Другой поток времени-02. Поворот

— Вот для всей этой братии "левое" правительство — нож острый! Полицию сметоновскую мы разогнали, контрабанду на границе теперь перехватывать научились, налоги платить заставляем — как и зарплату рабочим, в полном обьёме. Ну и санитарные проверки и штрафы тоже не забудем. Вот и плодятся по питейным заведениям, что в Каунасе, что здесь, в Вильнюсе, разные "охотничьи клубы" да "лотерейные общества" — одни для подготовки боевиков, вторые — для сбора денег на их вооружение!

— Не следует недооценивать угрозы "железных волков" — только за три дня в проведённых рабочими волонтёрами облавах на активистов и сторонников "Союза литовских активистов" были задержаны сто семнадцать человек, захвачено свыше трёхсот единиц оружия. И это не только охотничьи "пукалки", как пыталась замазать историю "Вильнус обсервер"! Восемь пулемётов! Три автомата, более ста карабинов и винтовок, свыше ста пятидесяти гранат! И это только в Вильнюсе и в одном из районов Каунаса. Согласно результатам допросов задержанных членов пронацистских организаций, основные силы "ЛАС" должны были по сигналу сосредоточиться в приграничных районах, где и расположены заранее созданные базы и склады вооружения. Намного превосходящие те резервные хранилища, которые нам удалось обнаружить.

— Налицо серьёзная попытка организации антиправительственного заговора, подготовка вооружённого мятежа с целью открыть дорогу иностранным интервентам, сбор разведывательных данных в пользу враждебного иностранного государства, вдобавок — подготовка к массовому террору в адрес поддерживающих правительство организаций и граждан. Всё в совокупности носит наименование государственной измены, перехода с оружием в руках на сторону врага.

— Я, от лица моей партии, от имени всех сознательных пролетариев Литвы требую принятия чрезвычайного закона по пресечению деятельности пронацистской агентуры. Проведения массовых арестов и заключения под стражу всех причастных к организациям "железные волки" и их последышей — "союза литовских активистов", а также поддерживающих эти организации бывших членов партии таутининков. Гидра нацистского заговора должна быть раздавлена!

— Коммунисты предлагают мобилизовать против нацистских заговорщиков широкие массы трудящихся. Ввести в города военные части, постоянно оповещать население о ходе антизаговорщической операции. Тогда угрозы "пятой колонны" удастся избежать. Останется самое трудное — справиться с врагом внешним, отразить готовящееся гитлеровское нашествие.

Столь большие выдержки из выступления Мечислава Гедвиласа, коммуниста и главы МВД в действующем правительстве "умеренных" приводятся потому, что в целом сессия парламента поддержала программу коммунистов, как единственную имеющую хоть какие-то разумные шансы. Исполнять программу взялись опять-таки коммунисты и их сторонники — в начале мая в составе правительства коммунисты и поддерживающие их "независимые" получили ещё пять высших правительственных постов, в том числе и два важнейших министерства. Кроме внутренних дел, "красные" стали распоряжаться обороной и финансами.

План литовской Компартии предусматривал подготовку и проведение следующих оборонных мероприятий:

— подавление всякой прогерманской деятельности, арест и высылку в Германию пронацистских лидеров и активистов, укрепление границы с Германией;

— мобилизация, проводимая по партийным спискам, усиление армейских частей волонтёрами, обучение рабочих батальонов в военных гарнизонах;

— укрепление военного союза с Федерацией, ввод на территорию Литвы крупных военных контингентов Советов;

— подготовка эвакуации мирного населения и важнейших промышленных и гражданских обьектов в Федерацию.

В Федерации были сильны настроения поддержать литовскую оборону: защита независимости малых европейских народов, в связи с проводимой нацистами политикой поглощения малых стран представлялась борьбой за демократию. С 17 мая, по подписанному дополнительному протоколу между Советской Федерацией и Литвой в Прибалтику начал перебрасываться Первый ударный мехкорпус Федерации — часть легендарная, лучшая в механизированных войсках Федерации. За месяц, до ноты Советского правительства Германии корпус успел развернуться на предоставленных ему литовским командованием рубежах: согласно советско-литовскому договору, в случае агрессии против Литвы советские войска поступали под командование создаваемого союзного штаба; в мирное время корпус выполнял распоряжения литовского командования.

После советской ноты 15 июня, в которой, как известно, германское правительство извещалось о обеспокоенности советской стороны ненормальным положением у советско-германских границ, литовский правительственный кабинет получил дополнительные (вместе с переданной по правительственному телетайпу копией советской ноты гитлеровскому правительству) разьяснения: советское правительство всё же надеялось на сохранение нейтралитета малых стран Центральной Европы — Румынии, Венгрии, Словакии, Финляндии. И конечно, Литвы. Советское правительство предлагало литовскому кабинету провести срочные консультации с гитлеровскими эмиссарами: если Германия не будет настаивать на необходимости оккупации литовской территории, а предоставит хотя бы мало-мальские гарантии, советское правительство будет готово существенно снизить своё присутствие в Литве, вплоть до полного вывода своих войск. "Мы бы не хотели", — упоминалось в примечаниях. — "чтобы Литва стала жертвой ненависти Гитлера к стране Советов, и готовы убрать раздражающий гитлеровцев красный флажок на воротах воинских баз в Литве, лишь бы гитлеровцы отказались от намерения вторгнуться в Литовскую республику."

С понедельника по среду литовское правительство предприняло ряд срочных мер в связи с резким обострением обстановки на советско-германской границе. Проводилась дополнительная мобилизация — по призывным спискам, но уже не в боевые подразделения, а в части обеспечения. Эвакуация детей из Литвы под видом отправки их в летние лагеря отдыха в Федерации шла с конца мая; с 16 июня началась массовая отправка детей в возрасте до 14 лет, не только городских, но деревенских. До среды эвакуации промышленных обьектов не проводилось, хотя ряд фабрик фактически остановил свою деятельность. Только после того, как стала окончательно ясна неизбежность войны, начался вывоз наиболее современных станков и оборудования с заводов в Вильне и Каунасе.

Вывоз культурных ценностей вёлся также с середины мая: множество выставок литовского искусства гастролировало по Федерации. После 15 июня начали вывозить целиком коллекции наиболее крупных литовских музеев и к 20 июня была вывезена основная часть коллекций Литовского государственного музея и крупнейших частных собраний Вильнюса и Каунаса.

В среду литовское правительство прервало переговоры с немецкими представителями. В экстренном выпуске правительственного еженедельника было опубликовано коммюнике литовского кабинета министров. В нём, в частности, говорилось: "...никаких разьяснений, для каких целей размещены германские войска у наших границ, не получено... После консультаций с советским представителем, товаришем Кониным, наш МИД предоставил берлинскому правительству проект соглашения о ненападении, в который были включены следующие пункты:

— экономические соглашения между Литвой и Германией расширяются всецело, в том числе за счёт уже оговоренных советско-литовских договоров.

Советский представитель отметил, что экономический ущерб Советской Федерации имеет меньшее значение, нежели сохранение мира и нейтралитета Литвы;

— советско-литовский договор от 1940 года приостанавливается, или, при наличии точно оговоренных обязательств германской стороны, денонсируется. Советские военные части выводятся в оговоренные с советской и германской сторонами сроки, вооружение этих частей также вывозится;

— литовские вооружённые силы ограничиваются. Мобилизация отменяется.

— Литва строго соблюдает нейтралитет в отношении всех торговых и военных судов на Балтике;

— преследования политических сторонников германского режима прекращается. Всем, ранее высланным из страны за пронацистскую агитацию, разрешается вернуться обратно. Вопрос о материальной компенсации репатриантов решается на согласительной германо-литовской комиссии.

Как видно из нашего предложения, литовское правительство, перед лицом военной угрозы, пошло на значительные уступки Берлину. Наши предложения позволяли Германии получить все возможные выгоды от использования литовских природных богатств, не прибегая для этого к вооружённой силе. Наши предложения были выгодны германскому руководству, ибо оно получало наиболее желаемое им — экономическое преимущество и политическое влияние, не затрачивая своих ресурсов. Мы были готовы согласиться на эти тяжёлые условия, на эту капитуляцию перед военным шантажом ради недопущения вооружённого конфликта. Мы исходим из убеждённости, что итог уже неотвратимого ничем, кроме доброй воли немецкого руководства германо-советского конфликта, в любом случае позволит пересмотреть эти договорённости, как только станет ясен исход советско-германского противостояния. Не в меньшей мере эти соображения доступны и немецкому руководству...

Немецкое руководство за два дня не ответило ни на одно наше предложение, не согласилось ни на одну встречу вне рамок обычного посольского протокола, не приняло ни одного послания, адресованного лично или через посредников... Из чего остаётся сделать вывод, что германское руководство уже сделало свой выбор. Германское руководство твёрдо намерено воспользоваться своей вооружённой силой для подчинения Литвы, для оккупации её земель, для порабощения её народа. Сознавая неизбежность войны, литовское правительство сегодня, 18 июня 1941 года известило немецкое правительство, что в случае если до 22 июня 1941 года Германия не ответит на советскую ноту по пограничной проблеме, литовское правительство присоединится к ограничительным мерам, которые указаны в советской ноте. Поскольку германские действия могут привести к вооружённой провокации со стороны Германии в ближайшие дни, с 19 июня 1941 года в Литве обьявлена мобилизация и вводится чрезвычайное положение. Над нашей родиной нависла огромная угроза. Граждане Литвы, сплотимся для защиты нашей страны!"

Началась широкая эвакуация гражданского населения. В обязательном порядке должны были эвакуироваться семьи ополченцев и левых активистов: временная оккупация литовской территории считалась неизбежной, все были уверены, что гитлеровцы постараются отыграться на близких волонтёров, с целью ослабить дух сопротивления.

Печально, но предпринимаемые меры по эвакуации литовских граждан еврейской национальности оказались малорезультативны. (К тому моменту в распоряжении советских разведорганов уже находились документы, приоткрывающие планы гитлеровцев по решению "еврейской проблемы". С ними были ознакомлены ответственные товарищи из литовского МИДа и МВД). Большинство евреев Литвы от эвакуации отказалось — сыграла память о депортации "жидов" из Польши, Литвы и Беларуссии в ходе отступления русско-польских войск в 1914-1917 годах.

Тогда на волне шпиономании, захлестнувшей первоначально Польшу, а позднее и Российскую республику, евреи были обьявлены "германским элементом влияния", "немецкими шпионами". Людей выбрасывали из домов и гнали пешком многие сотни километров, почти не заботясь о их пропитании и совсем не озадачиваясь проживанием; депортируемые евреи мёрзли в дровяных сараях, куда их иногда пускали сердобольные селяне, мокли в скирдах соломы, угорали в забитых до отказа вагонах для скота. Эти события стоили жизни многим тысячам детей, женщин и стариков. Вернувшиеся после войны в свои дома беженцы не желали их больше оставлять.

До 22 июня имеющиеся в распоряжении литовского правительства германские директивы опубликовывать было нельзя; а голословным утверждениям люди не верили. "Тогда нас обзывали немецкими шпионами, теперь нас немцами пугают — какая разница?"

(Надо сказать, что такая же проблема возникла и в демилитаризированной зоне — жители еврейских местечек Гродненщины, Белостока и других районов Западной Беларуссии с недоверием встретили предложения о полной эвакуации: вывезти удалось только детей, да и то не всех.)

До 25 июня Литву покинуло менее одного процента проживавшего в стране еврейского населения. (Не считая детей. Детвору вывозили не глядя на происхождение, в большей степени успели вывезти городских детей, в сёлах и хуторах отправлять чада "в дальние края" привычно опасались.) После 26 июня, когда кроме публикации немецких директив, появились первые наглядные примеры обращения интервентов с еврейским населением, бросились спасаться... Но к тому моменту для многих уже было поздно, германские войска продвинулись глубоко вглубь литовской территории.

Во многом именно необходимостью прикрыть исход сотен тысяч людей из местечек Виленщины, из Жемайтии, из других земель Литвы обьясняется столь ранний переход к активным действиям Первого механизированного. По первоначальным планам, его силы, соединившись с советскими войсками, выдвинутыми из Латвии в районе северо-западнее Пеневежа, наносили два удара по расходящимся направлениям: основной, на Шауляй, отбрасывающий приморскую группировку немцев, и вспомогательный, по линии Утена-озеро Свирь, предотвращая обход германскими моторизированными силами выступа советской оборонительной позиции на Березине.

Из-за необходимости прикрыть эвакуацию из западных районов Литвы и обеспечить прорыв Вильнюсского гарнизона (с которым тоже отходило огромное число беженцев), Первая бригада корпуса вступила в бой с германскими передовыми частями уже 25 июня у Расейняя (против 36-ой пехотной и 6-ой танковой дивизии 41-го моторизованного корпуса немцев). Советских танкистов поддерживала 4-ая ополченченская (шауляйская) литовская бригада, позже развёрнутая во 2-ую ударную литовскую дивизию. В этих боях 41-ый моторизированный корпус понёс заметные потери, что снизило темпы его продвижения. Контратакующие советские и литовские части также были обескровлены.

Особо тяжёлые потери понесли литовские пехотинцы, стоявшие буквально насмерть: из 14 372 волонтёров, зачисленных в 4-ю бригаду до 26 июня, только погибшими к 27 числу бригада потеряла 5 956 человек. Число раненых составило 11 217 — это значит, что очень многие оставались в строю и после двух, трёх ранений.

Пропавшими без вести в бригаде к 27-му насчитывали 1 178 волонтёров. Вопреки обычной практике, большинство пропавших без вести были не угодившие во вражеский плен — даже по германским данным, в ходе боёв за Расейняй было взято пленными лишь около 600 человек. Включая в число пленных и персонал захваченного военно-полевого госпиталя, и оказавшихся на оккупированной территории литовских чиновников из управления народного образования. В действительности практически все пропавшие без вести бойцы-"шауляйцы" погибли в арьегардных боях, были засыпаны в окопах взрывами и гусеницами танков, разорваны на части снарядами тяжёлой артиллерии, так что даже "смертных жетонов" не осталось...