| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Собачки? — тупо повторил Роман. — А. Вы про Жергана. Да, он пропал. Недавно.
— Примерно когда? Кто заметил пропажу?
— Я не помню точно. Спросите у Мунце.
— Она не могла сама уйти? Ну, по своим надобностям собачьим?
— Нет. Жерган — дрессированный умный пес. Он сторожевой породы, чистокровный глен.
Глен, глен... она их только на картинках и видела. Энца представила собаку размером с небольшого теленка, покрытого длинной серой шерстью. Да уж, а она его собачкой обозвала.
— Его искали? Следы какие-то нашли?
— Нет, ничего.
— Хорошо, насчет полтергейста. Полтергейст — какого рода? Двигал вещи? Кидал? Звуки были? В каких помещениях? Во всех сразу или только определенных?
Джек двинул челюстью, чтобы скрыть невольный смешок: Энца в своем репертуаре, от ее вопросов не уйдешь.
Впрочем, ей попался крепкий орешек. Роман отвечал односложно, раздумывая над каждой репликой и зачастую отговариваясь незнанием.
— Сколько людей живет в поместье? Нам нужен план здания... желательно официальный. И мы будем везде устанавливать считывающие и анализирующие амулеты, вот тут подписаться надо, что вы не против.
Энца извлекла из своего рюкзачка несколько бумаг.
Сварну спасло только появление дворецкого, который вез кофейный столик с чашками и закусками.
— Все вопросы — господину Мунце, — торопливо сказал Роман и попытался было скрыться.
— Нет, расписаться вы должны сами, — остановила его въедливая Энца. — И разрешите нам, пожалуйста, разговаривать со всеми слугами.
Тут господин Сварна явно заколебался.
— Мы не владеем техниками ментального воздействия, — мягко сказала Энца. — Вот, посмотрите.
Она сунула ему свое удостоверение, в котором действительно была соответствующая отметка. Сразу над уровнем силы.
Роман внимательно изучил удостоверение, и лицо его даже немного обмякло. Он небрежно вернул Энце документ и посмотрел на Джека.
— Я тоже не владею, — спокойно сказал тот и показал свое. Подержал секунду и сразу убрал, чтобы Сварна не успел разглядеть пометку о запрете использования магической силы.
— Хорошо, — устало сдался Роман. — Я... впрочем, нет... Мунце! Предупредите всех, что этим господам можно отвечать на вопросы.
— Спасибо! — весело сказала Энца. — А у вас есть чердак и подвал?
Ближе к вечеру приехал Ворон, ездивший по своим делам в деревню.
В Ореховом кабинете он нашел хозяина: тот едва поздоровался. Комната была погружена в сумрак. Солнце склонялось к горизонту, но Роман не торопился зажигать свет, сидел у большого окна и уныло смотрел вниз.
— Я надеюсь... надеюсь, что все это прекратится наконец, — устало сказал мужчина. — Уж кто-то из них разберется. Я столько людей позвал.
Ворон ободряюще кивнул:
— Я лично просил Якова прислать сюда самых лучших. Я говорил ему, что здесь сложное дело... Те, кого он посоветовал, по его словам, только такой работой и занимаются.
— Да-да, — раздраженно прервал его собеседник. — Приехали днем какие-то. Но... сомневаюсь я, что их вообще можно куда-то пускать.
Господин Сварна скорбно нахмурился. Ворон подошел ближе, взглянул в окно.
Из него открывался уютный вид на уголок сада и небольшую поляну, где располагалась детская площадка для игр: деревянные двойные качели, песочница, небольшой турник. Некогда на ней играл маленький Роман, а потом и его два отпрыска, но уже несколько лет она была заброшена и сильно заросла.
На рассохшихся, нещадно скрипящих качелях сидели двое и сосредоточенно качались.
Видимо, на спор — кто сильнее. Маленькая темноволосая девушка побеждала: ее качели, деревянная плашка на цепях, взлетала почти горизонтально земле. А вот соперник постоянно задевал длинными ногами землю и тормозил.
— Они долго торчали на кухне, — пожаловался хозяин. — Ходили в подвал, потом спрашивали о чердаке. Этот белобрысый везде курит, а девчонка постоянно съезжает по перилам вниз, будто сложно лестницей пользоваться. Брали лопату, чтобы копать в огороде... Ты бы видел, в каком виде они пришли на встречу. Они точно от Якова? Ты проверял?
— У них... свои методы, — сказал Ворон, с трудом подавляя невольные воспоминания о разбитых окнах и развороченных железных решетках флигеля. — Разумеется, они от Якова. Я лично присутствовал при инструктаже.
Девчонка сделала полный оборот вокруг планки и довольно засмеялась. Они еще немного покачались, уже спокойнее, а потом одновременно спрыгнули и полезли куда-то через ограду, деловито и спокойно, словно не первый раз. Ворон не нашелся, как это прокомментировать. Отвернулся от окна, сделав вид, что ничего не заметил.
* * *
Сначала они покорили сердце кухарки, слопав все вчерашние остатки супа, жаркого и пудинга. Прежде кухарка ежедневно отдавала их псу, игнорируя строгий указ хозяина не кормить Жергана ничем, кроме одобренного ветеринаром корма. Кухарка рассуждала так: если "бедная псина" все время забегает на кухню и просит есть, значит, ее надо кормить. Но после того, как Жерган пропал, остатки от трапез, к ее вящему огорчению, неизменно отправлялись в помойное ведро.
Эти же двое съели все. С приличной скоростью, похвалами и благодарностью. Прасковья Ивановна, женщина сухая и строгая, растаяла, едва только увидела их сытые улыбки. Давно уже ее стряпню с таким удовольствием не ели.
Жерган не в счет, пес все-таки.
— Ишь, тощие оба, — сказала она, энергично помешивая соус. Белое варево мерно булькало и, стоило ей отвернуться, выплескивалось, стекая тонкими струйками по краю ковшика. — В городе-то вашем, поди, нормальной-то еды нет? Одни бутерброды и пиццы ваши поганые.
— Я почти научилась омлет делать, — похвасталась Энца. — И оладьи. Не всегда получается. Поэтому мы едим в кафе.
— И что ж это такое, — забормотала кухарка, споро заливая обжаренные грибы соусом. — Ну и молодежь пошла. Что это, мамка-то тебя не научила?
— Не, — грустно отозвалась Энца. — Она и сама не очень умеет и не любит, когда под рукой кто-то стоит.
— Не повезло тебе, парень, — покачала головой Прасковья Ивановна и метко зашвырнула форму с грибами в духовку.
— Да ничего, я привык, — благодушно отмахнулся Джек.
— У вас хорошо, — заметила Энца. — Все так аккуратно. Этот полтергейст тут не бывал ни разу, да?
— Какое там, — расстроенно сказала Прасковья Ивановна. Она присела к столу и подперла голову рукой. — У нас все и началось. Той осенью, каждый день грохотало и грохотало. Потом прекратилось, перешло на основное здание, в мае снова две ночи подряд кверху дном было перевернуто. Пярве ругался сначала, думал, это я посуду наколотила, а потом у нас у обоих опять все началось, прямо на глазах. Ух, я ему высказала, все что думаю. Ишь, на меня...
— Пярве? — переспросила Энца, мысленно перебирая список слуг.
Кухарка вдруг сникла и вздохнула.
— Пусть земля ему будет пухом, — сказала она. — Или как там полагается говорить. Дворецкий это наш прежний, в начале июня помер. Господин Алекс очень уж убивался по нему. Какой год выдался... тяжелый. И мне рук не хватает, моя помощница тем месяцем пропала. А праздники один за другим, один за другим. Я уж едва убедила этого индюка Мунце, что часть угощений заказывать надо, сами не потянем в срок сделать.
— Пропала? — удивилась Энца.
— Ну да. Уехала, не предупредив, не объяснив ничего. Прислала телеграмму — мол, дома я, больше не вернусь. Расчет попросила. А вроде такая была, приличная, ответственная... Тьфу. Разве ж так дела-то делаются? Не по-людски.
Углубившись в темные мысли, Прасковья Ивановна повздыхала, а потом поднялась и вернулась к своим делам. Джек и Энца поблагодарили ее еще раз и вышли.
За дверью Энца тут же схватилась за ручку с блокнотом и быстро записала все, что услышала.
— Пярве, — сказала Энца. — Непривычное имя, да еще без фамилии. Надо проверить, вдруг из наших. И девушку эту. Почему сбежала?
— А удачно получилось, — не слушая, сказал Джек. — Зашли пожрать, и еще информацией разжились.
Следующей их "жертвой" оказался Алекс Сварна — отец хозяина поместья. Впрочем, он был легкой добычей: старик, по сию пору не утративший жизнерадостного нрава и чувства юмора, обожал молодежь и был по-детски заворожен магией, как и многие другие обыватели, близко с ней не знакомые.
Спускаясь со второго этажа, где они устанавливали артефакты (не забыв покрутиться в запрещенной зоне бального зала, где вовсю шла подготовка к приему), Энца съехала по перилам. Лихо спрыгнула внизу и приземлилась прямо у ног старика, сидевшего на кресле-каталке. Его скрывала густая тень лестницы, и Энца не заметила его сверху. Сильно смутилась, и поток извинений прервал только степенно шедший следом Джек.
Старик весело рассмеялся, а потом, познакомившись с ними, вызвался быть экскурсоводом.
— Мунце — хороший парень, — сказал он, — но мало что тут знает, работает всего ничего.
"Всего ничего" — это лет пять, как уже знала Энца, но видимо в глазах восьмидесятидевятилетнего Алекса Сварны, они казались пустяком.
Экскурсия старшего Сварны оказалась и в самом деле куда интереснее сухих пояснений дворецкого: тут кухня, там кладовая для припасов, здесь закрыто, ходить нельзя, тут хозяйские спальни и тому подобное. На вопросы Мунце хоть и отвечал, но точно так же как хозяин: скупо и односложно.
Алекс — так он просил его называть, — журчал как горный ручей, даже вопросы задавать не нужно было. Через полчаса у Джека сводило скулы от сдерживаемой зевоты, но он терпел, потому что старик бестрепетно провел их во все закрытые для осмотра помещения. У него была своя связка ключей и отсутствовало всякое уважение к своему сыну и его распоряжениям. "Мой младшенький, — говорил он, — ни черта не смыслит в жизни. Только в циферках своих разбирается и технике этой проклятущей".
Напарники много чего узнали о богатой истории окрестностей, Северной войне, благодаря которой переименовали владения и деревушку, но очень мало о семье и нынешних событиях. Разве что старик с ностальгией вспоминал молодость да беднягу Пярве, который служил дворецким у них. Как Энца и думала, он был магом, но, по словам Алекса, очень слабым, так что и дворецким устраивался по рекомендациям отца. На государственную службу Пярве не звали. Разговор о старом дворецком прервался очень быстро: они как раз вошли в картинную галерею, и напарники были вынуждены выслушать историю каждого портрета.
Около трех пополудни Алекс распрощался с ними. Они успели обойти почти весь дом, кроме крыла, где жили слуги, и хозяйственных пристроек.
Некоторые комнаты хранили отзвуки магии, но настолько слабой, что ею можно было бы и пренебречь, списав на естественные процессы, происходящие в старинных домах.
Гвозди и булавки в косяке одной из комнат, несколько фонивших кукол и книг в кабинете хозяина, — вот, собственно и весь улов. По дороге в сад Энца позвонила Донно, попросила его разузнать про Пярве подробнее.
В Шелковой гостиной, куда проводил их дворецкий, выловив в саду и отобрав лопату, собрались приехавшие маги и хозяин.
Если на Джеке и драные джинсы, и измазанная землей футболка выглядели так, будто их в этом виде задумал модный дизайнер, то Энца в велосипедных штанах и кофте с карманом на животе смотрелась именно так, как это было на самом деле: замарашка без всякого уважения ко вкусу и обстоятельствам работы.
Обстоятельства же были такие: небольшая уютная гостиная старинного поместья, изысканная темная мебель в стиле модерн. У окна две девушки, в элегантных брючных костюмах, одна чуть повыше — эффектная брюнетка с короткой стрижкой и большими, полуприкрытыми тяжелыми веками глазами, вторая — более хрупкая рыжая. Роман Сварна сидел в кресле у низкого столика, монотонно постукивая пустой трубкой о подлокотник. На диване напротив расположились двое мужчин.
Стояла напряженная тишина. Видимо, ждали их уже некоторое время.
Джек царственно кивнул присутствующим, небрежно пожал руки мужчинам. Энца смело улыбнулась и присела в свободное кресло. Джек облокотился о его спинку.
Роман некоторое время молчал. Кажется, это была одна из его привычек: долго собираться перед тем, как сказать что-то.
— Знакомьтесь: Джек и Энца, отдел архивных расследований Института парасвязей. Госпожа Камелия и госпожа Кло — маги из частного агентства. А господа — из экспертного бюро местного отделения Института.
Видимо, он не помнил, как зовут этих двоих, так что старшему из них пришлось представляться самому.
— Меня зовут Юлиус Бреген, а это мой коллега — Громовник.
Скорее всего, маг, решила Энца. Ну, кого еще могут так звать.
Юлиус выглядел самым обычным чиновником средних лет, коренастый и невысокий, с круглым, оплывшим уже лицом и залысинами. Громовник был моложе, лет двадцати пяти, высокий, с некрасивым, но располагающим лицом. Светлые волосы были очень коротко, по-военному острижены. Девушек у окна Энца разглядывала украдкой, сильно жалея, что дворецкий поторапливал их с Джеком и не дал ей зайти переодеться. Она выпрямила спину, сложив руки на коленях и будто случайно прикрыв самое большое пятно.
Роман опять молчал.
— Надеюсь, что вместе — или по отдельности, — наконец сказал он, — вы сможете со всем разобраться. Моей жене пришлось уехать к родственникам, с младшим сыном. Старшему я велел не приезжать на каникулы, он сейчас в общежитии колледжа. Трое слуг попросили расчет. Даже собака ушла.
— Трагично, — оценил Джек. — А конкретнее?
Роман сбился и сурово посмотрел на него.
— Конкретнее — что? — с неприязнью переспросил он. — Я уже все рассказал утром: были случаи полтергейста, пропажи вещей. Вот это и расследуйте.
— Увозить детей из-за примитивного полтергейста? Вы могли заказать очистку дома и установку охранных чар в любой клининговой фирме, — грудным певучим голосом протянула брюнетка.
Из-под тяжелых век сверкнула на Романа острым взглядом.
— Мы заказывали, — неохотно признался он. — Не срабатывало.
Энца помялась, потом все же вытащила блокнот и ручку.
— В какую фирму обращались и когда? — спросила она. Рыжая Кло отчетливо фыркнула, прикрыв рот рукой. Энца недоуменно покосилась на нее.
— Я не в курсе. Спросите у Мунце, он... он должен знать. Моя жена этим занималась, а он помогал.
— А помимо полтергейста? Что еще вас напугало?
Роман опять замолчал. Энца начала раздражаться, забывая о недавних волнениях по поводу своего внешнего вида. Ну что там в голове у этого человека? Какие мысли там ворочаются? Так и хочется подойти и толкнуть его в бок: ну же, давай, скажи.
— В окнах, — начал было Роман. Потом вздохнул. — В окнах каждую ночь чье-то лицо. Порой оно в одно окно всю ночь смотрит, порой в разные. На всех этажах. Ночью выходить из комнаты страшно: слышно, как кто-то идет следом. В одиночку ходить невозможно, и это, собственно, было основной причиной увольнения. Горничная жены утверждала, что кто-то хватал ее за руку, а иногда звал по имени, заманивая... Истеричка, — с неожиданной злобой вдруг сказал он. — Кто-то крадет детские вещи, и сын жаловался, что несколько раз видел черную фигуру ночью. Эта фигура неподвижно стоит в одном углу его спальни, и мальчик... мальчик очень тяжело это перенес.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
