Тяжелораненых у нас вроде нет — иначе бы позвали уже. Но замечаю нескольких, явно нуждающихся во мне, и задерживаюсь ненадолго, чтобы их перевязать — и наших, и с 'Александры'.
И, закрепив бинт на рассеченном плече боевого пловца, уже готовясь перейти на 'Пантеру', где меня ждут ребята у леера — слышу жесткий голос Пантеры:
-Огонь!
И залп пистолетов.
Оглядываюсь — саксонцы валятся, хватаясь за голову и грудь.
Они расстреляли пленных. Пантера расстреляла пленных.
Если бы меня не прогнали — я бы тоже выстрелила бы. И даже два раза — за ту струйку крови, что текла изо рта подруги и за сломанные ребра Стила.
Кажется, я сейчас упаду в обморок второй раз за день.
Но не падаю — потому что в лазарете меня ждет Лейн, которому надо зашить рану — надеюсь, мой юнга его уже раздел и обмыл. Святая Мария, раздел... А собственно, что в этом необычного? Никто не лежит в лазарете одетым.
И Стил — как он еще на ногах стоит, рубившись сейчас с бою в полную силу...
Волна ударяет в борт нашего фрегата — на море штиль, и это означает одно: саксонский фрегат пущен ко дну.
Хорошо, я успела уже зашить Лейна и не причинила ему лишней боли дрогнувшей иглой. Он и так получил сполна — оказалось, что как и Стил, и Пантера, и даже Тессен, этот наглец не боится ничего, и тоже отказался от кружки рома. А от дурманящего отвара тем более.
-Лейн, ты же не выдержишь! — пытаюсь его уговорить на обезболивание. — И мне спокойнее будет работать, а то вдруг вскочишь!
-Очаровательный доктор, это ж каким дураком надо быть, чтобы убегать от Вас, особенно, когда даже штаны сняты.
И вот в это момент в дверях лазарета появляется Пантера, а за ней следом Тессен, поддерживающие Стила и что-то с ним оживленно обсуждающие:
-Твоя каюта разорена, и мне стыдно, что не успел там прибраться. Извини, поганцы помешали, нет, чтоб сразу сдались. Тогда бы сам полы бы отдраил.
Святая Мария, что ж они все такие шутники, одна я рыдать готова, глядя на его бледное лицо и растрепанную, потемневшую от пота повязку, из под которой видны фиолетовые кровоподтеки.
-Стил, дружище, — похоже, Пантера сама встревожена его состоянием, и помогает Тессену опустить его на пол, на проворно расстеленную юнгой простыню. — Нашел о чем переживать...
-Пантера, у меня идея хорошая, — он покряхтывает, ища удобное положение. — Может, тебе сейчас на 'Александру' прогуляться?
-А что, мне идея нравится, — одобряет Тессен. — Обещаю, что похищать тебя не буду, любимая, хотя и хотелось бы. Мы пойдем ровно-ровно, борт-в-борт. И ты всегда сможешь даже перепрыгнуть.
-Ну ладно, пожалуй, и уговорили... — она еще колеблется, и я спешу ее успокоить.
-Не волнуйся, с ними обоими все в порядке, и ребят наших я сейчас всех осмотрю как следует. Но мельком то я же всех видела, когда бинтовала, опасных ран нет. Иди, отдохни у Тессена в гостях. Поверь, в твою каюту точно ходить сейчас не надо.
-Ладно, сейчас все же загляну к нашему драгоценному пассажиру, удостоверюсь, что все в порядке. И я прошу тебя, Марта...
Закрываю глаза в знак согласия. Для меня она по-прежнему Пантера, а не Александра-Елена. Как и для всех: свидетелей душевного порыва лорда — тайного порученца Адмиралтейства и по совместительству отца-неудачника — кроме меня, нет. Пять трупов не в счет.
И да, трупы... Одного точно уложил герцог-на-побегушках подсвечником по темечку. Лейн говорил про двоих, убитых Пантерой. И сетовал, что ему достались тоже двое, а не трое... Правильно, там пять тел и было. Но что же произошло?
-Лейн, а как ты нашел Пантеру? — протаскиваю бинт под его спиной, одновременно стряхивая его ладонь со своего бедра.
-Пленников допрашивать удобнее в трюме. Там можно за руки к балке подвесить, — у него на секунду затуманивается взгляд так, как это происходит от неприятных воспоминаний. Да и при захвате сразу каюты зачищают, в трюм спускаются позже. Потому я и начал с трюма, раз Тессен к каютам побежал.
-И?
-Уж не знаю, с чего они там начали, но она как-то вырвалась, сбросила веревку и уже успела свалить одного гада парой боковых с ноги, — и он прибавляет совсем серьезным тоном, вовсе ему не свойственным. — Они как раз перед этим прочухали, что она женщина. Косынку сорвали. А там даже не коса...
-Все, хватит, успокойся, я не должна была заставлять тебя разговаривать... Молчи...
-Да ладно... Подумаешь, царапина. Глянь, у меня и еще интереснее были. Хочешь взглянуть на правое бедро?
Спиной чую наливающиеся яростью глаза Стила. Они бы сцепились бы, если бы Стил мог встать, а Лейн ему ответить — в любом случае первый помощник не тронет раненного, так что у Лейна есть фора в две-три недели.
Закончив с Лейном, склоняюсь к своему любимому, в очередной раз по иронии судьбы оставленному напоследок.
-Стил, милый, прости меня. Прости в очередной раз, — слеза невольно наворачивается на глаза и повисает на ресницах.
Он протягивает ко мне руку, проводит рукой по моей щеке, вытирая слезы:
-Ну что же ты, солнышко, тучи напускаешь? Или думаешь, что в море соли не хватает?
-Ты не сердишься на меня за то представление на мостике?
-А ты за мое?! — он заправляет мне за ухо выбившиеся из-под косынки пряди. — Нам было важно ввести врага в заблуждение, а тут все средства хороши. Лишь бы мы с тобой друг друга не обманывали. Правда, солнышко?
-Правда, — и, не стесняясь Лейна и ребят, целую первого помощника. Надеюсь, его авторитет не пострадает от поцелуя корабельного доктора.
Но вот зря я так сбросила со счетов Лейна.
-Док, а меня?
-Что?!
-Вы всех раненых целуете? -и, не дожидаясь ответа. — Тогда понимаю, почему на этом фрегате все так лезут в бой. Надеются на целомудренный поцелуй очаровательного хирурга.
-Лейн, — только и успеваю протянуть, потому что уже сдавленно, а затем и в открытую хохочут три моих пациента, невольно присутствующие при всем, и еще пятеро, дожидающиеся своей очереди, которых раздевает и обмывает юнга. На губах юнги, более деликатного, чем закаленные в боях корсары, тоже витает сдерживаемая улыбка.
Пантера вернулась лишь к следующему вечеру, причем вплавь и в сопровождении Тессена, который не остался надолго, но перед возвращением забежал в лазарет к Стилу и Лейну. Они о чем-то оживленно пообщались, и Тессен вернулся на 'Александру' все так же вплавь, подарив мне своим визитом небольшую передышку.
Наверное, я сразу сотворила глупость, когда не отправила Стила в его каюту. В том момент было опасение, что впереди бессонные сутки и не одни и у постели Лейна, и около Стила — и бегать туда-сюда было бы бессмысленно. Но это было моей стратегической ошибкой — облегчения лично мне не было. Лейн, вопреки моим ожиданиям, не впал в беспамятство — и принялся всю свою нерастраченную в бою энергию направлять в работу языка. Стил злился, и время от времени уходил на мостик дать указания рулевому с вахтенным — в это время Лейн терял всякий здравый смысл — но у его получалось это так весело и необидно, что я часто забывалась и начинала хохотать над его шутками, и в это время возвращался Стил. Я была готова рыдать от бессилия.
Немного снял напряженность ситуации нашедшийся самым неожиданным образом Свен. На 'Валькирии' во время бури сорвало часть парусов, и пока они смогли из имеющихся припасов поставить новые хотя бы частично, пока выравнивали курс по звездам, а пару дней после бури был жуткий туман...
Но вот наша маленькая флотилия в сборе, лорд жив и бодр, и завтра мы бросим якорь в Сент-Джордже.
Особо торжественным наш приход на Барбадос не стал. Пантера специально кружила в открытом море, дожидаясь темноты.
-Отлив же начнется. На мель не сядем? — поинтересовался как бы между прочим у нее боцман.
-Риск есть. Но и входить в порт едва ли не с цветными флажками на реях тоже не с руки.
Когда начало смеркаться, Пантера собрала команду и предупредила, что в эту ночь все остаются на борту, а когда она встретится с чиновником, к которому вез свои бумаги лорд, станет понятно — останемся ли мы здесь до следующего утра, чтобы пополнить запасы или нам придется покинуть этот порт немедленно.
Когда все расходились, она придержала меня за локоть:
-Тебе для лазарета что-нибудь срочно надо? Лекарства какие, полотно? Давай скорей подумай, мне посыльного направлять, заодно бы и заказала.
-Ох, — от бессилия утыкаюсь ей в плечо. — От полотна я никогда не откажусь, только уж предупреди, чтоб мягкое и тонкое. Но вот что мне надо, так это воск.
-Воск? — переспросила капитан. — В смысле свечи тебе заказать? Надоели вонючие лампы? Но вообще-то свече проще опрокинуться и устроить пожар.
-Нет, — я уже жалею, что так коряво пошутила, могла бы и ограничиться полотном. — Ты же 'Одиссею' читала? Вот там Одиссей залепил себе уши воском, чтобы не слышать пения сирен.
Мой тон так уныл, что она разворачивает меня к себе и заглядывает в глаза:
-Давай-ка по порядку. Кто и что тебе такое говорит? Сама не можешь справится, мне скажи, уж я языки окорачивать умею.
-Не сомневаюсь, — благодарно сжимаю ее ладонь, одинаково способную и отправить негодяев на корм рыбам, и нежно обтирать лицо Тессена, когда он дважды оказывался в ее каюте на положении больного. -Только... Знаешь, я все же сама справлюсь. Ты вот не испугалась не знающих пределов саксонцев, а мне-то никто расправой не грозит. Они ж как лучше хотят. Оба...
Она рассмеялась, поняв, о ком идет речь:
-Отправляй Стила в его каюту. Он же и так вовсю по кораблю ходит больше, чем лежит.
-Вообще-то с трещиной в ребре и не надо лежать, тем более постоянно. Но вот в каюту в свою он категорически теперь отказывается уйти.
-Лейн?
-Как ты угадала?
-Плохим бы я была капитаном.
-И что делать? Эти его безумные шуточки, попытки обнять во время перевязок...
-А тебе это не нравится?
-А как это может нравиться вообще?! И Стилу тем более!
-Стил не просил у меня воск затыкать уши. Это раз. А два, я же спросила про тебя. Тебе нравятся ухаживания Лейна?
-Лейна что? Вообще-то, это я за ним ухаживаю, как и за всеми остальными пациентами.
-Марта, Марта..., — она призадумывается и все же осторожно спрашивает. — Про голландца не спрашиваю, а Вольф? Он что, не говорил тебе, какая ты красивая, не пытался насмешить?
-Вольф? Насмешить?! Да и зачем бы ему мне врать было?
-Тааак, — протягивает Пантера, на глазах превращаясь из участливой подружки с озорными горящими глазами в дикую кошку, готовую в любой момент выпустить острейшие когти. — И что же тебе говорил тогда этот Вольф? Кажется, не зря мы его на дно отправили. Он что, ни разу не сказал тебе, что ты красива, умна, что у тебя чудесные легкие руки, и уж это я на себе испытала не раз. Марта, тебе это говорили?
-Да. Ты. Хотя про руки, если честно, говорили. И в монастыре, и рабы на плантации Мале, и ребята твои.
-А знаешь, что ребята в тебе не только руки видят? Ты извини, но как капитан я знаю многое. Ты умеешь нравиться. Другое дело, что они тебя уважают и не посмели в открытую выражать свои чувства. А после уже не хотели мешать Стилу. Вот только... Может, Стил тебя тяготит? И тебе правда хочется поближе подружиться с веселым и дерзким Лейном? Он хороший парень, и сумел проявить себя не только тем, что закрыл меня в бою. Я же видела его на тренировках каждый день... Но и Стил мой старый и надежный друг, он может быть иногда нудным или слишком жестким, но он надежен, как скала. И я искренне рада, что ты ответила на его внимание. Поверь, у него не было никого до тебя много лет. Слишком много... Но об этом он сам, если захочет, тебе расскажет.
Ошеломленно молчу, не зная, что и сказать. Случайно услышанные откровения старого лорда перевернули все мои представления о Пантере и сделали ее ближе — нам обеим было больно когда-то. Но вот только она стала капитаном каперского фрегата, а теперь и эскадру возглавила, а я... А я плакала так, что как глаза не выплакала за всю свою жизнь.
-Пантера, скажи, а Тессен... Он ведь слышал тогда остатки разговора... Твоего с лордом... И что сказал тебе, когда увел на 'Александру', — выговариваю по привычке имя корабля Тессена и прикусываю язык.
Но она невозмутимо-задумчива:
-Ничего. Об этом вообще ничего. А разве есть смысл говорить о том, что произошло столько лет назад? Нам было о чем поговорить, поверь...
-Ой, о чем? — выдыхаю, повиснув у нее на руке, как в юности мы, монастырские послушницы, выпытывали друг у друга тайные красивые мечты.
Но Пантера не послушница из монастырской лечебницы, и ее рука не обвита четками, а лежит на эфесе шпаги:
-О боевых пловцах.
-Ой...
-Нам тоже надо подготовить такую команду, как у Тессена. Что тебя пугает? Они рискуют не больше и не меньше, чем абордажная команда.
-Да я не об этом. Хотя, конечно, за ребят твоих всегда переживаю и жалею, когда их все же ранят, — и пытаюсь предугадать, не обидит ли ее мое любопытство. — А Тессен? Что он? В это же раз он не нуждался в твоей помощи. Неужели вы разговаривали только о боевых пловцах сутки напропалую?
Она удивленно смотрит на меня:
-Нет, конечно. Фехтовали. Да и без оружия спарринги тоже полезны.
-Пантера!!! Ты мое терпение испытываешь. Не верю...
Она шепчет мне на ухо с тихим грудным смехом:
-И правильно делаешь. Хотя я тебя и не обманула, просто всего не сказала. Ой, заболталась я с тобой, готовиться надо к заходу в бухту. Пойду, сама все же к штурвалу встану, уже пора, а то и правда на мель сядем.
И она унеслась на свой мостик, оставив меня в полном недоумении — уж я-то видела, как ее обнимал и целовал Тессен, даже еще не выздоровев. А уж что он мог проделать здоровый да в собственной каюте? Радует одно— ни Пантера не позволит пойти против ее воли, а раз 'Александра' на плаву, значит, ничто ее не разозлило. Ни Тессен не посмеет ее обидеть — и тут я тоже успела многое подслушать..
Святая Мария... Отец Бонифаций пугал, что в аду те, кто подслушивал и подглядывал, буду прижимать к уху раскаленную сковородку.
А кто дерзил — будет ту сковородку облизывать...
И с этой мыслью спускаюсь в лазарет.
-Милый доктор, — кажется, Лейн только и ждал моего прихода. -Как же скучно тут валяться. Жаль, Вы не поете.
-А тарантеллу не надо?! — моему терпению подходит конец, да и Стил, кажется, просыпается.
-А Вы можете? Не отказался бы станцевать с Вами, да что-нибудь такое, быстрое да веселое, чтобы Ваши ножки мелькали. Или Вам по душе менуэты?
-Эй, — отзывается Стил из противоположного угла. — Танцор! А со шпагой ты тоже весело и быстро танцуешь?
-Если ты не успел еще разглядеть, то с радостью покажу, — не сморгнув, отвечает ему Лейн все также весело, и бесенята в его лучистых глазах разбегаются по всему лазарету.
Остальные пациенты живо интересуются — все какое-то развлечение.
Грохаю лоханкой, в которой принесла с просушки отстиранные бинты:
-Прекратите! Оба до глаз забинтованы, и еще могут рассуждать о драках! Еще ладно, поганцев бить. Но друг друга?! Вот погодите, сейчас капитана вызову сюда.
