Королевский Дар

— Кстати, если можно, расскажите мне о том, как вам удалось пообщаться с принцессой? — предложила я, так как больше никто говорить не хотел.

Мирослав кашлянул; я вновь открыла глаза. Барон в этот момент исчез 'в столе', чтобы вернуться уже со старой шкатулкой, обитой пыльным красным бархатом. Я подалась вперёд, единственная из присутствующих проявив любопытство.

— У королевской семьи существует двенадцать амулетов веры, так их называют в народе, — сказал барон Буревой, открыл коробку и показал мне десять тёмно-розовых камней и два пустых места.

Я специально подошла поближе, но, протянув руку, дотронуться так и не решилась. И только сейчас осознала, что до сих пор не сняла куртку. Был бы здесь Игорь, мне бы такую лекцию о правилах хорошего тона закатили. Но сейчас я просто так стянула верхнюю одежду, не докинув её до дивана с Анжелой. Однако фея быстро исправила мою оплошность — подняла одежду с пола и закуталась.

— Не очень полезны в магическом плане вещи, но и не абсолютно бестолковы.

Я ещё раз оглядела кристаллы с одинаковой огранкой. На рубины похожи, но явно не они: те лечили лишь эпилепсию, паралич да меланхолию, и то по слухам.

— Однако, — продолжил за ректора Эдик, который внимательно следил за мной, — владелец одного амулета может связаться с другим.

— Тогда почему вы до сих пор не знаете хотя бы какая из принцесс жива? — не поняла я. — Они что были как две капли воды похожи друг на друга?

— Они и возраста-то были разного, — печально вздохнула Ядвига, промокнув к глазам платком. — Старшей, Терезе, четырнадцать исполнилось, Аресу — десять, Аделе — семь, а Миранда до пяти чуть-чуть не дожила.

Я сжала руки в кулаки, чуть ли не до крови протыкая ногтями ладонь. Не знаю как там выжившая принцесса, но я бы точно прибила сейчас и Деянира, и Мирослава, и всех остальных. Они же действительно убивали детей, хотя могли и оставить жить, хотя бы превратить в своё оружие. Я сглотнула воздух, чтобы сдержать подступившие к глазам слёзы, и сразу после этого ректор продолжил:

— Любой член королевской семьи намного сильнее обычного мага, пусть и самого лучшего. Мы пробовали вдесятером — она не позволила нам увидеть себя, хотя поговорить ей пришлось.

— Полный набор двенадцать, — начала я думать вслух и тут же спохватилась, что это не самое подходящее место, — здесь не хватает...двух?

— Один у матери Селены.

— А...

— Она не обладает силой королевского рода, а в тот день ушла в академию — Ольгердович её отвлекал, — пояснил мне, не дав задать вопрос, Василий. — Остальные амулеты должны были остаться у нас: Селену убивали целым отрядом, её муж умер за год до этого, отец и того раньше, а детей сожгли в их спальне. Но подобные вещи не горят, а нашли мы только три из четырёх.

Я шарахнулась от шкатулки как от огня, которым палили детскую комнату. Буквально чувствовала, как в глазах заплескался страх. В голове зашумело, и каждый рубин словно закричал тоненьким детским голоском.

— Заткнулся бы ты, Вася, — вырвал меня из этого странного ощущения голос Анжелы.

— И что она сказала вам? — почти шёпотом спросила я, по-прежнему не отходя от шкатулки. До этих камней хотелось дотронуться, но они чем-то отпугивали. Так моя рука и висела над ними в воздухе.

— Сказала, что нам не на что надеяться, — за всех ответила Альбина, которая стояла у окна. Голос у неё был грустный и задумчивый, как у Эвы, когда она говорила о Рейхарде шестнадцать лет назад. — Мы сами открываем порталы, когда пользуемся магией. А как их закрыть не знает никто, кроме членов королевской семьи и эмигрантов. Но мы сами отвергли и тех, и других, поэтому мы обречены.

Аура, спутанная из обрывков тканей миров. Не об этом ли говорила Эва? Когда колдуют, они рвут миры, поэтому частички тканей оседают на ауре. Вот она и получается соткана из них.

— Род, о котором мы не слышали... — протянул Мирослав задумчиво. — Как мы сразу не сообразили, что ты из эмигрантов?

— Да в этом бардаке разве всех упомнишь? — фыркнула Альбина. — Я, например, не помню титулованных наизусть, а бежали из Рейхерда все без разбору.

— Да, я вот тоже погрешил, что бабушка Снежаны спаслась, как и многие, — признался Эдик. — Тогда понятно выходило, почему мать отказалась заниматься магией, и про академию ничего не рассказывала. А они, оказывается, раньше ушли...

— Почему вы разругались с Деяниром? — решила я перевести тему. Какая сейчас разница, почему бежали мои предки? Не от хорошей жизни явно.

— Когда мы поняли, что своими действиями навлекли на себя проклятье, — отозвался Павел, — мы решили попытаться вернуть всё на свои места. Выжившая принцесса — наш единственный шанс. А после разговора с ней, это стало совершенно ясно. Сторонники же Деянира считают нашу позицию глупой.

— Их даже можно понять, — вырвалось у меня, но я тут же прикусила язык.

— Почему? — возмутился граф. Такие мысли считались крамольными, а я не боялась их высказывать. Бояться я обычно начинала позже.

— Она не поможет вам. И я понимаю тех, кто не питает иллюзорных надежд.

— Да что такое ты говоришь?! — Василий соскочил со стула. — Они не бояться Бога и пытаются бороться с его наказанием сами, будто они вершина мироздания!

— Заткнись, Вася! — выкрикнули в один голос Анжела и Олег.

— А вы-то никого не боялись, когда заживо жгли детей?! — выкрикнула я в ответ, уже не в силах держать это в себе.

Лживые слова о вере, боге, королеве стояли у меня поперёк горла. Убив людей, не побоявшись ничего, они сейчас пытаются оправдать свои поступки и выступают как защитники справедливости. Но ведь это всё обман, от первого слова до последнего!

— Снежана, — позвала меня Анжела, заметно погрустнев после разыгравшейся сцены, — мне было двенадцать, когда всё произошло. Я не участвовала в революции, но наравне с остальными окунулась в тот ужас, который наступил после. И я почему-то здесь. Просто из двух сторон лучше выбирать ту, которая двигается, чем застывшую на месте. Деянир провозгласил себя президентом, — выплюнула она последнее слово презрительно, — избираемым пожизненно, и ни за что не отдаст власть в чужие руки. Но в действительности он не может сделать ничего. Твари лезут — он отбивается. И всё. А дальше — хуже. Многие просто поняли, что там — болото, и перешли на сторону Мирослава.

— Нас много таких, — мягко продолжил Олег, — и мы не за власть боремся, а за наш мир. Здесь никому корона не нужна.

Вздёрнув бровь, я глянула на Мирослава. К счастью, он сидел за столом, подперев голову рукой и крепко спал, несмотря на шум.

— Он изначально не за корону бился, — торопливо шепнул Эдик, но Альбина не дала нам договорить — жёстко оборвала:

— Хватит засорять воздух ненужными словами. Ты с нами или с ними?

— Глупый вопрос, — отрезала я. — Если мы спасаем Рейхард, то не делаем выбор между одной из кучек — спасать надо всех. Единственное, что можно точно сказать: Деянир мне противен.

— Вот и замечательно, — шёпотом сказала Анжела, закутываясь в одеяло и мою куртку. Она тоже заметила спящего Мирослава и решила принять единственно верное решение. — Тогда завтра мы обсудим планы, а сейчас каждый идёт куда хочет.

И все осторожно начали выбираться из кабинета, стараясь не шуметь.

XXVII

Спать, мы, естественно, не пошли. Под словом 'мы', кстати, понимались я, Анжела и Олег. Оборотень, конечно, хотел, но фея категорически отказалась его слушать и потащила за собой.

Поэтому сейчас мы сидели на полу в моей комнате, разложив перед собой огромную карту леса, охранявшего замок от чужих глаз.

— Так, а чем наша эстафета закончится? — задалась я вопросом, ставя очередную фигурку на предполагаемое место.

— Проезжей частью, — ответила Анжела и, взяв маркер, начертила жирную красную линию в том месте, где я не заметила дорогу.

— Мы так на проезжей части и встанем?

— Нет, они пойдут обратно, как только проставят себе отметки всех станций. До дороги можно и не доходить, — успокоила меня фея, пока Олег только вникал во все наши разработки.

— А здесь мы поставим бревно! — сообщил он, вытаскивая их воздуха палочку и укладывая её на намеченное место.

— Зачем? — не поняла я, разглядывая теоретическое бревно.

— Чтобы Мирославу было приятно, — сказал Олег и извлёк из воздуха яркую папку цветной самоклеющейся бумаги и ножницы. — А красные кружочки будут обозначать засыпанные снегом ямы.

Я глянула на оборотня и, решив не спорить, уточнила на всякий случай у Анжелы:

— Это нормально?

— Что именно? — не поняла она, в очередной раз поправляя бретельку. Переодеться она так и не соизволила. Впрочем, как и оставить облюбованное ей одеяло у Мирослава на диване. — Ямы или Олег?

— Ямы.

— Это даже мало! Нам нужно сделать такую полосу препятствий, чтобы ректору понравилось. А то придёт он сам и сделает непроходимые горы!

— А Олег? — уже шёпотом уточнила я, не понимая, почему бы не оставить это на последний момент — мы ещё до конца не разобрались со станциями.

— Тоже, — тихо ответила мне фея, — они, оборотни вообще странные. Им, по-моему, брёвна проходить интереснее, чем магические препятствия.

— Я вшё шлышу! — заявил Олег, держа в зубах ножницы и пытаясь отодрать у самоклеящейся бумаги простой слой от цветного. Мы с Анжелой сделали вид, будто ничего не говорили. А оборотень, не обратив на нас внимания, продолжил: — Кто там за дверью подслушивает?

Сразу постучались, и Анжела вместо меня разрешила:

— Войдите!

В дверь просунулась золотистая голова моего частого гостя с соседского первого курса. Осмотрев компанию, Стёпа торопливо зашёл:

— Извините, за бестактность, просто я проходил мимо, услышал голоса и подумал, что могу помешать!

— А зачем тогда вообще припёрся сюда в шесть утра? — недовольно глянула его профессор.

Но нашего Стёпу не так-то просто было смутить. Он, деликатно кашлянув, взглянул, не смотрит ли на него Олег, который вполне мог оторвать начинающему магу голову, и как бы между делом заявил:

— Вы так интимно выглядите, Анжела Игоревна, вам очень идёт! Я аж завидую преподавателям: вы ведь к ним ко всем в таком виде в гости ходите.

Я думала, Анжелу ничего смутить не способно, раз уж она к Мирославу соизволила явиться в неглиже. Но профессор Яворская неожиданно покраснела и заткнулась. Мысленно я поставила себе оценку на бал выше по устойчивости к психическим атакам. Я честно могла похвастаться, что ни одну Стёпину колкость не оставила мирно лежать в голове.

— А вообще я пришёл к вам, Снежана Алексеевна, — кивнул мне Стёпа.

Я вскинула бровь. Профессором он меня ещё иногда называл, на 'вы' тоже была практика по незнанию, но чтобы по имени отчеству — такое я слышала впервые. Стёпа, увидев мою реакцию, снял очки и скосил глаза на мирно вырезающего кривоватые предположительно круги из цветной бумаги Олега. Может и глупо, но у меня как от сердца отлегло.

— Что хотел, Стёпа?

— Я вот что тут думал, — начал изливать свой энтузиазм Степан, разувшись и перешагивая через расставленные нами 'отряды' на карте, — вы всех уже расставили по местам?

— Нет, ещё больше половины не пристроили.

— Так вот, — оглядел гость наше рабочее место сверху. — Во-первых, между оборотнями можно устроить отдельное соревнование.

— Это какое? — мигом оживился Олег, хотя симпатии к Стёпе у него не прибавилось.

— Они могут 'таскать' членов команд. По итогам определят победителя, — довольно заявил мой старый знакомый, а я вместо ответа посмотрела на Олега.

Профессор ненадолго задумался, Анжела же вообще молчала, будто её это не касалось, и ставила маркером на карте какие-то точки.

— Вообще, для третьекурсников это интересно, — наконец, резюмировал профессор.

— А первые-вторые мы раскидаем не по профилю, — довольно сообщила я, делая себе пометку в специальной тетради.

— 'Победитель' пишется через 'е' после 'б', — раздалось ворчание со шкафа надо мной.

— Это и есть 'е', — недовольно огрызнулась я в ответ. С Игорем мы вообще сегодня с утра поругались из-за гостей.

— Пишешь, как курица лапой! У тебя что 'е', что 'и', что 'с', что 'н', что 'к' — всё одна и та же буква!

— Ты вообще объявил бойкот! И это значит, что ты со мной не разговариваешь!

— Я Олегу говорил, — заявил Игорь и снова отвернулся, уходя поближе к стене.

Когда я повернулась, над тетрадкой уже склонился Стёпа и внимательно рассматривал мои буквы, будто хотел их заставить танцевать.

— Ну и как тебе?

— Неважно, — честно ответил парень, за столько лет первый раз увидев мой почерк. — Странно, одноклассники наперебой утверждали, что у тебя... у вас всё понятно.

— Они только математику скатывали, — пожала я плечами. — Цифры я пишу разборчиво. Так что там дальше с твоими гениальными планами?

— Так вот! — снова оживился Стёпа. — Суккубы и инкубы пусть на станциях очаровывают!

— Их там сколько надо будет-то? — недовольно зыркнула на него Анжела, у которой неожиданно пропала вся инициатива.

— По штуке каждого полу.

— Они не справятся, — недоверчиво посмотрел в нашу сторону Олег.

— Наташка сейчас на первом курсе, так она уже штук по десять за раз ловит, — похвастался Стёпа нашей общей знакомой.

Мы с профессорами дружно сглотнули. В итоге одновременно воскликнули:

— Я не пойду больше к ним! — сказал Олег.

— Как хорошо, что я у них не веду! — порадовалась я.

— Слава Богу, что Вася вампир!

После последней фразы мы дружно воззрились на Анжелу, которую один конкретный граф заботил намного больше, чем все собранные вместе суккубы и инкубы.

— Анжела Игоревна, вы и у него в таком виде бываете? — решил подколоть профессора во второй раз Стёпа, но у рыжей сдали нервы.

— Чтобы через минуту и следа твоего рядом с башней не было! — заорала во всю глотку фея, вскакивая на ноги. — Не то я тебе внеплановый зачёт устрою, или два!

Нарвавшийся наглец выскочил за дверь, пообещав, что он ко мне ещё вернётся в мирное время. Анжела гордо закинула край одеяла себе на плечо и отправилась в мою ванную.

— Красавица, ты куда? — спросил её Олег.

— Снежана, я воспользуюсь твоей расчёской?

— Да, пожалуйста, — пожала я плечами, хотя дверь за ней уже закрылась.

— Видимо, обратно она решила выйти в приличном виде, — задумчиво сказал Олег, когда шум воды в ванной стал громче, чем наши голоса.

— Проснулась, — добавила я от себя. — Кстати, скоро завтрак. Надо сворачиваться.

Мы магически закрепили фигурки и постарались уменьшить рабочую карту в несколько раз так, чтобы не сместить ничего. Получалось плохо, зато я поняла все прелести самоклеющейся бумаги.

— Кто этот Степан? — между делом спросил Олег, стараясь казаться безразличным.

— Мой бывший однокашник. В одной параллели учились, — постаралась я дать как можно более точное определение.

— Так ты совсем-совсем маленькая? — посмотрел на меня оборотень широко раскрытыми глазами.

Хорошо, карту мы уже свернули, а под руки мне попалась жутко неинтересная книга по природной магии — психанув, я со всей дури жахнула ей об пол. Оборотень испуганно отпрянул и глянул, как на сумасшедшую.