Аромат лимонной мяты. Книга вторая

У Бартемиуса Крауча действительно была либо склонность к магии разума, либо потрясающая интуиция. И он на самом деле маниакально перевирал имена собеседников. А поскольку каждую приобретаемую книгу Крауч осматривал чуть ли не под микроскопом, придираясь то к переплету, то к шрифту, то к формату, то к цене, у мистера 'Блориша' часто сдавали нервы.

— Мистер Глориш, что-то мне подсказывает, что цену на двадцатитомную Британскую энциклопедию вы завысили! — густым баритоном изрекал Крауч, на секунду замирал, бросая быстрый взгляд на начинающего багроветь от возмущения 'Глориша', а затем усмехался в топорщащиеся усы. — Ну да, процентов на пять-шесть! Как же так, мистер Плориш?

После этого 'Плориш' сдувался, поскольку Крауч почти всегда угадывал. Затем владелец единственного книжного магазина на Косой аллее обычно бурчал, что просто запамятовал, что у маглов сезонные, или праздничные, или еще какие-нибудь скидки, и перепоручал бесценного и ненаглядного — такого ненаглядного, что глаза бы его не видели, если бы он каждый раз не делал магазину месячную выручку! — клиента заботам 'Перри Уиззи'.

И 'Терси Тизли' справлялся. Ибо 'Перки Уизби' имел в анамнезе пять братьев и сестру, да еще и Бленкинсопа с его завихрениями. В общем, был человеком привычным и реакции выдавал правильные: никакие.

Мистер Крауч все лето проверял мальчика на вшивость, а в последний рабочий день расщедрился на признание, что тот был полезен, исполнителен и честен. И если к моменту окончания Хогвартса он не растеряет столь удивительные для современного поколения добродетели, мистер Крауч будет рад видеть его в своем отделе в качестве стажера. И вообще, следующим летом мистеру 'Уизерби' следует устроиться курьером в министерство.

К сожалению, в этом году средний Уизли с грандиозной курьерской карьерой пролетел: на работу в министерство брали строго с пятнадцати лет, а день рождения у Перси был только двадцать второго августа. Вот и пришлось ему надеть не форменную курьерскую фуражку, а яркий фартук 'Фортескью'. И бегать не по отделам министерства, а между столиками кафе. И вариться не в бурлящем котле министерских новостей, а собирать сплетни обывателей. Иногда весьма пикантные!

Например, что ЗОТИ в этом году будет преподавать заика Квиррел, который и Люмос с первого раза зажечь не в состоянии, а на должность хогвартского магловеда берут даму, читающую Джейн Остин и обожающую неширокие кринолины и быструю езду в коляске, запряженной двойкой вороных пегасов. При этом почтенная матрона ничего не знает ни о современных писателях, ни о теперешней магловской моде, ни о 'самобеглых экипажах' в восемьдесят лошадиных сил и выше, что учитывая ее собственный год выпуска — аж вторая половина прошлого века! — вполне логично.

А еще он услышал об огромной радости уважаемого аристократического семейства Лонгботтомов, чей наследник все же оказался волшебником. А ведь все эти годы Августа Лонгботтом регулярно шокировала окружающих, с неприличной откровенностью заявляя: внук — сквиб.

Подобные признания для леди ее возраста, статуса крови и воспитания фактически можно было приравнять к публичному стриптизу, поэтому чистокровные дружно решили: почтенная дама впала в маразм. И даже

Молли Уизли, демонстративно плюющая на традиции, в данном случае осуждающе хмыкала, не понимая, зачем заранее портить репутацию и ребенка, и семьи?

Перси же, пару дней назад обслуживая миссис Лонгботтом с внуком — пухлым, отчаянно смущающимся мальчишкой — и оценив цепкий взгляд этой пожилой леди, подумал: если колдунья из списка священных двадцати восьми, воспитанная в определенном ключе, выкидывает подобные коленца, возможно, на кону стоит нечто более ценное, чем какая-то там репутация.

А как вам такой пердимонокль: безуспешно старающийся сдерживать эмоции Драко Малфой, радостно докладывающий родителям о знакомстве у Малкин с каким-то магловоспитанным пацаном? Почему магловоспитанным? А дедукция! Обноски на нем магловские, а в сопровождающих не профессор Макгонагалл, а недоучка Хагрид. С тем же успехом мог быть и сквиб Филч. Почему он сам так радуется? Элементарно, Ватсон! Отец же в Хогвартсе познакомился с магловоспитанным брюнетистым волшебником в лохмотьях, которому по сей день может доверить и свою спину, и своего наследника! Разве нет оснований надеяться, что и у него, Драко, тоже так совпадет?

— А почему нет оснований? — Боул вывел из прострации погрузившегося в размышления Перси, пощелкав пальцами у того перед носом.

Дернувшись от неожиданности, средний Уизли моргнул и недоуменно уставился на Люциана, который, усмехнувшись, мотнул головой в сторону дамы, за которой наблюдал. Та, наконец, отклеила мальчика от витрины с куклами и вновь потащила к повороту в Лютный переулок.

— А-а-а, — поняв смысл вопроса, протянул Уизли. — Видел их сегодня. Их Макгонагалл оставила во 'Флориш и Блотс'. Это его мать.

— Видимо, о-очень любящая! — с иронией протянул Люциан. — Раз с таким завидным упорством тянет его навстречу опасностям и вероятной смерти!

Перси какое-то время молчал, а потом, бросив быстрый взгляд по сторонам, негромко произнес:

— Нет, полагаю, ее просто чересчур сильно уговаривали отдать сына в Хогвартс, вот и переклинило. Они, судя по всему, у маглов не из последних, поэтому дамочка и загоняла Флориша, требуя то сборники законов, принятых Визенгамотом, то последнее издание 'Кто есть кто в Министерстве магии', то справочник о нашей знати. И повторяла все время, как попугай: 'В волшебном мире моему сыну будет лучше, а мой долг — помочь ему ассимилироваться любой ценой!' Видимо, это и есть ее императив.

— Да у Флориша на эту тему не издания, а барахло, — хмыкнул Боул. — Подобные вещи надо брать в Лютном у...

— Вот затюканный Флориш их и послал. Далеко и надолго, — так же тихо подтвердил Уизли, — к Боргину.

— Погоди-ка, — до Люциана вдруг дошло основное, он сунул правую руку под стол, аккуратно вытащил палочку из рукава и наколдовал невербальное заглушающее, — ты всерьез полагаешь, что маглорожденных чем-то обрабатывают? Что ваша Макгонагалл ходит по домам волшебников-неофитов и прикладывает их родителей Конфундусом или чем покруче?

— Я не могу утверждать, но точно знаю, что право на ментальное воздействие она имеет. Более того, обязана, если получает отказ, — сказал Перси и, заметив недоуменный взгляд Боула, пояснил. — Я в этом году пытался устроиться курьером в Министерство, но по возрасту не прошел. Там на столе кадровика валялась раскрытая инструкция по работе с маглорожденными: ему, видимо, на ознакомление прислали, или что-то в этом духе... Ну, пока он демонстративно не обращал на меня внимания и делал вид, что страшно занят, перекладывая бумажки из одной кучки в другую, я и прочитал пару абзацев. Однако согласись, это логично. Вот если бы к нашим родителям пришли, допустим, фейри с холмов и сказали, мол, ваш ребенок особенный, мы его забираем, вы ему ни сову не сможете послать, ни навестить, ничего, думаешь, они бы так просто нас отпустили?

— Разумеется, нет, — пробормотал Боул, понимая, что отец лохматушки с книжками наперевес, которую он видел пару дней назад, скорее всего, тоже был под Конфундусом, поскольку ничем другим нельзя было объяснить то, что взрослый мужчина не шлепнул по заднице нагло командующую им дочурку, а с окосевшими глазами продолжал носиться за ней с сумками.

Тряхнув головой, Люциан посмотрел туда, где еще пару минут назад стояли дама с мальчиком. Там уже никого не было. Он перевел взгляд на Перси, а тот лишь пожал плечами:

— Официально все нормально. Она его мать. Она совершеннолетняя. Лютный — не запрещен к посещению. Что мы можем?

'Ничего мы не можем!' — подумал Люциан, чувствуя себя почему-то гаже некуда.

* * *

Судорожно стискивая палочку, Мелисса внимательно следила за выражением лица Снейпа.

Профессор зельеварения молча стоял посреди собственной гостиной, вцепившись руками в спинку кресла и уставившись потрясенным, немигающим взглядом на книжный шкаф.

Откровенно говоря, Мелиссе не по себе. Ей самой в этот раз было куда проще контактировать с кольцом: в конце концов, она уже знала, чего можно от него ожидать и по каким болевым точкам оно бьет. Разумеется, все это она подробно пересказала Северусу. Но проблема была в том, что это были именно ее болевые точки, а не Снейпа.

Хотя надо отдать профессору должное: от кольца Гонтов он ожидал всевозможных гадостных сюрпризов, поэтому, несмотря на то, что его полную двенадцатиуровневую ментальную защиту до сегодняшнего дня не смог пробить ни Дамблдор, ни Темный Лорд, ни сама Мелисса, у которой, по словам того же Северуса, в будущем были все шансы, приступил к исследованию, лишь основательно подготовившись.

Снейп вполне допускал, что все когда-то случается в первый раз, и на тот случай, если ему все же не удастся противиться зову кольца и захочется либо убить кого-нибудь, либо самоубиться с особым цинизмом, он временно отдал Мелиссе свою палочку, приказав бить Ступефаем сразу по площади, не целясь, если у него все же сорвет резьбу. Кроме того, он приклеил подошвы ботинок к полу и надел защитные перчатки из драконьей кожи, нацепив точно такие же на страхующую его девочку. Вдобавок профессор велел ей вдеть в уши создающие механические окклюменционные щиты артефактные серьги, предварительно окунув их в охлаждающее зелье — все же Мелиссе вовсе не улыбалось лишиться мочек, как Арг!

Лишь после этого девочка вытряхнула на потертый журнальный стол кольцо Гонтов.

— Пять минут — полет нормальный, никаких голосов, но четыре уровня долой! — бросая вопросительный взгляд на Мелиссу, вполне бодро прокомментировал Снейп, ухитрившись одновременно и сообщить ей о своих ощущениях, и поинтересоваться ее собственными.

'Однако! — мысленно присвистнула она. — При том, что средний уровень мастера защитной ментальной магии — десять щитов, сильного менталиста-универсала — семь-восемь, а подмастерье окклюменции в режиме, что называется, 'стэнд-бай' способен безболезненно поддерживать лишь четыре-пять! Обычный маг или мастер-легилимент уже бы нацепили побрякушку!'

Дальше Снейп был намерен поочередно опускать щиты, чтобы понять, на каком именно уровне всевозможные голоса начнут предлагать ему целый мир и пару коньков в придачу.

— Щиты восьмого уровня держат. Седьмого — держат. Шестого — держат условно. Шепот на периферии сознания. Пятый — голоса, — профессор на секунду замялся и с ноткой удивления продолжил, — Нет, не голоса... Один голос. Четвертый уровень...

Именно в тот момент, произнеся эти самые слова, он и застыл, шокировано уставившись на книжный шкаф. Глаза его становились все больше, а с лица постепенно уходили краски, придавая ему сходство с восковыми посмертными масками.

Девочка замерла, приготовившись. Лишь спустя томительных десять минут, показавшиеся ей вечностью, профессор тряхнул головой, сбрасывая наваждение и оцепенение.

— А вот это частично ложь, — как-то не в тему пробормотал он и, вновь переведя взгляд на Мелиссу, велел. — Попробуй на кольце поочередно Вингардиум Левиоса, Акцио и Локомотор.

Мелисса взмахнула палочкой, но артефакт даже не шевельнулся.

— Заклинания перемещения не действуют, что говорит в пользу того, что это действительно хоркрукс, — констатировал профессор зельеварения и практично заметил. — Эванеско из этой же категории, но проверять не будем. Один раз даже незаряженное ружье стреляет! А сейчас призови кипу(1) Иегуды Последний Стыд Потерявшего и положи туда кольцо. Потом отклеим меня и продолжим наши танцы.

— Что за Иегуда? — поинтересовалась девочка, бросая кольцо в прилетевший откуда-то со второго этажа омерзительного вида головной убор с намертво приставшими к подкладке клочками чьих-то седых волос и даже... кусочками скальпа?!

Как только артефакт Гонтов оказался в кипе, давление на ментальные щиты пропало. Северус облегченно вздохнул, вытирая холодный пот со лба и, отлепив себя, наконец, от пола, ответил:

— Ростовщик. Жил в Испании задолго до Статута. Считается сильнейшим врожденным легилиментом в истории. Мог обойти любые естественные и механические ментальные щиты, чем и пользовался, разумеется, безо всякого стеснения. Можешь представить, как сильно его любили и обобранные и пущенные по миру маглы, и маги, когда он вконец потерял берега и переключился на них. Но в один прекрасный день, когда над всей Испанией было безоблачное небо(2), Иегуде не повезло: нарвался на такого же врожденного окклюмента. Судили его Иберийским магическим конклавом в полном составе и приговорили к полной конфискации имущества и к ношению вот этой самой кипы. Символы, вышитые на подкладке, полностью блокируют атакующую ментальную магию, не влияя на способности к окклюменции. Пожизненному, кстати, ношению — заклятие вечного приклеивания им в помощь!

— И к посмертному тоже, — передернулась Мелисса, понимая, что седые колтуны принадлежат именно этому самому бессовестному Иегуде. — Откуда это у тебя?

— От Лорда, — призвав пергаментный блокнот с прыткопишущим пером, профессор зельеварения принялся исследовать кольцо, определяя наложенные на него чары и поясняя между взмахами палочки. — Он много путешествовал... Искал себя... Познавал мир...

— Разрывал могилы, — в тон ему подхватила девочка, придвинув кресло поближе к журнальному столику и устраиваясь поудобнее. — Грабил трупы.

— Не он такой — жизнь такая, — хмыкнул Северус, бросая беглый взгляд в летающий рядом блокнот, по странице которого резво бегало зачарованное перо, записывая выводы и наблюдения профессора. — Лорд был врожденным легилиментом. Значит, изначально оборонялся не щитами, а контратаками, а в спокойном состоянии постоянно находился в режиме поверхностного чтения мыслеобразов. Как по мне, удовольствие ниже среднего, учитывая, о какой фигне люди обычно думают. Лорд, разумеется, освоил окклюменцию и мог поддерживать весьма достойный уровень щитов, но для менталиста, заточенного именно на атаку, это труд. И труд тяжелый. Так что он был вполне заинтересован в подобном артефакте. Носить эту пакость после трупа или удалить остатки волос и кожи, чтобы определить скрытые под ними символы, не повредив их, не представлялось возможным, поэтому незадолго до своего падения Лорд приказал мне создать соответствующее зелье-растворитель.

— И ты его не изобрел, — констатировала очевидное Мелисса.

— Во-первых, мне в тот момент было уже не до изобретений: шпионаж — дело энергозатратное. А во-вторых, я когда-нибудь тратил время впустую? — деланно возмутился Снейп и профессорским тоном продолжил. — Я пошел по пути наименьшего сопротивления и сделал что, мисс Эванс?

— Отпороли подкладку кипы, скопировали символы и зеркально их отобразили, сэр? — не слишком уверенно предположила девочка.

— Почти. Отпорол подкладку кипы, положил сверху кальку, заштриховал простым карандашом и перевернул. Вышивка более выпуклая по сравнению с тканью, поэтому символы оказались прокрашены слабее, чем пустая поверхность, — объяснил Снейп и, в очередной раз взмахнув палочкой над кольцом, нахмурился. — Очень и очень странно...