Битва за Эллиоты. Часть 6

И напоследок герой статьи подтвердил, что всё, что он видел в кинохронике, соответствует действительности. И что действительно японская медсестра, за спасение госпиталя от дезертиров была награждена, за свой подвиг, русским императором. И теперь служит в Квантунском госпитале японского Красного Креста. Где и оказывают помощь японским пленным. Выйдя замуж, после принятия христианства, за спасшего её русского офицера.

[14] Согласно воспоминаний, консула в Чифу, Тидемана, в городе имелась газета, которая с началом войны имела явную антироссийскую направленность. Причём на столько, что один, из эвакуировавшихся из Порт-Артура, подданный русского императора обратился в консульство с пожеланием, что-то сделать с газетой. Консул отказался, заявив, что это выходит из его компетенции. Но через некоторое время риторика в газете изменилась. И на вопрос консула, что случилось, тот человек объяснил, что он купил эту газету.

[15] Это норма, в международных конвенциях, появилось только после Второй Мировой войны.

8

Хотя контр-адмирал Вирениус и находился на излечении, но так уж получилось, что в ночь, когда японцы попытались уничтожить плавающие батареи, что прикрывали фланги позиции у Кинджоу, он оказался единственным адмиралом в Дальнем. И пришлось утром отправляться к месту столкновения в заливе Талиенвань. В Кинджоуском заливе атака японских торпедных катеров не увенчалась успехом. Несмотря на обстрел, плавбатарей с берега, и то, что катера смогли подобраться, к плавбатареи '3', не проявив себя, до самого пуска торпед, установленные вокруг батареи сети задержали выпущенные японцами торпеды. Так что тут стороны, можно было сказать, разошлись при своих. Практически не понеся потерь. Если не считать по несколько раненых, с каждой из сторон. Плавбатарея осталась на своём месте. А катера, скрылись в ночи, уйдя в сторону Порту Адама.

Но вот в заливе Талиенвань ситуация сложилась более трагично. Здесь противник применил атаку смертников. Атаковав каждую плавающую батарею двумя группами из четырёх-пяти джонок. Наполненных взрывчаткой и соединённых между собой канатами, оплетёнными проводами. Создав некое подобие плавающих мин. Влекомых, в данном случае, волей ветра и образовавшегося, при отливе, течения. И если плавбатарея номер '1' смогла отбиться от нападения. Отразив атаку двух групп джонок, то вот '2-й', под командованием зауряд-прапорщика Сидорова, не повезло. Одна группа достигла борта плавбатареи. Обхватила её, а потом смертники, оставшиеся боеспособными, на джонках, привели в действие взрывные устройства. И теперь эта плавбатарея тонула. Взрывами, в нескольких местах, оказался разрушен железный корпус баржи. И бетонная защита пошла трещинами, через которые, теперь, вовнутрь корпуса, стала проникать вода. А заделать повреждения не представлялось возможным. Так как образовалось очень большое количество трещин. И только благодаря работе помпы, откачивающей воду, удалось удержать плавбатарею на плаву. И отбуксировать её в порт Талиенваня. Посадив там, при приливе, на мель. Что бы потом, попытавшись всё-таки заделать повреждения в бетонном корпусе, остановить течь[16]. И как-то восстановить железный корпус бывшей баржи. После чего, адмирал Вирениус, и собирался собрать, всех командиров плавбатарей и командира этого отряда судов лейтенанта Вирениуса, на получившую неофициальное название 'Не тронь меня', плавбатарею номер '1'. Которой командовал подпоручик по адмиралтейству Буторин.

И подтверждение этому адмирал Вирениус увидел, когда ещё катер 'Владимир-2' только подходил к плавбатареи. А два этих, одноимённых катера были закончены в Порт-Артуре уже после начала войны. И теперь служили разъездными средствами для несамоходных плавбатарей. Так вот, на самом верху бетонного каземата 'Не тронь меня' возвышалась спарка митральез Гатлинга, с электрическим приводом на оба блока стволов. То, что адмирал никогда до этого не видел и, указав, сопровождавшему его полковнику по адмиралтейству Мордовину, теперь переведённому на службу в Главный Морской штаб, на эту конструкцию, адмирал произнёс:

— Забавная конструкция, Порфирий Александрович, не находите? Надо бы выяснить у нашего Левши, где он всё для этой конструкции взял, и сколько он таких ещё соорудить сможет.

— Вы, Андрей Андреевич, находите, что эта конструкция может быть востребована? — уловив, по обращению к себе, что адмирал настроен, на разговор, без чинов, спросил, в ответ, Мордовин, — Но для чего?

— Хочу напомнить вам, Порфирий Александрович, про те торпедные катера, что атаковали плавбатарею в Кинджоуском заливе. Думаю, наличие сей конструкции позволило бы отразить ту атаку, с нанесением урона противнику. И знаете, что, Порфирий Александрович, берите, пожалуй, этого Левшу под плотный контроль и займитесь многоствольным пулемётом. В котором перезарядка стволов происходит за счёт выстрела в соседнем. Выстрел, даёт поворот всего блока стволов. И одновременно с этим начинается перезарядка. Что, по моим представлениям, позволит обеспечить охлаждение стволов после выстрела и одновременно обеспечит весьма высокий, в несколько тысяч выстрелов в минуту, темп стрельбы. А для малоразмерных, высокоскоростных целей, как надводных, так и воздушных, это будет смертельно.

— Вы, Андрей Андреевич, прогнозируете появление высокоскоростных дирижаблей и катеров? — Мордовин внимательно глянул на адмирала.

— Несомненно, Порфирий Александрович, несомненно, — кивнул в ответ Вирениус, — Я думаю, в ближайшее время появятся достаточно лёгкие и мощные двигатели, что позволит создать, как дирижабли, конструкции графа Цеппелина, так и катера, имеющие скорость порядка ста вёрст в час. И против их атак, такие скорострельные средства будут актуальны. Так что думаю, вам не помешает начать ими заниматься.

— Высокоскоростные катера, имеющие ход, под сотню вёрст, но как? — полковник с удивлением посмотрел на адмирала, который, пожав плечами, ответил:

— Специальные формы корпуса. Над ними сейчас работают в Великобритании и Италии. Но этим, я думаю, мы озадачим господина контр-адмирала Крылова. Как видите, Порфирий Александрович, работа найдётся всем.

А потом адмирал на несколько секунд задумался и внезапно выдал:

— И знаете, Порфирий Александрович, у меня тут появилась ещё одна идея. На перспективу, о которой пора подумать. Война ведь скоро закончиться. И которой, пожалуй, стоит вам заняться. Для начала, используя трофейные орудия из числа тех, что мы захватили. Как старые десятидюймовые орудия той же 'Нанивы'. Установить их на железнодорожный путь. И использовать для обороны побережья или же для осады крепостей.

Мордовин на минуту задумался, а потом с сомнением произнёс:

— Не думаю, Андрей Андреевич, что платформа выдержит такое орудие.

— Платформа, несомненно, не выдержит, Порфирий Александрович, — согласился адмирал, — Но вот сейчас, для доставки, подводных лодок во Владивосток, по железной дороге, используют специальные транспортёры. Думаю, что если совместить подобные им транспортёры и орудия калибром от десяти дюймов, то можно получить вполне приличную, мобильную железнодорожную артиллерийскую установку. И вам придётся над ней поработать.

В этот момент катер подошёл к борту 'Не тронь меня', и, поднявшись на борт, адмирал тут же направился к новой работе Буторина. Из объяснений, которого выяснилось, что эту конструкцию, он собрал, из деталей, отбитых назад у японцев митральез. Которые свезли, было в парк трофейных орудий, которым он, было дело, заведовал. И что именно с помощью этой установки они и отбились от японской атаки. После чего адмирал Вирениус уточнил, сколько ещё, таких 'Микровулканов', можно будет сделать. И потребовал, как можно быстрее их собрать, передав на вооружение миноносцев. После чего и обсудили, как теперь контролировать одной плавбатареей занятый японцами участок берега. Куда её для этого переместить. Как обеспечить 'Не тронь меня', ещё одним защищённым прожектором. Что бы высвечивать ночью всю акваторию перед ней.

И в разговоре выяснилось, что подготовка японцев, к этой атаке, была совершенно не заметна. Что до самого вечера берег перед ними был пуст. А обнаружены были уже идущие в атаку, причём уже с поднятыми парусами и влекомые течением, джонки. Что и предопределило внезапность атаки. Что очень удивило и весьма заинтриговало адмирала. Который так и не сумел найти логическое объяснение этому факту.

А потом адмирал Вирениус отправился в Дальний. Как-то так получилось, что особняк градоначальника Дальнего, под свои нужды забрал великий князь Александр Михайлович. И адмиралу Вирениусу пришлось съезжать в гостиницу. Забрав всех своих. В том числе и Ли с детьми. Бросать молодую женщину, у которой, уже поплыла талия, адмирал не стал. И хотя услуги горничной и поварихи в одном лице, в гостинице были не особо нужны, китаянка продолжала помогать Аюми. Но и что бы она, не осталась, потом, без чашки риса, адмирал решил, с помощью хореографа местного театра, обучить китаянку пению. Ну и заодно вспомнив несколько песен записать их тексты и потом подобрать к ним музыку. Чем он и собирался занять. Но когда катер подошёл к пристани, то адмирал встретил адъютанта наместника, который произнёс:

— Ваше превосходительство, вас срочно просит, его высокопревосходительство, прибыть на борт 'Алмаза'.

— А что случилось господин поручик? — адмирал Вирениус внимательно посмотрел на офицера.

— После того как наш отряд вышел к Пекину, императрица Цыси объявила Юань Шикая и подчинённые ему войска мятежниками. И приказала им сложить оружие. Причём так, чтобы все мятежные генералы поняли, она ожидает от них самоубийства. Но Юань Шикай отказался это сделать. И это очень не понравилось его высокопревосходительству, — только и ответил офицер.

— Понятно, господин поручик, всё понятно, — произнёс адмирал и добавил, поворачиваясь в сторону катера, из которого только что поднялся на пристань, — Немедленно отправляемся на 'Алмаз'.

[16] Одна из основных причин, по которой заглохло строительство железобетонных судов, весьма популярное, в начале ХХ века, направление в судостроении, как раз и заключалась в сложности ремонта, таких судов.

9

Контр-адмирал Вирениус сидел в адмиральском салоне 'Ярославны', которая в сопровождении посыльного судна 'Ориентир' вошла в порт города Циньюй[17]. Подняв на мачтах белые флаги, в знак желания пойти на переговоры. Наместник адмирал Алексеев, узнав, о том, что Юань Шикай официально объявлен мятежником приказал вступить с ним в переговоры. Направив на эти переговоры, контр-адмирал Вирениуса, а инициатива как известна, наказывается её исполнением, на 'Ярославне', в сопровождении 'Ориентира', в города Циньюй. Где по имеющейся информации и находился штаб теперь уже мятежного губернатора. И по прибытии в этот порт, к берегу, на катере, под белым флагом, был отправлен один из флаг-офицеров Вирениуса. С предложением, к командующему китайским войсками, провести переговоры. О прекращения конфликта между ним и России.

И теперь в ожидании представителя с той стороны адмирал Вирениус сидел в адмиральском салоне, положив на колени трофейный китайский меч, и думал о самой первой потери русского флота, в Жёлтом море. Случившейся ещё в далёком сентябре 1900 года. Когда отряд русских миноносцев, в сопровождении канонерской лодки 'Кореец', шёл, из Порт-Артура, в этот самый порт Циньюй. Но на переходе у миноносца '207', который адмирал знал ещё как 'Борго', случилась поломка машин. Он потерял ход, и был протаранен миноносцем '204'. Из-за волнения на море завести трос и спасти миноносец не получилось, хорошо хоть экипаж смогли снять. И '207-й' затонул в тридцати пяти милях от берега, на глубине шестнадцати саженей. Тогда, в 1900 году, об его подъёме никто и не помышлял. Год назад было не до этого миноносца. Который, к тому же, находился в весьма опасной, в военном отношении, зоне. Ну а сейчас вопрос об этом устаревшем миноносце и не поднимался. Если бы не один нюанс.

По большому счёту аварийно-спасательная служба флота весьма поднаторела в проведении подъёмных работ. И теперь, на то что бы вырвать из лап Нептуна очередной затонувший, на мелководье, корабль, ей требовалось буквально несколько дней. И по сути, ей, из боевых кораблей, предстояло поднять только 'Пуританина'. Оставались правда, на мелководье, в Жёлтом море, в зоне контролируемой русским флотом, ещё остовы 'Петропавловска', 'Монтерея' и 'Котадина'. Но эти корабли в составе флота использовать было невозможно. И если их и поднимать, то для использования совсем в других целях. В частности, по 'Котадину', у контр-адмирала, была мысль использовать его в качестве корабля-мишени. Но оставались ещё, помимо затопленных у входа в Порт-Артур транспортов, затонувшие на приличной, но доступной, для работ, глубине, корабли. Которые могли бы усилить русский флот. И тут можно было бы потренироваться, как говориться, на кошках. Пусть и на устаревшем, но довольно небольшом миноносце. Работы по спасению которого могли дать необходимый опыт, по работам над тем же крейсере 'Такасаго'. Лежавшего, приблизительно на такой же глубине, милях так в двадцати, севернее Чифу. Или 'Такачихо', что лежала в двух десятках миль от Дальнего, на глубине порядка двенадцати саженей.

Благо и ремонтные возможности Порт-Артура, Дальнего, Инкоу, Чифу и Таку были в распоряжении русского флота. И в достаточной мере имели персонал. В том числе и из доставленных в эти порты русских мастеровых. Что позволяло быстро восстанавливать повреждённые корабли. По крайней мере доводя их до боеспособного состояния. Когда корабль мог выйти в море, развить ход, маневрировать, вести огонь и даже попадать. Поддерживая с соседними кораблями и командованием связь. А то, что на нём присутствовали незавершённые работы, ну так, и на интернированном 'Цесаревиче', так до конца не восстановили электрооборудование. Вышедшее из строя ещё в первую ночь войны. Но это позволило, наконец то, насытить флот патрульными судами и транспортами. Не смотря на несколько потерянных, в результате атак японских моторных, торпедных катеров. В том числе используя и захваченные бывшие китайские корабли. Правда захваченные черногорцами, канонерская лодка 'Исла де Куба' и вооружённые транспорта, так и остались под черногорским флагами. И если канонерская лодка стала 'Князь Никола I Петрович-Негош', то транспорта получили название 'Черногория' и 'Антивари'. Последний в честь бухты, в которой черногорский флот впервые вступил в бой и понёс первую потерю, хотя и победил в сражении. Пусть и формально. А в состав русского флота вошли броненосец береговой обороны 'Монтерей', так стал называться бывший 'Пуритан', название которого царь не утвердил для русского флота. Увидев в этом ущемление православия. Остальные же бывшие китайские корабли оказались в составе русского канонерскими лодками. Четыре из них 'Элькано', 'Кирос', 'Вильялобос' и 'Урданета', сохранили свои испано-американские названия. 'Исла де Лусон' стала просто 'Лусоном'. А вот 'Дон Хуан де Аустриа' получил название 'Тяньзинь'. В честь, очередного захвата, этого китайского города. Затопленный 'Баоминь' было решено разооружить и подняв, использовать в качестве транспортного судна. Назвав его 'Червь'. Ну а учебные суда 'Фуцзи' и 'Тунцзи' стали транспортами с названиями 'Ша' и 'Ща'. С шутливым приказом императора заполнить алфавит. А сами корабли спешно ремонтировались, будучи переведёнными в Порт-Артур. И осваивались экипажами. Что бы быть всё-таки применёнными в войне. А вот с тем, что можно было поднять, в Охотском и Японском морях, предстояло подождать, до окончания войны. Именно этими мыслями и был занят адмирал, когда вошедший вестовой доложил, что на борт 'Ярославны', для переговоров прибыл генерал Ма Юкунь.