Сатана!
Потом нашли новую муку, раскалили сверло, допилили последние зубы причудливо изуродованным резаком. Далее дошла очередь до костей. Их ломали красными искрящимися, от высокой температуры щипцами. Каждое девичье ребрышко по отдельности. Раскаленные щипцы выкручивали рубиновые соски девушки, отрывали ее нежные ушки, выдергивали волосок за волоском. К многострадальным, босым пяткам девушки подносилось, жгучее гиперпламя, и каждый раз температура была все выше и выше! Менялись цвета неведомого огня и порой жара менял еще более мучительный холод. Дымилась кожа, горели кости. Казалось что три сердца вот-вот лопнут, взорвутся как секстильон бомб.
Тут Мирабела неожиданно почувствовала, что ее изящный язычок отрос, и может снова, что-то говорить:
— Помилосердствуйте ради Христа.
Неожиданно всплыла заполненная отчаянием, как улей пчелами, мольба. В ответ бесы вонзили в воительницу вилы, по новому отрывая и плюща девичью грудь, ломая ноздри, выкалывая волшебно прекрасные глаза!
— Ты грешница, ничтожнее чем фотон в квазаре, и должна знать, что Христос выдумка жалких людей. Истинные боги едины в двух лицах: добро -зло, и сотворили всю вселенную, а также людей по образу и подобию своему. А вы грешники и прочите твари, должны быть рабами всевысших сил, выполняющими любые приказы и терпящими самое мерзкое унижение. Ты ничтожная невольница, не верила в наше существование, а теперь испытываешь — это все на собственной шкуре.
— Теперь я верю!
— Поздно! У тебя нет надежды и шансов!
Мирабелу продолжили терзать, её несколько раз подряд переламывали, жгли, потом она не мыслимым образом восстанавливался. Затем воительницу крушили по-новому. Потом чертям: видно это самим надоело и, подняв его в воздух, понесли по преисподней.
— Вот посмотри, как наказывают непокорных.
Мирабела увидела нагих девушек распятых на крестах. Их некогда прекрасные тела, были страшно изуродованы, с них капала кровь. Крупные свиньи подвали кресты, иногда жертвы падали и на них набрасывались кабаны, разрывая на части женскую плоть. Как страдали эти несчастные создания, по щечкам у некоторых безжалостно клейменым, стекали смешанные с потом и кровью слезы. В глазах светилось отчаяние. Казалось, они молили: мы невиновны, пощадите нас. Мы есть растоптанные жертвы, несчастной и страстной любви.
— За что наказывают этих несчастных?
Бес со всего размаха врезал девушке раскаленным с зазубренными гранями ломиком по пяткам, другой чертяка сломал девушке колено и прогнусавил, картавя:
— Разная мелочь. Одна дерзила командиру, другая разбила дорогостоящий тетралет, третья отказалась заняться сексом с парнем, во время специальных учений, четвертая отступилась. То есть, чтобы попасть сюда, не обязательно быть большим грешником, или откровенной изменницей, достаточно относительно мелких проступков.
— И их чудовищные муки, никогда не кончаться?
— А это Всевышнему Богу решать и императрице. Если ее величество издаст указ о помиловании, то их могут перевести в другое не столь болезненное место.
— В рай!? — В изломанном болью голосе Мирабелы промелькнула легкая тень надежды.
— Для вас предателей нет рая. Просто есть места, где вас не будут бить, и терзать каждую секунду и где вы можете продолжать, служить своим командирам после смерти.
— А что ждет людей, чьи преступления посерьезнее? — Воительница чуть не задохнулась от волнения.
— Это мы тебе тоже покажем.
Черт пырнул сюрреалистическими вилами в глаза, яблоки лопнули, полилась жидкость и Мирабела окосела, на неё низвергнулась, ужасающая в своей беспросветности чернота. Затем спустя несколько секунд, она вновь обрела способность видеть, правда каждое мигание, вызывало невыносимый зуд. Вновь они полетели и вот на встречу им выпорхнули еще более отвратительные существа. Мирабела внимательно разглядывала их. Вид и впрямь ничего: голый, безволосый и покрытый коростой череп; горящие инфернальным светом глаза; куцый, будто отрубленный нос с черным провалом по середине. И пожалуй самое мерзкое — отсутствие нижней челюсти, вместо которой висят и шевелятся восемь толстых в форме звезды дьявола щупальца. Вот он и приник к Мирабеле, впившись в атласные девичьи губы( сокровище нежной любви) зубами, подарив свой знаменитый поцелуй в засос. Затем его руки-клешни стали ломать женские косточки. Мирабела ойкнула от острой боли в локтях, ей сокрушили суставы, чудовище стала наматывать на клешни сухожилия. Одновременно по телу прошли разряды, чего-то поужасней самого мощного гипертока. Потом все также внезапно восстановилось, но при сохранении боли.
— Вот так антиквазарная потаскуха, может, выпьем за знакомство.
Отлепившись от Мирабелы монстр протянул руку к чаше, и она моментально наполнилась вином. Образина ткнула ее в лицо.
-Пей! — Рявкнуло гласом простуженного воплощения ужаса, чудовище.
А так как Мирабела не хотела слушаться, два беса схватили, ее за голову, сдавили щеки и раскрыли рот. Ужасно горькая жидкость потекла деве в горло. Мирабела прокашлялась и судорожно глотнула:
— Давай до дна! Пей до дна! Да прибавим в кочан горсть ума! — Помогали издевательски напевая черти. Когда несчастная девчонка проглотила весь запас, ее живот внезапно вздулся. Внутри клокотало и горело.
— Что забеременела коростная сука! Вот теперь родишь дитятко преисподней!
Затем жидкость продолжала расширяться, пока пузо и крепкий девичий пресс, не лопнули.
— Вот так будет с каждым вакуумным грешником и грешницей!
Мирабелу разорвало на части, ее голову подобрали, и стали играть ее футбол. Крайне обидно, когда тебя вот унижают, бьют копытами, похожими на дубину хвостами, перебрасывают. Некоторые ноги были вымазаны в что-то куда омерзительнее навоза или даже фекалий животных мусорных миров. От в губки попали нечистоты, девчонку зверски выворачивает. А если попадет в штангу, то и вовсе полный офсайд. Голова звенит, зубы, раз за разом вылетают, но потом снова зарастают. Мирабеле кажется, что эта забава длиться вечно, не один месяц, стала расти ужасная трава, стебельки царапали отрубленную голову, залезали в ноздри. Черти при этом бешено хохотали, мочились с непостижимым зловонием в девичье лицо, хватали за волосы. Крутили и подбрасывали, но вот и это прекратили, видимо бесам надоело. Они взяли, придавили ее изувеченную голову и стали пришивать тупой и омерзительно ржавой в помете иглой к истерзанному телу.
Потом все исчезло, девушка и мучители оказались в преддверии помойной ямы.
— Ты бывший член избранного миллиона, и это должно быть тебе знакомо.
Это запах межгалактической "мусорки" не спутать ни с чем, только концентрация чрезмерная, нос воротит, и раскаленное сверло, яростно вгрызается в ноздри проникая до мозга!
Было видно, как плавают и копошатся мокрицы, черви, мохнатые жуки, липкие гусеницы.
Прямо в ямах отчаянно ползали узники; мужчины и женщины. Они напоминали обтянутые сплошной коростой скелеты, их раны исходили гноем.
— Ух, ужасно! Мирабела обернулась, голова мучительно закружилась( неведомое ранее ощущение). — А этих за что так?
— Они думали, что бунтарь, это звучит гордо, а на самом деле были лишь жалкими предателями. Вот теперь принижена их гордыня. Вот видишь, что бывает с теми, кто не хочет признать над собой господство командиров и воинских уставов. Теперь черви грызут их кости, и так будет продолжаться вечно, ведь императрица не любит гордецов, особенно таких гуманных типов, как ты сучка!
— А где находятся величайшие преступники прошлого, например Гитлер?
— И это ты хочешь знать? Он преступник далекого прошлого! Ему придумана особая кара, такая что и вообразить невозможно! Это из разряда того: что тебе ничтожная чувиха-проститутка знать не положено. Впрочем если тебе мало пыток, мы тебе добавим.
Девушка ударили, по голым ногам, а потом специальные, колючие узелки из проволоки прошлись между пальчиками босых ножек. Проволока раскалилась, выбив дополнительные страдания. Потом девушку подхватили четыре крюка, два ребра, другие два за ноги и растянули красотку, пока полностью не сокрушили ее косточки.
Демон хвастливо произнес:
— У нас много различных видов пыток. Многие истязатели древности, а также иногалакты-покойники, щедро делятся, своими немыслимыми изобретениями! Хочешь в шкатулку?
— Нет!
— Все равно получишь!
Появился страшный человек, лицо в бородавках, рыжая борода клочками, гнилые зубы, вонючий рот.
— Вот это Малюта Скуратов. Сейчас он тобой займется.
Появилась причудливая шкатулка, она напоминала музыкальную. Внешне довольно красивая с царскими гербами. Девушка попробовала, сопротивляться, но силы оставили некогда могучее тело. Предательская слабость, еще унизительней боли! Бесы подхватили Мирабелу и зашвырнули вовнутрь.
Заиграла музыка, шипы впились в бедра, лодыжки, шею. Молоточки забили по голове, а шестеренки стали ломать пальцы, на руках и ногах. Одновременно у девушки раскрыли рот, и на язык полилась раскаленная жидкость. Не просто жар, но и мерзость, вроде кипящего гноя. Мирабела завыла, ее живот поджаривал огонь, многоцветное пламя преисподней. Музыка играла, то набирая темп, то наоборот замедляясь. Так продолжалось до тех пор, пока от тела не осталось одно кровавое месиво, смешанное с раскаленным металлом. Потом по нему били молотки, сделав подкову. Причудливая форма для неведомого монстра, а не коня: устрашающий авангардизм. Которую затем расплавили, остудив в жидком гелии. Жуть: после огня в студеное пекло. Девушка пересыщенная негативными эмоциями, с трудом пришла в себя:
— Ну как? Нравится! Мучайся красавица! Это изобретение Малюты и Берии! А как на счет того что испытать стульчик самого папаши Мюллера, главы Гестапо!
— Каковы господа, таковы и слуги. — Философски заметила Мирабела. Видимость хладнокровия, далась ей с трудом.
— Вот вы тоже должны, брать пример с Малюты Скуратова. Он был очень угодлив и вежлив перед новыми хозяевами. Но тебе видимо, не терпится узнать, что стало с остальными людьми, ну что мы тебе покажем. Но сначала чтобы усмирить твою гордыню, мы окунем тебя в мерзкий кошмар.
