— Насколько немного? — начав подозревать нехорошее, поинтересовалась я.
— За вычетом моей платы, расходов на твоё содержание во время рабства и базовой суммы для выхода на свободу... думаю, ещё рублей пять-десять. Разумеется, если непредвиденных трат не возникнет.
Я застыла, переваривая шокирующую новость. Потом с надеждой уточнила:
— А сколько составляет базовая сумма?
— Тридцать один рубль.
Ничего себе! Всё богатство, весь начальный капитал улетает в трубу! Я представила, как выхожу на волю с суммой, на которую, в лучшем случае, удастся прожить два-три месяца, и поёжилась.
— Слушай, а может, ну её, эту лабораторию? Мне и жизненных кодов хватает...
— Глупая, — вздохнул опекун. — Я ведь говорил, что проблема в том, что ты не представитель какого-нибудь вида, не помесь, не мутант, а химера. Мы слишком сильно отличаемся от остальных, наши реакции и возможности сложно предсказать. Это касается не только здоровья. Чтобы научиться многим вещам, тебе тоже надо знать свой организм — иначе труд пропадёт впустую. Сейчас ты живешь, но практически ничего не смыслишь в самой себе. Как ты собираешься получать профессию, если не знаешь, на что способна, как себя надо вести, как составлять расписание и позаботиться о своём здоровье?
Мужчина ненадолго задумался, а потом продолжил:
— Химеры очень живучи, но для того, чтобы занять достойное место, им требуется гораздо больше затрат. Приходится корректировать обычные упражнения или вообще разрабатывать их строго индивидуально — иначе эффективность будет низкой.
— А ты сам? — недовольно поинтересовалась я. — Или тоже повезло и кучу денег получил?
— Мне повезло. Сильно повезло, — кивнул Шас. — Меня купил этот самый институт. И я был одним из тех, кто выжил, — он посмотрел мне прямо в глаза. — Более того, после того, как эксперименты завершили, меня не отправили на утилизацию, не превратили в живучую многоразовую дичь и не использовали как подопытного для обучения студентов, поскольку нашёлся желающий стать хозяином. Он помог мне освоиться, а потом и выйти на свободу.
Я опустила голову, не зная, что сказать.
— Если тебе станет легче, считай, что данная фаза является прихотью злодея-хозяина, — со смешком закончил опекун. — Тем более, что я действительно пользуюсь оговорёнными возможностями и уверен, что в случае проверки мои действия будут признаны обоснованными.
Больше я не спорила и не пыталась настоять на своём. Возможно, он действительно хочет добра... но, по моим расчётам, у меня на момент получения свободы должно было остаться в худшем случае не меньше десяти тысяч, а в лучшем — больше пятнадцати тысяч рублей. Теперь же оказывается, что выйду на волю чуть ли не с дыркой в кармане. Данный факт пугал... ведь так, в случае чего, даже уехать из Тартара не смогу.
Вскоре после завтрака мы отправились в институт. Перед выходом Шас протестировал меня небольшим специальным прибором в прихожей — он позволял определить, насколько кто-либо соответствует общим требованиям безопасности. Посмотрел на результат, недовольно поморщился и обрызгал меня из флакона.
— Поздравляю! — саркастически сказал опекун. — Тебе общие нормативы подходят, а вот сама ты им уже не соответствуешь. А ведь изменения наверняка ещё не завершились. Так что привыкай защищать других от себя.
Пришлось несколько минут подождать. За это время я успела прочитать описание «дезодоранта» (он позволял нейтрализовать самые часто встречающиеся опасные выделения) и, хоть это и глупо, сходить к зеркалу, чтобы снова поискать отличия или изменения. К счастью, последних обнаружить не удалось: на мой взгляд, как была обычным человеком, так им и осталась.
— Специально для тебя купил, — убедившись, что теперь я соответствую нормативам, радостно добавил Шас. — Если бы не сработало, пришлось бы транспорт с изолятором вызывать, а это гораздо дороже. Возьми противоядие с собой и помни, что оно действует только несколько часов, потом надо обновлять.
Во второй раз в жизни я оказалась на улицах Тартара, но на сей раз знала, чего ожидать, и настроилась заранее, поэтому окружающий мир не смог деморализовать так сильно. Пока мы добирались (опять воспользовавшись подземным транспортом), кроме следования за опекуном, я впитывала новые впечатления и пыталась разобраться, что к чему. В этом очень помогло долгое изучение сайтов, в том числе просмотр записей видеокамер.
Пару раз даже удалось заметить хранителей порядка. Они отличались от обычных людей специальными знаками, хотя ношение последних вовсе не является обязательным: это скорее право, чем обязанность. Да, в Тартаре тоже есть представители правоохранительных органов, хотя и маскирующиеся под другими названиями, но практически с теми же функциями. Самое серьёзное отличие в том, что защищает местная полиция только тех, кто заплатил соответствующие налоги.
Кстати, в этой стране каждый сам выбирает, какие налоги платить — и соответственно взамен получает некие гарантии. В законодательной системе Тартара я ещё не разобралась... разве что поняла, что это очень проблематично — легче ещё пару диалектов, а то и языков выучить. Но общий принцип уловила. «Налогов» здесь огромное количество и, по сути, каждый обозначает какую-то определённую услугу или гарантию. Например, с теми же лицензиями на убийство: если бы жертва не платила соответствующий налог, то и лицензия бы киллеру не понадобилась — можно и так ликвидировать безнаказанно. А в случае уплаты налога, нападать можно, только купив лицензию на определённый срок, да ещё и жертву предупреждают за какое-то время (тут я пока не разобралась, числа встречались разные) до начала охоты.
Аналогичные принципы и со множеством других нюансов. Квартиросъёмщики и домовладельцы, покупатели и продавцы, работники и работодатели, врачи и пациенты — судя по тому, что удалось найти в сети, каждый из них создавал свой, индивидуальный список оплачиваемых налогов, а то и несколько — на разные случаи жизни.
Увы, вскоре стало не до изучения улиц. Несмотря на подготовку, обилие звуков, запахов и всего остального быстро утомило и в конце пути сил, как и в прошлый раз, почти не осталось. Да уж, к Тартару ещё привыкать и привыкать.
В институте меня тут же взяли в оборот, отправили сдавать кучу анализов, прогоняли через какие-то приборы. Не то от нервотрёпки, не то из-за «приемлемо дискомфортных и опасных» исследований самочувствие быстро ухудшилось до такой степени, что хотелось только, чтобы меня оставили в покое. Я даже не стала возмущаться, когда, закончив, вместо комнаты меня привели в зарешеченный вольер. Умылась водой из искусственного ручья, усилием воли заставила себя проглотить буроватую безвкусную массу и завалилась на кучу не то тонких стружек, не то обрывков нитей или каких-то растений. Разбираться в ситуации буду позже, а пока надо отдохнуть. И набраться сил. Вряд ли завтрашний день окажется легче.
6 сентября – 23 октября 617132 года от Стабилизации
Институт химеризма, Шесефес, Тартар
С моей точки зрения лаборатория сильно напоминала больницу. Очень хорошо оборудованную, странную... инопланетную, но не более того.
Первые дни и ночи исследования занимали практически всё время. Что только со мной не делали: заставляли дышать различными смесями, слушать звуки, изучали на сотнях приборах, забирали множество анализов, кололи и заставляли глотать кучу разной гадости... В покое ненадолго оставляли, только если процедуры приводили к сильному ухудшению самочувствия (что происходило по несколько раз в день). Так что я не то, что заниматься, даже оглядеться почти не могла. Но уже на четвёртые сутки ситуация кардинально изменилась. После трёх часов исследований и двухчасовой комы (с целью пообщаться со второй личностью) меня отпустили отдыхать.
— С кратковременными опытами закончили, теперь приступим к остальным. Так что сможешь заниматься своими делами, — пояснил лаборант и протянул мне небольшой баллончик. — Вот средство, которое обеспечит соответствие тебя общим нормативам безопасности. Старое отложи, в нём много лишнего, а кое-чего скоро будет не хватать. Не забывай регулярно обновлять, если собираешься ходить вне своего помещения. Покидать территорию института тебе запрещено. Сможешь сама найти свою клетку?
— Да, — кивнула я. — Но разве меня там не закроют?
— Мы не ощущаем смысла в данном ограничении, — лаборант сложил щупальца в замысловатый знак. — Судя по тестам и характеристике ты достаточно разумна, чтобы не лезть в неприятности. Да и твой владелец не отметил необходимость изоляции. Вообще-то, с самого твоего приезда замок выделенного тебе помещения настроен на твой паспорт: можешь заходить и выходить, когда захочешь.
Покинув кабинет, я некоторое время постояла в коридоре, приходя в себя от удивления. До сих пор ни разу не пыталась открыть дверь вольера — была уверена, что она заперта. Если нет, то какой смысл вообще селить в клетке? Зверь я в конце-концов или человек? Естественно, вслух возмущение высказывать не стала, да и вообще постаралась его не показать. Слишком многое в Тартаре ломало прошлые стереотипы, с многим приходилось мириться и принимать как новую норму. Может, здесь не видят ничего зазорного, если разумное существо живёт в клетке?
Поскольку состояние не располагало к долгим рассуждениям, я вернулась в отведённое помещение, где, поев, прилегла отдохнуть. Самочувствие после утренних процедур выправилось быстро, но я ещё немного повалялась, наслаждаясь удивительным комфортом: свежий воздух, лёгкое дуновение ветерка, негромкое стрекотание насекомых и журчание воды. Создавалось впечатление, что вольер находится где-то вдали от цивилизации. Подумав и вспомнив прошлые дни, невольно признала, что, по крайней мере, отдыхать здесь куда лучше, чем в квартире Шаса, причём разница ничуть не меньше, чем между небольшой комнатой с застоявшимся воздухом и выездом на чистую природу.
Потом впервые внимательно осмотрела клетку и уже через пару минут смеялась над самой собой. В замаскированной под скалу стене достаточно легко обнаружилось два с первого взгляда не заметных прохода: один вёл в совмещённый санузел, а второй — в закуток со столом, небольшим шкафом и кроватью. Вот и как после такого в очередной раз не почувствовать себя дурой? Выходит, что все удобства находились прямо под носом, а я просто их не заметила. Как, впрочем, и того, что в любой момент могу покинуть вольер. Как и раньше, на оценку окружающего наложилось прежнее восприятие, искажая реальную картину. Если буду жить в клетке, то в ней непременно запрут, и удобств не найти.
С удовольствием помывшись и переодевшись в найденную в шкафу пижаму, ещё раз внимательно осмотрела предоставленное помещение. Если судить объективно, вольер гораздо больше квартиры Шаса и, пожалуй, даже удобней. Искусственный ручей, нечто вроде небольшого садика с многочисленными растениями во встроенных в ниши кадках, крупный разветвлённый кривой ствол (тоже с несколькими островками зелени), на который легко залезть и можно удобно устроиться. Холмик из сена неизвестного мне растения (чем дальше, чем сильнее я склонялась к мнению о естественном происхождении того, что использовала в качестве матраца), песок и россыпь гальки — всё прекрасно вписывалось в общую картину.
Вполне эстетичная и гармоничная обстановка. По крайней мере, если бы я увидела нечто подобное в зоопарке, то с удовольствием бы задержалась уже для того, чтобы полюбоваться на дизайн. А сейчас всего лишь небольшой негатив и тот психологический — от того, что нахожусь внутри, а не снаружи клетки. Кстати, решётка оказалась не единственной загородкой. Примерно в метре за ней (снаружи вольера) путь преграждало толстое стекло или какой-то прозрачный материал. Закончив обследование отведённой мне территории, я вышла наружу и отправилась осматривать ближайшие окрестности.
Выяснилось, что «зверинец» занимает немало места. Судя по всему, обустраивали клетки под конкретного постояльца, по крайней мере, нежилые выделялись очень ярко: в них оставалась только замаскированная под скалу основа. А вот обитаемые (в некоторых никого высмотреть не удалось, но владелец вполне мог находиться на исследованиях) сильно отличались друг от друга.
Сначала шли достаточно большие вольеры, вроде моего, но с разным дизайном. В одних виднелась пустынная местность, за решёткой других колосилась степь, третьи больше напоминали гигантский аквариум, четвёртые — вполне высокотехнологичную квартиру. Большая часть живущих в вольерах химер почти не обращала внимания на любопытствующую соседку: обитатель аквариума завис над компьютером необычного дизайна, пустынный житель увлечённо рылся в грунте, так что во все стороны летел песок, в «степи» некто четвероногий бегал кругами (судя по всему, не в первый раз, поскольку уже протоптал дорожку). Только владелец высокотехнологичной обстановки соизволил встретиться со мной взглядом, но потом поправил загадочный прибор на голове и поудобнее устроился в кресле-лежанке, быстро потеряв интерес.
Дальше клетки становились меньше по размеру. Заключённые в них перемещались осторожно, медленно, и такое впечатление, что неуверенно. Обстановка, как и в вольерах, встречалась разная, хотя в целом беднее. А в конце аллеи-зверинца помещения оказались совсем небольшие и находящиеся внутри выглядели откровенно больными. Например, вон то гуманоидное существо, которое, то и дело сотрясаясь в судорогах, пыталось добраться до источника воды. Когда химере всё-таки удалось достичь ручья, её зрачки разъехались, она закашлялась, забилась в припадке, похоже, не сумев проглотить живительную влагу. Неестественные, дёрганые и какие-то вывернутые движения обитателя клетки убедили, что созданная когда-то воображением картина сумасшедших франкенштейновских монстров — не настолько уж большое преувеличение, если вообще является таковым. Даже слова Шаса, что на самом деле «сумасшедшие» химеры являются вполне вменяемыми и разумными существами, просто не смогли или не успели сработаться между собой, не успокаивали. Во-первых, потому, что человек за решёткой не выглядел нормальным, а во-вторых, перспектива оказаться в таком состоянии и при этом осознавать происходящее пугала до дрожи в коленях. Уж лучше быть такой, какая я есть, пусть даже слабым разумом в неравноценной химере, чем превратиться в нечто подобное.
На обратном пути я обратила внимание, что в клетках данной аллеи поселены химеры схожего размера. Из любопытства заглянула в другие отвилки — и действительно, разумные существа, заключённые в тех вольерах, относились к иным весовым категориям.
Свобода передвижения, пусть и очень относительная, сильно улучшила настроение. Вскоре удалось вернуться к занятиям — благо в комнате оказалась не только одежда, но и выданный опекуном компьютер. Постепенно я осваивалась с так и не убранной опекуном программой для изучения диалектов. Иногда даже начала ловить себя на том, что воспринимаю разное звучание почти как нечто естественное, а порой предпочитаю читать тексты с закрытыми глазами, давая им отдых, вместо этого положив пальцы на специальный выступ, передающий тактильные ощущения.
