Игры по чужим правилам

— Отвезешь? — грубо буркнула я, проскочив мимо. Не хотелось признаваться самой себе, но за ночные бредни меня мучило абсурдное чувство стыда перед Филиппом.

— А он все-таки остался дома, — ехидно прокомментировал тот и стал спускаться по лестнице следом за мной. — Зайка, предупреждаю сразу, внедорожник взмахом руки остановить не смогу.

— Тогда постарайся не прыгать ему под колеса! — проворчала я.

Можно подумать, у меня имелся богатый выбор Вестичей, готовых поработать бесплатными водителями! Лиза с ночи сбежала в город, а Зак струсил выходить из комнаты. Отличный четверг, самый, что ни есть, черный!

— Как прошла подготовка к экзамену? — между тем, спросил Филипп с ехидцей в голосе.

— Паршиво.

— Чтобы сдать логику, двоечница, нужно читать учебники, а не спать с ними, — со знанием дела произнес Вестич. Учитывая то, что он видел, как весь вчерашний вечер его сводный брат обучал меня рисовать пентаграмму, прозвучало в высшей степени двусмысленно.

— В уроках ведьмовства действует тот же принцип? — свирепея, уточнила я.

— В колдовстве главное — практически занятия.

— То-то, я смотрю, расходный материал сегодня утром выглядел таким использованным, — не справившись с соблазном задеть язвительного противника, я намекнула на Маргариту. — Ты уж поосторожнее, Зайка, а то он быстро истреплется и придет в негодность.

Последовала продолжительная пауза. Внутри разгорелось злорадство, стоило представить, как у зубоскала перекосило физиономию.

— Я ослышался, или в твоем голоске все-таки прозвучала ревность? — наконец, насмешливо фыркнул парень.

— Ты ослышался!

На первый этаж мы спустились в единодушном молчании. Каждый раз от вида холла, с многочисленными трещинами на стенах и полу, меня бросало в дрожь. Казалось, что стоит провести ладонью по паутине кракелюра, как краска облетит мелкими хлопьями.

Я натянула куртку, намотала на шею шарф и нетерпеливо повернулась к Филиппу. Тот в замешательстве хлопал себя по бокам. Досадливо цыкнув, сорвал с вешалки дутый жилет и обшарил карманы.

— Мы опаздываем! — Не утерпела я.

— Ключи от машины исчезли, — выходя из себя, бросил Филипп и выругался в сердцах: — Проклятье! Еще на прошлой неделе я и не подозревал, что у машины есть ключи!

— Какая жалость.

Потешаясь над растерянностью ведьмака, я скорчила рожицу. Он воспринимал наличие обыденных мелочей в человеческой жизни, как оскорбление личного достоинства.

— Так и будешь со стороны наблюдать? — накинулся на меня Вестич, срывая злость.

— Предлагаешь джигу станцевать?

— Позови их уже! — У меня вытянулось лицо, и Филипп возмутился: — Тебе пальцами сложно щелкнуть?

Обычно ключи от всего автопарка Вестичей хозяйка дома бережно хранила в хрустальной вазочке на каминной полке. Недовольно зыркнув на парня, я направилась в большую гостиную. Конечно же, Аида убрала связку в привычное место.

— Держи. — Вернувшись, я подбросила звякнувшие ключи.

— С ума сойти! — Филипп ловко поймал их и сжал в кулаке. — Как ты это делаешь?

— Многолетняя практика! — буркнула я, открывая входную дверь. — Проживешь человеком лет двадцать, тоже научишься.

— Упаси боже! — открестился Вестич.

Стоило мне сделать шаг за порог, как ноги странным образом запнулись. Я бы вывалилась на крыльцо кулем, если бы ведьмак не схватил меня за капюшон.

— Осторожнее! — с досадой буркнул спаситель. — Сегодня же черный четверг!

— Тебя послушать, так у людей каждый день — черный четверг! — огрызнулась я, одергивая задравшуюся куртку, и поправила сумку на плече. — Нас, между прочим, Сила не защищает.

— "Нас" — у тебя происходило раньше. За эти дни ты хотя бы локтем ударилась? — сухо заметил Филипп, спускаясь по деревянным ступеням во двор.

За ночь небо заволокло низкими серыми облаками, и сильно похолодало. Сад замер в ожидании непогоды. С каменной стены глазами-бусинами недобро таращились вороны. Порыв ледяного ветра рванул голые кроны деревьев, и всполошенные птицы возмущенно загалдели. Они оглашали настороженные окрестности тревожным карканьем. Нежданно-негаданно в голове зазвучал монотонный мотив из сна, и у меня по спине побежали нервные мурашки.

* * *

Опаздывающая на экзамен Саша выскочила на дорогу, едва внедорожник притормозил напротив главного входа в здание факультета. Прежде чем отъехать к преподавательской стоянке, Филипп внимательно проследил за девушкой. Не оборачиваясь, она взлетела по мраморной лестнице. В каждом стремительном движении сквозили грациозность и легкость, отличавшая чистокровных ведьм. Створка тяжелой двери распахнулась раньше, чем девушка протянула руку. Вестич нахмурился и поскорее припарковался, боясь, оставлять подругу без присмотра.

К началу занятий в фойе здания собирался гудящий, как рой пчел, народ. Пройдя по длинному стеклянному переходу, напоминавшему аквариум, Филипп попал в учебный корпус. Здесь пока было пусто. На стенах коридора висели плакаты и объявления. Пахло по-особенному, краской и книгами. Кажется, подобный смешанный аромат витал во всех учебных заведениях.

Рядом с лекционной аудиторией заходилась нервной дрожью жиденькая кучка испуганных первокурсников, похоже, ожидавших своей очереди на экзамен. Молодые люди разговаривали исключительно уважительным шепотом, словно боялись поднять голос и спугнуть удачу. Складывалось ощущение, что в кабинете шла не обычная переэкзаменовка, а суд присяжных заседателей, выносящих должникам смертный приговор.

Однажды Саша рассказала, что среди студентов ходило вздорное поверье. Мол, если на рассвете помахать в окне зачеткой и диким голосом проорать на весь микрорайон: "Халява, ловись!", то обязательно сдашь экзамен. А еще лучше, чтобы кто-нибудь с верхних этажей плюнул на раскрытые страницы документа. Глядя на трясущихся двоечников, Филипп не сомневался, что половина из них не побрезговала обрядом и взбудоражила соседей истошными воплями.

— Антонова появлялась? — громко спросил он, не обращаясь ни к кому конкретно.

На возглас не повернулся лишь паренек, сидевший на рюкзаке у стены; прикрыв глаза, студент вдохновенно слушал плеер и кивал в такт мелодии.

— Уже там, — ответили испуганным полушепотом, многозначительно указав на двери.

— Добралась, слава богу, — пробормотал ведьмак себе под нос и отошел к окну, приготовившись к терпеливому ожиданию.

На подоконнике кто-то позабыл раскрытый на разрисованной странице блокнот, рядом валялись простые карандаши с исписанными грифелями. Потирая подбородок, Вестич невидящим взглядом уставился на закорючки и квадратики в чуждой тетради. Мысли унеслись очень далеко от здания факультета и испуганных экзаменом детей.

Ему отчаянно не нравилось, что в недобрый день новорожденная ведьма выбралась из Гнезда — опасная и глупая вылазка. Но Саше было важно сдать экзамен, а, значит, это являлось важным и для Филиппа. В конце концов, разве не так поступают хорошие друзья?

Но, что греха таить, Вестич никак не мог привыкнуть к мысли, что она всего лишь друг, и испытывать удушающую ревность, по меньшей мере, глупо. Его раздражало все, даже джинсы экс-возлюбленной с возмутительно — нет — омерзительно низким поясом. Эти проклятые откровенные портки он возненавидел с первой минуты, как заметил похотливый взгляд сводного брата, коим тот пожирал бесстыдно мелькавший живот Саши. У Фила никак не выходило подавить жгучее желание хорошенько вмазать красавчику, нахально вторгшемуся на чужую территорию.

Из задумчивости ведьмака вывел едва слышный шорох. Спокойно лежавшие на подоконнике карандаши мелко дрожали. Не успел он опомниться, как один, будто ожив, порхнул по раскрытой странице блокнота, выводя неразборчивыми каракулями:

"Прием!!!"

Размашистая, плохо читаемая запись принадлежала Саше.

Сам того не осознавая, парень по-доброму усмехнулся. Сорвавшись, карандаш прокатился до края подоконника, и Филипп едва успел поймать его. Заговоренный карандаш трепетал в сжатом кулаке, и ведьмаку ничего не оставалось делать, как состроить вид, будто он вдохновенно пишет в чужой тетради.

"Караул!" — вопила двоечница, сидя на экзамене. — "Я пролетаю!"

"Очаруй комиссию", — подколол Вестич.

"Это кто?!" — собеседница опешила, явно ошибившись с адресатом послания. Парня разбирал смех.

"Ищешь Зака?"

Саша замешкалась, догадавшись, на кого именно из братьев Вестичей нарвалась. Следующая запись появилась спустя пару секунд:

"Что такое круги Эйлера?"

"Не знаю", — представляя, как подружка пыхтит от злости, написал Фил.

"Я тоже!!!" — тут же огрызнулась она.

"Попроси полюбезнее, Зайка".

"Пжл", — кисло отозвалась Саша, до неприличия сократив вежливое "пожалуйста".

"Скажи им..." — Он вывел нарочито витиеватую фразу, и последовала ошарашенная пауза.

"Издеваешься? — наконец, пришла в себя девушка. — Я этого не повторю!"

"А ты по бумажке прочитай", — предложил ведьмак.

— Какого черта? — раздалось у самого уха, и Филипп неохотно оторвался от уморительной переписки. Над ним нависал угрюмый светловолосый студент в полосатом свитере. Вестич лениво выпрямился. Неизвестный оказался ниже ростом и машинально поднял голову.

— Блокнот твой? — спокойно уточнил ведьмак.

— А ты на обложке прочитай, если грамотный, — процедил противник.

В заглавии действительно имелись фамилия и имя владельца — Сухов Андрей. Не мудрствуя лукаво, Фил по-хозяйски выдрал лист с перепиской и застыл. На следующей странице нашлась сдобренная препошлейшим комментарием карикатура на Александру с непомерно большой обнаженной грудью.

Стараясь справиться с шевельнувшимся внутри гневом, Филипп сжал зубы.

— Как интересно, — с яростью комкая вырванный листок, процедил он.

Вестич мял бумагу, сжимая кулак все крепче, и только чудовищным усилием воли удерживал себя на месте.

— Мои друзья оценили, — с наглой ухмылкой похвастался Сухов.

В следующий момент противники крепко сцепились, схватив друг друга за грудки. Коридор немедленно замер, шепотки смолкли. Первокурсники в мгновение ока позабыли про пересдачу и с открытыми ртами воззрились на скандалистов.

— Заканчивай с художествами, студент! — прошипел Вестич, дергая парня ближе к себе. Полосатый свитер затрещал, а ворот натянулся.

— Иначе? — На щеке у студента нервно дергался мускул.

— Иначе разучишься и рисовать, и писать. Будешь печатать на компьютере одним указательным пальцем! Доходчиво объясняю?

Сухов дернулся, пытаясь высвободиться из крепкого захвата.

— Что здесь происходит?! — прогрохотал декан, как на грех, проверявший порядок в корпусе. — Прекратите немедленно!

Студенты, следившие за поединком, смущенно зашушукались. С брезгливой гримасой ведьмак оттолкнул противника, и тот неловко оступился, едва сохранив равновесие.

— Вестич, — рявкнул декан, теряя терпение, — от вас я такого не ожидал!

Спорщики буравили друг друга свирепыми взорами, но не шевелились. Решив, что инцидент исчерпан, декан поспешно поковылял по коридору. Стоило толстячку повернуть за угол, как Вестич сграбастал блокнот с оскорбительной карикатурой и швырнул его в урну.

— Достанешь,— прокомментировал Фил. — Если, конечно, небрезгливый.

Сухов побагровел, готовый накинуться на врага с кулаками, но тут со скрипом приоткрылась дверь в аудиторию. Все присутствующие одновременно оглянулись. В коридор тихонечко выскользнула Саша и, пересекшись быстрым взглядом с напружиненным ведьмаком, расстроено нахмурилась.

— Еще увидимся, художник, — процедил он, обращаясь к униженному сопернику, и двинулся в сторону замершей подруги. Первокурсники поспешно расступились, освобождая ему дорогу.

* * *

Вместе с Филиппом мы спускались в пустом лифте на первый этаж факультета. И в тишине монотонно пел ненавистный голос. Из-за соло, без пауз звучавшего в голове, не выходило сосредоточиться. Даже на экзамене подсказанное определение удалось прочитать только с пятого раза. Так что тройка в зачетке являлась огромной удачей.

Невольно я поймала себя на том, что уже подпеваю проклятому дару.

— Отходная молитва? — Услышав мое мурлыканье, изогнул одну бровь ведьмак.

— Отлично! — Я сморщилась и потерла ноющие виски. — Твой дар меня уже хоронит, а отпевать еще с ночи начал.

— С этого момента поподробнее, — насторожился Вестич.

— Сначала дар только говорил, а теперь еще и запел, — буркнула я, не углубляясь в детали.

На улице поднялась настоящая зимняя метель, и земля снова покрылась белым кружевным полотном. Холодный ветер гонял крупные хлопья мокрого снега, утро погасло, превратившись в грязные сумерки. С веток деревьев срывались крупные холодные капли. Филипп поспешно поднял воротник вельветового пиджака и потуже затянул шарф.

— Не лети, — велел он, скользнув по мне неодобрительным взглядом.

Пение в голове бухнуло громче и отчетливее, даже удалось распознать незнакомые латинские слова. Внезапно, откуда не возьмись, на стоянку выскочила крошечная машинка, похожая на алую букашку. Из-за лобового стекла круглыми, как блюдца, глазами таращилась платиновая блондинка. Вцепившись мертвой хваткой в руль, она летела прямо меня, никак не пытаясь притормозить или свернуть.

Все произошло за короткие секунды, я даже толком испугаться не успела, как Филипп дернул меня за куртку, выхватывая из-под колес. Охнув, я налетела на спасителя, судорожно схватилась за его пиджак, отчего раздался подозрительный треск рвущейся ткани.

— Саша, просил же быть осторожнее! — устало пробормотал Филипп, помогая мне вернуть равновесие. А, между тем, малолитражка вильнула и, как ни в чем не бывало, поехала себе дальше.

­ — Спасибо, — обалдело пролепетала я, начиная осознавать, что едва не покалечилась.

— По сторонам надо смотреть, ­— нравоучительно проворчал парень.

Филипп довел меня до внедорожника и, галантно открыв дверь, помог забраться в салон. Конечно же, я неуклюже ударилась макушкой о железный свод дверного проема и, застонав, рухнула в кресло. Вот уж Вестичи были правы, когда, сберегая здоровье, отказывались выходить в черный четверг из Гнезда!

— Господи, дай мне сил! — вздохнул Филипп, картинно возведя глаза к небу. ­— Пристегнись, пока лоб не разбила!

Обойдя внедорожник, парень устроился за рулем и привычным жестом щелкнул пальцами, чтобы завести двигатель. Автомобиль отозвался гробовым молчанием. Досадливо цыкнув, ведьмак пихнул в замок зажигания ключ и в сердцах пробормотал:

— К этому невозможно привыкнуть!

Выглядел Филипп столь раздраженным, что я, прямо сказать, побоялась комментировать его смехотворные попытки смириться с человеческой сущностью.

Выехав со стоянки, внедорожник влился с поток машин на проспекте. Дворники сметали с лобового стекла налипающий снег. Из динамиков лился хрипловатый голос рокового исполнителя. Такт композиции не совпадал с песней, звучавшей в голове, и чудилось, что вокруг громыхала страшная какофония. Я поспешила выключить магнитолу.