Я не расслышал, что ответил варвару Альбо, ибо неподалеку хрустнула ветка, и я... я ушел по своим делам.
В другой раз, примерно в полночь, я случайно проходил мимо палатки Альбо и услышал, как Фатик буквально взвыл в голос:
— Мир расшатался? И что скверней всего, я должен... Я? Почему всегда я, яханный фонарь! Да, кстати, ты так и не сказал мне, существует ли Кредитор, или это тоже ложь богини?.. Существует? И Творец тоже пропал? Хм... Считай, ты запутал меня еще больше... А скажи-ка мне, пророк, верно ли то, что Творец играл с Кредитором на жизнь всего мультиверсума?.. Тоже правда? А почему... эльфы Агмарта восстали против Творца? Что? Мне пока нельзя этого знать? Яханный фонарь!
Тут в кустах у палатки мне почудился шорох, и я поспешил уйти по своим делам.
В третий раз, случайно проходя мимо (восточный горизонт уже алел), я услышал, как Фатик сказал:
— Я стремлюсь сохранять здравомыслие, и пока не взвешу все за и против, не дам тебе ответа. Если же ты попытаешься остановить меня до того, как мы прибудем к Оракулу, я тебя убью.
Раздался легкий, легчайший шум, и из тени массивного дуба выступила Виджи Риэль Альтеро. За ее плечом виднелась рукоятка эльфийского клинка. Риэль взглянула на меня в упор и взялась за рукоятку. Я поспешил уйти по своим делам. И только потом понял, что Виджи постоянно подслушивала у палатки Альбо! (Пшшшш! — прим. В.Р.А.)
Я более не ходил возле палатки Альбо, когда там бывал Фатик, а с другими членами отряда Альбо было запрещено переговариваться, да он и не особо к этому стремился. Разве что Скареди пытался поговорить с ним несколько раз, но Фатик резко пресекал эти попытки.
Еще один фрагмент, явно не относящийся к излагаемым в летописи событиям.
Фрагмент.
Прим. Млинца Шокши. Фрагмент до того непристоен, что я его вычеркнул. Умоляю простить меня, Государь!
...Мой друг Фатик, свирепый варвар, страдал с гаремом, конечно... Такая жестокая расплата за ничтожный грешок! (Пшшшш! — прим. В.Р.А.) (Дома поговорим, — прим К.Д.)
А ведь в этом фургоне... О, мое перо! Там были и стыд и срам! О, мой любезный читатель, я скажу тебе больше! Там был один срам, как не взглянешь на задник фургона. Огромный срам, и ничего, кроме срама!
Мы ехали весьма быстро, надеясь обогнать прихвостней Вортигена, которые морем от Харашты, несомненно, направились в Дольмир. Как сказал Фатик: "Погнали! Будем ехать без роздыху, напряжемся так, чтобы задница напополам треснула!" (Я так сказал? Гм... — прим. Ф.)
В Арконии была паника, ибо туда вторглась Рондина. И множество озлобленных беженцев наводнили приграничные с Арконией земли Зеренги. Гномьи патрули выдворяли их, но все равно беженцев было весьма много, к счастью, наш караван был под надежной охраной. (Жрицы пообещали выпороть гномов, если хоть один из них еще раз заснет на посту — прим. Ф.). Мы проехали через Страшный Лес мимо Казненных Топей, после чего свернули на Костяной тракт, шедший мимо Черного Бора в сторону Холмов Семи Повешенных Демонов. Все это были привычные обжитые места, где нас встречали улыбчивые работящие гномы и смеющиеся детишки. Кроутеры в Казненных Топях не доставили нам неприятностей — за последние пять лет их почти вывели.
За время нашего пути Монго совсем оправился от досадной болезни, лишь его лицо осталось немного перекошенным набок. Он весьма сблизился с Имоен, и вообще они составили пару... Скареди тоже уже мог ходить самостоятельно!
И вот граница с Мантиохией. Здесь горы Зеренги почти сходили на нет, местность выровнялась.
Как сказал Фатик, собрав наш отряд у костра, Мантиохия — страна небольшая, с древней наследственной монархией, которая — тут Фатик пренеприятно ухмыльнулся — как известно каждому здравомыслящему человеку, мать порядка, достатка и всеобщего благорастворения воздухов. Потому, сказал Фатик, немного помолчав, в Мантиохии продается все, что можно продать, включая, как водится, самого бога. "А верят тут в Атрея", — прибавил он с ясной одному мне интонацией. Скареди крякнул. Не как утка, нет. Он так выразил свое недовольство тем, что Фатик неласково прошелся по его богу.
Ох уж мне эти боги, знаете! Один человек верит в одно, другой — в другое, третий — вообще черте во что верит (да простится мне эта площадная ругань)! В результате — безобразия, скандалы, полная белиберда и хаос! То ли дело мы, гномы... (Восхваления гномов и их тайных подземных богов, а также Рога Небесной Истины вырезаны до лучших времен, — прим. Ф.)
"Проедем страну без проблем, лишь бы было золото, а у нас оно есть, — подвел Фатик черту своему рассказу. — Помните, тут правит всеми почитаемый монарх Амаэрон Пепка Восемнадцатый. Говорить о нем следует лишь в восторженном тоне. За оскорбление царского дома тут вешают".
Граница со стороны Мантиохии охранялась крупным отрядом таможенной стражи. Фатик купил для нас проезд без досмотра. Начальник стражников — как сказал Фатик, дворянин! — заскочил в фургон к Фатику, и уже через минуту соскочил обратно, а его камзол смешно встопорщился на месте сердца.
— В Ридондо такие штучки не пройдут, придется останавливаться на досмотр, — молвил Фатик. — Впрочем, невелика разница... В Ридондо мы наймем корабль, и отплывем в Дольмир, в его столицу — Семеринду. А там и до Оракула... рукой подать.
Вот такие у нас были приключения. Я-то понял давно: если имеешь золото, особенно опасных приключений в Большом мире не будет. Только плати. Забавно, что в Большом мире можно купить буквально все, даже честь и достоинство человека. То ли дело мы, гномы. Есть раса, которая не продается просто потому что потому, и все тут!
Мантиохия встретила нас обильным дождем. Дороги раскисли. Мы немного задержались в пути. Фатик очень ругался, и вообще был невесел. Однажды он выгнал из фургона весь гарем, и велел ему толкать фургон на протяжении трех миль по затопленной грязью дороге, угрожая при этом выпороть несчастных девушек!
К Ридондо мы поспели за полторы недели от выезда из Фрайтора. Фатик, мне казалось, изрядно похудел, его глаза ввалились. Иногда я слышал, как он, проходя мимо, бормочет: "Богиня или нет, вот в чем вопрос?" А Виджи старательно избегала варвара. Она была холодна, и меня мороз продирал по коже, когда я ловил ее взгляды в сторону моего горемычного друга. Однажды он сам попытался с ней заговорить, и на ночевке шустро забрался к ней в палатку. Обратно он вышел через миг, с тремя отчетливыми царапинами на правой щеке. А я, случайно проходя мимо палатки Виджи, услышал там сдавленные всхлипы... (Тебе послышалось, — прим. В.Р.А.)
Подъехав к столице Мантиохии, мы увидали со столбового тракта — а от нас до столицы было около мили — нечто странное. В нашу сторону, ярдах в двухстах, от Ридондо полз живой серый ковер, изредка расцвеченный белыми и рыжими пятнами; края ковра колыхались, расплывались, от него отскакивали целые куски, крупные и маленькие, и совсем крохотные, похожие на капли, потом все они снова сливались с краями ковра, ну а сам он был огромен, наверное, в милю в поперечнике. Фатик встревожился. Он велел остановить фургоны, поднялся на козлах и вытянул подзорную трубу. Он вглядывался в ковер всего несколько мгновений, затем отнял трубу от глаза и смертельно побледнел.
— Исход, — промолвил он странное. — Значит, Талаши была права. Началось!
— Что ты увидел? — вдруг спросила Фатика Виджи, внезапно оказавшись рядом (я тоже внезапно оказался рядом, но это было само собой, ибо я старый друг Фатика!).
Вместо ответа мой друг окинул взглядом окрестности, и, увидав неподалеку оплывший холм с лысой макушкой, махнул рукой:
— Туда! Быстрее! Никаких вопросов!
Он заскочил в фургон и подхлестнул коней.
Виджи скрестила было руки на груди, всем своим видом давая понять, что не двинется с места, покуда не услышит внятного ответа, но Фатик, не оглядываясь, бросил лишь одно слово:
— Крысы!
Ужасное крысиное половодье направлялось в нашу сторону!
Виджи взвизгнула и припустила в свой фургон. Срамные девки из повозки Фатика заголосили так, что богам на небе стало тесно.
Половодье захлестнуло подножие нашего холма, а мы — не все, Виджи, например, предпочла скрыться в фургоне — стояли и смотрели, придерживая коней, как этот серый поток проплывает мимо. Только представьте себе — те рыжинки и белые пятна были собаками и кошками! Они бежали в общем потоке, и крысы не обращали на них внимания, а они не обращали внимания на крыс. Всех этих животных гнало из города, чувство... Да, конечно, это было чувство страха.
— Исход, — вновь проронил Фатик. — Предсказания сбываются... Ридондо и его жителей ждет гибель!
34.
Великое крысиное воинство разделилось на несколько потоков, обтекая возвышенности. Часть крыс бежала наперерез правому рукаву Лейты. Я напомнил себе, что крысы неплохо держатся на воде, так что у них были хорошие шансы уцелеть.
Поручив коней заботам гнома-возницы, я прошел вперед и остановился у начала спуска.
Руки дрожали, сердце трепыхалось. Инстинкты варвара, чтоб их. Итак, предсказание Талаши грозило сбыться. Знать бы, каким образом будет уничтожен город. Талаши не описала мне симптомы "распада мира", а значит, простор для адских фантазий открывался широкий, хотя представить я мог лишь вещи самые, хм, обыденные, вроде комет и метеоров, потоков расплавленной серы с небес, или вулкана, выросшего рядом с городом за одно мгновение.
Постой, Талаши упомянула волну. Значит ли это, что город будет уничтожен гигантской волной с моря? Хотя — что мне толку в этом знании? Я, что, смогу каким-то образом помешать распаду мира прямо сейчас?
С другой стороны, Фатик, это ведь ты спас Сэлиджию... Так почему бы...
Столица Мантиохии разлеглась в речной дельте. Многочисленные мосты через протоки Лейты сцепляли острова-кварталы серыми стежками. Как и подобает процветающему и древнему городу на перекрестье торговых путей, Ридондо давным-давно перевалил за первый вал защитных укреплений, и за второй, а после уж — и за третий, который строили не защиты ради, а с целью направить потоки товаров в русла таможенных дворов.
На восточной, приподнятой стороне Ридондо, в Верхнем городе, сверкали малиновыми изразцами купола храмов Атрея, лучились позолотой дома аристократов, превосходящие храмы вычурностью и роскошью. А королевский дворец... Знаете, если чирей на заднице позолотить, он будет выглядеть представительно, но вот суть его не изменится ни на йоту. Впрочем, то же самое относится к храмам и особнякам аристократов.
На западной стороне теснились халупы бедняков, там же, за бастионами третьего ряда (строить сплошную стену в дельте полноводной реки было бы глупо, не говоря уже о том, что маловозможно), неподалеку морской гавани и речных пристаней, находился рынок, известный на Северном континенте как Торжище Сотни Дорог. Над рынком висело облако серой пыли — торговый день был в разгаре.
Обводные каналы забиты тягловыми баржами и весельными барками. Блокада Харашты сыграла на руку Мантиохии — теперь Ковенант снимал пенки с товаров северных и южных стран.
У морской пристани и в самой порту пестрили разноцветные паруса. Море за бухтой мерцало серебром. Я прищурился: триремы Его Грозной Милости Кретина Восемнадцатого, как и раньше, охраняли морские пути — в большей степени, для успокоения купцов, вверявших морю свой товар.
"Когда вы прибудете в Ридондо, садись на корабль, заплатив любую цену... У вас останется времени... Не медли в Ридондо... Лишь только вы увидите крыс, городу останется немного... После — смерть. Не медли!.."
Голос богини эхом отдался в ушах.
Если кораблю суждено утонуть, крысы, как известно, сбегают с него еще в порту.
Магия особого рода, крысиная магия.
Ридондо и был таким кораблем.
Оставалось сцепить зубы, нанять любое торговое корыто и, бросив за спиной обреченный на гибель город, переправиться в Дольмир, благо, ширина моря меж берегами Дольмира и Мантиохии в самой широкой части всего сто пятьдесят миль.
Уплыть — и не оглядываться назад.
Я коснулся пояса, в котором дрых Бог-в-Себе.
Гродар, чудовище в равнодушной серебряной личине, смертоносец Внутреннего Круга Адвариса, цепной пес Вортигена Узурпатора, еще в пути, еще в море, это я ощущал так же верно, как и то, что город передо мной сегодня умрет. А вот Охотника Борка я не чувствовал... Темная лошадка. И опасная. В любом случае, нужно торопиться.
— Умопомрачительно! — взвизгнула Валеска над моей головой. Она выбралась на козлы, придерживая на пышной груди складки гномьего пледа, и разглядывала панораму Ридондо. — Донни, ты только взгляни, какая прелесть! Особняки! Стены! Дворцы! А как сияют купола!
Гарем в фургоне затарахтел и закудахтал, девушки, позабыв о крысах, начали выбираться наружу кто в чем, а многие — почти ни в чем.
— Домики! Море! Чудненько! Бесподобно! — Девушки кудахтали, точно снесли по яйцу, и теперь не знали, куда его пристроить.
Я заметил, что мой отряд выбрался из фургонов, что Олник жмется к ядреному боку Крессинды, а Скареди стоит рядом с Имоен и Монго, эдак по-отечески положив им руки на плечи. Смотрели они все не на город, на крыс, разумеется, и обсуждали их же. Монго, наследничек престола, по своему обыкновению, волнуясь, заикался:
— Сма... Сма... Смотрите: они падают в реку!
— Воистину, их гонит великий страх! — ответствовал Скареди густым басом.
Верно определил, рыцарь.
Так, Альбо в гномском фургоне, в цепях, как и полагается безумцу. Ну, или опасному пророку. А где мои эльфы?
Не видать.
Затаились.
Ладно.
Я вновь подошел к краю холма.
Еще немного времени, дабы привести мысли в порядок. Потом — рывок к порту, корабль и... Дольмир.
Чьи-то пальцы коснулись моего локтя.
— Фатик...
Виджи.
Ее голос был не то чтобы любезный, но напрочь лишенный холодности последней недели. Я оглянулся резко, и пальцы Виджи мгновенно убрались, как испуганные мышки.
— Я Фатик уже тридцать лет и три года. Если верить дедуле, который прикинул мой возраст на левый глаз, когда меня нашел. Кстати, на левый глаз-то он теперь хуже видит.
Грубовато получилось, но все лучше, чем ляпнуть: "Чего надо?" или растечься квашней в стиле: "Да, моя милая?" — ни то, ни другое после эскапады с гаремом мне не подходило.
Она не обратила внимания на тон. Ее взгляд был направлен на город. Бархатные кончики ушей отсвечивали розовым, а милый утиный нос... А-а-а, Гритт! Я уткнул глаза в землю.
— Плетение нитей говорит, что этот город умрет.
Я вздрогнул.
С другой стороны — я ведь знаю, что она подслушивала у палатки Альбо каждый раз, когда я там был.
— Умрет, — кивнул я, стоя к ней вполоборота. — Богиня обещала мне то же. Ты знаешь, каким образом это случится?
Она покачала головой; пышные золотые волосы поймали лучи солнца, как тогда, в Хараште, в нашей конторе, когда я впервые ее увидел.
