Мирабелу связали, скользкими змеями и колючими гусеницами, поддели за крюк и окунули в помойную жижу. Практически сразу на гнойные раны девушки обрушились черви и прочая мерзость. Они столь активно грызли отчаянную воительницу, что спустя несколько минут от Мирабелы: остался только один скелет. Потом, отправившись, "вырыгав" зловонную блевотину: мясо наросло удивительно быстро, они снова продолжили пожирание девичьего тела. Но самое паскудное не это, а когда они(разных размеров, форм и видов — общее только жуткое впечатление, полное отсутствие эстетики и гармонии в телах воплощающих болезни и разложение) ползали в ранах, зуд стоял не терпимый. Так зверски, по адски чесалось, бегали не только твари, но и миллиарды бактерий. Спустя некоторое время: Мирабела сама стал раздирать эти раны, рвать артерии и жилы. Как только она не сошла с ума, но рассудок вполне мог повредится.
— Ладно, заканчивай, а то видишь, блаженствует ублюдочная блядь. Давай шалава поработай!
Мирабелу подхватили, набросили на шею веревку и поволокли. Петля из колючей проволоки, безжалостно ее душила, не хватало воздуха истерзанным легким. А спину терзали плети. Каждая плетка, нестоящее произведение искусства истязания, столько в ней различных вкраплений: вызывающих боль:
— Что собачка ошейник жмет. Не надо быть строптивой.
Мирабела оказалась в пустыне, там она увидела ужасающе иссохших людей, многие из них особенно женщины, не могли не вызвать страшную скорбь. Вот пятерка совсем юных ребят, практически детей волочет пятидесяти тонную глыбу. Такого не должно быть по всем физическим законам, сидящий на стремени черт бьет их нейтронным, испускающим крохотные, выедающие глаза молнии( то чего свет может быть противным) хлыстом. Видно нечеловеческое напряжение каждого мускула, жилы готовы лопнуть, тонкие косточки трещат. С тощих, рабских, зверски истерзаных тел капает пот, попав на песок он дымиться.
— Это тебе не крест, где отдыхают. Потрудись и ты сама шлюха. Доброта наказуема. Мягкий характер — слишком тверда почва, для того чтобы взрастить семена успеха! — Бес присоединяет ее к глыбе. Шлепает по голому ободранному плечу:
— Тут у тебя будет отличный стимулятор.
Теперь Мирабеле предстояло работать. Девушку безжалостно избивали, подгоняя, и она вынуждена была тащить неподъемную ношу. Здесь чрезмерно впечатлительная воительница, познала другую меру страданий, и они переполнили её так и не сумевшее загрубеть сердечко. Самое главное: это была полная бессмысленность проделанной работы, их невольников и невольниц заставляли возить глыбы по кругу, а затем подымать на вершину, а после спускаться. И так беспрерывно. К тому же черти активно подсыпали под ноги раскаленные угли, гвозди и битое стекло, даже расколотые алмазы( расточительность достойная султанов), за Мирабелой тянулись сожженные, окровавленные следы босых, девичьих ножек. Она казалось бессчетное количество, раз падала, но потом удар нейтронного хлыста заставлял девчонку, подыматься. От прикосновений потока элементарных частиц, и различный смертоносных излучений кваркового уровня, била судорога, она была настолько мучительной, что заставляла двигаться через не могу. Напряжение беспредельного страдания, даже учитывая привычную нагрузку изуверских тренировок девушке еще не приходилось тащить, груз превышающий размерами и массой пирамиду Хеопса.
— Ну, как рабочая обезьянка. — Спросил, еще более мерзко(хотя кажется — хуже невозможно) скалясь демон. — Это тоже еще только цветочки, впереди тебя ждут муки гораздо страшнее. В частности ты хочешь, испытать раздвоение?
— Это как? — Спросила голосом страдальца Мирабела и тут же получила хлыстом, сотрясающим все девичье, истерзанное до крайности тело по спине.
Демон злобно хихикнул:
— Мучиться сразу в нескольких ипостасях. Мы разделим тебя на несколько частей, и ты получишь, куда более разнообразную гамму ощущений.
— Нет, не хочу такой радости!
— А кто тебя спрашивать будет? — Демон достал подобие лучемета, навел на Мирабелу и нажал на курок.
В следующее мгновение девушка почувствовала, что у нее будто стало два тела. Одно по-прежнему волокло тяжелый груз, а другое висело на кресте. И в том и в ином случае: сохранялась абсолютная полнота ощущений.
Мирабела чувствовала в прибитых гвоздями кистях, тело стало тяжелым, так как к ногам были привязаны громадные глыбы камня. Для того чтобы совсем не задохнуться, она вынуждена была подтягиваться. Даже крест прогибался от веса, трещало прочное дерево, занозы впивались в рассеченную спину. На голове у воительницы был колючий венок. Он ужасно впивался в череп, увеличивая страдания. Каждый вздох сопровождался мучительными спазмами. В длинные волосы девушки вцепились птеродактили, угрожая сорвать скальп. Волосы тянуло в разные стороны, голова тряслась, как камешки в погремушке. И в тоже время она продолжала надрываться, волоча неподъемную глыбу. Причем поверхность пустыни, все больше уходила ввысь. Трудно сказать что причиняет большие страдания, но когда это накладывается одно на другое, то получается такой "праздник" плоти.
— Ну, как тебе нравиться? — Одновременно спросили девушу, два черта.
Мирабела отрицательно мотнула головой, или головами.
— А ведь мы можем усилить пытку, давай милашка сразу три ипостаси. И ты ведь была в избранном миллионе, следовательно, тебе нужно, что более изощренное и техногенное.
Не успела Мирабела моргнуть глазом, как его тело оказалось спрессованным в плиту. Затем девушка ощутила на себе тяжесть космического корабля. Сдавило все кишки, трещали кости, несколько ребер лопнуло. Потом прозвучал сигнал к старту и сопла вспыхнули, разогретая до многих миллиардов градусов плазма обожгла плоть. Когда так раскаляет, ощущения невыносимого жара такие, что пронзило каждую клетку, пылая, страдала мельчайшая частица тела. Могучий звездолет оторвался, взлетел вверх, на мгновение стало легче, но едва Мирабела успела перевести дух, как корабль взорвало, и на девчонку обрушились обломки.
— Браво! Произнес демон, похлопав в ладоши. — Это называется вечный старт.
Затем звездолет возник вновь, снова горят ступени, сверхжаркого огня, затем взлет и снова падение. Ощущение необычности на мгновение, затмил предыдущие воплощения ада. Потом Мирабела вновь стала воспринимать, все одновременно.
— Добавить четвертую тебе или хватит?
— Конечно, хватит! — У Мирабелы и так от мук психика достигла предела.
— Нет, с ума ты не сойдешь, это уменьшило бы твои страдания. У тебя хорошая плоть чувствительное девичье тело, но мы способны изменить его параметры и переместить твою плоть, в какую ни будь другую ипостась. Хочешь поэкспериментируем?!
— Отпустите меня, пожалуйста! — Прошептали истязаемые формы Мирабелы. Ныла каждая молекула, каждый сдвинутый с места, изуверски терзаемый атом тела.
— Ну, уж нет! С тебя этого мало. В кого бы тебя превратить — я думаю метеорит.
Мирабелу подбросило в высоту. Она оставался сам собой и при этом ощущала себя глыбой камня. Хаотически, прыгая из стороны в сторону, она перемещалась в вакууме. И здесь страдания были невыносимы. Множество звезд жгли метеорит-девчонку разнообразными лучами, от простых до рентгеновских и нейтронных. Но особенно болезненным было альфа и гамма излучения. Части её тела, то нагревались, то наоборот остывали. Поверхность трескалась, отваливались целые куски, и при этом девчонку холодило мертвое безвоздушное пространство, а легкие казалось, вот-вот разорвутся от недостатка кислорода. Мирабела безраздельно страдала, превратившись в камень, она ни на йоту, не утратила чувствительности. Иногда в неё попадали мелкие осколки от других метеоров или она натыкалась на острые обломки спутников: искусственных и. природных. И это также причиняло невыносимые страдания.
— О Боже, спаси меня от этих маньяков, до чего дошло их дикое воображение. Ну не ужели рогатые "нечистики": могли до такого додуматься.
А черти продолжали строить рожи, соревнуясь кто вызовет наибольшее отвращение. Позволяя переваривать, четырехкратно усиленные мучения.
Тут тело-метеорит, начало притягиваться исполинской планетой. Мирабеле стало страшно, но она не могла даже пошевелиться, плоть хоть ощущает все, но абсолютно беспомощная. Мирабела влетела в плотные слои атмосферы, её поверхности расплавило, затем корпус стал испаряться, она просто сгорала в атмосфере. Это стало дополнительным стимулом, девятым валом, в океане учений. Наконец болид окончательно аннигилировался и Мирабела тут же возникла в космосе. Карусель истязаний продолжилась, скакуны переходили в галоп.
— Четыре вида пыток одновременно — этого мало. Вот почему бы тебе проститутка, не испытать что-то на пятое.
— Опять космическое? — переспросил другой бес.
-Нет, историческое! — Как тебе моя подруга нравятся фашисты? — Улыбаясь, черт показал три ряда кривых и покрытых эрозией зубов. А у другого демона выросли в размерах щупальца; концы заострились.
— Я их ненавижу!
— А придется полюбить. За одно ты как относишься к февреям?
— Вполне нормальный, очень талантливый и дружный народ. — Сквозь многоуровневую волну боли, произнесла Мирабела. — Хотя с ними нужно держать ухо остро. Меня в частности обманул феврей. Нет не мед! Но и на звездах бывают пятна!
— Вот отлично станешь фидом. Вернее маленьким фиденком.
Спустя мгновение Мирабела ощутила себя мальчиком лет восьми-девяти. Он был совершенно голым, а рядом с ним стояли такие же нагие мальчишки. Им стригли волосы, было холодно и уныло, вокруг серые стены барака, колючая проволока, лают собаки.
Машинка была очень тупой, они вырывала клочья волос, но еще страшнее был зловещий шепот.
— Сейчас нас отведут в крематорий.
Когда закончилось мучение с волосами, злобные фашисты в черной форме и с эмблемой череп с костями, нанося удары, построили их. Мирабела обратила внимание, какие худые были дети, у шагающего перед ним мальчика была видна каждая косточка, спина превращена в сплошной синяк со шрамами и пицугами. Их вывели на улицу, шел снег, босые ноги ребенка обжигались об белую поверхность, чуть подкрашенную замершей кровью. По рядам прошлась плеть, хлесткий удар обрушился на едва покрытые кожей ягодицы, перевоплощенной Мирабелы.
— Держите ногу фидовские твари.
Было видно, что дети стараются из-за всех сил, мелькаю ряд в ряд раскрасневшиеся голые пятки. В животе у Мирабелы пусто, голод грызет кишки, кислота душит желудок. С лаем к ним подбегают овчарки, они кажутся бешеными, пасти исходят пеной. Одна из них самая яростная, едва не перекусывает тощую ногу Мирабелы. Девушку в теле мальчика страшно, но тех детей что сорвались, загоняют обратно в строй острыми штыками. Наконец их вводят здание, испускающее сильное зловоние. Мирабела, да и другие дети совсем продрогла и посинела. Первоначально шагая сбитыми, полуобмороженными ножками, по горячему стальному полу, она испытывала блаженное ощущение. Потом стало припекать, и Мирабела отплясывала гопак. Ее уста шептали еврейскую молитву.
— Смилуйся Яхве. Подари жизнь мальчику! Вернее девушке! Низвергни нацистов в шеол! В самое пекло!
Жечь детские ступни стало сильнее, многие ребята уже начали кричать и плакать, а запах паленого мяса стал невыносимым.
Мальчиков очень много, их спрессовали в плотную, Мирабела почувствовала прикосновения, тощих, избытых, потных теле. Острые лопатки укололи, ее в костлявую грудь. На бритую голову упала, горячая смола, Мирабела вскрикнула. Послышался похожий на хрюканье хохот эсесовцев, затем звучит сигнал. Пол начал наклоняться. Стоящие с края дети медленно, но верно соскальзывали в геенну. Ребята цеплялись друг за друга, старались ухватить гладкий раскаленный пол, но все тщетно. Даже не смотря на все пережитые страдания, сердце у Мирабелы бьется как пулемет.
Вот приходит и его черед соскользнуть в преисподнюю. Пламя охватывает его и следует ни с чем не сравнимая боль, кожа сгорает быстро, а кости в сладострастном упоении лижет огонь. Мирабела переживает каждую секунду в отдельности, затем когда последняя косточка истлела, она оказывается снова в строю. Ужастик повторяется вновь и вновь.
— Вот так ты уже достиг пятой ступени. — Вмешивается черт. — Но ведь этого тебе мало, нужно прибавить оборотов.
Глаза Мирабелы ничего не выражали, она была настолько перегружена эмоциями, что не могла говорить. Демон с голым, дегенеративным черепом предложил.
— Раз мы вернулись к человеческой истории, то может снова, повторим эпизод с немцами.
Что ты предпочитаешь; самолет или танк?
Черт-подельник хрюкнул.
— Конечно самолет; он гораздо динамичнее.
— А какую ей дадим плоть?
— Лучше всего девушки, мужчины так омерзительны.
Вновь в который раз ландшафт изменился. Мирабела почувствовала себя летящей в самолете, краткий миг свободы и вот она сбита и падает. В самый последний момент перед тем как врезаться, летчица успевает выпрыгнуть с парашюта, но едва натянулись лямки, как последовал удар и мгновенная потеря сознания. Мирабелу подхватили под руки и плеснули водой в лицо, вокруг видны озверевшие лица, свастики, эмблема СС — две молнии. С нее срывают одежду, и девушка с ужасом видит: две отросшие женские груди. Что-то неуловимо страшное было в них. Груди мнут, щиплют, дергают. Потом начинают срывать портупею. Мирабела отчаянно дергается, брыкается ногами. Ее бьют прикладом по голове, потом рвут трусы, залезая грязными руками в интимные места. Мирабела ревет как шалава, чужое женское тело оказывает влияние на разум. Она знает, что должно произойти и трепещет в преддверии этого.
— Что шлюха, ночная ведьма попалась, теперь испей чашу унижения за погибших товарищей.
Мирабела почувствовала острый кол у себя в паху. Её принялись с остервенением насиловать. При этом Мирабелу имели два мужика сразу. Это было не столько больно: как унизительно, ее бывшего члена избранного миллиона "петушили" как последнюю проститутку. Один мужчина сменял другого, удивительно, но секс вместо радости, приносил девушке сплошные страдания. Насильников было много, очень много и внутри у неё все порвали, залив ядовитым, дурно пахнущим семенем. Мирабела думала, что на этом все кончиться, но фашисты нашли другую муку.
— Она летчица, так пускай полетает!
Мирабела надрезали вену, потом щипцами вытянули сухожилие и привязали к самолету.
— Ну, вот распутница. Отправляйся в полет, желаем сказочных ощущений.
Истребитель взлетел, Мирабелу дернуло и оторвало от поверхности, лишь ветки куста хлестнули по голой, загорелой женской ноге. Самая страшная боль, когда стали вылезать жилы, была впереди. Вот казалось, все уже испытала юная воительница и нечем её удивить, но ведь нет же, сухожилия вытягиваются и кровь брызжет из глаз.
Самолет выписывал пируэты, делал горки, бочки, мертвые петли. Все это трясло и подбрасывало тело. Мирабела ревела, одновременно мучились и остальные девичьи воплощения. Затем истребитель стал резко снижаться и Мирабела врезалась, в землю, потом её протащили по колючками, окунули в вонючее болото. Все это заставляло воспринимать страдания: немного по-другому. Казалось у самолета: никогда не кончиться бензин. Однако налетав по ощущению не один час она сгорает в вспышке и все опять повторяется.
