Подумав об это, Бармин едва не впал в истерику. Но с приступом, слава богам, справился довольно быстро, и, решив, что, если будет занят делом, некогда станет фантазировать, взялся за уцелевшего. Этот крепенький мужичок под пятьдесят, скорее всего, являлся координатором операции или бери выше. Одет в хороший костюм, носит очки и галстук и вооружен как-то смешно. Револьвер тридцать восьмого калибра в наплечной кобуре скрытого ношения. Одним словом, не боевик. Но, если так, то мозги этого типчика были обременены многими и многими знаниями, из которых проистекали его личные печали.
Впрочем, начиналось все мирно. Бармин задал незнакомцу несколько вполне очевидных вопросов, — имя, национальная принадлежность и причина наезда, — но в ответ получил лишь набор отмазок: "Нихт ферштейн", "Я вьяс не понимать" и "Не размовляю вашу мову". И лопочет, гад, что-то по-итальянски. Дескать, "швамбранин я, в магазин за колбасой вышел". Раздосадованный упертостью единственного оставшегося в живых "языка", не желавшего даже назваться по-человечески, — ну какой из него, на хрен, Джузеппе? — Игорь сломал террористу пару пальцев на левой руке, поставил синяк под глазом и пустил юшку, свернув на бок нос, но пленный оказался тем еще жуком. Молчал гад, а время уходило. Стрельба в замке все еще не утихла, за березовой рощей все горело и взрывалось, да еще и девчонок не хотелось оставлять надолго одних. Иди знай, кого и когда понесет в ту сторону, или что туда прилит. Оно конечно, обе умеют ставить щиты, но сердце было неспокойно. В общем, Бармин был на нервах, и то, что произошло в следующие несколько минут можно было объяснить лишь его общим взбудораженным состоянием, неопытностью в подобного рода делах и начинавшей овладевать им паранойей, помноженной на совершенно простительный в такой ситуации гнев.
В общем, Бармин орал и матюгался, одновременно тряся, как липку, взятого за грудки мужчину и требовал от него ответов на свои вопросы. Но злодей, мать его так, только мычал что-то нечленораздельное разбитыми губами и хрюкал, как бывает у людей при насморке, пытаясь остановить идущую носом кровь. И в какой-то момент Игорь попросту потерял над собой контроль, и то, что произошло дальше, помнил смутно, словно действовал во сне или трансе. А когда очнулся, оказалось, что он уже знает ответы, как минимум, на часть своих вопросов, и, поскольку оппонент его допроса не пережил, но цельность костей и шкуры при этом сохранил, приходилось признать, что каким-то образом Бармин "взломал" его мозг, чего бедолага пережить уже не смог. И все про все, если верить равнодушно отсчитывающим время часам, заняло у Игоря две минуты или, может быть, чуть больше, но ненамного. Способность это была явно новая, прежде известная ему только по книжкам и фильмам фэнтези, и, видимо, смертельно опасная для тех, к кому ее применяют.
Можно было, конечно, предположить, что, изучив этот странный дар и хорошо потренировавшись на "мышах", он найдет способ минимизировать ущерб тому, чьи мысли взялся "читать". Однако в данный момент Бармин был совершенно истощен физически и опустошен психически, — из чего следовало, что "взлом" потребовал от него буквально нечеловеческих усилий, — и заниматься дедукцией, анализом и прочим всем был просто не в силах. Его пошатывало, перед глазами плыло, а в голове стояла взбаламученная "ураганом" муть. В таком состоянии не то что воевать, жить не хотелось и не моглось. И все-таки Игорь вспомнил о девушках и хотел было прыгнуть прямо к ним, однако у него, на счастье, нашлись остатки сил, и он смог сообразить, что, во-первых, не факт, что допрыгнет, а во-вторых, что нельзя оставлять голову Клауса Бека полицейским и всяким прочим дознавателям в целости и сохранности, поскольку никому не следует знать, что произошло с мозгами бедняги. Поэтому сначала Бармин расстрелял голову инсургента из своей ужасающей помпушки, а затем поплелся пешим ходом к "сиреневому лабиринту".
Идти было недалеко, всего каких-то полкилометра, но ноги были ватные, и расстояние, которое в обычное время Бармин играючи пробежал бы минут за пять-шесть, он преодолевал целых двадцать минут с довеском. Но все-таки пришел, нашел девушек, забившихся от греха подальше в самую глухую часть лабиринта, и как раз в этот момент в замке перестали стрелять. Наступила тишина, нарушаемая лишь треском огня, все еще бушующего за березовой рощей и далекими криками людей.
— Живы? — спросил Бармин, тяжело опираясь на свой смертоубойный "чекан".
— Мы-то живы, — с каким-то странным выражением произнесла Варвара, а в следующее мгновение они с Еленой, словно, с цепи сорвались. Набросились на несчастного Игоря, повалили на землю и стали, заливаясь слезами и идиотским смехом, целовать его и обнимать, не забывая между делом ощупывать на предмет медицинского освидетельствования. То есть, попросту говоря, обе были безмерно счастливы, что он воротился к ним живой, но опасались за цельность его небезразличной им тушки. Бармин не возражал и не сопротивлялся. У него на это просто не оставалось сил. Но к чести женщин, они быстро сообразили, что "что-то тут не так", и уже через минуту взялись в четыре руки приводить его в норму.
Оказывается, местные колдуньи из аристократических семей, умели не только ставить качественные щиты и обнаруживать врагов на расстоянии. Знахарствовать и ведовать их тоже учили. И сейчас, пока одна лечила наложением рук его несчастную голову, другая — каким-то образом умудрялась "вливать" в него силу. Немного, совсем чуть-чуть, но Игорю хватило. Изменился к лучшему тонус мышц, поднялось до "терпимого" кровяное давление, и в голове прояснилось. Еще не "айс", но уже "гуд".
— Спасибо, красавицы! — поблагодарил Бармин, садясь на земле. — Вы меня, можно сказать, с того света вытащили!
Он обнял сразу обеих, — они все еще оставались рядом с ним, — и поцеловал сначала одну, потом — другую.
— А теперь, — сказал, оторвавшись от своих боевых подруг, — пойду-ка я прогуляюсь к замку. Разведаю обстановку. А вы пока подождите меня здесь.
Они находились сейчас у северного входа в лабиринт — недалеко от беседки, построенной почти у самого берега озера, и, заканчивая фразу, Бармин кивнул на этот довольно изящный бельведер из резного камня, имея ввиду в качестве пункта дислокации именно его. И вот тут вдруг сработала его недоразвитая чуйка. Игорь встал на ноги, перехватил поудобнее свой "чекан" и хотел было идти, когда в его прояснившейся голове прозвучал сигнал "Свистать всех наверх!". В общем, он почувствовал снайпера буквально за мгновение до выстрела, и единственное, что успевал сделать, это упасть на спину, заодно повалив, буквально подмяв под себя обеих девушек.
Выстрела они не услышали, но вот свистнувшую над ними пулю ощутили все трое. И первую, и вторую, если быть точным в деталях. Снайпер выстрелил два раза из винтореза с глушителем, видно, очень уж хотел достать, но что любопытно, этот был и вовсе самоубийца, поскольку стрелять в мага из лодки, дрейфующей всего метрах в пятидесяти от берега, чистое безумие. Тем более, с воды, которая уже слабо светилась в предчувствии рассвета.
Игорь скатился с охнувших при падении девушек и, не глядя, протянул руку в их сторону:
— Гоните "пластуна"! — потребовал он. — Быстро.
Сам он в это время внимательно наблюдал за снайпером, врубив для верности свое ночное зрение. Надувная лодка армейского образца, а в ней человек, сообразивший уже, что "ваши здесь не пляшут", и обернувшийся к навесному мотору. Стрелять надо было прямо сейчас, но девки, как на зло, не могли пока разобраться со своими руками-ногами, что уж говорить о штурмовых винтовках! И стрелять Бармину снова пришлось из "чекана". Целился он, разумеется, по мотору, но в эйфории удачно протекающего боя совсем забыл о бензине. Так что рвануло на славу, выбросив стрелка в холодную воду.
Игорь даже выругался матом, подумав, что убил и этого "языка", но притопший было снайпер все-таки вынырнул и завертелся на месте, пытаясь, видно, сообразить, куда ему теперь плыть. Однако отпускать его было нельзя, и, скинув ботинки, Бармин полез в воду. Увидев, что его будут брать, вражина развернулся и попер к противоположному берегу, до которого по самым оптимистическим подсчетам плыть было далеко и долго. Пятьдесят километров — не кот насрал.
"Безумству храбрых поем мы песню!" — покачал Бармин мысленно головой и тут же ускорился.
Вообще-то, Игорь плавал довольно хорошо. В детстве ходил в секцию и к десятому классу нагреб себе первый взрослый разряд по плаванию. Потом, уже в институте, тренировки забросил, — не до того стало, — но всегда и везде, когда и где возникала такая возможность, лез в воду. К регулярному же плаванию вернулся, только переехав в Америку. Об этой стране и ее людях можно сказать много неприятных слов, но по факту, человеку с постоянной заработной платой, — если она, разумеется, выше средней, — живется там весьма неплохо. А Бармин, сдав экзамены, получил лицензию на медицинскую практику и, как психиатр, зарабатывал более, чем достаточно. Так что доступ к хорошему бассейну с пятидесятиметровой олимпийской дорожкой был у него постоянно. И здесь, в империи, живя на берегу Чудского озера, он тоже плавал теперь регулярно, привыкнув заодно к холодной воде. Так что, снайпера он нагнал достаточно быстро, — где-то метрах в стапятидесяти от берега, треснул по голове, чтобы не ерепенился, подхватил хватом спасателей на водах и отбуксировал к нетерпеливо ожидавшим его около беседки девушкам.
— Свяжите его чем-нибудь, — приказал, втащив пленника на берег и бросив на землю. — Потом допросим.
2. Шестого мая 1983 года — утро и день
Заняться процедурами дознания удалось только ближе к вечеру. Где-то через полчаса после зачетного заплыва по Чудскому озеру примчалась "кавалерия" из Гдова, и остатки инсургентов были разгромлены быстро и решительно. Пленных по большей части не брали, — и зря, — так что большинство нападавших были убиты, но кое-кто все-таки уцелел и попал в плен. Таких было общим счетом шесть человек, из них четверо тяжелораненые. Раненых, оказав им первую помощь на месте, отправили в Гдов, в тюремный госпиталь, охрану в котором взяли на себя дружинники княгини Кемской. Городской голова, начальник полиции и комендант местной тюрьмы не возражали. Еще бы им возражать! Прошляпили нападение на княгиню, опоздали с помощью, хотя и получили оповещение одновременно с гдовскими казармами дружинников. Вообще, полиция и жандармерия сработали в эту ночь из рук вон плохо, и когда начальники соответствующих служб прибыли наконец в Надозерье, все еще носившее следы ожесточенного боя с применением автоматического оружия, гранат и магии, полковник Кальф-Калиф провел их сначала по местам боев, указывая на разбитые мраморные колонны и сбитую тут и там лепнину, дырки от пуль в мебели и стенах и пятна крови и копоти на драгоценных паркетах и резных панелях стен, и только после этого изрядно вспотевших чинов приняла у себя в кабинете белая от едва сдерживаемой ярости княгиня Кемская.
— Посмотрите, господа, — сказала она холодно, выкладывая перед ними пасьянс из цветных фотографий, на которых были видны трупы людей с оружием, -нападавших и защитников, — и лужи крови как раз в тех помещениях, по которым они только что прошли. — Это мой замок, между прочим. Мой! — повысила она голос. — А это окрестности, — кинула она фотографию со сгоревшей техникой на шоссе. — Вы умудрились проспать отряд из почти полста человек, господа. С базуками, минометами, крупнокалиберными пулеметами... И вот с этим! — Положила она перед ними фото побитой выстрелами полицейской машины.
— Ваши люди, между прочим! — добавила вдогон. — Две машины ДПС, четверо патрульных. Одного поганца взяли живым. Мало того, что предатель, так еще и трус. Не успели вопроса задать, а он уже соловьем поет. У вас, оказывается, половина службы, господа, прикормлена бандитами, а другая — вообще неизвестно кем. Что будем делать?
Разговор выдался тяжелым для чинов, и о том, что убивать их не будут, — а ведь могли, статус княгини позволял, — они поняли не сразу, потому что поначалу казалось, что Ее Светлость зачитывает им смертный приговор. Впрочем, в конце концов обошлось, но дешево отделаться не удалось, пришлось идти к Анне Георгиевне в кабалу: подписывать протоколы и соглашения, приносить вассальную присягу, и, как следствие, сдать службе безопасности княгини большую часть своих криминальных контактов и передать дружинникам капитана Взолмни контроль над системами городских и дорожных камер наблюдения и обеспечить специалистам полковника Кальф-Калифа допуск к линиям полицейской и правительственной связи.
— Прости, Ингвар, — сказала чуть позже княгиня Бармину. — Не думала, что до такого когда-нибудь дойдет. Атаковать меня! В моем доме! Перестала следить за обстановкой и не подумала, что обстоятельства уже изменились, и жить, как раньше, нельзя.
— Я все понимаю, — успокоил ее Игорь. — И вы ни в чем не виноваты. Просто раньше здесь не было меня. Да, и Варвары не было тоже.
К этому моменту уже состоялось краткое совещание с предварительным подведением итогов, и оба два, — капитан Взолмня и полковник Кальф-Калиф, — сообщили, что, по данным предварительного расследования, ночные убийцы конкретно охотились за Ингваром и Варварой. Остальные обитатели замка могли стать сопутствующими потерями, — некоторые и стали, — но в список главных целей они не входили, как и сама княгиня, защиту которой никто взламывать даже не пытался. Бармин об этом, впрочем, уже знал, но знание свое озвучил одному лишь полковнику Кальф-Калифу.
— Михаил Семенович, — сказал он, когда они остались наедине, — мне срочно, но негласно надо узнать все, что только возможно о моей единокровной сестре — дочери Маргарете фон Менгден. Вообще, все о семье Браге и нынешней семье Маргарет. Это возможно?
— Я сделаю все, что смогу, — пообещал полковник Кальф-Калиф, с новым интересом взглянув на Игоря, — но просил бы разрешить мне обратиться за помощью к моим старым друзьям. Мы вместе служили в гвардейском полку, и сейчас некоторые из них занимают весьма высокие должности в МИДе и в Главном Разведывательном Управлении. И, разумеется, у них имеются гораздо более широкие возможности, чем у отставника вроде меня.
— Согласен, — кивнул Игорь. — Разрешаю. В конце концов, здесь нет политики. Чисто семейное дело.
— Я тоже так думаю, — поддержал его полковник.
— Тогда, вот еще что, — выложил Игорь на стол плотно исписанную четвертушку бумаги. — Здесь полтора десятка имен и несколько адресов в Копенгагене, Орхусе и Ольборге. Про них тоже хотелось бы узнать. И не спрашивайте меня, пожалуйста, откуда я их взял. Врать не хочу, а правду сказать не могу. Но все это связано с ночными событиями.
— Принято, — ничуть не удивившись, кивнул полковник. — Постараюсь выполнить ваше задание как можно быстрее.
На том и расстались, но Игорю предстоял еще один немаловажный разговор. Произошедшее настроило его мысли на определенный лад, и он решил провентилировать вопрос у капитана Взолмни.
