Аромат лимонной мяты. Книга вторая

— Что странно?

— На этом кольце не может быть ничего сверхъестественного по определению. Как я понял, все чары Лорд накладывал в возрасте шестнадцати лет, после чего доступа к кольцу не имел? — уточнил профессор и, дождавшись кивка Мелиссы, взял в руки парящий рядом блокнот и, быстро просмотрев сделанные записи, продолжил. — Каким бы Лорд ни был гением, но в школе он имел доступ исключительно к общедоступным источникам знаний и брал в основном не фантазией, а магической силой и рядом врожденных талантов. Об этом говорит самое первое заклинание, наложенное на кольцо. Да, оно действует аналогично атаке легилимента. Да, оно мощное и известно не широко. Однако я могу назвать как минимум два легальных источника, где его рассматривают во всех деталях. Оба можно найти в Запретной секции. Далее следуют рассеивающие внимание чары. Тоже очень сильные, но и они из школьной программы середины века. Потом идет заклятие, которое, начиная

с сороковых, проходит у студентов Хогвартса под кодовым названием 'моя прелесть'(3). За это отдельное спасибо доктору Толкину и маглорожденным!

— Накладывается на предмет и усиливает жажду обладания? Этого нет в программе, — заметила Мелисса, давным-давно прочитавшая все школьные учебники.

— Это сейчас, — не согласился Снейп. — Но в мое время его изучали перед ТРИТОНами на факультативе по продвинутым чарам, а во времена Лорда оно вообще входило в основный курс на пятом году обучения. И наконец, сильнейшие подчиняющие заклятия. Они единственные относятся к темным искусствам. И я точно знаю, где Лорд их взял, поскольку и сам прочел о них там же: в открытой части библиотеки Малфой-мэнора. Абраксас Малфой поддерживал с Лордом дружественные отношения.

— Раз все укладывается в схему, что странного ты увидел? — недоуменно спросила Мелисса, не улавливая, что именно беспокоит Снейпа.

— Здесь нет ни одного заклинания, вызывающего галлюцинации, — медленно протянул профессор, усаживаясь в соседнее кресло, а затем, посмотрев на девочку, попенял ей. — Кстати, почему ты не предупредила меня о галлюцинациях?

— Видимо, потому что не галлюцинировала, — резонно заметила Мелисса. — Ты из-за этого на четвертом уровне уставился на шкаф, будто привидение увидел?

— Именно его я и увидел, — бормотал себе под нос Снейп, глубоко погруженный в собственные мысли. — Мне явилась моя давно умершая мать и сообщила, что я опять ее разочаровал.

— Опять? — удивленно спросила Мелисса.

— О, я делал это много, много раз, — саркастически протянул Северус, — с самого первого дня, когда не оправдал ожиданий, ухитрившись родиться не голубоглазым и золотоволосым бутузом с розовыми пухлыми щечками, а черным, как головешка, недокормышем. Как будто у двух белокожих темноволосых и темноглазых особей могло появиться иное потомство! Плюс вырос угрюмым. Хотя и они с папашей не были душой компании! Плюс моя будущность зельевара оказалась под большим вопросом: неуживчивый я не нашел покровительства у Слагхорна. А ведь только полный ноль в зельях мог бы не расплеваться в дым с этим мудозвоном!

На последнем слове брови девочки от удивления поползли вверх, а Снейп, осознав, что именно брякнул, ухмыляясь, пояснил:

— Это не ругательство, это термин.

— Не подскажете точное определение, сэр? — картинно хлопая ресницами, попросила Мелисса.

— Что ж, сформулируем, — невозмутимый профессор потер подбородок, а потом поднял указательный палец вверх. — О! Это мужская особь млекопитающего или гуманоида, обладающая тестикулами, способными издавать богатый обертонами монохромный звук в частотном диапазоне, различимом ухом человека без специальных устройств.

— Но ведь и сам звон, — столь же выдержанно уточнила девочка, — полученный подобным способом можно обозначить этим термином?

— Несомненно, — с важным видом покивал Снейп, — но в современном английском языке такое толкование не является широкоупотребимым.

Какое-то время они серьезно смотрели друг на друга, а потом дружно расхохотались, осознав всю комичность ситуации.

— В конце концов, — Северус первым успокоился и принялся рассказывать дальше, — галлюцинация, сообщила мне, что я могу улучшить ее мнение о себе. Для этого мне стоит лишь надеть на руку кольцо и вернуть ее к жизни. Более того, я обязан это сделать, ибо то, что она лишилась магии и умерла до срока, целиком и полностью моя вина. Последняя сентенция и помогла мне прийти в себя, поскольку она частично ложная.

Из дальнейшего рассказа выяснилось, что Снейп не так давно решил попробовать предъявить права на род Принцев. Разумеется, он явился в Гринготтс, где на него, как из рога изобилия, посыпалась неизвестная доселе информация.

Во-первых, — сюрприз! — Эйлин и Тобиас Снейпы оказались женаты не только гражданским магловским, но и магическим браком. Именно поэтому они, ненавидя друг друга, и ухитрились прожить вместе всю жизнь: ведь даже при разводе светском магический брак исключал возможность любых измен, иногда и после смерти одного из супругов.

Во-вторых, Эйлин, осознавая, что за связь с маглом ей грозит отсечение от магического источника Принцев, не стала ждать у моря погоды и провела ритуал сама и на своих условиях. Отрекшись от принципала(4) Тиберия — мага, давшего роду Принц фамилию и традицию называть мальчиков римскими именами, она привязала себя, своего мужа и будущего ребенка к магии жены Тиберия — волшебницы из племени гаэлов(5), в честь которой всех девочек рода с тех пор нарекали исключительно по-кельтски(6). Тем самым Эйлин хоть и очистила себя и будущего сына от родовых проклятий, но почти полностью лишила своих наследников возможности претендовать на магию рода Принцев, пока жив хотя бы один прямой потомок Тиберия.

Разумеется, за свое предательство она получила нехилый откат, почти втрое сократив сроки собственной жизни, а вот ее личную магию чуть ли не до донышка высосал сам Северус, еще находясь в утробе, как и неволшебные дети получая все необходимое ему для развития из организма матери.

Может, если бы во время беременности Эйлин жила в месте силы, вроде Хогвартса или Косой аллеи, она бы осталась волшебницей, пусть и слабой. Но Снейпы обитали в магловском Коукворте, и после рождения сына, оказавшегося весьма сильным магом, Эйлин стала почти сквибом, способным лишь на Люмос и варку некоторых простеньких зелий и настоев, к которым глупое махание волшебной палочкой не имело никакого отношения.

— Вот! Вот что сделала Меропа! — Мелисса подскочила с кресла и принялась взволнованно мерить шагами комнату. — Она тоже, будучи уже беременной, вступила с Риддлом в магический брак. Он ведь не женился даже спустя годы после гражданского развода и ее смерти! Она тоже сама отсекла себя от Гонтов, воззвав к магии Слизеринов, и привязала к ней будущего ребенка. Поэтому у нее было такое выражение лица на свадебных фотографиях! Она уже тогда начала стремительно терять магию! Не знаю, Лорд ли сильнее тебя, Меропа ли слабее Эйлин, но бабуля стала сквибом еще до родов. Именно поэтому дедуля сумел очухаться и дать деру: это не она перестала пичкать его амортенцией — это амортенция перестала действовать!

— Нельзя отрицать, что кое-что совпадает. Однако меня сейчас куда больше интересует, почему я галлюцинировал, а ты нет, — барабаня пальцами по подлокотнику, заметил Снейп. — В порядке общего бреда можно, конечно, предположить, что перед нами легендарный Воскрешающий камень из сказки барда Бидля, тогда твоя невосприимчивость к его воздействию легко объясняется юным возрастом и отсутствием потерь. А может, на кольцо было нанесено какое-нибудь зелье, к компонентам которого я более чувствителен? По идее, все уже выветрилось, но вдруг чудо?

— Принести распознаватель маркизы Монтеспан(7) и реактивы? — предложила Мелисса, готовая в любой момент рвануть в лабораторию, где на дальней полке пылилась инкрустированная драгоценными и полудрагоценными камнями рунная чаша, с помощью которой можно было классифицировать многокомпонентные зелья и яды и в чистом виде, и нанесенные на предмет.

Этот артефакт, учитывая его солидную стоимость, пользовался большой популярностью лишь у обеспеченных чистокровных студентов, но не у мастеров-зельеваров, поскольку без ошибок он работал лишь со снадобьями, число ингредиентов которых не превышало чертовой дюжины.

— Я сам себе распознаватель, — стянув перчатки, фыркнул Снейп и, взяв волшебную палочку в правую руку, осторожно прикоснулся ее кончиком к кольцу, не обращая внимания на подавшуюся вперед от любопытства девочку.

Методика Северуса напомнила Мелиссе способ, каким Халид научил ее определять тип нежити, обитавшей в заброшенных домах и на кладбищах: сосредоточиться, пропустить через себя окружающую энергию и эманации, сделать вывод. Единственное различие состояло в том, что Снейп использовал в качестве усилителя волшебную палочку, что было логично, учитывая токсичность многих ингредиентов.

Какое-то время профессор напряженно прислушивался к внутренним ощущениям, периодически отвлекаясь лишь на то, чтобы потереть левое предплечье или резко встряхнуть правой ладонью с зажатой в ней палочкой, словно стряхивая что-то неприятное и липкое.

— Метка реагирует? — осторожно спросила Мелисса. — Все-таки хоркрукс?

— Она реагирует на любые темные чары, — поморщился Снейп. — Как артритные суставы ноют перед дождем. Так что гарантию не дам. В конце концов, единицы волшебников выбирали такой вид бессмертия, а если и выбирали, то результатами своей деятельности не разбрасывались. Я первый раз исследую нечто подобное. Если и есть какие-то диагностические заклинания или ритуалы, способные дать абсолютно точный результат...

— Три, если говорить конкретно, — сообщила ему девочка, — но сейчас они не актуальны. Вообще.

— Значит, пока мы можем только предполагать. Что ж, из зелий только гоблинское средство для обработки сейфов и ячеек, — задумчиво протянул профессор и, заметив вопросительный взгляд Мелиссы, пояснил. — Многие хранят в Гринготтсе не только деньги или камни, но и тряпки, и книги. Волшебная моль и грибок — тот еще бич, уж можешь мне поверить.

— А материалы, из которых изготовлено само кольцо, могут влиять?

— Тесты мы, конечно, проведем, — сказал Снейп, поднимаясь с кресла, и, подойдя к секретеру, извлек из него какую-то коробку. — А вообще, неплохо бы посмотреть на кольцо через артефакторские гогглы. Вызывай-ка своего эльфа. Он присмотрит за нашим остроухим приятелем, а мы прогуляемся на Косую.

* * *

— Мама, не тяни ты меня так! Ты же мне руку вырвешь! Я не хочу туда! — тихо шипел Джастин Финч-Флетчли, из последних сил пытаясь держать лицо и не привлекать внимания абсолютно не вызывающих доверия окружающих.

Надо ли говорить, что мальчика совершенно не прельщала перспектива прогулки по темному загаженному переулку, одно название которого, казалось, было равноценно сакраментальному 'Не влезай — убьет'? Но собственная мать, нежданно-негаданно помахавшая рукой здравому смыслу, тянула его туда настойчиво и неотвратимо.

Началось все с того, что рано утром в особняк Финч-Флетчли заявилась незнакомая пожилая женщина и попросила уделить ей четверть часа. С виду это была старая дева с мерзким характером, возможно, сектантка. Во всяком случае, именно этим Джастин объяснил себе тогда ее застегнутый на все пуговицы старомодный твидовый — и это летом! — костюм с юбкой практически в пол, недовольно поджатые губы и какое-то неприятное высокомерие во взгляде.

В пользу того, что незнакомка была из чьих-то там 'свидетелей' или 'очевидцев' чего-нибудь, говорило еще и то, что она ухитрилась обойти мудреную сигнализацию, установленную по периметру особняка, просочиться мимо пары сторожевых доберманов, курсирующих по саду и заболтать верного дворецкого, способного оградить семейство Финч-Флетчли не только от незваных гостей, но и небольшого отряда наемных убийц. А талантом влезать без мыла куда угодно, по мнению родителей Джастина, обладали исключительно тараканы, коммивояжеры и желающие сеять слово Божье квадратно-гнездовым способом.

Шести лапок, впрочем, как и новомодного, сосущего все подряд, но лишь один раз, суперпылесоса, у незнакомки не наблюдалось, значит, визитерша просто жаждала поговорить об Иисусе, Иегове или... по кому там она фанатела?

По Мерлину, как оказалось. Во всяком случае, из всех всемогущих бородачей профессор Макгонагалл — так она представилась — помянула именно его, когда Джастин, прочтя вслух приглашение в якобы волшебную школу, покосился на родителей и, чуть приподняв брови, беззвучно сигнализировал:

'Больная!'

Отец согласно моргнул, а мама, вежливо и холодно кивнув гостье в сторону выхода, констатировала:

— Все это рекомендую поведать вашему психиатру.

— О, Мерлин! — еле слышно вздохнув, посетительница неожиданно для всех перекинулась в кошку и обратно и, вновь усевшись в кресло, уставилась на семейство Финч-Флетчли.

Что уж там она ожидала после своей демонстрации — цветов, оваций или громких возгласов — Джастин не знал. Во всяком случае, ни первого, ни второго она не получила, а вот третьим отец ее обеспечил.

— Вы с ума сошли?! — оглушительно чихая через каждое слово, возопил старший Финч-Флетчли, одним кенгуриным прыжком отскакивая на другой конец гостиной. — Являетесь к астматику с аллергией на кошек и превращаетесь в эту мерзкую тварь! Ах, вы не знали! А вам не кажется, что если вы чего-то не знаете, то следует спросить? Вы учитель со стажем или молоденькая профурсетка? Вы и на уроках такие штучки откалываете? У вас в классе что, нет детей с подобными проблемами со здоровьем? А в этой вашей школе арахисовое масло, случайно, на завтрак не подают? Или морепродукты(8) на обед? А несчастных случаев со смертельным исходом среди ваших учеников еще не было? Странно! Будут!

Глаза старшего Финч-Флетчли покраснели и заслезились, и он, чувствуя знакомое скрежетание в груди, захлопал по карманам, лихорадочно ища ингалятор Адама Бейтса. Мама Джастина бросилась к мужу на помощь, а сам мальчик безуспешно пытался дозваться дворецкого или кого-нибудь из горничных, чтобы выпроводить незваную гостью. Слуги, казалось, вымерли, а выпроваживаться по собственной инициативе визитерша, судя по всему, не собиралась. Нет, извинения хозяину дома она, разумеется, принесла, но вот линию свою продолжала гнуть, агрессивно рекламируя тот самый никому не известный Хогвартс и настаивая на поступлении Джастина в эту лучшую в мире магическую школу.

— Мистер Финч-Флетчли, — говорила она, — я всего лишь хотела доказать, что волшебство существует!

— Мне, знаете ли, начхать, — вдохнув лекарство, просипел отец Джастина, откашливаясь. — И вы свободны: у нас на сына другие планы!

— Может быть, стоит спросить, чего хочет сам Джастин?

— Джастин хочет поступить в Итон. Джастин хочет познакомиться с принцем Уильямом(9). Джастин хочет стать премьер-министром Великобритании. А вот в эту вашу шотландскую дыру Джастин не хочет, — отрезал младший Финч-Флетчли, ненавидящий, когда в его присутствии о нем говорили в третьем лице.