Нашим генералам хватило опыта отойти на расстояние, которое давало неуязвимость нашим войскам от русской артиллерии. Мой батальон, наш полк и весь десант начал располагаться на ночлег, надеясь хоть немного отдохнуть после столь тяжелого для нас дня.
Я всегда недолюбливал англичан, и их действия в ходе событий только укрепляли мои чувства. Они с руганью и чуть не с дракой заняли место, за французскими частями встав к западу, как можно дальше от русских позиций. Поставив между нами своих шотландцев. Вот они были мне как солдаты и люди ближе и понятней, чем те, кому они служили. Островитяне как бы прикрылись ими и нами от возможных обстрелов и атак русских. Мы, французы тоже не сплоховали, и поставили перед собой остатки турков. Получился такой слоеный пирог, турки, французы, шотландцы и англичане, если брать от русских позиций. Но, как показали дальнейшие события англичане сами себя обхитрили.
Вскоре после того как батальон расположился на ночлег, в его расположении я вдруг услышал шум, крики радости, смех среди вроде уже угомонившихся солдат. Через несколько минут, ко мне подошёл немного взволнованный командир первой роты, и сказал: ' Господин, майор, я думаю понадобиться ваше вмешательство'. На мой вопрос, что случилось он ответил: 'Выпивка среди солдат мсье'. После этого я приказал немедленно собрать офицеров батальона и сержантов, и мы пошли к месту событий.
Оказывается на месте лагеря нашли брошенный или специально оставленный обоз с небольшим количеством провианта, и что было хуже всего с немалым количеством спиртного. Солдаты моего батальона и здесь показали себя молодцами, в драке с англичанами, турками и другими французскими частями они отбили две бочки с этим пойлом. И немало человек уже успели его хлебнуть, судя по их состоянию. Остальные горели желанием тоже это сделать. Ротные офицеры и сержанты навели порядок среди солдат, и я с ними договорился. Они сейчас все для крепкого сна получат пару глотков, а остальное обязательно употребят, но, не сегодня. А когда прибудем в Камыш-Бурун, и устроимся там. Я верил своим солдатам, они верили мне. Это было уже проверено войной. На этом это мы и разрешили ситуацию. В других частях, судя по песням, шуму, дракам, было по-другому.
После этой истории с бочками, у меня возникло чувство тревоги и сомнения. Узнав на этой войне как русские воюют, меня не оставляла мысль, что они, в отличие от нас, с нами ещё не закончили вести сегодняшнее сражение. И начавшийся за полночь обстрел лагеря только подтвердил мои опасения'.
Противник отошёл, встал лагерем, значит можно было начинать ноктюрную часть сражения. Удары должны быть нанесены со стороны УРа 'Керчь', а с запада сводная гвардейско-гренадерская бригада. Они были главным ударным инструментом. Казаки должны были отсечь путь в Камыш-Бурун. Ведь именно туда будет отходить противник, попав под встречные удары русских войск.
С наступлением темноты началось движение с УРа 'Митридат' в УР 'Керчь' туда ушли роты Азовского полка, Православной дружины. Теперь и они перейдут из разряда наблюдателей, в действующие лица.
Я с охраной, легкими единорогами, двенадцатифунтовками, ракетами выдвинулся в расположение сводной бригады. Которая сама выходила на позиции, откуда будет выдвигаться на рубеж атаки. Маршруты были проложены и отмечены заранее, проводники в наличии. Да, и союзники не оплошали, костры жгли.
План ночной атаки был не сложен. С темнотой русские войска займут свои позиции, отдохнут там по возможности. А в это время противнику обстрелами не дадут спать. Разведку проведут. За час до рассвета выход на позиции для атаки. Перед ней артналёт, и уже сама атака. В ходе, которой с десантом должно быть покончено, и русская армия должна будет одержать чистую победу. Не только обороняясь, но, и атакуя.
Из книги ' На службе Франции' генерал-лейтенанта Але́н де Ло́нна, глава 'Война в Крыму'.
' Мне удалось поспать чуть больше часа. Разбудил меня русский обстрел нашего лагеря. Хоть до нас их гранаты не долетали, я всё равно приказ затушить костры. И чувство тревоги меня не покидало. Что-то было не так.
И в момент, когда я посмотрел на часы, и увидел, что было уже без двадцати три ночи. Меня ударила мысль. 'Ночь !!! Чёрт побери, ночь !!! Русские ударят ночью !!!' Они в этом мастера, и наше положение к этому располагает. Лагерь не укреплён, в нём полно раненых, части перемешались, слажено командовать ими сложно. И я тотчас же отдал приказ поднять батальон по тревоге, и подготовить его к отражению атаки с тыла. Перед собой набросать всё, что могло затруднить движение. Так же я отправил своего адъютанта к Депардьё. И через минут двадцать там тоже сыграли тревогу.
И вот примерно около часа ночи по парижскому времени по нам, и частям стоящим вокруг нас начала бить артиллерия и ракеты ... с запада, а не с востока. Обстрел ещё не закончился, как над нашим лагерем зажглись осветительные ракеты и бомбы. Через несколько минут после этого впереди нас у англичан послышались взрывы ручных гранат, началась ружейная стрельба. И после этого мы услышали русское 'Ура !' Ночное сражение, в виде жесточайшей рукопашной схватки началось.
Обхитрившие сами себя англичане не смогли надолго задержать напор русских штыков. А вот стоящие между ними и нами шотландцы, дали нам время побольше. И вот уже в нас полетели ручные гранаты, мы ответили залпами в кричащую и рычащую темноту. Не особо разбираясь, кто там, русские, англичане или шотландцы. В ответ получили огонь из пистолетов, револьверов, и начался уже рукопашный бой. В котором всё закружилось, завертелось, перемешалось, наслоилось, и уже трудно было разобрать, где свои, где чужие. Русские ломили страшно. Я стрелял из револьвера в любого кто хотел выстрелить в меня или ударить штыком, прикладом, рубануть тесаком, когда закончились патроны бил штыком, прикладом, руками, ногами.
В ходе ночной схватки вокруг меня осталось около двух взводов. И мы начали двигаться в сторону Камыш -Буруна. Солнце начало всходить и уже было можно ориентироваться. И тут на нас из темноты и общей свалки, вышли русские, три взвода. Увидев нас, они среагировали мгновенно, и меньше чем за минуту перестреляли из винтовок и револьверов почти всех моих солдат. Тех кто продолжил сопротивляться закололи или зарубили тесаками. И когда я остался с четырьмя бойцами, один из русских, рослый офицер, что-то громко закричал своим, указывая на меня. Я понял, что он хочет сразиться со мной один на один. Своим храбрым солдатам я приказал сдаться. После этого русские стали вокруг нас кольцом. И этот русский сказав мне: 'Commençons, mon ami !', пригласил меня к атаке.
И я с яростью обреченного начал поединок. Мой визави оказался неплохим бойцом. И хотя я был уставшим и вымотанным за день и ночь, кроме в ночных схватках получил несколько ударов по голове и телу. И несмотря на это всё же я сумел нанести ему удар в живот ... и ничего. Штык ударил в защиту, затем противник ударом винтовки, отвёл мою в сторону. В ответ на мой как казалось мне удачный выпад я услышал тревожные крики русских. Сам же русский толи зарычал, толи рассмеялся.
После этого за пропущенный удар я получил мощную атаку, которая закончилась для меня ударом штыка в левое бедро. От дикой боли я упал на колено, и русский занёс винтовку для удара в голову, чтоб прикончить меня. На его лице освещенное лучами восходящего солнца, в глазах я ясно видел желание убить меня. Я бросив винтовку, успел выставить руку, он штыком пробил мне кисть, но, удар мне удалось отвести. И вновь занесённый штык для последнего удара, его лицо с тем же желанием мне смерти, и осознание, того, что сейчас, здесь, в России, всё для меня закончится. Но, вместо смертельного удара сталью, русский, кому-то что-то яростно крича, ударил меня коленом по лицу. Я упал и потерял сознание.
Очнулся, когда было уже светло, перевязанным, с разбитым лицом, и, сразу понял, что я у русских. На этом для меня закончилась война в Крыму и начался русский плен. Для Жерара Депардьё тоже".
Многие наверно бывали в большой толпе, в несколько десятков, сот или тысяч человек. Концерт или праздник. Я тоже бывал в той жизни. Поэтому чувство толпы было мне знакомо. Когда ты заводишься, ощущаешь её силу, тебя прёт в общем. Даже если ты трезвый. Сильное чувство и опасное. Помню, шли мы как-то через город на разборки, группой в человек двадцать пять парней. Все нам уступали и дорогу, и смотрели с опаской. Сила !!!
Так вот здесь я был не в толпе, а среди тысяч солдат. И к тому же я был для них главным. Энергетика от этого всего шла не слабая. На это накладывался дневной успех в сражении. И меня начинало это всё разогревать. Я хотел драки. Сам по себе я не задирой не был, хотя иногда мог начать и первый. Александр Второй тоже трусом не был.
А ещё у меня, как и других нормальных пацанов и мужиков, когда берёшь прут, палку в руки, начиналось это ... ты начинаешь ею махать, бить, рубить, тыкать. Причём в ближайшее доступное человеческое тело. Древние инстинкты они не спят, они только дремят, и то в полглаза, и пробудить их можно очень быстро. Тем более, когда у тебя в руках боевое оружие и возможность его применить, и тебе за это ничего не будет. Впервые такое я пережил в Чечне, когда мы выезжали на выезда или заступали в ночной караул. И вот теперь здесь, в 1855 году снова было ... можно. Можно было пустить в ход боевое оружие, и тебе за этого ничего не будет. Даже похвалят и наградят, если ты будешь успешен в его использовании по его прямому назначению ... отправлять врагов в страну вечной зимы.
Александр тоже был человек, мужчина, не трус. Вот и получилось, один плюс один равно два. Я и Александр, может, поэтому и родилось более сильно чувство и желание чем просто подраться. Я или мы, хотели попробовать сделать это ... убивать, но, врага. И ко всему этому, ты, среди тысяч людей, которые это уже делали или готовы сделать. Поэтому к началу общей атаки я был в таком настроении, и соответственно на взводе, и ждал сигнал к ней.
В эту ночь я был иголкой и человеком из стали одновременно. Для охраны моей персоны в бою из солдат сводной гвардейско-гренадёрской бригады отобрали лучших бойцов ... целый батальон. В него была встроенная рота дворцовых гренадёров. Причём в неё вместо заслуженных, но, немолодых солдат набрали так же лучших, но, по моложе, и тех кто имел боевой опыт. Это были в основном солдаты, которые прошли венгерскую компанию. К батальону и роте, добавлялся взвод лучших из лучших, плюс взвод моей охраны, то есть тоже лучшие. И часть моего штаба, полсотни человек. Завершали это роскошество, Федот и Георгий. Мои учителя по штыковому и рукопашному бою, и ставшие моими, по сути, телохранителями. Теперь они должны были и стать ещё и моими соратниками.
Поэтому я был иголкой, они яйцом, взводы уткой, рота дворцовых гренадёр зайцем, батальон ларцом, а сводная бригада дубом. Роль Кощея, но, далеко не бессмертного, и отнюдь не в сказке, играл десант союзников.
Сам же я был закован в сплошную сталь. Лучшую сталь в России. Кираса, каска, наручни, поножи, наколенники, налокотники, перчатки. Мои царственные причиндалы, закрывал гульфик ... тоже стальной. Пах и зад оберегала кольчуга из того же металла, как и бармица. Кроме неё бувигер закрывал шею и подбородок.
Поддоспешник был из простеганных слоев самого прочного сукна и обшит таким же шёлком с обеих сторон, рубашка и подштанники на мне тоже были из него. Штаны были кожаные, на бедрах усиленные лосинной кожей. Пулей или штыком меня хрен убьёшь, если только золотое попадание или удар штыком в лицо. Ну, или ядром. И бой ночью будет, не жарко будет, да и майские ночи в Крыму не сказать, что сильно тёплые.
Всё это конечно весило немало, но, ЗОЖ, регулярные занятия, хорошее питание, режим дня за это время позволили улучшить и без того хорошие физические данные Александра. Я пробовал подковы гнуть. В апреле не получалось, в середине мая уже стали поддаваться. Если судить по физическим данным Николая Первого и Александра Третьего, быть подковам и пятакам окончательно гнутыми.
Я тут себя баловал. В Питере ел бутеры 'комбинашка'. Хлеб, масло, икра чёрная, красная, в пропорциях. Или разные виды осетровых. В Крыму с красной икрой был напряг, так, что обходился одной чёрной. Избыток икры и рыбы с Азова, Дона, Волги, Каспия я направил в питание бойцов Керчи, Севастополя и госпиталя Крыма.
Винтовка у меня тоже была из стали, дамасской, а, штык из булата. Точнее штык-нож. Хотя штык-ножом то, что имеет длину лезвия двенадцать дюймов трудно назвать, а сделали по началу вообще шестнадцать! И это ещё так себе вариант. У люттихского штуцера, штык -тесак больше двадцати дюймов и вес более двух фунтов !
К этому добавлялся тоже булатный тесак, и револьвер Кольта. Я хотел ещё ручные гранаты взять, но, подумал на фуя они мне нужны ? В кого я их буду кидать ? Ведь впереди меня пойдут наши войска.
Изготовление и подгонка потребовала от меня пройти несколько примерок и снятия замеров. Особенно прикольно было, когда снимали размеры для гульфика. Зато доспехи сидели на мне идеально, и позволяли быть подвижным.
Федот и Георгий получили снаряжение и вооружение как у меня, и два револьвера. Элитный взвод, взвод охраны, рота гренадёр, отборный батальон подобный вариант доспехов, только со штатными кирасами, касками, железом и кожей вместо стали и кольчуги. Взводы и рота к винтовкам получили револьвер, батальон пехотные офицерские пистолеты. К штыку, добавлялся саперный тесак. Остальная сводная бригада имела кирасы, каски, перчатки, наколенники и налокотники. И то, что успели солдаты и офицеры себе заказать или сделать сами. Вооружены они были так, винтовки, пистолеты, тесаки у всех, ручные гранаты у отдельных солдат на отделение.
Бой уже шёл, наверно более часа, а мне не одного супостата на штык не попалось. Я в принципе понимал почему.
Сначала артналёт бомбами и ракетами, при сближении ручные гранаты от пращников, потом они же просто с рук, далее, когда стало видно в кого стрелять открытие огня из винтовок, но, картечью. Ей в темноте и свалке больше шансов кого-нибудь зацепить. После винтовок шёл последний огневой козырь, пистолеты, тоже с картечью. После этого в дело уже должен был вступить штык, приклад, тесак, кулак, сапог. Правило простое. Коли, руби, бей, топчи, любого, кто говорит, отвечает не по -русски, не имеет опознавательного знака 'свой', и проявляет желание сделать по отношению к тебе тоже самое. Поэтому идущие передо мной три батальона зачищали всё под ноль. Попадались только убитые, раненые и пленные.
Первыми им попались англичане. Их первым ударом гвардейцы и гренадеры просто втоптали в землю. Кто после этого успел выжить, начали сдаваться. Бросали оружие, поднимали руки и кричали: 'Stop !!! Stop !!! Surrender !!! Surrender !!!' Поминали при этом они и Бога, и дьявола.
Шотландцы встретил атаку более организовано, но, гранаты, картечь от рот второй линии, и быстро сломленное сопротивление англичан дали возможность врубится в их ряды, и сойтись уже в рукопашной. Бились мужики в юбках славно, яростно. Но, с ними на бились на равных линейные русские части, теперь же они имели дело с элитой русской армии, ещё и закованную в броню. Поэтому никакой линии у них не получилось, ни тонкой, ни красной, ни в клетку. Но, пленных у шотландцев было меньше, чем у англичан, а убитых и раненых больше.
