| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Конечно, я все сделаю, — решительно сказала я.
— Раи, — она взяла мою руку и провела пальцами по запястью в том месте, где был поставлен чип. — Я сейчас изменю некоторые данные, чтобы фантом соответствовал настоящему положению дел. Еще вставлю функцию связи, — Кей поднесла мое запястье к губам и вновь, как тогда в библиотеке, поцелуями и языком выводила странные символы. Но на этот раз мою руку опалил довольно приятный жар, а когда альфарка отстранилась, светящихся символов на руке было целых три. — Если тебе нужно будет срочно со мной связаться, представь меня и прижми место чипа. Все твои мысли в тот момент будут передаваться мне.
— Хорошо, — ответила я, но про себя подумала, что смысла в этих сообщениях нет, ведь случись что со мной, Кей все равно не сможет быстро прийти на помощь. — Ты долго собираешься отсутствовать?
— Постараюсь не больше двух дней, но может до пяти. Как дело пойдет. Как это все не вовремя... Раи, завтра, вернее уже сегодня, должна прибыть фарина Виерэн по поводу нападения духов ада. Расскажете с Серкаем ей все — он в курсе. Я с ней вчера успела переговорить, когда вызывала, поэтому моего присутствия не требуется.
Она поднялась и стала переодеваться. Небрежно сбросила свою пижаму, состоящую из белой рубашки с длинными рукавами и стоячим воротником и свободных брюк — обычная мужская пижама знатных людей (видимо и альфаров тоже). Под пижамой была тесная, сильно сдавливающая грудь майка и шортики. Кей достала бинты и по дороге в ванную, подняв майку, стала обвязываться. Я молча следила за ее движениями, боясь что-либо сказать или пошевелиться. Почему? Не знаю... хотела запомнить каждый ее жест, поворот головы. Я вздохнула. Я кукла! Надо прекратить такие ненужные и пугающие меня мысли. От этого только мне хуже. Привязываться нельзя ни к кому! Ведь Кей так и не ответила на мой вопрос...
Из ванной принцесса вышла уже одетой в черный обтягивающий костюм, с собранными в высокий хвост волосами. Она взяла из шкафа плащ и подошла ко мне, все так же сидящей на кровати под теплым одеялом. Кей приподняла мой подбородок, чтобы я взглянула в ее горящие смешливым огнем глаза.
— Раи, ты будешь скучать по мне? — полусерьезно полулукаво спросила она.
Ни один мускул не дрогнул в моем лице. Только недавно я приняла решение, но вопрос этот чуть не вогнал меня в краску, и только большая предыдущая практика в таких вопросах позволила мне и сейчас не выдать своего смущения. Кей вглядывалась в мои глаза и ждала ответа, но я не могла его дать. Тогда она усмехнулась уголком губ и слегка коснулась моей щеки невесомым поцелуем. Через мгновение дверь за ней бесшумно закрылась, и я осталась одна в большой полутемной комнате.
Я достала тщательно спрятанную дощечку и положила перед собой на письменный стол. Нажала на скрытую кнопку на боку доски и щелчок возвестил меня об открывшемся отделении с палочкой для письма. Я чуть подрагивающими пальцами извлекла стилос и положила рядом с белой доской, собираясь с мыслями и чувствами. Нужно было все упорядочить, прежде чем приниматься за послание.
Когда Кейрэн ушла, я больнее не могла заснуть и решила написать отчет отчиму. Тем более, что больше мне никто не препятствовал. Но вот что писать, я пока не могла определить. Я положила два пальца левой руки точно на левый нижний угол дощечки — покалывание дало знать, что основа признала меня своей хозяйкой. Да, Гарэд хорошо защитил средства связи, настроенные лично на него. У отчима имелась специальная книга, в которой появлялись послания от его личных агентов. Для каждого агента своя страничка. Вот и я была два года назад удостоена своей странички. Эти мысли вызвали ощущение омерзения на моем языке, будто я проглотила какую-то падаль. Даже вспоминать не хочу о том времени!
Собралась с мыслями и взяла палочку с заостренным кончиком. Она была темно коричневой, но на ощупь напоминала мрамор. На месте прикосновения при письме указательного пальца находилась небольшая выпуклость. Я нажала на нее и острая боль кольнула меня. Выступившая капля крови сразу же втянулась в стилос, между бровей у меня пролегла складка — запульсировавшая в том месте головы боль давала понять, что агент прошел проверку и может написать сообщение. Эти перестраховки отчима наверняка были не безосновательны, но сколько же они вызывали неудобств. Конечно, никто кроме владельца дощечки не мог ею воспользоваться. И даже если отрезать пальцы и приложить на основу, а кровью смазать стилос, работать магическое устройство не будет. С палочки не сорвется ни единой капли чернил, которыми являлась кровь пишущего, если эту палочку не будет держать рука, принадлежащая определенному сознанию. Только мои мысли заставляли оставаться строчкам на белой поверхности основы.
Как только я закончила писать и положила стилос, боль в голове прошла, а написанное вспыхнуло темно-серым светом и исчезло с доски. Послание отправлено. Я подробно описала нападение духов ада и отношение принца ко мне. Что пока не удается более подробно вызнать про встречу с сестрой, но я не теряю надежду в скором времени это осуществить. Ответ от отчима будет как всегда неожиданным, о нем сообщит определенная резкая боль в виске. Поэтому сейчас я все аккуратно спрятала снова в свои вещи и стала готовиться к предстоящему учебному дню, ведь сегодня вновь придется думать за двоих — себя и фантома. Грусть невольно накрыла меня, но я упорно отогнала ее прочь. Не время!
Темные тучи тяжелым брюхом накрывали город, острые шпили которого в любой момент могли проколоть тонкую грань, отделяющую ливень от остального нижнего мира. Я смотрела в окно экипажа и отстраненно думала о следующих днях. Хотелось найти в себе твердость и холодность, но это было сложно.
Я посмотрела на сидящего напротив фантома Кей, разговаривающего с Серкаем. Фантом так был похож на нее, даже руки такие же прохладные. Но я не могла относиться к нему без содрогания. Мне так ее уже не хватало... я вздохнула и распрямила спину. Я кукла!
Когда вошли в академию, Серкай неотрывно следовал за нами — похоже он слишком близко к сердцу взял вчерашнее нападение. С одной стороны меня это утомляло, но с другой — давало возможность меньше общаться с фантомом. Мне это было теперь несколько неприятно, хоть повадки, жесты и усмешки были у него неотличимы от оригинала. Но все же... все же!
Мы вышли в коридор левого крыла и я замерла, увидев через две двери входящего в аудиторию Жоршена. Он тоже заметил меня и на миг сбился с шага. Судорожный вздох, расширившиеся глаза и побледневшие щеки — вот все что я увидела в нем. Боль, страх и покорность пронеслись в его взгляде, который он с неимоверным трудом оторвал от меня. Жорш сжал ручку двери и дернув подбородком зашел в кабинет. Но от моего внимания не укрылись ни подволакиваемая нога, ни сутулящиеся плечи. Отчим жестко покарал его.
В груди у меня все болезненно сжалось, а в животе разлилось тепло ликования. Какие противоречивые чувства охватили меня сейчас. Он ведь получил по заслугам за все мои мучения и слезы, но... но я то знала... мне его было жаль... я быстро подавила в себе это чувство — пары, сейчас будут пары!
Уже слушая преподавателя я снова вернулась мыслями к 'брату'. Меня что-то тревожило и я все не могла ухватить эту мысль. Неясное воспоминание все отчетливее проступало в моей памяти. Нет события того дня я помнила совершенно отчетливо, но вот что за ними стояло и оброненные невзначай слова стали сейчас мне необъяснимо важны. Я отрешилась от лекции и полностью ушла в далекое прошлое.
В глухой непроницаемой темноте послышались шаги. Одна пара ног, другая. Они шли ко мне... я всхлипнула и забилась в свой уголок, стараясь больше укрыться кучей тряпок, являвших мою постель. Сжалась в комочек, подрагивая от предстоящего ужаса. Веревки свободно лежали на полу, не стесняя моего передвижения, но и не давая полной свободы.
Дверь отворилась, резкий свет факела заставил меня зажмуриться. Скрежет вставляемого светильника в держатель.
— Ну, что ж, дети мои, вам предстоит провести несколько дней вместе, — раздался спокойный голос отчима. — Жорш, иди к той стене, живо!
Я приоткрыла один глаз и с удивлением увидела, как Жоршен бледный и шатающийся подошел к противоположной мне стене. Силы его оставили, и он прислонился к камням спиной. Мне казалось, что еще чуть-чуть и он упадет без чувств. Но что же это? Что все это значит? Я смотрела исподлобья, наслаждаясь каждой секундой, когда могла думать, что меня не сию минуту ждет наказание.
Но вот отчим подошел к своему сыну и нажал на один из камней, тут же в стороне на стене появились цепи с наручниками. Не говоря ни слова, Гарэд стал застегивать тяжелые скобы на запястьях сына. Я смотрела и не верила своим глазам, как такое может быть?! Когда Жорш оказался скован, отчим взял его за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.
— Ты знал, что такова будет кара за неповиновение и сделал свой выбор. Теперь прими последствия достойно. Ты знаешь, как я поступаю со слабыми людьми, и даже родственные узы этому не помеха — брата своего ты видел воочию, — вкрадчивый голос отчима заполз мне в сердце ледяным ужасом. Его высокая фигура заслоняла мне вид, но я ни за что не хотела бы оказаться сейчас на месте Жоршена.
— Да, отец, я... понимаю... — прохрипел 'брат'. — Прости меня, отец, прости!
— Мальчик мой, я не сержусь на тебя, но уроки надо выполнять, — нежно сказал Гарэд и повернулся ко мне.
Я сжалась еще больше. Нет! Меня здесь нет! Я кукла!
— Нэрри, дорогая, ты же такая хорошая девочка. Поможешь мне преподать урок твоему непослушному братцу? — глаза его сверкали стальным блеском.
Это ведь не была просьба? Если я осмелюсь отказать, что со мной будет? Увидела как Жоршен сполз спиной по стене — его била крупная дрожь, длины цепей хватало как раз чтобы он сидел с поднятыми вверх руками. Голова опущена, волосы скрывают лицо. Не хочу быть на его месте! Не хочу! Я усиленно закивала, соглашаясь на все, чтобы не предложил отчим.
— Дорогая, я знал, что ты меня не разочаруешь! — он подошел ко мне и провел пальцами по веревкам на запястьях.
Сероватое свечение и узлы сами развязались, освобождая мою истерзанную кожу. Пальцы отчима уже скользили по моим лодыжкам — мгновение и ноги тоже были свободны. О, это чувство! Эйфория! Как давно я мечтала почесаться в местах обвития веревок! Зажившие раны причиняли мне непереносимый зуд. Я впилась обломанными ногтями в шрамы и стала ожесточенно их скрести. Гарэд перехватил мои руки и заставил посмотреть ему в глаза. В этот момент я его обожала и благодарила. На глаза навернулись слезы. Он помог мне подняться и подвел к Жоршену.
— Смотри, Нэрри, что бывает, когда не оправдываешь моих ожиданий, — в руках отчима появилась плетка.
Жоршен вздрогнул и поднял голову. Никогда не забуду его глаза: пустые и одновременно безумные от страха. Как можно иметь такой взгляд? Я попыталась отстраниться, но отчим схватил меня за локоть и вложил в руку плетку. Затем нежно провел ладонью по щеке, заставляя оторвать взор от 'брата'.
— Нэрри, ты же все сделаешь правильно? — его синие глаза ласково смотрели на меня.
О, как я его в такие моменты боялась! Лучше бы он кричал или бил меня, чем так смотрел. Холодные капельки пота покатились по моему позвоночнику, добавляя моим лохмотьям еще больше влаги и вони.
— Д-да, отец! — выдавила из себя я и крепко сжала рукоять плети, будто она одна могла удержать в этой реальности.
— Я буду направлять тебя, а ты четко следуй моим указаниям, — медленно отходя от меня, сказал отчим.
Взгляд Жоршена сфокусировался на мне и в нем загорелся непонятный огонек, будто он впервые меня увидел и узнал. Он рванулся в цепях, раз, другой с криком обращаясь к отцу.
— Только не она! Нет! Пожалуйста, отец! Не она, не она... — шептал он, вырываясь и неотрывно глядя мне в глаза.
— Именно она. Ты так долго вел себя безупречно и вот теперь... — поморщившись, сказал Гарэд, удаляясь мне за спину. — Проявлять сострадание недопустимо для нас. Чему я тебя всегда учил? Незаменимых людей нет. Ошибка может привести к фатальности и ты единочасно поменяешься местами со своим оппонентом, — вкрадчивым голосом говорил отчим, стоя у меня за спиной. — Итак, Нэрри, кисть расслаблена, небольшой замах и опускаешь на его плечи.
Я на автомате проделала все, как говорил отчим, в пустующей душе начал тлеть неясный огонек. Я размахнулась во второй раз и уже с явным чувством удовольствия опустила плеть на грудь Жоршена. Его вскрик и выступившие капли крови дали понять, что с силой удара я переусердствовала, но это только всколыхнуло во мне еще больший огонь. Чтоб ты сдох! Ты столько измывался надо мною! Ты теперь получишь за все сполна! Удары обрушивались на вздрагивающее тело прикованного юноши, кривящегося и закусывающего губы, чтобы больше не издать ни звука. Краем сознания я отмечала, что Гарэд все время говорит сыну какие-то слова, но действо полностью захватило меня, и я не могла в полной мере всего осознать:
— Я тобой разочарован. Ты не смог подавить эти разрушающие чувства. Но все бы ничего. Так ты вознамерился спасти этого ребенка. За это я готов тебе поаппладировать, если бы ты так глупо не попался. И даже дело не в том, что мальчик так нужен нам для нашей цели, а в том, что ты забыл о моей полной осведомленности во всем, — тихие слова Гарэда почти терялись за свистом рассекаемого платью воздуха. — Ты подумал, что можешь перехитрить меня. О, мой неразумный сын, ты хорошо усвоишь сей урок! Против меня играть бесполезно! Не я ли тебя учил всему? Лепил подходящую личность? Ты достиг многого, в отличие от остальных моих детей. Но даже ты остался подвержен этой заразе — чувствам!
Очередной замах и я встретилась взглядом с Жоршеном. Почему-то плеть в этот момент опускалась так медленно, и пока длился этот полет мы с 'братом' безотрывно глядели друг другу в глаза. Что я там увидела такого, что вся моя ярость и ненависть испарились, будто их никогда и не было? Пожар, бушевавший у меня в груди во время моей экзекуции этого юноши, теперь стремительно покрывался коркой льда. Как я могу это делать? Я с ужасом и отвращением смотрела на его истерзанную плоть: куски кожи свисали неровными краями с плеч и груди, перемешиваясь с такими же кусками одежды, и залитые кровью они не могли быть отличимы друг от друга. Что я творю?! Теперь я не лучше его! Но рука по инерции снова зашла на новый круг хлестких ударов. Жорш только вздрогнул, а я не могла оторваться от его глаз. Я была себе противна и в тоже время я понимала, что жажду этого мщения всей душой! Как такое может быть?
Но во взгляде 'брата' было столько понимания, столько обреченного повиновения, что я невольно испытала к нему жалость. Сейчас, именно в этот момент, мы были одним целым, мы лучше всего могли понять друг друга. Его карие глаза выражали неимоверную тоску, я, продолжая свое жуткое дело, теперь не осознавала где я, только видела его глаза, только был между нами этот безмолвный диалог. Нет! Я не могла ему всего простить, но понять... я же сейчас была на его месте! Если бы я отказалась исполнять это, что бы со мной сделали? А если бы отказался он?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
