Зеркало войны

Не медом. И даже не деньгами, и не популярностью.

Есть в этом... нечто такое... почти нечеловеческое.

Когда ты открываешься для людей и отдаешь им себя, свою душу, мечты и надежды. И люди возвращают тебе то же, но уже от себя. Грандиозный энергообмен.

С громадным залом — или с маленьким клубом, не суть важно. Но если ты поймаешь этот драйв, есть тебя хоть раз подхватит и понесет на своем гребне волна искренности — все. Ты пропал.

Мы ведь достаточно лживые создания в повседневной жизни. И стараемся лишний раз не открывать душу, чтобы в ней отхожего места не устроили. А тут...

Ты можешь сказать о себе — все. И тебе ответят...

Это — чудо?

Нет, это сцена. А Матильда поняла это, когда у них с Сергеем стал образовываться круг... почитателей? Фан-клуб?

Тоже неверно.

Просто приходят несколько человек, сидят, слушают... даже денег не бросают, видно, что не у всех они есть. Но — сидят. И от этого на душе становится тепло и уютно.

Матильда открыла дверь приемной...

— Ой!

— Ни фига себе с фига?

Девушки оказались на редкость единодушны.

На столе, нагло потеснив в сторону бумаги и канцелярские мелочи, гордо стоял букет гербер. Роскошных, разноцветных, пушистеньких таких и очень уютных.

— Прелесть какая!

Малена сунула нос в герберы.

— Тильди, они так пахнут! Нежно...

— Ага... это редкость. Значит, дорогие, как собаки!

— Это же цветы?

— У нас их везут черт знает откуда. И они не пахнут, разве что химикатами опрыскают.

— Фу...

— Нравится?

Голос был самодовольный. Девушка — сейчас уже Малена, а не Матильда, развернулась. В дверях стоял Антон Владимирович.

— Да, — честно призналась герцогесса. — Это мне?

— Тебе, кому ж еще?

— Спасибо. Они замечательные.

Антон помялся немного, а потом кивнул на шкаф.

— У нас есть папка по Мурманску. Найди и принеси.

Малена кивнула — и занялась работой. А сердечко так и пело от радости.

Может быть, глупая, наивная, неуклюжая, но это была попытка сделать ей приятное. Не схватить за задницу, как трактирную прислугу, а просто — подарить что-то, что наверняка будет принято и понравится. Это... ухаживания?

Малена мечтала.

Не век же она будет учиться, и потом, когда-нибудь, когда закончится договор с Давидом, она сможет с Антоном встречаться, а там, кто знает...

Матильда молчала, не желая обрывать подруге крылья. Пусть помечтает. Это ведь такое чувство... первая любовь! И первый мальчик, который понравился, и кошмарная юбка, которая даже попу не прикрывает, и ресницы, с которых тушь на пол-лица осыпалась, и трепет в сердце оттого, что ОН посмотрел, и первая записочка...

У нее это было. Пусть и у Малены будет. Иначе потом могут быть проблемы. Лучше уж нагуляться сейчас, и разочарование пережить сейчас, и все остальное — тоже.

С небес на землю герцогессу опустила Нина, которая зашла за зажимами.

— Привет. Есть крокодильчики? А то у меня закончились?

Матильда, которая в том числе и заказывала всю канцелярку, и распределяла ее, согласно требованиям и потребностям, достала из шкафа коробочку.

— Такие? Или покрупнее?

— Такие в самый раз, — согласилась Нина. И кивнула на цветы.

— Антон, что ли?

— Д-да...

— Ясно, что не Давид.

— Почему? — любопытство у герцогессы возобладало, тем паче,, что селектор молчал и не светился.

Нина хмыкнула.

— Кофе сваришь? Мне перерыв на пять минут нужен, а то сдохну...

— Сварю.

— А я пока сигаретку ухвачу. Умоталась... сейчас целую контору оформила. Но оно того стоило!

Малена кивнула. Стоило, наверное. Антон платил фиксированную сумму, но прибавлял процент от заказов. Не наработала? С голоду не помрешь, но и не пожируешь. А у Нины дочка...

Стаканчик с кофе Малена вынесла прямо на улицу. Стоял осенний теплый денек, из тех, когда солнышко забывает, что надо готовиться к отдыху и светит во всю мощь. А зиму девушки дружно не любили. Погреться бы пока...

Нина как раз метко бросила бычок в урну, и с улыбкой приняла стаканчик с кофе.

— Спасибо. Посидишь со мной?

— Ага... пару минут — можно, — герцогесса опустилась на перила.

Место для курильщиков у них было. По соседним домам была целая куча магазинов, офисов, контор, и в каждой кто-то да курил. Бывает. Здоровье человека — его личная собственность, хочешь травиться — травись. Но тем, кто не курит, не всегда приятен запах сигарет, поэтому народ нашел оригинальное решение.

Кто заказал эту беседку, из тех, что дачники среднего достатка ставят у себя на участке для шашлыков — неизвестно. Четырехугольник, три скамеечки, никаких фигурных решеток или кованых элементов, голая функциональность.

Кто повесил на нее цепочку поперек входа и табличку 'только для курящих и выпивающих' — тоже осталось неясным истории. Но — ключи от цепочки, по одному, побросали в почтовый ящик каждого офиса. А посреди беседки с намеком поставили здоровущую урну.

Свое жизненное пространство курящие любители пива охраняли ревностно, поэтому скамеечки остались в целости и сохранности, а местные бабушки даже не покушались на чужое имущество. Хотя попытки рейдерского захвата время от времени случались.*

*— лично видела, в том числе и табличку. Но потом бабушки все же одолели. Прим. авт.

Кофе был хорошим, солнышко теплым...

— почему ты решила, что это — Антон?

Нина фыркнула.

— Тоже мне, бином Ньютона. Просто Тохе однажды розами по мордасам досталось, с тех пор он дарит только мягкие цветы.

— Нашлась героиня?

Малена искренне удивилась. По ее представлениям, раньше Антон по морде от женщин не получал, ни морально, ни физически. А тут вдруг новости?

— Так он соблюдал священный принцип — за одной ухаживаю, а с другой сплю. Подарил первой букет роз, а вторая увидела, выхватила, и по мордасам, — заржала Нина. — Досталось и Тошке, и его девице, как будто их кошками драли.

— Понятно. Грустный боевой опыт.

— Вот-вот, и боевой, и грустный. Но на моей памяти он давненько на цветы не разорялся. У вас вообще — что?

Малена вздохнула.

Можно бы и отшить, и даже вежливо, но ей здесь еще работать. Не стоит наживать себе... нет, не врага, но недоброжелателя — точно. Нина поделилась информацией, а ей в ответ — шиш? Некрасиво.

— Пока — ничего.

— А что хотелось бы?

Малена пожала плечами.

— А я не знаю, что ему хотелось бы. Понимаешь, вроде он то куда-то приглашает, то вот, герберы дарит, а дальше-то что?

— Классика. Переспать и разойтись.

Малена, сейчас именно герцогесса, задумчиво смотрела на небо. Синее-синее.

— А какой в этом смысл?

— Не поняла?

— Допустим, Антон набирается опыта, заполняет еще одну строчку в записной книжке, тешит самолюбие. Что получаю я?

Нина задумалась.

— Деньги, должность, развлекушки не предлагать?

— Это я и сама могу себе устроить. И все?

— Удовольствие.

— Близость без души, как суп без соли. Брюхо набьешь, но и только, — вздохнула Малена.

— Это не Конфуций?

— Это моя бабушка.

— Сейчас это не в моде.

— Ну и дрянь же эта мода, пищит, трещит, а все никак не сдохнет.

Нина посмеялась. А потом поглядела уже серьезно.

— Малена, ты девушка серьезная, я вижу. И советую тебе сейчас, как своей малявке.

— Слушаю?

— Ничего серьезного ты ни от Додика, ни от Антошки не дождешься. Вот чисто по-человечески. Переспать — пожалуйста, побаловаться, погулять... это они могут. Но жениться на тебе не станут.

— У меня нет денег, связей, богатых родителей, модельной внешности и знания Камасутры.

— Видишь? Ты и сама все прекрасно понимаешь.

— Понимаю. Но и уволиться сейчас не могу — некуда.

Нина покачала головой.

— Ты и уволишься, ничего не изменится. И найдут, и спокойной жизни тебе не будет. По-моему, у Тошки заклинило.

— И у Давида?

— Соревнование?

— Социалистическое.

— Скорее, капиталистическое.

— И скажу сразу, даже если ты дашь одному, тут ничего не изменится.

— В смысле?

— Соревнование — дело тонкое. В первый раз приз взять не получилось, надо второй раз попробовать.

— И так каждый раз?

— Обычно все раньше заканчивалось. В этот раз ребята увлеклись.

— Обычно все раньше сдавались?

— Ну да. Ты вот, держишься.

— И буду продолжать держаться, — одними губами улыбнулась герцогесса. — Ладно, извини. Пять минут уже прошли, пошла я...

Малена развернулась, уходя в здание, и не видела, как за ее спиной из окна выглянула Валерия, а Нина подмигнула коллеге.

Лера в ответ показала ей большой палец.

* * *

— Козлы!

— Ничего удивительного. Это бывает.

— В вашем мире такое бывает? — герцогесса даже чуть успокоилась. Обидно же.

— Конечно, — Матильда поспешила добавить эффект. — Аукцион называется.

— А, это и у нас есть.

— Тогда принципы ты понимаешь. Сейчас просто примутся набавлять цену.

— А товар? Мое... то есть твое девичество?

— Да мне не жалко, — язвительно фыркнула Матильда. — За хорошую цену, для хорошего человека и гименопластику сделать можно.

— Че-го?

— А, у вас такого нет?

Малена, уже успокаиваясь, выслушала рассказ о процедуре, которая позволяет превратить девушек — в однозначно честных девушек, и покачала головой.

— Слов нет.

— Ничего, эмоций хватит.

Герцогесса посмотрела на герберы. На дверь кабинета. На герберы...

— Это — не розы. Результата не будет, — предупредила Матильда.

И девушки вдруг принялись хохотать.

Вот уж и правда — предусмотрительность.

* * *

Все-то девушки понимали.

Но песни в этот раз получились грустные. И почему-то из кинофильмов о войне.

— ... погибшие в небе за Родину, становятся небом над ней...*

* стихи Е. Евтушенко, музыка Е. Крылатов. Баллада о военных летчицах — в небе ночные ведьмы. Фильм вообще шикарный, ИМХО. Прим. авт.

Таких песен Матильда знала много. Бабушка их любила.

И настроение было подходящее... неужели они гибли за то, чтобы потом — вот так?

Яснее выразить свои мысли Матильда не могла, но было обидно. За себя, за подругу, за саму ситуацию...

Сергей кое-как подбирал аккорды, но здесь и сейчас людям важнее был чистый девичий голос, взлетающий к вечернему небу, а не его музыкальное сопровождение.

И когда Малена наконец устала петь...

В этот раз ей не бросили деньги. Но когда девушка устало опустилась на скамеечку, через пять минут к ней подсели.

— Здравствуйте, девушка? — вежливый, чуть вопросительный тон. Поговорим?

— Здравствуйте, — не то, чтобы Матильда или Малена жаждали продолжать общение, но не ругаться же? Некрасиво...

Подсевшая к ней дама лет шестидесяти — нет, другое слово к ней не цеплялось категорически. Это была именно дама.

Сухощавая, ухоженная, с белоснежной улыбкой, которая навевала мысль о вставной челюсти. И очень дорого одетая.

— Я смотрю, вы иногда здесь поете?

— Да.

— Ольга Викторовна.

— Малена.

— Приятно познакомиться, Малена. — К чести Ольги Викторовны, она даже не подумала сострить насчет навязшего в зубах фильма. — У вас хороший голос и репертуар. Вы музыкант? В перспективе?

— Нет, что вы. В перспективе я канцелярская крыса, — улыбнулась Малена.

— Музыкант — это я. К вашим усллугам и услугам ваших родственников, — Сергей изобразил куртуазно-мцушкетерский поклон.

Ольга Викторовна задумчиво оглядела парня.

— Я подумаю. А пока, юноша, принесите нам с девушкой горячий чай? Только не пакетики? Пожалуйста...

Тысячная купюра довершила просьбу. Сергей раскланялся еще раз — и умчался.

— Ваш молодой человек?

— Н-нет.

Ольга Викторовна прищурилась.

— Судьба свела?

Малена искренне рассмеялась.

— Вы знаете — да. Я шла, он играл, и я предложила попробовать это делать в тандеме. Петь хотелось.

Женщина улыбнулась.

— Вы хорошо поете. Жаль, что непрофессионально.

— У меня склад характера не тот, — честно созналась девушка. — Я не публичный человек.

— Часто вы здесь поете?

— Раз или два в неделю...

— Ваш чай, миледи, — Сергей склонился до земли. А потом выставил на скамейку две белые фарфоровые чашечки.

— Благодарю, — Ольга Викторовна отпила глоток, второй. — На этой неделе я буду занята, а вот на следующей, где-то во вторник... вы будете здесь петь?

Сергей почесал в затылке.

— Играть я точно буду, я тут каждый день. Малена?

Вторник...

— Да. Я тоже смогу, если не случится чего-то неожиданного.

— Надеюсь, что не случится, — пожилая дама, коснулась плеча Малены дружеским жестом, и встала со скамейки. — Спасибо. Мы любили эти песни, а сейчас о них даже не знают.

— О, времена проходят, — вздохнул Сергей.

— Есть вещи, о которых надо помнить в любые времена, — строго сказала дама. И улыбнулась, смягчая наставительный тон. — До вторника. Надеюсь на встречу.

* * *

Домой Малена шла в гораздо лучшем настроении.

И даже нашла в себе силы пройтись по квартирам, и объяснить, что ей нужно.

Соседи клятвенно обещали ей написать показания, а кое-кто и прийти в суд, если надо. Интересно, это Марию Домашкину так не любят — или Матильда завоевала зрительские симпатии?

Неясно. Но надо пользоваться, пока дают.

Мария-Элена Домбрийская.

— И вот, ее нога... Малена, какая у нас нога?

— Вообще-то ты сейчас управляешь.

— Да. И вот ее левая нога соприкасается со священным столичным кирпичом. А теперь и правая.

Матильда и Малена нервничали, и пытались скрыть свое состояние за ехидством. Издеваться над графом и его семьей не стоило, поэтому подруги изощрялись в ехидстве исключительно мысленно.

Спуститься по трапу, удобно устроиться чуть поодаль, и наблюдать, как грузят багаж в кареты. Всего четыре штуки.

В одной из карет поедут дамы, в три других загрузят багаж и личных слуг. Туда же хотели отправить Ровену, но Малена уперлась.

Все же, беременная женщина...

Нет-нет!

Графиня вздохнула, вспомнила себя — и согласилась. Астела и Даранель были не слишком довольны, но — Аланея! Которая не светила раньше ни одной из них, в лучшем случае — провинциальный Винель. Расходы-то герцогские. А доходы у графов куда как меньше, и связей у Ардонских не вагон.

Малена поглядывала в окно.

Управление она передала Матильде, примерно догадываясь, что без подруги не обойтись, и та сейчас задорно комментировала все, что встретилось на пути.

От мордобоя двух подмастерьев, до дамы, которая, задрав пышные юбки, присела над сточной канавой.

— Интересно, она упасть не боится? Если край канавы ненадежен?

— Она все равно внутрь не пролезет.

Матильда оценила объем, и кивнула.

— Но застрянет?

— Однозначно. Как ты думаешь, Рисойские уже там?

— Уверена.

— Тогда тебе и карты в руки. Я... бррр!

— Ты, главное, не волнуйся. А Рисойских мы уработаем. Однозначно.

— А не они — нас?

— Вот еще. Как там звали домоправительницу?

— Аманда Ирвен.

— Отлично. Положись на меня, подруга, все сделаем как в лучших домах Парижу. Едрит-Мадрид! Это — твое?