— Хоть он рога и хвост отрасти. С нашим предком примерно так и было, Шайна. И хвост, и чешуя... ничего, больше ста лет сидел на троне, потом все же удрал.

Я поклонилась.

— И снова простите за неуместное любопытство, ваше величество.

Эрик улыбнулся в ответ. Как-то очень тепло...

— Все хорошо, Шани. А теперь давайте к делу.

Я не возражала.

* * *

У нас был только один ориентир. Та пещера, куда доставляли девушек.

Туда я привести могла. Пользуясь вырванной памятью этой гадалки, худо ли бедно, но могла. А вот оттуда...

Ее навещали не каждый вечер. Когда у гадалки была подходящая жертва, она отсылала записочку с почтовым голубем. И ее встречали.

Мы отослали.

Вот уж что было несложно, так это написать. Почерк имитировал специальный человек, как писать — знала уже я. Остальное...

Мы можем прийти туда.

Мы можем дождаться тех, кто придет.

Что будет дальше?

Лично я сомневаться не стану. Когда мы с Корсом еще шли в караване, я не понимала, зачем нужен мой дар. Я боялась, мне было плохо и тоскливо, я молила Светлого избавить меня от этой боли. А сейчас...

Явись Светлый ко мне и предложи очистить меня от моей силы, я не соглашусь. Потому что поняла свое предназначение.

Любой дар может быть употреблен равно и во зло, и ради добра. И я свой выбор сделала. Как некромантия может хранить покой людей, так и маг разума способен привнести немного разума в хаос их жизни. Тут главное не заиграться.

Но...

Как приятно иногда понимать, что ты — не самая сильная магичка. Есть и посильнее, и поумнее, и поопытнее. И тебя смогут остановить.

Кого-то это может напугать. А меня успокаивает. На мою силу найдется другая. Я не просто смиряюсь с этим, я рада. Что может натворить маг разума, я поняла, когда на моих глазах умирал Эрон Рангор Истарский. Интересно, что могут натворить некроманты?

Я сижу, слушаю, как обговаривают план действий, и думаю о своем. Все же жизнь — удивительно приятная штука.

* * *

До вечера еще есть время. И его высочество, переглянувшись с отцом, все же подходит ко мне.

— Шайна, мой сын сейчас во дворце. В покоях рядом...

— Вы хотите, чтобы я его осмотрела, ва...

— Алекс. Просто Алекс, хорошо?

— Да, Алекс, — легко соглашаюсь я. Я уже поняла, чем выше стоит человек, тем меньше он уделяет внимания разным церемониалам. А кто в Раденоре выше короля?

— Спасибо. Да, мне бы этого хотелось.

Я вздыхаю.

— Ва... Алекс, я могу осмотреть вашего сына. Но не знаю, смогу ли я помочь ему прямо сейчас. Ночная вылазка потребует от нас напряжения всех сил, неразумно будет идти в бой, качаясь от усталости.

Алекс улыбается, становясь еще больше нечеловеком. Но это вовсе не страшно.

— Мы постараемся защитить вас, Шайна. Просто без вас нам не справиться. А что касается моего сына... я не прошу вас лечить Анри здесь и сейчас. Но посмотреть, что с ним, и можете ли вы пробиться сквозь эту пелену...

Я кивнула.

— Разумеется, Алекс.

— Тогда — прошу?

Мне галантно предложили согнутый локоть. Я покопалась в памяти Шайны и как могла оперлась на него. Кажется, получилось не слишком удачно, но я и не аристократка. Уж как смогла, так и раскорячилась.

Алекс улыбнулся.

— Пойдемте...

И мы вышли в коридор.

* * *

Не знаю, как там в других королевских дворцах, а вот в Раденоре все очень... практично устроено. Дворец — это место, где живет король. И его величество решительно нуждается в уединении, душевном и телесном спокойствии, и вообще... он король — или уже где?

А потом дворец четко поделен на три части.

Жилая, рабочая и придворная.

Я читала, что придворные постоянно околачиваются во дворцах, стараются попасть на глаза королю, это их работа...

Здесь не так.

В жилую часть есть доступ только у нескольких слуг. Ради уборки, ради ухода за одеждой, ради самых насущных надобностей. Любой, кто заявится туда без королевского разрешения — лишится жизни. Быстро и просто, из окна вылетит.

Не шучу, случалось уже лет двести назад, когда и было принято это ограничение. Наглец, который посмел потревожить короля, вылетел из окна, со слишком нахальной дамы содрали одежду и спустили ее личным королевским пинком по лестнице, с запретом появляться во дворце.

Безусловно, есть исключения.

Вопрос жизни и смерти, например. Или войны и мира. С такими короля хоть на горшке можно побеспокоить. А по собственной дури... пусть она с вами и остается. Хоть здесь, хоть в загробном мире.

Деловая часть — там королевские службы, канцелярия, туда доступ свободный. Но ограничение то же. Только по делу. Принести прошение — можно. Отнимать личное королевское время всякой чепухой — не рекомендуется. Тоже могут порвать на клочки. И прошение, и просителя.

Придворная часть — все сказано одним названием. Вот там — да, столпотворение. И придворные крутятся, и шум, и гам, и суета, и завтраки для них дают, причем приглашают не всех, и король туда заглядывает, когда ему нужно...

Отличное место себя показать, на других посмотреть. Но в личной части дворца, там, где живет королевская семья, тихо и спокойно.

Анфилада комнат, еще одна... и вот перед нами большая дубовая дверь. Явно тяжелая, но Алекс толкает ее так, словно она и не вести ничего. Я вхожу внутрь. Это гостиная, и ее предлагается пройти насквозь. А вот в спальне...

Светлый!

* * *

Громадная комната, шикарная кровать под балдахином. Наверное, есть и что-то еще, но я даже не обратила внимания, потому что на кровати....

Он был прикован к кровати.

Руки, ноги, шея...

Все было охвачено браслетами из серебристого холодного металла. И все равно...

Дед — ночь.

Отец — предрассветное море.

Сын — песчаная буря.

Самум, бессмысленный и беспощадный в своей отчаянной жестокости, не щадящий ни земли, ни неба, ни случайно попавшего в капкан человека. Стихия отчаяния.

И где-то там, прижавшись к песку, глубоко в темноте, пережидает этот кошмар сам ребенок. А буря бушует, буря стирает границы между небом и землей, буря заставляет задыхаться и кричать от отчаяния.

Найдите же меня!

Найдите, пожалуйста!

ПОМОГИТЕ!!!

Я и сама не поняла, как оказалась на коленях у кровати. Коснулась маленькой ладошки...

— Осторожнее, — вскрикнул кто-то за спиной, но это уже было неважно. Ничего не было важно там, в мутной круговерти безумия.

Да, с этим я так легко не справлюсь.

Кто же это сделал, кто?

Надо усмирить бурю, найти ребенка, вывести его к людям... а пока, единственное, что я могу сделать за такое короткое время, это...

Надежда.

То, что я могу передать ему уже здесь и сейчас. То, что даст силы держаться дальше.

Не сдавайся, малыш.

Ты здесь не один, мы тебя обязательно найдем!

И с моих пальцев срываются, взлетают в небо яркие алые искры. Они едва пронзают бурю, но где-то там, за клубами песка и пыли, их видят. И одиночество отступает.

* * *

— Шайна! Шайна, Темного об стену!!!

Алекс тряс меня за плечи так, что голова моталась, словно у куклы.

— Я... я в порядке.

— Да? Не похоже!

Я выдохнула, медленно поднесла руки к лицу. Посмотрела на них...

Нет, все в порядке.

Искры были такими горячими, что мне казалось, прожгут пальцы насквозь. А тут и ничего...

— Я правда в порядке. Я была... там.

— В его разуме?

Я кивнула.

— Мне казалось, Ралиссия его уничтожила. К сыну нельзя прикоснуться, он бьется, кричит, ему плохо от малейшего движения рядом. Маги жизни могут это облегчить, он хотя бы спит без кошмаров, но остальное...

Я покачала головой.

— Это не под силу магам жизни. Я не знаю, как она это сделала... она была магом разума?

— Нет. Но у демонов есть определенная власть над их детьми.

— Вот как?

— У демонесс. Пока они их носят, кормят...ребенок в полной власти матери.

Я кивнула.

— Да, понимаю. И она могла приказать, что угодно.

— Да. Она необратимо навредила Анри?

Я улыбнулась.

Как же приятно было произнести эти слова, как же хорошо...

— Нет. Ничего непоправимого не случилось.

Алекс выдохнул. Словно только что вынырнул на поверхность с тридцатиметровой глубины.

— Да?!

И столько надежды, столько счастья...

— Я не знаю, как это назвать научно.

— Плевать! Скажи, как можешь!

— Я с этим справлюсь, хотя придется повозиться. Мать, наверное, справится, хотя ей будет намного сложнее. Она слабее меня. Это... твой сын заблудился в пустыне, в песчаной буре. Он ничего не видит — она воет. Не слышит...

— Я знаю, что такое песчаная буря. Попал однажды.

— Тебе было там легко?

— Нет. Это страшно... он — там?

— Это выглядит именно так, — мы спонтанно перешли 'на ты', но я не считала нужным поправлять Алекса. Или исправляться сама. Я уже говорила, что мои манеры оставляют желать лучшего? — Он внутри кокона песчаной бури. Не знаю, как он это выдержал, возможно, понадобится много работать...

— Спасибо, Шайна.

Я покачала головой.

— Пока — не стоит. Сейчас я чуть-чуть перенапряглась, это верно. Но... твой сын знает, что он там не один. Теперь он будет ждать, а может быть, и поможет.

Алекс молча поцеловал мне руку.

Я посмотрела на крохотную фигурку, скорчившуюся на кровати.

Не знаю, что там от отца, что от матери, ничего не понятно. Волосы точно отцовские, белые... коротенький ежик. Видимо, длинные отрастить не получилось. Не в этом состоянии.

— Маги жизни его успокаивают. А надо его оттуда вывести. Сколько было лет малышу?

— Один день, — развел руками Алекс.

— Тогда... сложно придется. Он как ребенок, ничего не поймет, это и к лучшему. Но его придется учить с пеленок, как ребенка. Однодневного малыша, которого накрыло вот этим...

— Мелочи. Мы, демонята, растем гораздо быстрее.

— Физически?

— Умственно.

Я смолчала. Не буду я язвить, вот просто — не буду! И вместо этого предложила:

— Может быть, пойдем обратно? Хотелось бы что-то перекусить, да и переодеться перед ночной вылазкой. Не так же идти?

В глазах Алекса заплясали смешинки.

— Это верно. В этих юбках лучше по дворцу ходить... скажи, а если я тебе дам мужской костюм?

— Штаны и рубашку? Согласна! — тут же кивнула я.

Алекс поднял брови.

— И возмущаться не будешь?

Я от души рассмеялась.

— Я же дочка лесника! Ты думаешь, я по лесу в платье бегала?

Ладно еще дома. Там мама настаивала. А по лесу — только в штанах и рубашке, кто меня там видит-то? И вообще, какая дура пойдет в лес — в юбке? Тут либо под низ штаны пододевай, либо тебя так обгрызут комары, что жизни рада не будешь. А еще клещи есть, крапива, осока, слепни, мошкара...

Проще не морочиться и сразу штаны надеть.

Принц улыбнулся в ответ.

— Наверняка, где-то осталась моя старая одежда. И там найдутся и штаны твоего размера,, и рубашка... хотя рубашку придется брать побольше.

Глаза его были направлены... на это самое 'побольше'.

Я фыркнула.

— Думаю, найдется что-нибудь?

— Я тоже так думаю. Идем.

* * *

Слуга смотрел не слишком одобрительно, но одежду выдал. Нашел для меня штаны из тонкой черной замши, которые оказались впору в талии, а вот ниже слишком сильно обтягивали. Ну да ладно, кому там смотреть-то ночью?

Нашлась и белая рубашка с пышным кружевом, и курточка из мягкой кожи в тон. Так и тянуло рукой погладить. Так я и явилась пред светлые королевские очи.

— Шани, ты шикарно выглядишь, — отвесил комплимент Рамон.

Эрик и Алекс посмотрели на меня. Алекс даже присвистнул.

— Потрясающе.

Я застеснялась, и чтобы скрыть смущение, пожала плечами.

— Я хотела другую рубашку, чтобы в темноте было меньше видно, но слуга принес только эту.

— И правильно сделал, — твердо решил Алекс.

— Алекс, — одернул его отец.

— Надо Вете заказать такой костюмчик, — мечтательно вздохнул Рамон. — Шани, расшить возьмешься?

— Обязательно.

Я понимала, что творится. В комнате пело и звенело лихорадочное возбуждение. Перед боем!

Перед боем!!!

Демоны предвкушали кровь, а Рамон просто был в своей стихии. Они собирались драться, убивать — и побеждать. И я постараюсь помочь им в этом.

* * *

Ночь.

Берег моря.

И всего четыре человека.

Я изображаю беременную дуреху. Юбка надета поверх костюма, сверху на все это накинут плащ. И получается нужный эффект — толщина достигнута. Его высочество Алекс сопровождает меня. Он тоже в плаще, закутан с ног до головы... не уверена, что он сойдет за гадалку, но в темноте, на пару секунд...

А больше нам и не надо.

Рамон Моринар, его величество и десять самых доверенных стражников прячутся неподалеку. Стражники узнали обо всем за полчаса до выхода, и были под присмотром, так что никому рассказать не должны.

Что ж.

Попробуем справиться.

Секунды тянутся, словно мед, сливаются в минуты, липнут к зубам, вязнут в них... и я даже испытываю облегчение, когда вижу тень, которая заслоняет вход в пещеру.

— Лила!

Хозяйский жесткий голос.

Алекс делает шаг вперед, кланяется и молчит.

— Где она?

Теперь шагаю я.

И прислушиваюсь к тому, что творится вокруг.

Нет. Никого нет, только этот человек. А значит... можно не церемониться.

— Подойди!

Теперь приказываю уже я. И сила выхлестывает из меня, словно петля аркана. Захватить, покорить, поставить на колени...

Я — приказываю.

Повинуйся.

Нет?

Человек стоит. Шатается, но стоит... амулет? Вроде той игрушки, что была на Лиле?

Да, похоже на то. Что ж, тем хуже для негодяя! И я отпускаю свою силу на волю.

Вокруг вспыхивают, воздвигаются стены ледяного кристалла, и все становится удивительно четким и ясным.

И принц за моей спиной, и человек передо мной, и люди в засаде...

Здесь и сейчас я вижу всех. И вижу их мысли, чувства, могу управлять и приказывать. Вижу и амулет на груди мужчины, как маленькую капельку огня.

Он горит, и пока есть это пламя, мужчина может мне сопротивляться. Потому что... этот амулет делает то же, что и я. Он позволяет управлять человеческим разумом.

Девчонок приводят сюда, а здесь на них воздействуют, и они идут сами к мечту назначения. Покорные и молчаливые, ведь противопоставить магии разума они ничего не могут...

Ненавижу... это мое последнее человеческое чувство.

Лед вздымается все выше, застывает причудливыми торосами, а потом громадный пласт сползает вниз, накрывая и мужчину, и его амулет. И тот быстро и легко гаснет.

Я не позволю мне сопротивляться.

— Ваше высочество?

— Да?

И почему такой неуверенный голос у Алекса?

— Спрашивайте этого человека о чем хотите. Он ответит на все ваши вопросы.

* * *

Полудемоны отлично чувствуют магию.

Алекс ее даже не чувствовал, он ее видел, способность не особенно распространенная, но встречающаяся. Все амулеты, все артефакты, все магические явления он мог увидеть, просто пожелав этого.