Убийственные болоньезе

— Не водкой единой... — вступил было Роман Израилевич.

— Ею родимой! — отвечал заводчик. — Единая российская валюта.

— Ну ладно, Степан Савельич, согласен, только тут вот какое дело. У Арташеза праздник, не порть его. Айвазян мужик конкретный, сам знаешь.

Звягинцев одобрительно замычал и согласно кивнул головой, затем сгреб Романа Израилевича в охапку и расцеловал троекратно по-русски.

— Хороший ты мужик, Роман, уважаю, — Степан стукнул себя кулаком в богатырскую грудь и, тряхнув головой, пообещал. — Все, шуметь не буду.

— Вот и правильно, а еще лучше, езжай домой.

— Домой? — переспросил Степан.

— Тебя Давид мой проводит, — Бернс был готов пожертвовать многим, чтобы отправить подвыпившего Звягинцева с глаз долой.

— Еще чего, — возмутился заводчик, но не тем, что его отправляют домой, — своих лоботрясов девать некуда! Пусть танцует парнишка, вишь какая краля у него... на Тинку Гранд похожа.

Звягинцев близоруко сощурился, не признав порнозвезду в ослепительной девушке, улыбающейся 'наследному принцу'. Бернс, не дожидаясь скандала, потащил Звягинцева прочь из зала и долго уговаривал и провожал его, поддерживаемого с двух сторон телохранителями. Наконец Звягинцев уехал. К Бернсу поспешил хозяин и благодарно пожал его руку:

— Роман, я твой должник! Какая скотина! Приехал, как положено, поздоровался, и тут на тебе, развезло на глазах, как последнего пьяницу!

— Ничего, бывает. Прости его, Арташез, Степан Савельич хороший хозяйственник, но как пропустит за воротник, держись. А вот пригодиться он нам еще ой как может, — сказал Бернс, вспоминая слова Звягинцева.

Айвазян согласно кивнул и, махнув рукой сыну, о чем-то оживленно говорившему с Тиной, пошел навстречу кортежу градоначальника, или мэра, это вы уж как хотите.

Оркестр сыграл фанфары, и Василий Игнатьевич Цепешев вошел в зал. С фамилией нынешнего мэра было связано много городских легенд, кто-то утверждал, что Василий — потомок великого и ужасного Влада Цепеша — Дракулы. Какая жалость, что предки Василия Игнатьевича, простые крестьяне, не знали ужасных трансильванских сказок и назвали сына Васей, а не Владом. Оказалось все до ужасного просто, фамилия мэра Цепешев, произошла от предка кузнеца, ковавшего замечательные цепи.

И вот торжественное явление мэра состоялось, и праздник начался. Сам гостеприимный хозяин пригласил дорогих гостей к столу, отужинать, чем Бог послал. Открылись украшенные инкрустацией двери в парадную столовую, и гостям предстала красочная картина. Длинные столы, стоящие параллельно друг друга, соединенные буквой П, накрытые белыми скатертями, украшенными по углам переплетенными белыми атласными лентами венками из заморских розовых соцветий. Эксклюзивный английский фарфоровый сервиз на двести персон, стоивший Арташезу безумных денег, и серебро столовых приборов вызвали восторженный вздох. А уж блюда, расположенные на столах заставили гостей почувствовать аппетит и не шуточный. Во время небольшой суматохи рассаживания гостей оркестр продолжал играть любимые мелодии, и, наконец, все были готовы внимать тому, что положено по сценарию праздника. А положено было вступительное слово мэра, поздравления от гостей, согласно очереди и регламента, и заключительное слово хозяина. За соблюдением порядка и очередности выступающих следила милая девушка, профессиональный устроитель праздников.

Василий Игнатьевич бодро, с чувством и хорошей подготовкой, приобретенной еще во времена выступления на исполкомовских заседаниях, произнес речь. Гости бурно зааплодировали, и хозяин пригласил всех отдать дань яствам, приготовленным приглашенными поварами. Гости не заставили себя долго ждать.

Господин Айвазян мог бы гордиться собой. Шеф-повара выписал из самой столицы. Представить сложно какая сумма была предложена мсье Алену Дежасу за согласие на перелет из еще теплой Москвы на север России. Однако мастер прибыл, кутаясь в дубленку, и затребовал в лучшей гостинице Ангельска дополнительное отопление. Несколько горничных в течение часа разбирали его багаж, пока мсье наслаждался чашечкой чая с далекой Суматры. На следующий день из Ангельска последовала электронная депеша с утвержденным меню и заказом необходимых продуктов на такую сумму, что у Дежасовых парижских помощников шевелились волосы на головах, а сама сумма называлась на ушко благоговейным шепотком.

Когда в аэропорту встретили грузовое судно с заказом мсье Дежаса, сам мастер придирчиво осматривал контейнеры с диковинными фруктами, морепродуктами и мясными тушами. Мсье остался доволен, и контейнеры доставили в особняк Айвазяна. Мсье Дежас лично набрал штат поваров для приготовления званого ужина, разослал приглашения самым именитым специалистам и, конечно же, своим ученикам.

Шеф-повар превзошел самого себя. Одни только молодые голуби, сформированные в пирамиду на гусином паштете, стоили столько трудов. Не говоря уже о хвостах раков, зажаренных в фисташках с пенным соусом из лобстеров, и лангустинах с икрой. Отдельного упоминания заслуживал десерт: персики с нугой на лимонном льду, хрустящий шоколад с апельсиновым мороженным, и сладкий фенхель со специями и клубничным шербетом. А вина! Эти старые французские вина!

На протяжении ужина Тина не раз встречалась глазами с Георгием, но отводила их в сторону с напускным равнодушием, которое давалось ей с трудом. Она не прикоснулась к еде — нанизывала на вилку аппетитные куски, разрезала ножом, но остывшая горка покоилась невостребованной на фарфоре тарелки. Да что с ней такое? Что за необъяснимое волнение, как будто в ожидании чуда...

Тина поглядела на Георгия, пальцы его холеных рук, вертели бокал вина. Она залюбовалась их движениями, и мысли тоже были о нем. А ведь они не сказали друг другу и пары слов, лишь спросила, где именно в Англии он учился и как давно не был дома...

Георгий словно угадал, что она думает о нем, и открыто улыбнулся ей. Тинка почувствовала, что начинает краснеть, и быстро опустила глаза. Давид, заметивший происходящее между молодыми людьми, крепко стиснул Тинкино запястье, да так, что она чуть не ойкнула в голос. На нежной коже остались белые следы пальцев. Это отрезвило.

Теперь Тина старалась не смотреть в сторону Георгия, и сумбурные мысли ее потекли плавно. Оказывается, Георгий прилетел домой лишь накануне праздника, после десяти лет отсутствия, стало быть о Тинкиной профессии принц не догадывается! Пока что. Ему мгновенно откроют глаза, как только он проявит интерес к девушке Бернсова племянника. Что делать? Тина взглянула на Давида, без его помощи и совета не обойтись.

— Что? — тихо спросил он, раздражаясь от женской глупости.

'Зачем вести себя так на ответственном мероприятии? Игрушку нашла, Ноева сыночка! Башку бы не оторвали...'

— Есть идея... — одними губами проговорила Тина.

— Твои идеи дорого нам обойдутся, — зашептал Давид, поглядывая на Георгия.

Принц наблюдал за их разговором, пытаясь угадать, о чем идет речь. Не за него ли выговаривает красавице Бернсов племянник? Она им явно заинтересовалась, надо найти возможность пообщаться с ней визави, отцовский дом замечательно подходит для уединения парочек. Но сначала танцы! Георгий не любитель вальсировать с дамами, но в этом случае пригодятся его навыки, приобретенные в одном из лучших колледжей Англии.

Он поднял бокал и подмигнул Тине, благо Давида отвлекла разговором мадам Бернс. Тину слегка покоробила такая самоуверенность, но она тут же справилась с собой и ослепительно улыбнулась в ответ.

Праздник шел согласно сценарию, снова зазвучали сентиментальные мелодии и первые танцоры заскользили по паркету.

— Я буду танцевать с ним, — упрямо ответила Тина на предложения Давида не участвовать в танцевальном вечере.

— Не знаю, на что ты надеешься, — устав препираться произнес Давид. — Он узнает о тебе всё, лишь только закончится этот вечер. Или ты думаешь, Ной позволит своему единственному сыну встречаться с 'широко известной в узких кругах' актрисой? Напрасно. Пустая трата времени. Для самого патриарха это было бы интрижкой, повышающей его мужской авторитет, он пошел бы даже на огласку, на ссору с дядюшкой. Еще бы, отбить такую красотку! Но только не сынок.

— Из всего сказанного я делаю вывод, что у меня слишком мало времени, чтобы проводить его в пустой болтовне. Я чувствую себя Золушкой, до двенадцати часов побуду принцессой, ну а после... ты знаешь. Твоя задача, Давид, сделать так, чтобы наше отсутствие не заметил ни Ной, ни упаси господи Бернс. Я на тебя надеюсь.

Давид тяжело вздохнул и направился в библиотеку, где Айвазян устроил курительную комнату для джентльменов, с непременными сигарами и коньяком. Библиотека была хороша, особенно шкафы из ценных пород дерева, где старинные фолианты соседствовали с библиотечными раритетами и Большой Советской Энциклопедией. Хрустальные светильники отражались в пузатых коньячных бокалах и в лакированных хьюмидорах — специальных ящиках для хранения сигар. Ной стоял в окружении мужчин, ведущих деловые разговоры, дядюшка тоже был здесь, как и множество бизнесменов пользующихся покровительством хозяина. Георгий подошел к молодому человеку и предложил сигару. Давид отказался.

— Не любите? — спросил Георгий.

— Не курю.

— Это не просто перекур, это целый ритуал. Возьмите, — снова открыл хьюмидор Георгий.

— Пожалуй, откажусь еще раз, ритуал этот напоминает мне о Билле и Монике, очень поучительно для политиков, да и для бизнесменов тоже, — бросил намек Давид, поймет — хорошо, не поймет — ему же хуже.

Георгий рассмеялся, не понял, потому как, оставив Давида в курительной, незамедлительно направился разыскивать Тину.

Она не приближалась к кружку матрон, не интересовал ее и кружок молоденьких жен и дочек. От моделей, фланирующих по залу, она отворачивалась, как от чумных, боялась окликов и приятельских объятий. К тому же отказала уже двум просителям, вальс и румбу простояла около стены, ожидая Георгия, или хотя бы Давида, и уже начала кипятиться.

Георгий подошел со спины, она его не видела, но вдруг почувствовала чье-то горячее дыхание у своей шеи.

— Скучаете? — спросил он, понизив голос.

— Ничуть, — ответила Тина не оборачиваясь, тем самым давая понять мужчине, что ждала его.

Появление Георгия внесло оживление в ряды дам, особенно дочерей — считай, что первый жених в городе.

— А где же ваш кавалер? — спросил кумир женщин.

— Подозреваю, что около своего дядюшки, — усмехнувшись, ответила Тина.

— Я ни за что бы не променял общество такой девушки на скучнейшее общение в мужском кругу.

Завистливые взгляды гостий разглядывали Тину, меж дамами началось обсуждение ее туалета и драгоценностей.

— Бизнесмены, и этим все сказано, — она обернулась к Георгию и кокетливо, назло сплетницам, поправила выбившуюся из прически прядь.

— Ну, раз так, позвольте мне за вами поухаживать. Имею честь пригласить вас на танец, — Георгий подал Тине руку и вывел ее на паркет.

Дамы чертыхнулись про себя, и замерли в предвкушении новой темы для обсуждения. Каков он, как танцор? А она?

Он действительно хорошо танцевал, чувствовал ритм, и Тина отдалась приятной мелодии и скольжению в объятьях умелого мужчины. Они привлекли всеобщее внимание. Красивая, молодая пара. Принц и Золушка. Тина помнила о Золушке, и после финальных аккордов, заявила, что в зале ужасно душно.

— Может, охлажденного вина? — спросил принц.

— Лучше свежий воздух, — ответила скромница.

— Второй этаж, поднимайтесь, — шепнул он, — я только захвачу шампанское.

Тина бросила взгляд по сторонам, Роза Исааковна была увлечена перетиранием косточек с дамами, собравшимися в кружок у игрального стола. После ухода Георгия интерес дам обратился на оставшихся кавалеров, составились пары и танец начался. Выйдя из бальной залы, Тина взошла на мраморную лестницу, ведущую на второй этаж особняка. Поднявшись на площадку, она была остановлена охранником.

— Эй, эй, — раздался голос Георгия, — это моя гостья.

За Георгием следовал официант с шампанским и бокалами. Георгий открыл дверь в боковую гостиную и, выпроводив официанта, бросил охраннику:

— Ты нас не видел.

Так Тина осталась наедине со своим принцем. Лови момент!

Глава двадцать третья

План созрел моментально, как только закрылись за Георгием тяжелые двери боковой гостиной, окна которой выходили на балкон второго этажа, опоясывающий весь особняк.

— Здесь прохладней и нет суеты. Шампанского?

— Пожалуй, — ответила она и присела на диванчик, обитый пастельных тонов гобеленом.

Георгий подал ей бокал и пристроился рядом.

— Вы меня волнуете, Тина, — с места в карьер начал он.

Тина немного опешила от такого старта.

— Георгий, я, как бы, с молодым человеком... — неловко начала она.

— Как бы, — усмехнулся он, завладев ее рукою. — Давида больше интересуют дела, чем его девушка.

— Не совсем так, — попробовала разъяснить ситуацию Тина, но оставила свою ладонь в его руке.

— Я бросил отца, гостей, для того, чтобы побыть с вами, пока наши бизнесмены обсуждают свои проблемы, — перебил он, желая поднять себя в ее глазах.

'На этом я тебя и поймаю, милый друг', — подумала Тина и ответила Георгию: — Я ценю это. Правда.

Принц сбросил многообязывающую корону и начал признания, поглаживая Тинкины пальцы.

— Вы мне нравитесь. Понравились сразу же, с первого взгляда, — удерживая ее запястья, он потянулся к губам.

Девушка попыталась отстраниться, но не тут-то было! От близости Тины Георгий утратил благоразумие, стал настойчивее. Резко притянув Тину к себе, он крепко обнял ее за талию, и коснулся губами оголенного плеча.

— Не надо, — прошептала она.

— Я пожалел, если бы не сделал этого... — ответил он, поднимая на Тину шалые глаза.

Поцелуй был страстным. У неё кружилась голова, и дрожали колени, а его сердце готово было вырваться через глотку, и безумное желание лишало разума.

— Нет, — она остановила его руку, уже скользящую по бедру, и задирающую подол платья.

Георгий будто не слышал ее, навалился всем телом, больно сжимая грудь, и путаясь в подвязках чулок.

— Нет! — уже крикнула она, с силой отталкивая его.

— Почему нет? — он слегка ослабил объятия, все еще возбужденно прижимаясь к Тинкиному бедру. — Да почему же? — непонимающе снова спросил он.

Тина отстранилась, провела ладонями по шелку платья, поправила колье в вырезе декольте. Коснулась пальцами выбившихся прядей.

— Прическу испортил... — сказала она, и мгновенно вынула шпильки, поддерживающие рыжую волну.

Волосы рассыпались по плечам, преображая и без того безумно искусительную девушку. Георгий взял ее за подбородок и смотрел, не отрываясь, на лицо в рамке золотых волос.

— Не зря говорят, что волосы — это главное женское электричество... — восхищенно выдохнул он и снова приблизил свои губы.

Тина позволила себя поцеловать. Поцелуй закончился лобызанием Тинкиных коленей, и поехавшей стрелкой на кремового цвета чулке.

В дверь постучали. На диване замерли и посмотрели друг на друга.