Грани Жизни.

— Меня запрут в клетке как доктора Коннорса, или сразу пустят под нож как подопытную крысу? — Вновь подал голос мутант.

— Если ты адекватен, а дело, похоже, обстоит именно так, то будешь отпущен на свободу. Мне было необходимо убедиться, что история с "ящером" не повторится, а в городе не будет беспорядков с участием мутантов.

Мой собеседник не был удовлетворен этим ответом. Он кивнул на связывающие его широкие ремни и спросил:

— Тогда ради чего все это?

— Будь ты неадекватен, был бы немедленно убит. В нынешнем положении твои способности заблокированы (по идее), а возможности не превышают обычных человеческих. Мне один раз уже приходилось противостоять тварям, на совести которых было множество оборванных жизней, и повторения той трагедии я не хочу. Так что, это банальная подстраховка, которая так и не пригодилась. Рабочий момент, не более того. — Я зашел внутрь и расстегнул ремни. Освободившись. Мутант стал разминать затекшие конечности. — Давай так, задаем вопросы по очереди, по очереди на них отвечаем. И представься уже, наконец.

— Максвелл Диллан, можно просто Макс.... — С каким-то нездоровым энтузиазмом проговорил тот. Мне даже послышалось что-то вроде "Хозяин подарил Добби носок! Добби свободен!". Нет, определенно показалось.

— Мое имя тебе уже известно. Может, все же расскажешь, как тебя угораздило превратиться вот в такое?

Рассказ Макса затянулся минут на пятнадцать. По ходу повествования мной задавались наводящие вопросы, но напрягаться, ловя его на нестыковках, так и не пришлось. Оказывается, Диллан получил специальность инженера-энергетика, в качестве второго высшего пошел на инженера-конструктора и инженера-технолога (объединенный курс). Определенно, очень и очень полезный специалист. Надо сказать, в ОзКорпе думали точно также, поэтому пригласили его к себе сразу же после преддипломной практики. Ну, а учитывая звериный оскал капитализма... получилось как с Теслой — того Эдисон тоже кинул на нехилые деньги. Помимо присвоенных проектов Макса постоянно оставляли на ночные дежурства и сверхурочную работу, подкидывали "неликвидные" задания... короче говоря, он так и не научился говорить "нет" и все этим пользовались.

Закончилось все тем, что в свое последнее дежурство он полез чинить проводку, находящуюся под напряжением и попал в чан с электрическими угрями. Очень "интересными" электрическими угрями, не менее "интересными", чем, скажем, пауки. В ОзКорпе вообще ведется довольно много "интересных" исследований. Хорошо хоть летучих мышей не разводят, а то право я уже начал опасаться, что попал куда-то не туда.

Из существенных минусов, надо отметить тот факт, что Макс фанател по Человеку-пауку. Впрочем, это я еще исправлю — встреча с этим "героем" без маски должна убить те детские иллюзии, которые все еще остаются у этого не сказать, чтобы очень молодого мужчины. Это будет сделано отнюдь не ради того, чтобы еще больше привязать его ко мне — упаси боже, мне только фанатов не хватало. Чем значимее ты в глазах поклонника, тем сильнее будет разочарование, когда он обнаружит, что ты тоже человек, и у тебя есть слабости. Поэтому надо держаться на равных, или слегка покровительственно, как к младшему, но не более того. Казалось бы, прописная истина, но как же часто на нее забивают....

А Макс все рассказывал и рассказывал, изливая мне душу. Когда он дошел до момента нашей встречи в кольце полицейских, я его остановил:

— Значит, очнулся в морге.... — Он кивнул, но меня уже захлестнули собственные воспоминания, вернее, воспоминания той личности, которой по идее сейчас нет. Два патологоанатома собирающихся вскрыть очередной труп из тех десяти тысяч, которые умерли на Пенсильванской станции в час-пик. Прилет вертолета, с солдатами, которые расстреляли докторов. Попытка бегства, окончившаяся в переулке и солдат, нацеливший винтовку. Первый труп... и все — воспоминания обрывались на попытке поглощения. На это все ушло буквально несколько секунд, а я неловко прокомментировал. — Ну, хоть не на секционном столе, и то счастье.

Пришлось и мне о себе рассказать, но немного: что проект, из-за которого я стал таким, был предназначен для военных; что работаю с биологией, а не электричеством...; что скрываться приходилось постоянно, бегая от спецслужб. Детали особо не раскрывались, но, ни слова лжи так и не прозвучало. Людям свойственно заниматься самообманом, так зачем же им в этом помогать? Мне вообще частенько приходилось заниматься обратным, разбивая их сладкие иллюзии и грезы. Правда — она как наждак, счищающий ржавую коросту обмана, и чем сильнее заблуждения, тем больнее происходит процесс излечения.

Макс оказался не таким уж и глупым, как мне показалось сначала, скорее сказывались особенности мировоззрения — он был типичным ведомым, с крайне неконфликтным характером. Пожалуй, своим поведением Диллан был похож на ленивца или панду — такой же флегматичный и немного заторможенный. Не думаю, что с ним возникнут проблемы, но, тем не менее, на всякий случай надо будет закупить кое-какие антидепрессанты — побочных действий у них практически нет, а возникновение депрессии эти чудные таблеточки вполне себе предотвращают.

Пожалуй, самым большим везением для меня стал тот факт, что Максу не надо было возвращаться домой. Хотя нет, куда больше мне повезло с тем, что он здраво воспринял мои идеи и решил, что нам по пути. Правда, под серьезным сомнением остается его применение в боевых операциях..., но не попробуешь — не узнаешь.

* * *

*

С Максом я разошелся пару часов назад. Домой его тащить смысла не было, да и складывать все яйца в одну корзину — несколько опрометчиво. Вместо этого мы договорились встретиться через часов двенадцать, на заброшенной трансформаторной станции.

Дома меня ждал сюрприз... для разнообразия, в этот раз он оказался неприятным. Сильный запах спиртного встретил меня уже у порога. В гостиной на полу лежала Шерон, которой было очень и очень плохо. Вокруг нее были рассыпаны листы бумаги, из числа недавних трофеев. Если точнее, то из той части, с которой работал лично я, в своей любимой манере. Интересно, что произвело на нее большее впечатление — были это описания опытов, или же мои личные заметки в стиле чернейшего юмора, всю иронию которого мог оценить лишь тот, кто знал про меня все. Например, доктор Рэгланд.

Шерон попыталась поднять голову и что-то сказать, но я не обращая на это внимания, осторожно взял ее на руки и понес в ванную. Реакция девушки была настолько вялой, что у меня возникли серьезные опасения относительно количества выпитого ей алкоголя. Да и осколки под стеной были не от одной бутылки, пусть их и не допили полностью.

Список процедур был, в общем-то, стандартным, для случаев пищевых отравлений. Максимальная очистка желудочно-кишечного тракта от его содержимого, ввод мочегонных средств и витаминного комплекса. Капельница с физраствором и кое-какими добавками (автор — не врач, в инфузионных средах разбирается слабо) направленными на корректировку солевого и кислотно-щелочного (рН) балансов. Заодно, "слегка" помог печени с нейтрализацией спирта и его промежуточных продуктов распада.

Похоже, чем лучше становилось физическое стояние Шерон, тем хреновее ей становилось в моральном плане. Мда....

Оставив ее отлеживаться, я пошел собирать документы. Ну да, те самые, на которых буквально живого места нет, все исписано комментариями. Особенно злободневными были про зачистку местности — эта тема мне была знакома с обеих сторон. Некрасиво получилось, все же стоило их сжечь, но вот не успел. Теперь придется раскрыть кое-какие карты. Наверное.

Из ванной раздался звучный "шмяк". Похоже, самочувствие Шерон пришло в относительную норму, а вот вешать пакет в следующий раз надо будет по-другому. Подав ей стакан с подкисленной лимонным соком водой, я приготовился выслушивать обвинения в том, что обманул ее и использовал. Женщины любят такие заявления, да и среди мужчин они не редки. Но нет, только неловкое молчание. Первым пришлось начать мне.

— Лучше стало? — Кивнув, она поморщилась — очевидно, головная боль давала о себе знать. — Я не буду спрашивать, зачем ты полезла смотреть те материалы. Скажу лишь, что то, что ты увидела и близко не подошло к тому, что приходилось видеть мне. Дальше будет только хуже, а попытка стереть прочитанное алкоголем приведет лишь к тому, что ты сопьешься.

— А как с этим справился ты? — Еле слышно, надтреснутым голосом проговорила Шерон.

— Уничтожил тех, кто был причастен к разработкам. Тебе этот вариант не подходит — слишком кровавый, ослепляющий ненавистью и сжигающий душу. Прости за пафос, но лучше вот так, чем пытаться долго и нудно читать философские лекции. Думаю, тебе больше вообще не придется работать с материалами подобной тематики.

— Я продолжу работать с документами, раз не могу помочь ничем другим. Просто.... — Шерон замолчала, собираясь с мыслями.

— Мои записи были несколько шокирующими, да? — Продолжил я.

— До знакомства с ними я и не подозревала, что можно думать таким образом. Называть людей биологическим материалом, проводить на них опыты, как на каких-то крысах... хуже этого, только когда таких людей называют дилетантами и приводят примеры правильного, "безотходного" процесса.

Мда. Тезисами я сейчас точно не отделаюсь, придется закатить лекцию. Хотя в ее состоянии... попытаться можно, но результативность под вопросом. Сев напротив нее, начинаю объяснять свою точку зрения, которой руководствовался при написании комментариев:

— Некоторые реакции протекают нужным образом только в человеческом организме. На подопытных животных не удастся получить не то что приемлемых, а даже приблизительных значений. Чаще всего, эти темы замораживают, до тех пор, пока не разрабатывают подходящие методы исследований. Однако, изредка возникают ситуации, когда приходится поступаться нормами этики и морали, и использовать все доступные ресурсы. На это дело, как правило, не находится добровольцев: ни в качестве экспериментаторов, ни в качестве подопытных. И если ученых можно уговорить, то на роль расходного материала назначают тех, кого не жалко, кто заработал "вышку". И знаешь, чем лучше будет организована программа исследований, тем быстрее будет получен результат, что существенно сократит количество пострадавших в ходе исследований. Поэтому, я и назвал их дилетантами — эти уроды организовали конвейер смерти ради получения прибыли — для меня подобное неприемлемо. Исключительные методы имеют право быть только во время случаев, когда обычными сделать ничего нельзя, а отложить принятие решения невозможно.

Мы вновь замолчали. Понять, о чем думает Шерон было решительно невозможно.

Мотнув головой, она снова скривилась от боли. Затем, попыталась подняться, упала обратно, снова попыталась. Не будь катетера в локтевом сгибе и злого выражения на лице — зрелище могло быть забавным, но сейчас она могла себе навредить. Пришлось придержать, надавив ладонью на верхнюю часть грудной клетки — чуть ниже ключиц.

Видя, что ее не собираются отпускать, Шерон зашипела не хуже заправской кобры. Тем не менее, мне удалось разобрать что-то вроде "пусти, мне нужно...". Куда ей нужно, было вполне понятно — усиленная работа почек вещь хорошая, но не без побочных эффектов. Только вот, тащить ее туда, тащить обратно... ходить она пока не может — побочным свойством парочки компонентов было снижение тонуса и повышение порога возбудимости скелетных мышц. По отдельности — ничего серьезного, вместе — тоже, но на фоне нынешнего состояния.... Будь Шерон без сознания — это не вызвало бы проблем, а сейчас придется работать на два фронта.

— Лежи и не дергайся. Если думаешь, что все уже в порядке — ошибаешься, состояние твоего организма еще далеко от нормы. Оно придет в относительный порядок только через час, не меньше. — Мой ответный рык легко перекрывает ее шипение.

— А как тогда? — В голосе Шерон слышится легкая паника. Однако, настоящий страх появился когда я своими когтями срезал с нее всю одежду. После стягивания обрезков мне оставалось только приспособить душевую лейку так, чтобы вода не заливала лицо. Любой нормальный врач прибил бы за такое, но у нас как-никак, особые условия. Надеюсь, она никогда не узнает, где я подсмотрел эту фишку.

— Вот так. Можешь называть меня как угодно, но это наиболее оптимальный из возможных вариантов. — Боюсь, она не была со мной согласна, но девушке было нечего возразить. Только вот, место страха вновь занимал гнев. Не выдержав, заправляю ей пару выбившихся локонов за ухо, но она инстинктивно прикрывается. Мда.... — Я не причиню тебе вреда, Шерон. — Но это действует на нее не так, как это предполагалось.

— Ты ведь понимаешь, что я с полным правом могу тебя возненавидеть? — Тихо мне сказала она.

— Это — рабочий момент. Среди моих целей не было твоего унижения, да и появись желание полюбоваться на твою обнаженную фигуру — предлог бы нашелся.

— Можно же было вести себя более... более корректно, как это делают нормальные врачи. — Упрекнула меня Шерон.

— Мои медицинские знания находятся на уровне санитара или фельдшера — у вас эту нишу занимают парамедики. — Глядя на удивленную девушку, я вновь с нажимом повторил. — Медицинские, а не профессиональные. У меня был исследовательский уклон, а не врачебный.

В конце концов, здравый смысл все же одержал верх над ее эмоциями. Мне оставалось только вздохнуть с облегчением и ждать, пока организм пострадавшей (от собственной несдержанности) вернется в норму.

* * *

*

Как мне не хотелось заняться своими делами, но оставлять беззащитную девушку дома одну — не дело. Пришлось не только задержаться, но и помочь с некоторыми делами. Вот и сейчас, уже преодолев смущение от весьма неловкого положения она во всю пользуется своим бедственным состоянием.

Моя рука с зажатой в ней мочалкой медленно и нежно скользит по нежной, уже вернувшей прежний лоск коже, оставляя влажный след из белой пены. Одним из побочных свойств моего вмешательства является повышенная чувствительность кожных рецепторов, поэтому все делается очень нежно.

Не придав значения учащению ритма дыхания Шерон, я вздрогнул, услышав негромкий стон. Посмотрев на ее лицо, замечаю влажную поволоку в глазах и слегка закушенную верхнюю губу. Да уж, свезло так свезло. Ненадолго замерев, чувствую, как ладонь Шерон ложится поверх моей и медленно перенаправляет траекторию движения с наружной стороны бедра на внутреннюю. Мочалка выпадает из моей разжавшейся руки, но ей это уже не важно, да и мне, в общем-то, тоже. Правда, по абсолютно разным причинам.

Приходит понимание, что Шерон так просто не успокоиться — у нее несколько месяцев не было секса, а сегодняшние события полностью сорвали все тормоза. Сейчас она напоминает мартовскую кошку, которая хочет, знает что хочет, и твердо намерена этого добиться. Только вот ее недовольное рычание тянет на немаленьких размеров рысь. Постепенно, в тон движений руки начинают раздаваться приглушенные стоны, и Шерон довольно активно ерзает на табуретке, зажав мою ладонь между своих ног. Вторая рука движется по ее груди, массируя те, или иные участки, а заодно и придерживая тело, чтобы девушка не свалилась со стула.