Отсвет сна

— Так что же мне, отправляться обратно?

Голос Эалли, произносящей эти гордые слова, невольно дрогнул.

— Зачем же? Оставайся. — Вполне прохладно предложил Толли Анен. — Раз ты по-прежнему, гм... моя невеста, вся башня Серого Листа — в твоём распоряжении. Я передам тебе ключи простых заклятий, ты можешь выбрать себе любую комнату. Ну, почти любую. Не думаю, что ты захочешь спать в подвалах или на чердаке главного крыла.

— А в твоей комнате я могу устроиться? — язвительно поинтересовалась девушка.

— Ты хочешь этого? Ведь я могу и согласиться. Подумай ещё раз.

"Действительно может", — поняла Эалли. Она не умела разобраться, что здесь происходит и не представляла, что ей делать дальше. Не подлежало сомнению лишь одно: Толли Анен в самом деле изменился. Эалли с трудом представляла, как надо строить отношения с этим незнакомцем... или, скорее, не представляла вообще. Ей в голову впервые пришла неприятная мысль: что, если она ошиблась в самом главном? Что, если, получив письмо, ей следовало поступить именно так, как было там написано: простить, забыть и подыскать другого жениха?..

Вздохнув, Толли Анен отложил фолиант. Встал. Одно лишь гибкое движение, и вот он уже на ногах. Почудилось, что в нужный момент кости в его теле изогнулись так, как ему надо. Да и усилий, чтобы встать, он будто бы не приложил совсем. Эалли обдало холодом. Долю мгновения на месте жениха ей виделось плавное перетекание колец змеиного тела, да и взгляд... брр!

Тут Толли Анен слабо улыбнулся, и страхи сгинули.

— Пойдём, я покажу тебе... хозяйство. Да и с вещами помогу. Или ты приехала без багажа?

Уверенным, хозяйским жестом он взял её за руку и вдруг резко — слишком резко! — оборвал движение на середине.

— Да, кстати, чтоб потом не возвращаться... скажи: "Свет!"

— Свет! — послушно повторила Эалли.

Сияющие шары, заливавшие библиотеку светом, слегка мигнули.

— Больше уверенности, — посоветовал Толли Анен. — Крепко запомни, что ты имеешь право здесь распоряжаться. И чётче представь себе конечный результат. Что ты хочешь сделать с освещением — усилить? Убрать? Изменить? Ну, давай ещё раз.

— Свет!

Шары чуть потускнели, приобретя отчётливый зеленоватый оттенок, как у молодой травы. Толли Анен тихонько рассмеялся.

— Эалли, ты чудо. Ладно, идём.

— Это... магия?

— Конечно. Что же ещё? И потом, что тебя так удивляет?

— Но я же не колдунья!

Внимательный, смущающе откровенный взгляд.

— И это верно. Чтобы создать хотя бы один такой светильник, как эти, при нормальных обстоятельствах тебе пришлось бы не меньше трёх-четырёх лет посвятить напряжённой учёбе. Но создать — одно, а управлять — совсем другое. Особенно если тебе немного помочь. Обстановке этой обители больше лет, чем может показаться, по большей части она относится к периоду среднего и позднего Империума. Многие артефакты того времени рассчитаны именно на команды обычных людей. Чтобы управлять ими, достаточно чётко представить себе желаемый результат и напрячь волю... а то, что ты обладаешь большой силой воли, не заметит только дурак.

"Ишь, разговорился... комплименты делает..."

Объяснения оставляли у девушки чувство раздвоенности. Лёгкая снисходительность менторского тона раздражала её, но искренняя, какая-то полудетская увлечённость, стоявшая за словами Толли Анена, была слишком заразительна, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Немного подумав, Эалли задала практичный вопрос:

— А что ещё здесь, кроме света, управляется мысленно?

— Ну, прежде всего — камины и печи. Не обязательно возиться с кресалом и огнивом, чтобы разжечь огонь, достаточно лишь приказа. Кстати, таскать дрова тоже не очень-то необходимо: при должном сосредоточении огонь появится даже в пустом очаге, хотя с дровами всё-таки лучше.

— Почему?

— Потому что запасы энергии в башне не безграничны, а отопление забирает много энергии. Куда больше, чем самое яркое освещение. Так. Ещё вода. На кухне и в банной пристройке есть трубы, из которых вода при нужде потечёт сама. И температуру воды тоже можно менять простым усилием воли. Ещё можно управлять вентиляцией...

— Чем-чем?

— Грубо говоря, движением воздуха. Если хочешь проветрить комнату, отдаёшь приказ — и порядок. Пыль при этом уносится сквозняком, так что уборку делать не обязательно. Во всяком случае, делать часто.

— Да это не дом, а просто рай для женщины!

Толли Анен усмехнулся.

— Не совсем. Мыть посуду всё-таки приходится. А также стирать и гладить.

— Тоже мне, работа. С горячей-то водой — ха!

— Да, хозяйственные хлопоты не отнимают много времени, — согласился он.

Как показалось Эалли, за невинными словами пряталась какая-то двусмысленность. Но она уже устала и от удивления, и от настороженности, поэтому не стала вдумываться, что тут к чему. Усталость как-то очень резко навалилась на неё, требуя платы за проделанный путь и пережитое волнение. Спать! Спа-а-ать...

Недолго думая, девушка ткнула пальцем на дверь первой же пустой комнаты с кроватью, вытолкала прочь продолжающего ухмыляться Толли Анена, разделась до белья, легла и сразу же уснула. Минуту спустя дверь приоткрылась, в щель едва слышно шепнули:

— Свет!

Комната Эалли погрузилась в темноту до утра, а дверь тихо закрылась.

В промежутке: трещины прозрения (3)

Контакты с Памятью Мира — область магии, которую не назовёшь особенно стабильной. Нередко новый контакт нисколько не похож на предыдущий. На этот раз пребывание в трансе напоминало детальный монотонный сон. Без превращений, без обрывов логики, без странностей и бреда. Просто комната. Одно окно, два стула. На одном стуле сидит он сам, в другом — единственный источник нереальности: говорящий покойник. Седой, но без намёка на лысину и почти без морщин, в тёмной мантии и с жезлом в руках. Самую малость похожий на рисунок маслом. Если не приглядываться — не заметишь. Имя ему — Гринд Теллип Зитат, маг и провидец.

— Ты дурак, — сказал вместо приветствия покойный прадедушка. — Многообещающий, но факта это не отменит. Ты дурак, Толли Анен.

— Скажи что-нибудь новое, мудрый предок.

— Что изменят мои слова? Ты не убил своего "слугу", и теперь тебе суждено стать узником башни Серого Листа, а ему — её господином.

— Ну, если ему верить, по крови он и так...

Прадедушка взъярился. Будь дело наяву, потомок не на шутку испугался бы. Дыбом встали седые усы и вздулись ноздри, пальцы до хруста сжали жезл.

А в глазах мелькнуло самое настоящее пламя — белее, чем расплавленная сталь.

— Дурак! Верить — ему? Да, в деталях верить ему можно. Он не был столь наивен, чтобы пытаться тебя обмануть, прибегнув к явной лжи. Он говорил лишь правду. Ту, что выгодна ему. И эта правда искажала для твоего разума картину в целом. А я... что ж, я ПОКАЖУ тебе правду — ту, о которой твой "слуга" почёл за благо умолчать.

Взмах жезла. Окно надвинулось, распахиваясь шире. И ожило былое.

Фигура со знакомым лицом, но с синей кожей и бездонно тёмными глазами металась по площадке. Три фигуры покрупнее пытались сдержать её... где там! Они не успевали. Страшный удар отбросил, ломая, одного из троицы. Новый выпад в пустоту — и она, оживлённая магией, мощно разит второго противника. Потом последнего, третьего. Знакомое лицо надвигается. В пустоте зрачков пляшет чёрный огонь...

Беззвучная сцена. Женщина — тоненькая, молодая, почти девочка — отчаянно цепляется за знакомую фигуру в сплошь чёрном мешковатом костюме. Женщина умоляет, глядит снизу вверх. Её лицо мокро от слёз. Фигура в чёрном змеиным движением стряхивает женщину, как ветошь, и выходит из комнаты. Женщина лежит ничком. Спина её вздрагивает. Долго, очень долго...

По тёмной улице незнакомого города идёт здоровенный, покрытый шрамами детина. В руке его — не слишком объёмистый, но тяжёлый мешок. Компанию ему составляют четверо других мордоворотов. Трудно сочувствовать таким громилам, но некое знание подсказывает: сопровождаемый телохранителями детина несёт домой свой законный выигрыш. Звенящее содержимое мешка оплачено им сполна — потом, болью и кровью. Поэтому появление замаскированной, но мгновенно узнаваемой фигуры и сцена грабежа вызывают бессильную злость...

Некоторое время Толли Анен смотрел. Потом захотел отвернуться. Не вышло: не то воля прадеда, не то собственное извращённое любопытство держали взгляд надёжней кованой цепи.

— Смотри, смотри! — нажимал Гринд Теллип при каждом изменении картины. — Нравится? Нравится, я спрашиваю? Смотри ещё!

— Хватит!

— Нет уж. Не хватит. Самое-самое я приберёг напоследок.

В окне закружились бледные существа — бывшие жители мёртвой деревни. Родился чёрный смерч и дрогнул тварный мир.

— Нет... — шепнул Толли Анен белыми губами.

Он видел действо сразу на трёх планах и понимал в происходившем куда больше, чем неопытный улл-воин, принёсший смертоносную сферу в Ломовую Падь.

— Молодые вечно полагают, что могут жить своим умом, — фыркнул Гринд Теллип, гася окно взмахом жезла. — И вот до чего тебя довело самомнение. Хорошо ж ты выбрал, кому довериться!

— Если я такой идиот, — затравленно огрызнулся Толли Анен, — что же вы не избрали в свои преемники кого другого?

В голосе прадеда зимней вьюгой заныла тоска.

— Итога нельзя предвидеть. Последствия собственного выбора — проклятье всех провидцев. Я выбрал тебя, глядя на десятки лиц как сквозь мутное стекло, без ясного предзнания. И твои шансы были лучшими. Кто же знал, что судьба преподнесёт мне такое?! Вот и сейчас...

— Что — сейчас?

Мёртвый старик не обратил внимания на вопрос.

— Может, Лорды Сфер знают, чем всё кончится, — бормотал он. — Может, для них тени не-бывшего более прозрачны... но мне неведом плод последнего решенья. Может, оно и к лучшему. Если он снова провалит дело, я уже не узнаю об этом...

— Что ты задумал?

Вместо ответа Гринд Теллип Зитат гордо вскинул голову. В его зрачках снова полыхнуло белое пламя власти. А его лицо... о, лицо было спокойно. Так спокойно, что, глядя на него, хотелось выть.

Не желая знать, что там ещё затеял предок, Толли Анен начал проговаривать формулу выхода из транса. Белый взгляд мертвеца испугал его, как не испугали даже картины чужого прошлого в прадедовом окне. Он костями, самым нутром чувствовал: если он не успеет выйти из контакта, то на него обрушится нечто такое, что...

Белое пламя скачком заполнило пространство видения. А затем пришла чернота.

Он опоздал.

Судьба изменённых: Подарок

Проснувшись, Эалли некоторое время не могла вспомнить, где она находится. Ясно было одно: спала она не в своей постели. Вот только за последнее время их было так много, этих чужих, незнакомо пахнущих постелей... однажды ей даже пришлось заночевать, как ночуют бродяги: под ненадёжным укрытием из собственного плаща и одеяла возле неумело разведённого в лесу костра.

"Я же добралась", — вспомнила она. "Это — моя комната". В её мыслях почти в равных долях смешались тревога и облегчение. Потянувшись, Эалли протёрла глаза и слегка нахмурилась.

Воздух пах чем-то новым. Кажется, именно запах и разбудил её.

Чем же пахнет?

Ответ нашёлся быстро и близко — только руку протянуть. Около её кровати стояло нечто вроде низкого столика, похоже, раскладного. На столике лежал серебряный поднос, а на подносе, в свою очередь — пара серебряных же мисок с крышками, ложка большая, ложка поменьше, столовый нож, пустой стеклянный бокал и заманчиво выглядящий графин. Точнее, не сам графин выглядел заманчиво, хотя был он, по всему судя, вещью старинной и дорогой; более интригующим было искристое, медно-янтарное содержимое графина.

Желудок Эалли обрадованно пискнул, и она с несколько неприличной даже поспешностью накинулась на поданный к постели завтрак. Она даже не удосужилась предварительно одеться. И в самом скором времени поплатилась за это.

— Ай!

Пока Эалли кидалась к кровати и пряталась под одеяло, заглянувший в комнату Толли Анен смотрел на неё, не скрывая усмешки. Когда одеяло — после двух неудачных попыток — было натянуто до подбородка, а поверх него гневно засверкали девичьи глаза, он без особой спешки выдвинулся обратно в коридор и уже оттуда, из-за неплотно прикрытой двери, сказал:

— Доброе утро. Или, точнее, добрый день. А также — приятного аппетита.

— Нахал! Неужели нельзя было... ну, хоть постучать?

Вопреки ожиданиям, ответ из-за двери был совершенно серьёзен. Настолько, что это уже граничило с утончённой издёвкой:

— Во-первых, драгоценная Эалли, тебе следовало поблагодарить меня. Здесь, знаешь ли, нет слуг. Не думаю, что тебе понравилось бы после пробуждения тратить силы и время на готовку — да ещё на голодный желудок. Во-вторых, девушке, шарахающейся от своего жениха вместо того, чтобы кидаться ему навстречу, следует ещё раз подумать о том, правилен ли её выбор. И, наконец, я имею сообщить тебе, что приготовил для тебя подарок — увы, весьма скоропортящийся. Если ты хочешь успеть распробовать его, советую поторопиться.

Так-то. И каким образом прикажете реагировать на такое вот... ну, такое? Пока Эалли судорожно пыталась подобрать ответ, некое смутное чувство сообщило ей, что с ответом она опоздала. Откинув одеяло и встав с постели, она нерешительно приблизилась к двери. Выглянув же, убедилась, что ощущение её не обмануло. Коридор снова был пуст, Толли Анен успел куда-то исчезнуть. Да так тихо, что впору заподозрить, будто здесь его и вовсе не было, а был — призрак, двойник, искусный морок. Маги ведь горазды на такие штуки...

Вздохнув, девушка прикрыла дверь. Обернулась к раскладному столику с наполовину съеденным завтраком... и вздохнула ещё раз, гораздо глубже. Если Толли советовал поторопиться, значит, надо торопиться. А завтрак — что ж, потом ведь можно будет вернуться и доесть его.

Хотя есть хочется — сейчас.

...Найти Толли Анена оказалось задачей непростой. Эалли понятия не имела, где он может обретаться, а башня Серого Листа оказалась весьма обширна. Какие-то лестницы, запертые комнаты, пересекающиеся под причудливыми углами коридоры... даже единственное знакомое ей помещение, библиотеку, девушка нашла с трудом — и нашла её пустой, если не считать книжных залежей, за истёкшую ночь как будто разросшихся ещё больше и готовых захватить последние остатки свободного пространства. Толли Анена здесь не было. Но вместо того, чтобы повернуться и продолжать поиски, Эалли присела на корточки у ближайшей стопки облитых тёмной кожей томов. Толстые, массивные, в одинаковых переплётах, они чем-то неуловимым выделялись из общей массы — может быть, именно взаимным сходством. Открыв том, лежащий сверху, Эалли прочла на титульном листе:

ЛИНИЯ ЧЕТВЁРТОГО ГОДА,

или заключительное наставление послушника,

просмотренное, исправленное и одобренное настоятелем Храма Римсом Белым

в лето от Разделения пятьдесят второе

Под "Линией четвёртого года" лежали другие "Линии" — соответственно третьего, второго и первого года. Эалли нахмурилась, но почти сразу понимающе кивнула сама себе. Учебники по магии, вот что это такое. Правда, довольно старые. Если она ещё не совсем забыла историю, 52 л. от Р. — это четыре с лишним века назад.