| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Растение было живым, это сомнений не вызывало. Однако нападать оно не спешило, оно вообще никак не реагировало на чужаков.
— Что это за демон? — спросил Саим, хотя и сам знал, что Нара не сможет ответить. Даже она, выросшая в мире магии, ничего не знала о тварях из Мертвых земель.
— Почему он не кидается на нас, вот вопрос, — указала девушка.
— Я не возражаю, если он и дальше кидаться не будет.
— Может, присматривается?
Сложно было предположить, что нечто, лишенное глаз, способно присматриваться к ним. Возможно, оно и вовсе никого не убивало, оно лишь уничтожало трупы, оставленные здесь слугами Таниса. Но проверять это Саим не хотел.
Нара достала из сумки отрез ткани и подошла к ближайшему листу на стене. Нетрудно было догадаться, что ей нужно: образец этого растения для ее отца. Саим не стал останавливать ее, он лишь сильнее сжал меч, готовясь помочь, если понадобится.
Однако получить растение оказалось не так просто. Едва Нара коснулась листа, как он отпрянул от нее, словно испуганный зверь. Девушка все равно сумела отрезать от него кусок, однако это не сильно помогло ей: и без того скользкая материя в ее руках обернулась черной грязью.
И снова нечто, похожее на растение, не напало, хотя у Саима не осталось сомнений, что оно больше не спит: корни постоянно двигались, извивались, как клубок змей. Ожидание затягивалось, и воину это надоело. Он сам сделал шаг вперед и рассек мечом ближайшее уплотнение на листе.
Из разреза потоком хлынула жидкая грязь, а за ней последовали кости, обтянутые шкурой — похоже, овца или коза. Вряд ли это животное было в замке! Значит, растение все же умело охотиться самостоятельно.
И сейчас оно доказало это. Оно было осторожным до последнего момента, но теперь, когда люди напали первыми и причинили ему боль, сдерживаться оно не собиралось. Листья больше не шарахались от них, они росли со скоростью, за которой едва можно было уследить. Они наступали со всех сторон сразу, существу не нужны были глаза, чтобы видеть свою добычу.
Отсекать листья было просто, меч проходил через них почти как через воду. Вот только растению это не вредило: для него это были не настоящие раны, отрезанные листья мгновенно восстанавливались, скоро они занимали весь просторный зал подвала.
При этом каждый удар по существу оставлял за собой вязкую жидкую грязь. Она попадала на оружие, на одежду и на кожу, двигаться с ней было тяжело, дышать — тоже. В зале стало душно, как бывает в густой туман, и это утомляло Саима гораздо быстрее, чем сам бой.
Наре не нужно было дышать, поэтому она справлялась лучше. Несколько раз Саим упустил листья, подбиравшиеся к нему, и лишь помощь девушки не позволяла ему погибнуть. Ему теперь едва удавалось вовремя стирать с лица грязь, которая могла ослепить его. Менее опытный воин уже был бы мертв — поэтому не было сомнений в том, ради чего слуги Таниса оставили здесь это существо.
Девушка вовремя заметила его состояние, она стала между Саимом и растением, позволяя своему спутнику отступить к лестнице.
— Выбираемся отсюда! — крикнула она. — До двери слишком далеко, будешь наверху — вылезай в ближайшее окно!
— А если оно последует за нами в город?
— Тогда и будем разбираться, сейчас у нас нет на это времени!
Саим не хотел рисковать жизнями горожан, но выбора у него сейчас просто не было. Любым промедлением он мог подвести Нару, а это для него было важнее всего. Пробормотав очередное проклятье в адрес Таниса, он бросился вверх по лестнице. Девушка не отставала: Раким создал ее тело так, что оно само было направлено на выживание, хотелось того Наре или нет.
Листья растения двигались за ними живой темной стеной. Они окружали их, старались оплести, захватить, поймать так, чтобы жертвы больше не выбрались. Несколько раз им даже удалось дотянуться до Нары, но напрасно: мертвая плоть не поддавалась им, а девушка быстро рассекала гибкие щупальца чудовища.
Была надежда, что оно не может выйти за пределы замка, однако им не повезло. Как только они оказались снаружи, листья тут же рванулись за ними из окна. Корни растения оставались на месте, надежно защищенные темнотой подвала. Но листьями оно тянулось вперед смело, словно знало, что сможет восстановиться после любых травм.
Их спасло не оружие и не помощь со стороны. Их спасло солнце. Убегая от чудовища, Саим потерял счет времени, не заметил, как над ними начал разгораться рассвет. Первые лучи упали на землю — и на темные листья, тянувшиеся к людям.
Даже лезвие меча не могло навредить им так быстро, как свет. Под ним листья мгновенно распадались, а грязь засыхала, словно и не была живой. Несколько секунд — и они, почти загнанные в угол, вдруг остались одни на опустевшей лужайке перед замком.
Некоторое время они молчали, приходя в себя, потом Саим решился сказать:
— Сжечь эту нору надо...
— Решать будем уже не мы. Главное, что из замка оно не выберется, а местные, похоже, поняли, что сюда лучше не соваться.
— Все равно, это не жизнь!
— Я знаю, — кивнула Нара. — И не будет жизнью, пока не вернется прежний порядок. Даже если мы убьем это чудовище, появится новое.
Она была права, хотя Саиму горько было признавать это — он не забывал о том, что помог всем этим тварям пробраться в империю, пусть и невольно. Но изменить прошлое он уже не мог, ему оставалось только сжать зубы и идти к главной цели: уничтожению того, кто правит чудовищами. Нужно терпеть и ждать того момента, когда вернутся Кирин и Исса, без них у империи нет будущего.
* * *
Кирин всегда знал, что есть его жизнь, его желания, а есть жизнь наследного принца, правильная и продуманная. Долгое время у него не было необходимости разделять их: он хотел отомстить за смерть своей семьи, избавиться от Таниса и вернуть корону. Это и объединяло его с Иссой. Но теперь, когда она вдруг исчезла, все изменилось.
Он не мог убедить себя, что произошло чудо и на самом деле она выжила. Не только потому, что он видел ее смерть — и запомнил каждое мгновение, каждую каплю крови, пролившуюся на землю. Даже если бы он не был там, он бы все равно понял, что ее больше нет, потому что зажило клеймо на его груди.
Это был символ их договора, в прошлом — знак рабства, а теперь обещание, что она останется с ним до конца. Так и вышло, по сути, вот только исход оказался не таким, как они ожидали.
Кирин не знал, когда и как исчезло клеймо. В момент ее смерти он и сам был оторван от мира, не понимал, что его окружает, не помнил, кто он такой. Потом появился Сальтар и оглушил его... Может, это было правильно, но благодарности Кирин все равно не чувствовал.
Он не знал, что делать со своей жизнью дальше. Первая волна боли прошла, шок отпустил, но легче от этого не стало. Сальтар и тот единорог, что неожиданно примкнул к ним, каким-то чудом сумели довезти его до дома ведьмы. Они думали, что ему здесь станет лучше, что нужно время.
Хотя при чем тут время? Для чего оно вообще? Смерть останавливает время, и то, что сам он остался жив, не имело для Кирина такого уж большого значения. Ему казалось, что из него вырвали всю энергию, а новая так и не появилась. Он был цел и невредим, но при этом он оставался пустой оболочкой, ни на что не годной и никому не нужной.
Он пытался сделать то же, что сделал Торем, когда тот расстался с Иссой: заставить себя жить дальше. Не как мужчина, не как человек, а просто как правитель страны. Тот, кто был создан, чтобы играть эту роль, работать на благо людей. У Торема когда-то получилось, у Кирина — нет. Он стыдился своего провала, однако ничего не мог изменить.
Он не знал, кого обвинить в этом — себя или людей, воспитавших его. Ему было все равно. Эмоции тонули в пустоте, он все надеялся услышать ее голос, почувствовать ту магическую связь, что объединяла их с первого дня знакомства. Бесполезно. Тьернан убил ее, и на этом все закончилось.
Ему нужно было сказать об этом — даже если ему не готовы были верить. Решение не было спонтанным, прошла ночь с тех пор, как его вернули сюда. К нему никто не приходил, ему давали время. Они надеялись, что он найдет в себе силы двигаться дальше, как и должен император из рода Реи.
Но какой в этом смысл? Зачем каждое утро начинать новый день, если знаешь, что ты уже мертв внутри? Ради других, конечно, можно... Кто-то смог бы, а Кирин знал, что не справится. Он даже не подозревал, что Исса не только помогала ему, она была источником его собственной силы. Все, что будет после нее и без нее, обречено на провал. Он может выбраться из Мертвых земель один — хотя вошел туда с двумя самыми близкими ему людьми. Может добраться до союзников и даже вступить в бой с Танисом.
Но он обречен на поражение уже сейчас, и Кирин знал об этом. У Таниса были убеждения, не важно, правильные или нет. У него была страсть, наполнявшая его жизнь смыслом. А Кирин не находил в своей душе ничего, даже жажда мести меркла перед болью, сковывавшей его теперь. Он знал, что Сальтар не поймет его. Ему было все равно.
Покидая свою комнату, он заметил, как за окном прогуливается черный единорог. Этот, похоже, остаться решил... Пусть будет так, раз он считает Сальтара другом.
Сальтара и Аналейру Кирин застал в гостиной. Они разговаривали о чем-то, но когда вошел Кирин, мгновенно умолкли. Сальтар смотрел на брата с сочувствием, ведьма оставалась равнодушной. И это поражало: даже если она была когда-то обижена на Иссу, разве смерть не искупает все грехи? Или тот, кто прожил пять веков и познал бессмертие, уже не способен на настоящие чувства?
— Ты как? — спросил Сальтар.
— Я пришел сказать, что нужно возобновить поиски заклинания, которое способно освободить Сальтара. Он должен вернуться в империю, потому что я этого сделать не смогу.
Во взгляде Аналейры мелькнуло изумление; значит, какие-то чувства у ведьмы все же остались. Но если она была просто удивлена, то Сальтар от возмущения вскочил на ноги.
— Ты с ума сошел?!
— Я не ожидаю, что ты поймешь меня.
— Ты прав, не пойму! Что ты здесь будешь делать?
— Просто жить, — пожал плечами Кирин. — Выходить туда и ждать, пока смерть заберет и меня. Не та судьба, на которую я рассчитывал, но другой я теперь не вижу.
— Это не ты говоришь, — заявил Сальтар. — Это в тебе говорит горе. Тебе нужно время...
— Время мне не поможет, и оно не на нашей стороне. Там, во внешнем мире, Танис продолжает охоту. Кто-то должен остановить его, но это буду не я.
Аналейра пока наблюдала за ними молча, вмешиваться она не спешила. Ее тонкое красивое лицо не выражало ничего, как посмертная маска.
— Принц не имеет права так говорить! — заявил Сальтар. — Да и мужчина тоже! У тебя есть ответственность, от которой ты не можешь отказаться, это не вопрос твоих желаний!
— Какой смысл играть в героя, если я уже сейчас знаю, что не справлюсь?
— Ты обязан справиться! В тебе есть сила нашего рода.
— В тебе тоже, — парировал Кирин. — Мы оба знаем, что из тебя император будет лучше, чем из меня.
— Только вот я не могу выбраться! Я снова стану марионеткой Таниса, это худшая судьба для империи, чем моя смерть. Послушай... Я знаю, что значит потерять женщину, которую ты любил. Я рассказывал тебе об этом.
Кирин действительно знал о том, какая участь постигла Майко. Он раньше не догадывался, что Сальтар влюблен в девушку, которую выбрал в жены младшему брату. А потом Танис использовал ее, превратил в сосуд, взрастивший чудовище. Но Майко была слишком гордой и сильной, чтобы безропотно принять такую роль. Она сломала планы Таниса, отняв свою собственную жизнь... прямо на глазах у Сальтара.
Но что это меняло сейчас? Кирин не понимал, как чужая боль может стать противоядием от его собственной. Многие люди имели такую привычку: вспоминать свои горести, видя чужую беду. Однако страдание у каждого свое, и проходят его по-своему.
Это не обижало и не злило Кирина. Пустота внутри отнимала у него способность чувствовать, и он знал, что будет только хуже. Он не был уверен, что сумеет объяснить это Сальтару, но хотел попытаться.
А если нет, то и не важно. Теперь уже ничто не важно.
— Ты не можешь остаться здесь, — настаивал Сальтар. — Не можешь смириться с болью — убей себя внутри, но останься символом для тех, кто в тебя верит. Ты помнишь, что ты рассказывал мне о них? Эти люди связали с тобой все, что у них было. Они пошли ради тебя на риск. Ты не можешь их подвести, не должен.
— Я уже подвел их.
— Ты думаешь, она бы этого хотела? Ты сам мне все время доказывал, что она была не просто чудовищем. Разве ты не предашь ее волю своим отказом?
Кирин не слушал его, улавливал только отдельные слова. "Она была" обжигало большее всего.
Привлеченный их криками, в окно заглянул единорог. Кирин знал, что это существо умеет общаться без слов, хотя сам его голос никогда не слышал. Ничего странного, Исса тоже умеет говорить с помощью мыслей.
Умела. Теперь уже нет.
Погибла вся его семья, а сейчас не стало Иссы, он просто не сумел ее спасти. В этом свете, даже чудесное возвращение Сальтара мало что меняло. Ведь это и не возвращение даже было, а вечный приговор, очередная победа Таниса.
Увидев, что его уговоры не работают, Сальтар сменил стратегию:
— Разве ты не понимаешь, что все это из-за Таниса? Беды нашей страны, то, что Исса вообще пришла сюда, — это из-за него. Ты должен отомстить ему!
— А его беды из-за нас, — горько усмехнулся Кирин. — Он думает так же, как и ты, и хочет мстить по той же причине. Это замкнутый круг. Может, с моей смертью он наконец исчезнет?
— Я не узнаю тебя!
— Ты и не знал меня. Наверно, только она знала.
— Хватит, Сальтар, — наконец вмешалась в их разговор Аналейра. — Так ты от него ничего не добьешься.
— Вы-то на чьей стороне? — возмутился Сальтар. — Вы просто не понимаете, что происходит в империи и что произойдет, если Кирин не вернется!
— Я понимаю намного больше, чем ты. Я вижу, что он любит ее.
— Я тоже любил Майко, но я не позволил ее смерти остановить себя! Потому что я знал, что это был бы позор для памяти о ней!
— Любовь бывает разной, — указала ведьма. — Иногда она дополняет жизнь, а иногда сливается с нею. Это произошло с Кирином. Любовь в самом чистом, самом светлом ее проявлении — та, когда двое не могут жить друг без друга. Она не всегда взаимна, я не думаю, что Исса любила его так же сильно. Но для него это ничего не меняет.
Кирин слушал ее с прежним безразличием. Он не был благодарен ей за поддержку и не чувствовал обиды за то, что она сказала о чувствах Иссы. Может, она и права, теперь уже никто не узнает.
— Это та любовь, которой я всегда хотела для Иссы, — неожиданно продолжила Аналейра. — Я ведь любила ее как дочь. Она все поняла неправильно, ровно наоборот: ее я любила, а Танису помогала из чувства долга. Потому что Исса когда-то сама пришла ко мне, она хотела остаться рядом со мной. У Таниса же просто не было выбора. Только теперь я поняла, что он и меня винил в том, что случилось с его родными. Он использовал меня для мести, потому что считал это справедливым. Он много лет жил рядом со мной, но так и не сумел простить мне то, чего я не совершала. Он ушел, когда решил, что я больше ничем не могу быть ему полезна. Может, и убить хотел, да не знал, как. Но Исса... она была другой. Я привязалась к ней, потому что чувствовала ее искренность. За всеми ее колкостями и непростым характером искрилась жизнь, настоящая, та, которую я успела позабыть. Я знала, что могу доверять ей.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
