Ему показалось, или внизу, за огородом, под деревьями в саду что-то шевельнулось?
Подумав, что если он здесь проторчит еще чуть-чуть, его здесь могут заметить если не обычным, то волшебным путем, тощий осторожно перерезал нитку, на которой висел пакет. Потом он расправил его в руках и выдернул сургучный клапан, одновременно швыряя пакет в комнату. На всякий случай в этот момент он задержал дыхание, хотя заезжие собратья клятвенно уверяли: субстанция действует через пару минут, не раньше.
Он ловко забрался назад и сел рядом с толстяком на широкий карниз. Сказал:
— Ждем.
Толстяк угрюмо кивнул. Он успел подмерзнуть.
Почувствовав, что шея начинает затекать, он покрутил головой и ощутил какое-то неудобство, и никак не мог сообразить, в чем дело. Кажется, кто-то его укусил. Он поднял руку, отвел ее назад почесать шею, и чуть не обрубил себе пальцы о лезвие.
— А ну встать, быстро! — зашипел сзади отчаянный голос.
Толстяк вскочил со скоростью спущенной тетивы, и оказался нос к носу с разъяренной девицей, которая самым недвусмысленным образом приставила к его горлу меч!
— Позвольте! — тихо вскричал тощий, оборачиваясь.
Послышался тихий шум шагов, и появилась еще одна девушка. Она слегка запыхалась, а в ее руке сиял теплым желтым светом сучковатый посох.
— Еще одно слово — и ты труп, — пообещала она.
Воры замолкли, выжидательно уставившись на девушек.
— Так, — сказала девица с мечом и, перегнувшись через карниз, осмотрела веревочную лестницу, — слазаю, посмотрю, что там, а ты посмотри за ними, Дженна. Только двинутся — превращай в жаб!
— Слушаюсь, — с готовностью ответила Дженна.
Воры замерли.
Кармина оставила меч рядом с девушкой и спустилась вниз, к окну. Поскольку форточка была открыта, ей не составило никакого труда просунуть внутрь руку и открыть щеколду. С легким скрипом окно отворилось.
Она скользнула внутрь. В комнате было темно. Единственное, что позволяло видеть в такой кромешной тьме, — это меч Экроланда, прислоненный к стене в изголовье кровати. Он слегка светился, так что можно было рассмотреть смутные очертания рыцаря, спящего под одеялом.
Кармина почувствовала в воздухе запах каких-то резких, но приятных травок. Глаза стали наливаться тяжестью. 'Это усыпляющее вещество, — подумала она в панике. — Пошевеливайся, идиотка! А ну как я здесь усну? Подумать только, Эри просыпается, а я храплю на ковре рядом с этим несносным оруженосцем. Ужас!'
Глаза привыкли к темноте, и можно было кое-что разглядеть. Кармина подметила две вещи. Первой было отсутствие какого бы то ни было ковра, Аткас дрых, завернувшись в шкуру. Второй же вещью был тот самый пакет, который зашвырнул в комнату тощий вор. Она подняла его двумя пальцами и выкинула в окно, перебросила тело через подоконник и поднялась наверх.
Воры мужественно старались не шевелиться. Дженна состроила самую зверскую рожу, на которую была способна, и время от времени принималась нашептывать какую-то тарабарщину. Воры бледнели, не догадываясь, что она просто тихо бормочет под нос детские считалочки.
— А теперь вниз, оба! — приказала Кармина, беря свой меч.
Воры встали и пошли к чердачному люку.
На ходу Кармина успела переглянуться с Дженной. Они перемигнулись и улыбнулись друг другу.
* * *
На утро хозяин 'Слова мира' подсчитывал прибыль. От жадности у него дрожали руки, а глаза приобрели желтый оттенок. Складывая монетки в длинные столбики, он уже прикидывал, как пристроит к таверне пару помещений и расширит конюшню. С трудом оторвавшись от подсчетов, он поднял голову и принюхался.
С кухни донесся запах прожаренных оладушек: там вовсю готовился завтрак для ранних пташек. Почувствовав, как рот наполняется слюной, хозяин таверны велел подать завтрак и подозвал сына, то и дело косящего глазом на дверь кухни:
— Бездельник, иди, сбей сосульки с крыши. Да постарайся не слишком шуметь, а то еще разбудишь рыцаря.
Только хозяин обмакнул оладушку в сметану, как сын вернулся. Невольно облизнувшись, мальчик протянул плачущим голосом:
— Пап, я нашел тут что-то странное. Кажется, эта штука магическая!
— Поесть спокойно не дадут! — воскликнул хозяин, в досаде отодвигая миску. — Ну, что там у тебя?
Мальчик показал небольшой черный пакет с красными непонятными надписями.
— Что бы это могло быть, гм, гм, — поднял брови хозяин, с отвращением приближая лицо к предмету. — И откуда ты только взял эту гадость?
— Она была на снегу перед домом, — пожал плечами мальчишка, украдкой цепляя оладушек.
Хозяин брезгливо выдернул пакет и швырнул его в печь.
— Вот еще магию выдумал! Такой же, как ты, лоботряс, небось, забавлялся. Хватит тут мне отлынивать, марш за работу!
Тем же утром Керпенси недосчитался пятерых местных разбойников, громил и воров. Ночью они, не афишируя свой отъезд, покидали вещички в повозку и уехали прочь. Для поселка это было большим облегчением.
Когда позже жители Керпенси судачили об этом загадочном исчезновении, они пришли к выводу, что не иначе как сам Талус, всегда сопровождающий набожных рыцарей, пришел к мерзавцам и велел им оставить свое ремесло.
Глава 7
Хозяин таверны, стараясь не топать, поднялся по лестнице и костяшками пальцев постучал по двери.
— Войдите! — донеслось изнутри.
Экроланд уже встал и готовился к пути. Оруженосца в комнате не наблюдалось, он был послан седлать Стролла и Солемну.
— Сэр, я пребывал в полной уверенности, что вы еще спите! — удивился хозяин.
— Ночь выдалась какой-то беспокойной, — признался Экроланд. — После ночевок под открытым небом мне казалось, что мы уснем подобно младенцам на ваших чудесных мягких кроватях, так нет же, я чувствую себя совсем разбитым. У меня сложилось впечатление, что по крыше бегали стада коров, а под утро я словно забылся, и до сих пор не могу придти в себя. Оруженосец твердит, что чувствует то же самое.
Глубокие тени, залегшие под глазами рыцаря, говорили о том, что он нисколько не преувеличивает. Хозяин вздохнул:
— Вы совсем не отдохнули... А ведь вам предстоит такое испытание! Я буду молиться Талусу, чтобы он дал вам сил, сэр. Что же касается крыши, то я подозреваю, что там у теплой трубы пытались пристроиться беженцы, не нашедшие крова.
— Вы имеете в виду, что староста Надикус не сумел разместить их всех? — нахмурился Экроланд. Он был уверен, что староста разумно распределил всех жителей Эстока по домам и тавернам.
— Ах, сэр, да мне-то почем знать! — всплеснул руками хозяин, а на его сморщенном, как печеное яблоко, лице появилось выражение обиды. — Я и так сделал все, что мог, некоторых принял даже без оплаты, а вы вчера соизволили накормить несколько десятков человек. Осмелюсь заметить, сэр, что не все из познавших вашу щедрость так уж сильно в ней нуждались. А наш староста, я готов побиться об заклад, и так проявил чудеса смекалки, распихивая беженцев по домам людей, которым этого вовсе не хотелось.
— Хорошо, я думаю, что если дракон будет убит, все вернется на круги своя, — заключил рыцарь, накидывая на плечи плащ светло-серого цвета. — Вы свободны. Да, и передайте Надикусу вот это, если я не вернусь к завтрашнему вечеру.
Он вложил в руки хозяина свиток с восковым оттиском личной печатки. Написал он эту бумагу вчера поздним вечером и оставлял в ней просьбу Надикусу немедленно послать в Вусэнт гонца. Также он сделал несколько личных распоряжений. Но не прав был бы тот, кто предположил бы, что Экроланд заранее признает себя побежденным. Просто рыцарь старался предусмотреть любой исход дела, в том числе и самый нежелательный.
Аткас вывел коней во двор, и ранним утром они выехали из Керпенси.
Посмотреть, как они будут уезжать, высыпали на улицу многие жители и беженцы. Мальчишки с благоговением смотрели на сияющие рыцарские доспехи; каждый мечтал быть на месте Аткаса. У многих девушек на глазах блестели слезы. Одна даже кинулась под копыта Стролла и попыталась задержать их, крича, что рыцарю еще рано умирать. Ее насилу оттащили багровые от смущения родители. Аткасу показалось, что именно она вчера приглашала Экроланда на танец, хотя он мог и ошибаться: маски надежно скрыли лица своих обладательниц. Некоторые женщины поднимали маленьких детей повыше, чтобы те запомнили, как к ним в глухомань заехал рыцарь.
* * *
Часом раньше из Керпенси в сторону Эстока проскакали две всадницы. Ночные события совершенно не позволили им прилечь. Впрочем, ложиться им было бы некуда: авторитетом рыцаря они не пользовались, да и денег на постой им было жаль. Поэтому выглядели девушки не лучшим образом. У Кармины от усталости появились синие круги под глазами, а у Дженны лицо осунулось и побледнело. Пожалуй, только гордость не позволяла им оставаться на месте, тогда как надо было ехать вперед.
Дорогу они вызнали у местных грабителей, которые, когда Дженна показала парочку своих фокусов, окончательно перепугались и были готовы на все, лишь бы никогда в жизни этих девиц не встречать.
— Ты знаешь, мы представляем собой идеальную пару, — глубокомысленно заявила Дженна. Когда Кармина вытаращила на нее глаза, она поспешила исправиться, — я имею в виду, что именно так мыслили великие полководцы прошлого лучшую армию в мире: маги в связке с воинами.
— А что мешало какому-нибудь правителю создать такую армию? — поинтересовалась Кармина, несколько успокоенная объяснением подруги.
— Полагаю, малочисленность магов. Какому правителю захочется, чтобы его армия состояла из двухсот человек!.. К тому же, это очень хлопотно — содержать в одном месте много магов. Они, как правило, люди капризные, неуживчивые и с дурным характером. Попробуй, сладь с такими!
Кармина про себя сравнила описание магов с самой Дженной и пришла к выводу, что оно подходит к ней как нельзя лучше. Еще она, правда, добавила бы 'с непомерной гордостью и ослиным упрямством'.
— А я слышала, что есть место, где маги крайне дисциплинированы, — сказала Кармина и густо покраснела, подставив лицо ветру, чтобы согнать с лица краску. Предполагалось ведь, что она — девушка из приличной набожной семьи, и ведать не ведает про такие обычаи дальних мест.
— Ну да, — невозмутимо ответила Дженна. — В Рабаде, где же еще! Их там так учат и воспитывают, что впору удивиться, почему хваленое Черное войско еще не захватило весь Роналор!
— Как ты можешь так спокойно говорить о наших врагах! — возмутилась Кармина.
— Мне лично они ничего плохого не сделали, — усмехнулась Дженна. — Тогда как рыцари твоего папочки чуть было меня не убили. Хорошо хоть, мне вовремя удалось вспомнить эти их заветы, не то мерзнуть сейчас моим косточкам глубоко под землей.
Кармина опустила голову и машинально пригладила гриву Пегаса. В который раз она остро осознала, что совершает чуть ли не преступление, общаясь с высокородной ведьмой. Все-таки авантюрный склад характера ее к добру не приведет!
Правильно ли она делает, столь скоро связывая себя узами дружбы с Дженной? Может, следовало бы выдать ее первым же попавшимся стражникам, хотя бы и в том же Керпенси?
Не стоило также забывать, что Дженна жила в доме ее любимого, Экроланда, и имела все шансы привязать рыцаря к себе.
Кармина вдруг подумала: а сумели бы эти самые стражники справиться с колдуньей? Из того, что она видела, можно было делать смелый вывод: Дженна легко ее одолеет. Те заклинания, к которым она прибегает во время своего колдовства, слишком сильны, слишком опасны. Она вдруг вспомнила, как отец, лорд Улин, рассказывал про пленение Дженнайи. Как она защищалась и почти выстояла в магическом поединке против двух священников!
А потом Кармину посетило раскаяние. Если бы не Дженна, то ее Пегас, возможно, не сумел бы дотянуть хозяйку даже до моста, не говоря уж об обжитых местах! И в который раз Кармина пообещала себе быть снисходительной и доброй к Дженне.
Дженна и не подозревала о чувствах, обуревавших ее спутницу. Если кратко описать то, что чувствовала она сама, то это можно было бы выразить одним словом: обида. Она была обижена на своих родителей за то, что они наградили ее столь опасным даром. Она обиделась на деревню, в которой ее и других ведьм столь легко выдали и даже не попытались защитить. Затаила она обиду и на Экроланда за то, что он запер ее в четырех стенах. А ведь она помнила, как некогда танцевала в королевском дворце в Силвердале, и как тьма поклонников почитали за честь, если она удостаивала их взглядом!
Но пуще всего была ее обида на Аткаса. Она узнала, что это он привел рыцарей в Олинт, то есть был косвенным виновником всех горестных событий. А еще она чувствовала себя униженной от того, что была в Медовых Лужайках практически наравне с этим мелким воришкой. Ведь обоих Экроланд буквально спас: парня от голодной смерти, ее просто от смерти... И относился рыцарь к ней также ровно, как к нему. Он просто облагодетельствовал ее, даже не спрашивая, а нужно ли это ей?
В последнее время она стала тяготиться ролью примерной домохозяйки и с грустью вспоминала те восхитительные месяцы в Олинте, когда мудрые женщины учили ее запретному волшебству. Керк и Гейла боялись и избегали Дженну и ничуть не препятствовали ей, когда она стала все чаще и чаще проводить время среди ведьм.
Такие мысли витали у нее в голове, когда они подъехали к Эстоку.
Печальное же зрелище представляла собой деревня!... В ней было пусто и тихо. Не лаяли собаки, не слышно было шума голосов, трубы на крышах не дымились. И запах вокруг был особый, лесной. В обжитой деревне пахнет совсем не так.
— Ишь, как резво все разбежались, — сказала Кармина, спрыгивая с Пегаса и ногой отшвыривая в сторону ведро, оставленное посреди улицы.
Дженна не спешила покинуть седло, она тревожно оглядывалась и глубоко втягивала ноздрями воздух.
— Я чувствую вокруг нечто странное, но не могу описать это словами, — наконец сказала она. Казалось, все вокруг выглядит мирным и спокойным, но в ней крепла уверенность, что здесь есть какой-то непорядок. Когда она попыталась осмотреться вокруг с помощью Зрения, словно серая пелена застлала ей глаза.
— Как бы там ни было, мы что, будем здесь на виду торчать? Посмотрели, и хватит! Только воды наберу, и поедем, — заявила Кармина. Ей не терпелось убраться прочь из покинутой деревни, которая навевала на нее страх, хотя она ни за что в этом не призналась бы перед ведьмой.
Дженна промолчала. Тогда Кармина отстегнула бурдюки для воды и пошла к ближайшему колодцу, который торчал неподалеку от забора. На полусгнившем деревянном срубе стояло ржавое ведро. Проверив, крепко ли привязана к валу веревка, она бултыхнула ведро внутрь и стала подтягивать обратно, с некоторым усилием проворачивая ручку.
В тот момент, когда ведро уже показалось над колодцем и оставалось совершить последний рывок, Дженна встревожено крикнула:
— Нет, постой, не делай этого!
Она торопливо соскочила с лошади и подбежала к оторопевшей Кармине.
— Давай, вытяни ведро, но не вздумай заполнять этой водой наши бурдюки!
Кармина, пожав плечами, повиновалась. Хотя ей в голову закралась мысль: 'Что эта ведьма о себе вообразила? Что я ей, служанка, что ли? Не бывать этому...'.
