Рыцари Старой Республики 2: Тень Ревана

Мысли захватили Кондора. Он забыл про пленницу, сделал несколько шагов к двери. И перехватил другой взгляд — забрака. Только этот взгляд был направлен уже не на Кондора.

Краснокожий мужчина смотрел на Изгнанницу. И ровно с тем же непонятным выражением лица, с каким сама Изгнанница только что смотрела на Кондора.

Только что — потому что, заметив, что замечена, женщина тоже смутилась и отвела глаза.

Хаос! У Кондора голова закружилась от звенящего в воздухе напряжения. Все эти переглядывания, взаимная неловкость, всеобщее замешательство… Он чувствовал, что он-прежний с лёгкостью расшифровал бы бесконечное множество смыслов, какими наполняют пространство разумные. А он-нынешний с куда большей лёгкостью провёл бы очередной бой против бесконечного множества врагов.

«Смысл стал опасней любого врага?», подумал Кондор, «Разве так бывает? Я ищу ответы — но что, если…»

— Кхм, кхм, — прозвучало вновь.

На этот раз голос принадлежал не Изгнаннице, и Кондор понял, что испытывает облегчение от своевременности вмешательства: в дверях лазарета, как усталая тень, стояла Тёмная джедайка.

— Крея, — почти с радостью произнёс мародёр, шагая к старухе. — Вовремя. Нам надо кое-что обсудить.

Он ожидал, что Крея посторонится, но женщина не шелохнулась, и Кондор поневоле остановился в шаге от порога.

Не собирается же она устраивать очередной допрос прямо здесь, при посторонних?..

— Брианна, — сказала Крея. И Кондор мгновенно понял, что так звали пленную девушку. Именно так — никаким другим именем в этом мире она не обладала и не могла обладать.

— Эчани, — сказала Крея. И в тот же миг Кондор вспомнил, что так называлась раса Брианны.

— Ты положил её… — продолжила Крея таким тоном, словно продолжала некий давний разговор, за каждым словом которого стоит куда больше смыслов, чем может показаться стороннему наблюдателю.

— Да, — слегка теряясь, ответил Кондор. Именно посторонним он себя на мгновение и почувствовал. — Она без сознания. Там набежало ещё много… бойких девчонок. Очень похожих друг на друга.

— Да ну, партнёр! — раздалось из-за спины. — И ты молчал?! Что за девчонки? Все такие же сочные, а? Все с синяками?

Крея шевельнула рукой, уцелевшей — не культёй, и Аттон, странно всхлипнув горлом, заткнулся.

— Ты положил её — куда? — старуха сделала паузу, затем, увидев непонимание в глазах мародёра, спросила раздражённо, словно обращалась к слегка заторможенному подростку: — Сколько коек в медотсеке?

Кондор застыл на месте, страшась отвести взгляд от пустоты под капюшоном.

— Рэнд, — проговорил он, не оборачиваясь. — Сколько коек в медотсеке «Чёрного ястреба»?

Судя по звукам, Аттон никак не мог прочистить горло, и вмешалась Изгнанница:

— Когда я проснулась, здесь было четыре места. Верно, Бао?

— Верно, генерал, — отозвался, очевидно, забрак. Говорил он тихо, с тщательной сдержанностью. — Это маленькая яхта. Больше четырёх коек здесь не разместить.

— Рэнд, — повторил мародёр, — Рэнд!

— Четыре… партнёр, — наконец ответил парень, с трудом прокашливаясь. — Что за вопросы? Четыре койки. Всегда было, есть и…

Кондор обернулся. Пересчитал койки. А пересчитав, засмеялся и смеялся так долго, искренне и мучительно, что успел забыть, почему смеётся.

Глава 11. Восхождение (часть 49).

49.

Мир словно застыл, давая время осознать его устройство. Наступил момент откровения: Кондор не мог и не хотел дальше убеждать себя, будто реальность статична.

Все окружающие сговорились, в один голос обманывают его? Но не так давно койка действительно была всего одна, а теперь их стало четыре, и помещение лазарета словно вытянулось и сделалось просторней.

Лжёт память? Она всегда лжёт, всегда и всем.

Смириться, признать себя сумасшедшим? Смирение казалось скучным и исключало возможность хоть как-то влиять на происходящее вокруг.

Да, он безумен. Но, быть может, безумный окружающий мир нуждается сейчас именно в безумце? Быть может, реальность меняется не просто так — а подстраиваясь под потребности самого Кондора?..

Мысль казалась бредовей, чем всё, что творилось вокруг. Но, хаос побери, как же хорошо объясняла происходящее! Он, Мандалор Наивысший, вернулся из небытия не просто так — он должен завершить то, что не успел в прошлой жизни.

Так?..

Кондор поднял голову. Аттон, Изгнанница, забрак, даже Крея — все спутники, кто был в сознании, смотрели на него с ожиданием. Но без недоумения, словно очень точно понимали причину внезапного приступа смеха.

Так или не так… никакой разницы. Куда важнее всякий раз оказывался другой вопрос: решаемо или нет. А в этом мире понятие решаемости приобретало иное значение: мир был готов добавлять кораблю очередную койку всякий раз, когда к команде примыкал новый персонаж.

«Команда». Аттон, Изгнанница…

— Кто ты такой? — спросил Кондор, всем корпусом поворачиваясь к забраку.

— Меня зовут Бао-Дур, — быстро, но очень сдержанно отозвался краснокожий мужчина. Поднял левую руку, демонстрируя энергомеханический протез. — Я инженер.

Где он потерял руку?

— Ты воевал.

— Я воевал, — так же бесстрастно подтвердил забрак.

Кондор задумался. Нет, вряд ли Бао-Дур сражался на стороне кланов. Республика? Реван? Впрочем, с этим успеется.

— Зачем ты здесь?

— Чтобы быть с н… — проговорил забрак и осёкся. Глаза его на мгновение остекленели. Кондор почувствовал искусственность момента: Бао-Дур произносил чьи-то чужие слова, словно их вспомнить было проще, чем сформулировать собственный ответ. Краем глаза мародёр заметил неспокойное движение Изгнанницы.

«Чтобы быть — с нею?..», подумал он, удивляясь обострённости собственного восприятия, «Между этими двумя что-то есть, какая-то связь. Бао-Дур называл женщину "генералом"…»

— Я заметил, что ваш корабль падает, — сказал забрак, еле заметно утрачивая выдержку. — И решил прибыть на помощь. У меня грузовой спидер с топливом, запасными…

«Один?»

— Кто пришёл с тобой?

— Никого.

Забрак и человек уставились друг на друга. Оба знали, что Бао-Дур говорит правду, оба чувствовали фальшь.

— Что ты делаешь на Телосе?

Забрак помолчал. Затем, словно сдаваясь на произвол обстоятельств, ответил:

— Не знаю.

— Зачем ты подготовил топливо и припасы? Ты ждал наш корабль?

— Не знаю. Ждал… не знаю.

— Откуда ты знаешь Изгнанницу?

— Не знаю.

— Вы воевали вместе?

— Не знаю. Да.

— Если я возьму шприц-тюбик с сывороткой правды, — сказал Кондор, приближая своё лицо к бесстрастному лицу забрака, — и вколю тебе под язык полную дозу — что ты расскажешь тогда?

— Не знаю, — так же сдержанно ответил Бао-Дур, не отводя взгляда. — И, возможно, не отказался бы узнать.

Он не лгал. Кондор чувствовал: забрак и не думал что-то скрывать, но сам терзался неопределённостью происходящего. Мародёр близко и ярко понимал сейчас настроение собеседника, слишком близко и невыносимо ярко.

— И всё же она коснулась тебя, — с непонятной тоской, почти скорбью в голосе проговорила Крея, которая так и стояла в дверях.

— Кто? — не оборачиваясь, спросил Кондор.

Старуха молчала. Он повернулся, но Крея уже исчезла.

— Наконец-то, — пробормотал Рэнд, подкручивая какие-то рычажки на ложементе, где спала миралука. — Эта твоя бабка, партнёр… Как встанет над душой, и смотрит, смотрит.

— Аттон. Если я спрошу, как ты очутился на «Перагусе», что ты ответишь?

— Пфе, партнёр! — парень оторвался от своего занятия и ухмыльнулся, по очереди подмигивая шалыми разноцветными глазами. — Уж я найду что ответить, можешь быть уверен. Я тебе не эта парочка, — явно стараясь иметь вид бравый и придурковатый, он кивнул на Изгнанницу и забрака, — уж я-то…

— Не части, — прервал его Кондор. — Изгнанница. Ты вспомнила, как пришла на «Ястреб»?

— Нет, — ответила женщина, в противовес Аттону лаконично.

Кондор прислонился к стене. Как там выразилась Крея: «это ты привёл её»?..

Реальность была способна раздвинуть стены лазарета, создать новые койки… создать новых разумных? Кондор хотел убраться с Малакора — появилась Крея. Кондор желал проверить себя в драке — мир предложил ему бесконечную армию клонов для битья. Кондору требовался опытный пилот — возник Аттон, упакованный, как подарок на День Войны.

«Чёрный ястреб» нуждался в топливе и запчастях — и тут же, буквально из ниоткуда, посреди снежной пустыни и бурана, объявился дружелюбный забрак со всем необходимым.

Совпадение? Не бывает таких совпадений. Она не знает совпадений…

«Она»?

— Что ты нашёл? — неожиданно спросила Изгнанница. — Там, снаружи, что ты нашёл?

Глава 11. Восхождение (часть 50)

50.

Кондор даже не спросил Бао-Дура, нужно ли тому куда-то возвращаться. Да и сам забрак этот вопрос не поднимал. Когда вдруг понимаешь, что пришёл из ниоткуда, не очень тянет в обратный путь.

Очевидно, в странном полудопросе Кондор нащупал болезненную для всех тему. Каждый из экипажа «Чёрного ястреба» испытывал проблемы с памятью. Никто не мог толком объяснить, как очутился там, где очутился: ни собранный Бао-Дур, ни открытая Изгнанница, ни шпанистый балагур Рэнд. Спросить у бессознательных девушек об их прошлом, понятно, возможности пока не имелось, но Кондор чувствовал, что Служанка и миралука вряд ли поделятся чем-то принципиально новым.

Всё это странным образом успокаивало мародёра. Лучше быть безумным вместе со всеми, чем… чем в одиночку.

Оставалось поговорить с Креей: удостовериться, что память Тёмной джедайки тоже не в полном порядке. Но эту беседу Кондор решил отложить.

— Готовься к отлёту, — приказал он Рэнду.

Аттон скривил недовольную гримасу: похоже, ему внезапно расхотелось покидать планету, где наблюдался дефицит мачо в малиновых безрукавках.

— Эх, приятель… — протянул он. — Показать тебе, в каком состоянии наш ястребок? Не факт, что мы вообще взлетим.

— Взлетим.

— А вот не факт. Топлива у нас практически не осталось, это раз. Генераторы щита — на честном слове. Движки прошлись по зафорсажу, это два. То есть уже три. Ну, ты понял, кэп. С таким букетом не то что взлететь, мы…

— Мы взлетим, — повторил Кондор, стараясь демонстрировать абсолютную, отстранённую уверенность. Которой, сказать по правде, не испытывал, скорее, смутно надеялся запрограммировать реальность. — Щит не критичен. Топливо привёз забрак. И он же починил движки.

— «Починил»? — взвился Аттон. — Когда?!

— Или вот-вот починит. Дадим ему время, — Кондор прикинул, чем занять пилота, пока мир приводит себя в соответствие желаниям своего нового хозяина. — Снаружи остался спидер. Загони его в ангар.

— Партнёр…

— Без тебя никто не улетит: навикомп знаешь только ты. «Партнёр».

— Сделай то, сделай это… — посетовал Аттон, очевидно уязвлённый подобной интерпретацией его неуверенности. — Кэп, ты видишь мои восемь рук?

— Отнесись к этому иначе. Ты незаменим.

— А-а!.. То есть меня ты выбросишь за борт в последнюю очередь.

— Возможно, — коротко сказал Кондор, который на текущий момент общением с Рэндом пресытился.

— Запомни, приятель: ты обещал! — резюмировал Аттон, направляясь к выходу из кабины. — Первой — Ея Величеству, последним — меня. Не Изгнанницу!

Кондор смотрел вслед парню и не мог понять, как отнестись к его словам. Меньше всего мародёр намеревался выбрасывать кого-то в вакуум. Как, естественно, не собирался пытать Бао-Дура, разбивать лицо Брианне, расправляться со снежными блондинками… громить армию клонов Курты, в конце концов. Он совершенно не искал повода проявить склонность к насилию, но Рэнд, Бао-Дур, да, пожалуй, все в экипаже воспринимали мародёра как угрозу. Не исключая, по всей видимости, и Крею.

«Я Мандалор», напомнил себе Кондор, «я страх воплощённый».

Даже в мыслях прозвучало это невыносимо глупо. Угрожать своему экипажу…

«Своему»? «Экипажу»?..

Он с удивлением понял, что каждого присутствующего на борту действительно воспринимает как члена команды. И миралуку. И забрака. И даже пленницу эчани. Всех, связанных нависшей над «Чёрным ястребом» пустотой.

Кредо Мандалора? Ответственность, лояльность, готовность принять под свою эгиду каждого присягнувшего? Но никто не присягал Кондору на верность: пустота не знает верности, пустота не приемлет клятв.

Быть может, оставаться верным — это и есть единственный надёжный способ одолеть пустоту?..

Интерком щёлкнул.

— Спидер в ангаре, кэп, — сказал Аттон. — Ну, всё?

— Иди в рубку, — ответил Кондор, стряхивая с себя оцепенение и направляясь в ходовой отсек.

«Программирование реальности» удалось на славу: краснокожий инженер отрапортовал о готовности движков к выходу на орбиту. О возможности прыжка говорить было рано, но с аппаратурой гипера Бао-Дур обещал разобраться в ближайшее время.

«Как этот разумный с навыками опытного инженера вообще оказался здесь?», думал Кондор, кивая в такт объяснениям забрака, «И так необъяснимо вовремя? Он чинит корабль, он уже считает себя частью команды, и сам я отношусь к нему как к одному из нас, я доверяю ему чинить корабль совсем не потому, что больше ремонт доверить некому.»

— Полноценная калибровка потребует намного больше времени, капитан, — продолжал объяснять Бао-Дур. Говорил он тем же негромким, ровным голосом, но периодически полуозирался, словно ожидал найти у себя за плечом кого-то ещё и огорчался, не находя. — Но прежде я хотел бы посмотреть логи навикомпа: такое состояние гипер-привода не может быть…

«Это уже его корабль», машинально соглашаясь, думал Кондор, «словно забрак родился на борту и нигде, кроме "Чёрного ястреба", никогда не бывал. А миралука? Брианна? Уверен, они проснутся именно тогда, когда у команды возникнет потребность в их особых умениях… должны же у них быть какие-то умения, помимо привычки занимать койки в лазарете.»

— Партнёр, ты где там? — вклинился в его мысли голос Рэнда.

— Ходовой, — ответил Кондор, нажав кнопку интеркома.

— С рогатеньким тусуешься? Ну, привет ему там.

— И тебе привет, цветастенький, — ровным голосом проговорил Бао-Дур.