Мощными гребками он рассекает воду, а шлюпка устремляется следом за ним — даже если он вытащит из воды Тессена, наверх не поднимет — я же на своей шкуре испытала, каково это, быть спасенным из воды.
Но вот волна накрывает беспомощное тело Тессена — он явно без сознания, оглушен взрывом. Стил ныряет следом, и вот уже белое, безжизненное лицо капитана 'Александры' прижато к его груди, ребята в несколько рук втягивают их обоих через борт, едва не зачерпывая воду.
Они гребут изо всех сил назад, я уже кричу одновременно коку и юнге, чтобы несли в лазарет горячую воду, расстилали на полу простыни и готовили одеяла.
Но, убегая в проход, все же бросаю взгляд на палубу испанского корабля. Бой еще идет, но перевес на нашей стороне, а Пантера уже успела полоснуть по горлу сразу двумя саблями их капитана, предварительно сломав ему ногу жестким ударом сапогом снизу вверх чуть ниже колена. Безжалостно и быстро расправившись с капитаном, она обеспечила довольно легкую победу своим ребятам, и вот уже уцелевших испанцев пересаживают в их же шлюпки — нам пленных брать некуда, да и лишний груз сейчас не нужен, мы и так потеряли сутки на борьбу с бурей и испанцами.
Пошатывающийся Стил и ещё два корсара вносят в лазарет на руках Тессена. Потоки воды льются с них, и юнга собирает воду мешковиной. Какой же молодец старый Джон — он не только сам принес воду, но и подставляет свои руки для дела, начинает раздевать Стила, пока я пытаюсь уловить хоть какое-то дыхание у распростертого на полу Тессена. Я видела, что еще по дороге сюда, в шлюпке, Стил опрокинул его себе на одно колено и вылил из внутренностей мужчины проглоченную им морскую воду.
Стоя на коленях, запрокидываю его голову назад, заглядываю в бессильно открывшийся рот — там только его удивительно ровные, белоснежные зубы и никаких водорослей. Накрываю его рот своим, зажимаю пальцами ему тонкие, причудливо-трепетной формы ноздри прямого, с легкой горбинкой носа. Выдох. Выпрямляюсь и вспоминаю, что надо ослабить его ремень — рука нащупывает сложенный и ледяной от воды веер. Почему-то становится спокойнее, что его любимое оружие с ним. Но вот пригодится ли оно теперь?
Еще выдох в его твёрдые и холодные губы. 'Нет, дорогой капитан Тессен, Ваши губы должны быть мягкими, горячими, страстными, и целовать мою подругу так, как только она могла заслужить Вашей любви на этом свете, как Вы же ей и клялись!' — с отчаянием думаю про себя и жадно захватываю пахнущий морем, живительный воздух, чтобы поделиться им с отважным капитаном, не побоявшимся рискнуть собой ради того, чтобы помочь возлюбленной.
Вдыхая, поднимаю глаза на Стила — он, обнаженный полностью и обернутый чистым одеялом, пьет что-то очень горячее, принесенное коком — то ли воду, то ли бульон. Он встречается со мной взглядом и успокаивающе подмигивает, показывая, что с ним все в порядке.
-На мостике... Там куртка и шпага. Принесите, пожалуйста, — просит он юнгу между глотками, и он срывается выполнять распоряжение первого помощника.
Со стуком открывается дверь — на пороге Пантера, разлохмаченная после боя, в мокрой рубашке с разорванным от плеча до запястья левым рукавом, но вроде без пятен крови, лишь на скуле справа небольшая отметина — или кончик сабли, или отскочившая щепка, но и та не кровоточит, значит, неглубока.
Видимо, она и сама не чувствует ее, потому что вбрасывает в ножны и вторую саблю и кидается на пол рядом со мной:
-Тессен! — ее пальцы раздевают его, растирают ему грудь и руки, а губы делятся с ним воздухом.
Густые и длинные, чернее ресницы бледного как полотно мужчины трепещут и взлетают вверх. Она едва успевает выдохнуть в его рот, как он делает глубокий вдох, такой, что ходуном ходит его разделенный на квадраты живот и высоко поднимается грудь. Видимо, грудью-то он и ушибся о воду, потому что закашливается так, что я едва успеваю подхватить его головы и отвести на бок. Заодно заслоняю его собой — не надо Пантере видеть, как его легкие избавляются от остатков жгучей морской воды.
Кок, все еще остающийся здесь безмолвной тенью, тут же вкладывает мне в протянутую руку кружку с теплым питьем, и Тессен делает несколько глотков, пока Пантера согревает его ноги, прижав ступни к своему животу.
Ощупываю его голову — так и есть, на затылке припухлость, что и не мудрено: задело обломком взорвавшегося корабля.
Ну и хорошо — ран и переломов нет, а небольшое сотрясение надо просто вылежать, как и ушибленная по свежим следам едва зажившей раны грудь.
И вот именно в тот момент, когда его узкие длинные ступни с удивительно ровными для мужчины пальцами упирались в живот капитана, придерживаемые ее ладонями, а рядом сидел голый, в одеяле, но с кружкой в руках первый помощник — вот тут и добрались до лазарета новые пациенты.
Они ввалились еще не успевшей обменяться впечатлениями гурьбой, сразу наполнив помещение голосами и крепким запахом свежего пота. А натолкнувшись на сидящего на коленках с раскинутыми в стороны ногами в изящных ботфортах капитана, остановились как перед непреодолимым препятствием.
Оказавшийся впереди молоденький парнишка из тех, кого набрали в том злополучном городе, от такого зрелища споткнулся, перемешав в голове все впечатления сегодняшнего дня, и изрек фразу, наспех усвоенную им из уроков и советов, выслушанных от многих и наспех:
-Разрешите войти!
-Да я приказываю войти! — нашлась Пантера, улыбкой подбадривая мальчишку, так храбро шедшего за нею на свой первый абордаж, слопотавшего свою первую рану, но оробевшего при виде врачебных атрибутов и старших офицеров, в изобилии собранных в четырех стенах.
Пока осматриваю их, Стил уходит, как был, в одеяле, но не позабыв принесенные юнгой куртку и шпагу.
Тессен, заметно порозовевший и вернувший себе привычную уверенность, порывается встать.
-Капитан, — обращаюсь я к Пантере официально, потому что подойти и поговорить тихо некогда, а при этих мальчишках обращаться к ней как к подруге не хочу. — Капитан Тессен, как я вижу, чувствует себя лучше, и я надеюсь, Вы сами сумеете оказать ему должное гостеприимство на Вашем корабле.
Она понимает меня с полуслова и, не дожидаясь помощи подлетевшего юнги, перебрасывает его руку через свои плечи, обвивает его талию рукой и аккуратно, с одного колена, встает со своей драгоценной ношей. Голова Тессена лежит на ее плече. Что ж, идти тут по коридору не далеко, и через пару минут Тессен вновь займет свое место в постели. Ее постели... Ему и правда надо бы пару дней полежать без движения.
А вот Стил — тот, похоже, опять остался без моей заботы, уйдя к себе, пока я перевязывала мальчишек .
-Как он? — я тихо шепчу подруге, чтобы не разбудить Тессена.
-Спит, как младенец. Согрелся и спит, — беззвучно отвечает она мне, не в силах даже пошевелиться, потому что его голова с уже просохшими, но еще спутанными волосами лежит у нее на сгибе локтя, а левой рукой он даже во сне прижимает ее к себе.
Пантера, как видно, успела не только уложить его, но и привести себя в порядок после боя — ее кожа безупречно чиста и отдает легким запахом лотосового мыла, а нижняя рубашка, украшенная легкой вышивкой, свежая. Когда она все успевает? Вот разве что легкая сечка на скуле не дает мне покоя, я, пользуясь ее некоторой беспомощность, не спрашивая, наношу мазь. Она слегка дерет в первые минуты, но заживляет мелкие повреждения быстро и чисто — и Пантера просто прикрывает ресницы, она даже вздрогнуть не может себе позволить, сейчас в особенности.
И из моих неотложных забот остается только Стил.
-Прости, — шепчу я ему, помня, что переборка тока, и если я слышала шепот Тессена, то и Пантера с ее кошачьим слухом услышит меня. -Снова до тебя руки доходят после всех... А ты же первый помощник...
-Зато ты не будешь теперь торопиться..., — он поворачивается так, чтобы было удобнее обхватить меня обеими руками за талию, пока я сижу на крае его постели.
И он мягко, но уверенно опрокидывает меня себе на грудь, целует, поглаживая руками по спине.
-Что ты делаешь? Опять руку растревожишь...
-Марта, милая, там уже все хорошо. Как только ты сама взялась, а не эти кочережки, — он так легко обзывает добрых сестер из монастыря, что я невольно фыркаю, уткнувшись в его теплую обветренную шею.
И мы засыпаем, крепко держась друг за друга. И просыпаться не хочется...
-Что ты туда вообще полез? Жить надоело?
-Ну что ты злишься, любимая? Мне надо было разделаться с ними как можно скорее, чтобы помочь тебе.
-Я прекрасно справлялась и сама. То, что оттянули внимание испанцев на себя, это спасибо. Но рисковать собой снова?
-Да какой риск? Подошел, бросил и смылся. Я ж ребят своих предупредил, они успели отойти.
-То, что ты позаботился о команде, даже не сомневалась. Я о тебе спрашиваю. Ты собой рисковал! А что я бы делала, если бы ты погиб?!
-Доставила бы груз в Сент-Джордж, по назначению. Ты опытный капитан, и конвой тебе не особо нужен.
-Тессен, — шлепок подушки в переборку с той стороны заставил меня окончательно проснуться.
Конечно, милые бранятся, только тешатся, вот только бы не схватились за шпаги, доказывая друг другу, кто из них любит кого больше.
-Пантера, любимая моя, но не мог же я бездействовать, когда тебе там жарко было! Жаль, не успел и туда пробраться.
-Да пойми, за десять суток я теряю тебя третий раз! Ты едва выжил после той раны!
-Но ты же меня спасла, выходила. Меня вообще вернули к жизни твои поцелуи! Может, закрепишь результат? — легко понимаемая пауза. — О, мне сразу намного легче, милая, и силы совершенно восстановились. Но можно еще чуть-чуть полечить?
-Поросенок...
И я вылетаю из каюты Стила, куда забежала в поисках фартука. Вот, началось... Ночуя то у себя, то у него, я уже раскидала свои вещи по всему кораблю. Святая Мария....
-Парус! Корабль слева по курсу!
Вопль вахтенного проникает в лазарет, заставляя меня сразу обвести глазам скромное хозяйство: бинтов полно, лекарства на месте, постели застелены чистыми простынями. Как-то драка с испанцами не нанесла нам существенного ущерба, и в основном после перевязок все ушли по своим местам, и мне еще приходится их утром и вечером разыскивать по всему фрегату. Со мной по-прежнему остаются Рори со своей ногой, да еще двое ребят, у которых на них двоих пока что одна рука, ну и еще парочка совсем молодых мальчишек, не успевших увернуться от испанских сабель при абордаже просто от недостатка опыта. Общение со мной дополнительно их подстегивает к тому, чтобы как можно скорее вернуться под начало Пантеры.
Это Свен нашелся за день до прибытия в порт назначения? Или опять...
Выбегаю на палубу. Не Свен... Но вроде все мирно — Пантера дает возможность незнакомцам приблизиться к нам, они переговариваются с их капитаном, и вот с корвета спускают шлюпку, и на нашу палубу поднимаются четверо молодых мужчин, лиц которых я никак не могу разглядеть — неудачно стоят. А то, что они высоки, стройны и плечисты — кого тем удивить в море?
Паруса 'Александры' видны неподалеку, и наверняка Тессен видит, что у Пантеры намечаются переговоры. И даже те обрывки фраз, которые я слышу, пока они со Стилом спускаются в каюту, меня успокаивают — наконец, нам готово поступить выгодное предложение. Пантере не особенно нравится захватывать добычу силой — а что делать, надо же как-то приобретать боеприпасы, продукты, да и моя аптека, на которую она никогда не скупится, тоже требует определенных затрат. А правительственные задания приносят больше чести, чем золота.
Как-то я задумалась — а ведь наверняка британская корона еще и награждает Пантеру, только мы этого знать не можем. А вот окажись она где-нибудь в Лондоне — и лорды тамошнего Адмиралтейства будут ее приветствовать, такую отчужденную и незнакомую в мундире офицера Королевского флота с боевыми наградами. Ой, ну у меня и воображение... Грех это, как говаривали в один голос отец Бонифаций и матушка настоятельница в нашем монастыре.
Пока что в ее каюте слышны голоса, но вот что-то пошло не так, и голоса гостей становятся более жесткими — и я узнаю этот выговор, чуть заглатывающий в глубину горла звуки. И этот же выговор в ночном шопоте: 'Фрау Марта...'. Святая Мария, саксонцы!
Едва не рушусь на колени от нахлынувшей слабости — сразу все ужасы темной вонючей тряпкой обрушиваются на мою голову, и уже поступь деревянной ноги, скрип руки-крюка достигают моего уха. И вместо того, чтобы бежать, кричать, поднимать на ноги весь фрегат, да еще и с палубы помахать своей белой косынкой с хорошо заметным тамплиерским крестом — его точно заметят на 'Александре'... И вместо всего этого я просто валюсь на палубу, успевая подумать, что она жесткая, и как же на нее летят ребята, приняв слишком большую порцию свинца. Все, покрывало расплавленного свинца накрывает меня с головой, но он одновременно такой ледяной, что только руки Стила могут меня вытащить из него...
Стил... Его голос...
Отрываю тяжелую голову от палубы — такой обморок не может длиться больше нескольких минут. Что я пропустила?
И почему она туфля нашего драгоценного лорда лежит перед дверью капитанской каюты?
-Ни с места, — голос Стила осекается ударом и глухим стоном.
-Капитан, Вы же разумный человек. Сопротивление бесполезно, если Вам нужны Ваш корабль и Ваш первый помощник. Впрочем, нужны не то слово, Вы-то их больше не увидите.
-Вы сошли с ума, — в голосе Пантеры нет ничего женского, ни единой нотки, это тот ее голос, который и меня ввел в заблуждение в той далекой уже таверне. Голос подсорвавшего горло молодого капитана.
-Странное обвинение. Уж мы-то славимся именно разумным взглядом на вещи. А вот у Вас странные представления о чести. Что, много читали в детстве про рыцарей Круголого стола?
-Ну уж не о Нибелунгах, ворующих кольца друг у друга, — ее голос полон презрения и насмешки, она явно тянет время, что-то пытаясь обдумать на ходу.
-Да, кстати, всегда мечтал посмотреть, седые волосы горят так же, как и волосы юных грешниц?
-Не смейте его трогать, он всего лишь старик. Пусть вообще идет отсюда.
В ответ раздается хохот пополам с немецкой бранью:
-Он и пойдет, но с нами. А вы думали что? Кто тут из вас двоих более ценен, безусый мальчишка, залезший невесть как на мостик, или прославленный английский шпион, да еще и герцог? За таких дадут двойную цену — и его семья, и Мадрид. Так что старик сам облегчил нам задачу, приплетясь сюда.
-Вы не тронетесь с места ни один, — ледяной голос Пантеры и щелчок взводимого курка.
Тяжелый удар отбрасывает ее, и мне видно, как дверь, запертая изнутри, вздрагивает под ударом ее тела. Но Пантеру взять не так легко:
-Давайте, поднимайте шум. И побольше. Сейчас здесь будет вся моя команда.
-Паршивец неопытный, не понимаешь, что твоя посудина на прицеле всех наших пушек? Один выстрел, и фрегат пойдет ко дну. Причем Вы, капитан, успеете подписать такие бумаги, что вас проклянут на все моря.
Звуки борьбы, и насмешливый голос с этим лающим акцентом:
-Ламповое масло отлично горит на человеческом теле. А уж если приправит это блюдо отличным гамбургским порохом... Так что, капитан, есть смысл молчать и не сопротивляться. Тогда у Вашего первого помощника будет шанс заменить Вас на должности. Ну, если Отто не захочет покурить трубку...
