Восьмой медальон. Том 2

Сердце Энгерранда сжалось, к горлу подступил комок, но он справился с этой секундной слабостью и ответил ровным голосом:

— После того, что случилось, я, наверное, и впрямь сюда не вернусь. Просто не захочу.

Вопреки надеждам Энгерранда, с рассветом возле дома вновь начала собираться толпа. Больше того, Ансберт и Эльдемар сумели пробудить в зеленодольцах такую злость на незваных гостей, помешавших торжеству справедливости, что теперь их не пугали даже мечи охранников.

— Похоже, придётся потрудиться, чтобы выбраться отсюда, — сказал купец, когда всё было готово к отъезду.

Едва путешественники появились на улице, поднялся невообразимый шум — это приятели Силача взвыли, словно демоны ночи.

Заметив в руках Энгерранда дорожный мешок, Эльдемар крикнул:

— Куда ты собрался?

Юноша ничего не ответил и уселся в телегу. Её тотчас окружили четверо охранников.

— Глядите! — взвизгнул мужчина. — Ублюдок хочет сбежать!

Со всех сторон зазвучали вопли:

— Негодяй!

— Трус!

— Предатель!

Вперёд выбежал Ансберт:

— Проклятый мальчишка! Хочешь, чтобы моя дочь умерла? Приворожил, а теперь уходишь? Ну так я силой заставлю тебя выпить зелья!

Слова его тонули в ревё толпы. Отовсюду к Энгерранду тянулись руки, словно зеленодольцы хотели разорвать юношу на части. Однако ярость их наталкивалась на поистине нечеловеческое спокойствие охранников. И когда люди купца двинули коней вперёд, зеленодольцы в испуге шарахнулись в разные стороны.

— Так-то лучше! — хохотнул купец.

Почувствовав, что добыча может ускользнуть, Силач схватил с земли камень и швырнул в одного охранников. Примеру его последовал Эльдемар.

Охранник без труда увернулся и, угрожающе сверкнув глазами, наполовину извлёк меч из ножен.

— Бей их! — испустил боевой клич Ансберт.

Камни полетели со всех сторон. Энгерранд сидел, согнувшись в три погибели, и молил богов, чтобы чей-нибудь шальной снаряд не угодил ему в голову.

Охранникам становилось всё тяжелее. На них сыпался настоящий каменный дождь, по лицам струилась кровь.

— Вот глупцы! — вскричал купец. — Так и напрашиваются на неприятности! Похоже, придётся взяться за оружие.

И он поднял над головой меч.

— Отдай нам мальчишку! — прохрипел Эльдемар. — Отдай — и убирайся! А нет — мы и тебя убьём!

Услышав эти угрозы, Энгерранд на какой-то миг почувствовал такую ярость, словно в него вселился сам демон ненависти. А затем вдруг, встав в полный рост, юноша посмотрел на толпу с невыразимой печалью. Ошеломлённые зеленодольцы замерли, и в наступившей тишине прозвучал его чистый, звенящий голос:

— Вы твёрдо решили убить меня? За что? Из-за чьих-то безумных обвинений? Из-за чьей-то зависти и злобы? Я мог бы ненавидеть, но на самом деле жалею вас... Подумайте, в конце-то концов! Если Ансберт хочет меня убить, значит, ему безразлична жизнь дочери! Верно? Аньела ведь так и не освободится от чар даже после моей смерти... Понимаете?

Потрясённые зеленодольцы переглянулись — и так и остались стоять на месте, провожая взглядами беглецов. Напрасно бесновался Ансберт — никто его не слушал.

Когда посёлок скрылся из вида, купец сказал Энгерранду:

— А ты и впрямь не дурак... Клянусь Эстельфером, совсем не дурак!

Охранники грубо расхохотались.

Юноша покосился на них и промолчал...

...Наконец-то, спустя много лет, Энгерранд встретился с чудовищем, подобным тому, из-за которого погиб Добряк. Было ли всё случившееся семь лет назад злым умыслом или же случайностью, виновен ли был во всём Силач или кто-нибудь другой?.. Молодому человеку хотелось бы получить ответы на эти вопросы, однако времени для размышлений не было — следовало сначала избавиться от ужасного демона...

...Достав из-за пазухи склянку, Энгерранд прошептал краткую молитву, а затем, подойдя к комочкам земли, из которых вырастали всё новые и новые щупальца, стал рассыпать порошок. Вскоре чудовище оказалось заключено в магическом круге, однако молодой человек на этом не остановился и вслед за первым начертил на полу ещё и второе кольцо.

Когда ритуал был окончен, Энгерранд сказал:

— Не знаю, насколько сильна моя магия. Демон может вырваться из круга в любое мгновение. Лучше нам убраться отсюда.

Господин Бертгард покачал головой:

— Сначала нужно выяснить, куда делся мессер Этельред.

— Вы с ума сошли! — вскричал молодой человек. — В магическом круге беснуется демон, сами вы едва на ногах держитесь — и всё равно не желаете уходить!

Ничего не ответив, градоначальник стал подниматься по лестнице. Громко выругавшись, Энгерранд последовал за ним. Мужчина зажимал рукой рану, иногда постанывал, но всё же упрямо двигался вперёд.

"Проклятье! — думал Энгерранд, сверля взглядом его спину. — Конечно, жаль, если маг погиб, но что мне делать, если и ты умрёшь?"

Дверь в комнату, где мессер Этельред принимал посетителей, оказалась чуть приоткрыта. Градоначальник толкнул её. Заскрипели плохо смазанные петли.

Кто-то жалобно замычал.

Господин Бертгард бросился внутрь, отодвинул занавеску, разделявшую комнату на две части, и увидел, что в углу лежит маг — связанный по рукам и ногам, с тряпкой во рту.

Заметив градоначальника, маг издал звук ещё жалобнее прежнего. Энгерранд подбежал к нему и освободил от пут. Кляп мессер Этельред выдернул сам.

— Что за негодяи напали на вас? — спросил господин Бертгард.

— Не знаю, — с трудом ответил маг.

— Они были в чёрных плащах?

— Да.

— Вот мерзавцы! — сжал кулаки градоначальник. — Даю слово, я выясню, кто они такие, и накажу по всей строгости закона!

— Сначала, господин Бертгард, — вмешался Энгерранд, — нужно всё же уйти хоть куда-нибудь. Вы ведь не желаете истечь кровью и не выполнить обещание, которое только что дали? Надеюсь, в доме есть чёрный ход...

— Разумеется! — откликнулся маг. — Нужно попасть в потайную комнату и нажать на рычаг в стене...

— Хвала богам! Ваша предусмотрительность пришлась весьма кстати. Не могу поручиться, что у дверей нас не поджидают убийцы, поэтому лучше туда не соваться.

— "Убийцы"?! — ахнул мессер Этельред.

— Именно. А ещё внизу беснуется демон...

— О Авир! — впервые в жизни обратился мессер Этельред к одному из богов. — Что вы успели натворить, пока я лежал здесь?

Градоначальник опустил взор:

— Я разбил склянку с каким-то зельем. Разгорелось синее пламя...

Маг не стал выслушивать дальнейшие объяснения. С воем он выбежал из комнаты и бросился вниз. Энгерранд предостерегающе вскрикнул, а затем бросился вдогонку. Вместе они скатились по лестнице и ввалились в комнату, где было заключено порождение мрака. Через несколько секунд к ним, пыхтя и отдуваясь, присоединился градоначальник.

Демон успел разрастись до громадных размеров. Щупальца его извивались, словно сотни змей, и едва умещались внутри магического круга. Глаза были чёрными, как сама бездна, взгляд их — вполне осмысленным.

— Ого! — нервно сглотнул слюну мессер Этельред. — Давно я такого не видел.

Он сделал несколько шагов вперёд.

Внезапно всех ослепила яркая вспышка. Что-то зазвенело, словно разбитый хрусталь. Щупальца чудовища метнулись вперёд. Одно из них обхватило мага. Тот успел произнести пару слов, но второе щупальце, точно петля, обвилось вокруг его шеи. Маг задергался, пытаясь освободиться. Тщетно.

Увидев, что молодой человек намерен броситься на выручку, господин Бертгард схватил его за руку:

— Не смейте. Ему уже не помочь... Уходим отсюда, нужно попасть в потайную комнату...

Однако едва градоначальник и Энгерранд сделали шаг в сторону шкафа, за дверью которого скрывалась лестница, демон выпустил свою жертву и устремил на них бездонный взгляд чёрных глаз. Тело несчастного мага с глухим стуком упало на пол. На спине его осталось несколько ран с золотую монету величиной.

Повинуясь внезапной догадке, Энгерранд прошептал:

— Не двигайтесь.

Градоначальник превратился в подобие каменной статуи, даже взор устремил в одну точку.

Вдруг на пороге появился стражник, за ним — ещё двое. Демон протянул к ним свои страшные щупальца и сжал так, что послышался хруст костей. В коридоре послышался полный ужаса крик — и щупальца устремились на этот звук.

Энгерранду и господину Бертгарду оставалось только неподвижно стоять на месте и наблюдать за происходящим. Покосившись на мужчину, молодой человек заметил, что тот беззвучно шепчет молитву...

Закончилось всё неожиданно. Демон ослабил хватку, обмяк, затем стал прозрачным, будто гигантское желе, — и разлетелся брызгами зелёной жидкости.

— Ну и дела... — вытерев лицо, пробормотал градоначальник. — Никогда не попадал в такую переделку...

Энгерранд молча кивнул. Ответить сил у него не нашлось.

Глава 9

Позволим градоначальнику и Энгерранду брести во Дворец правосудия, сами же посмотрим, что в этот час творилось в Туре.

Наступление нового дня дядюшка Фико отпраздновал привычным способом: отбив горлышко у бутылки с вином, осушил её. Затем подобная участь постигла ещё одну. Расположение духа коменданта, и без того приподнятое, стало просто прекрасным, и он — опять же, по давно заведённой привычке, — захотел поделиться своим счастьем с кем-нибудь из заключённых.

— Поглядим-ка, что поделывает наш добрый граф... — решил мужчина. — Должно быть, зол, словно демон...

И он, насвистывая песенку, зашагал к камере, где сидел сеньор Готфрид.

Стражники, завидев господина, вытянулись в струнку и приняли самый свирепый вид, на какой только были способны.

— Хе-хе! Отдохните-ка, ребятки! — похлопал их по плечам дядюшка Фико. — Не слишком-то весело охранять такого злющего узника, правда? Идите... идите отсюда!

Оставшись в одиночестве, он привстал на цыпочки и заглянул в камеру. Граф с угрюмым видом сидел на скамье и смотрел на зарешёченное окно.

— Хо-хо! — пропел комендант. — Уж не побег ли вы замышляете, сеньор? Даже не думайте о таких вещах! Из Тура не выбраться.

Сеньор Готфрид пробурчал что-то себе под нос и, не поворачивая головы, ответил:

— Посмеяться надо мной решил, ублюдок? Как же я ненавижу таких людей! Стояли бы лицом к лицу — дрожал бы от страха, зубами дробь выбивал. Зато сейчас, когда я сижу за решёткой, — глядите-ка, какой смельчак!

— Вы ничего обо мне не знаете, поэтому я не обижаюсь, — хихикнул дядюшка Фико. — Познакомимся поближе — тогда и поймёте, как были несправедливы ко мне. Вот сейчас, скажем, я пришёл, чтобы подбодрить вас...

— Неужели?

— Да. Вам ли грустить? Ля-ля! Это нам, простому люду, не на что надеяться. Попал в передрягу — молись богам! Вдруг помогут? А о людской помощи даже не мечтай. Но вот знатным сеньорам вроде вас...

Комендант сделал картинную паузу.

— Что? — повернулся к двери граф.

— У таких, как вы, всегда найдутся покровители или друзья, которые придут на выручку.

— Нет! — покачал головой сеньор Готфрид.

— Поверьте, за семь лет я многое повидал, поэтому знаю, о чём говорю. Просто наберитесь терпения, подождите немного...

С этими словами дядюшка Фико удалился, оставив узника в страшном смятении: каждую секунду отчаяние в душе графа сменялось надеждой, а та, в свою очередь, переходила в тревогу. Впрочем, если бы сеньор Готфрид мог видеть насмешливую улыбку на губах коменданта, он понял бы, что хозяин Тура даже не помышляет помогать заключённому...

Побродив по тюрьме ещё немного, дядюшка Фико вернулся в свою комнату. Решив, что обед уже не за горами, он открыл ещё одну бутылку из своих поистине неисчерпаемых запасов, наполнил до краёв огромную кружку и в несколько глотков осушил её — на сей раз для аппетита.

— Хо-хо! — вспоминая беседу с графом, усмехался он. — Вот славно будет, если у графа и в самом деле отыщутся друзья...

И боги, похоже, вняли тайным чаяниям коменданта: едва с обедом было покончено, явился стражник и сказал, что встречи с хозяином Тура ищет какой-то человек.

— Что он? — насторожился дядюшка Фико.

— Не знаю, — ответил стражник. — Но держится очень важно...

— Хорошо, веди его сюда.

Через минуту в комнату вошёл высокий мужчина средних лет. Одет он был не слишком богато, но в каждом движении, в каждом жесте чувствовалась привычка повелевать. Короткая борода придавала бледному лицу благородное выражение, лоб был изрезан глубокими морщинами.

— Итак, — резко произнёс незнакомец, — вы — комендант?

Голос его походил на воронье карканье.

Дядюшка Фико поклонился?

— Что вам угодно?

— Я узнал, что вчера в руки к вам попал очень важный сеньор. С ним обращаются подобающим образом?

— В Туре нет различия между богачами и бедняками, графами и мелкими баронами, — важно ответил комендант. — Это королевская тюрьма, и любой, кто имел дерзость оскорбить своими поступками государя, несёт наказание вне зависимости от своего сана и происхождения.

— Вы правы. Его величество справедлив, и если окажется, что кого-то бросили в темницу по ошибке или же по злому умыслу, виновных будет ждать жестокая кара.

Дядюшка Фико ухмыльнулся.

— Вижу, — пожал плечами незнакомец, — к уговорам вы прислушиваться не хотите. Что ж...

Не договорив, мужчина подошёл к коменданту и вложил ему в ладонь какой-то предмет.

— Лента?.. — пролепетал дядюшка Фико.

— Да.

— Так вы?..

— Посланец человека, которому вы обязаны нынешним своим положением.

— И что от меня нужно?! — взволнованно спросил комендант.

Гость улыбнулся:

— Сущие пустяки. Господин хочет, чтобы сегодня вечером вы приправили еду узника, в чьей судьбе он принимает участие, щепоткой порошка... — Едва уловимым движением он поставил перед дядюшкой Фико крошечный пузырёк. — Не бойтесь: это не отрава, а снотворное.

— Но...

— Большего вам знать не следует. — отрезал незнакомец. — До встречи!

И он бесшумно вышел.

Чтобы обрести спокойствие, коменданту пришлось выпить кружку вина из графства Эльтланд — лучшего и самого дорогого в Алленоре. Мысли его при этом были не слишком весёлыми. Конечно, у графа Артландского нашлись друзья, только вот от них точно не дождёшься денег — отдать бы сначала долги. Заикнёшься про награду — получишь в ответ: "Так-то вы служите своему благодетелю?!" Может, впрочем, оказаться, что покровитель и граф Артландский не друзья вовсе, а в склянке вместо снотворного — страшный яд. Ну и что? Хоть враги, хоть друзья — не видать золота, даже если настоящие приятели графа объявятся! Поздно будет. Да ещё и неизвестно, как к смерти узника государь отнесётся. Может ведь и разгневаться...

Время тянулось медленно. Казалось, вечер не наступит никогда. Дядюшка Фико не знал, чем себя занять. Даже вино в столь важный час потеряло для него всю прелесть.

Не в силах усидеть на месте, мужчина принялся бродить по коридорам. Всё ему не нравилось — и стражники вспомнили, что комендант умеет не только мурлыкать себе под нос, но и кричать. Да ещё и браниться не хуже их самих! Словом, пусть дядюшка Фико и не вернул себе хорошее настроение, зато сумел напомнить подчинённым, кто хозяйничает в Туре.