Высота

— Ты точно позвонишь?

Глеб уже пристегивал ремни и продумывал, какой дорогой быстрее добраться до центра.

— Что? — он поначалу не расслышал. — А, перезвонить? Да, конечно!

— Увидимся, — махнула она на прощание.

— Пока, милая!

Ни поцелуя, ни объятий, ни теплых слов. Подсматривай сейчас за ними папенька, даже оправдываться бы не пришлось. Холодок пробежал на душе. "Изменится ли это когда-нибудь?" — невесело задумалась Карина.

* * *

Булавин весь день крутился, как белка в колесе. Банк, исполком, офис, снова исполком, снова офис. К вечеру устал даже завхоз, которого он временно привлек в качестве личного водителя. И ведь не первый раз вести бизнес в таком режиме: то удаленно, то лично, но сейчас все казалось в десятки раз труднее. Секретарь за день приготовила не менее пяти кружек кофе, он пил и продолжал дальше. Отчеты, ведомости, приказы, совещания. Замучил всех работников, и даже принтер сломался, не выдержав нагрузки.

Когда к окончанию вечера с визитом заявился один из постоянных поставщиков, Глеб готов был бросить в стену собственный калькулятор.

— Что, Викторович, — гость развалился в удобном кресле напротив. — Укатали Сивку крутые горки?

— Не то слово, — развязал галстук и кинул в верхнюю полочку стола. — Хоть ты, Константинович не домогайся! И без того весь в мыле.

— Заметно! Ты, говорят, в спорт вернулся?

— Вернулся, но фирму я тебе не продам! — эти разговоры у них велись давно и не в серьез. Обоим было выгоднее сотрудничество, чем банальное поглощение. Вместе не один пуд соли съели, а уж сколько не самых законных сделок прошло гладко благодаря друг другу.

— Это, конечно, жаль, — хохотнул тот. — Фирма у тебя хорошая, выгодная...

— Ты сейчас точь-в-точь, как кот из Простоквашино про свою корову.

— До чего же бывают люди до чужого добра жадные, — цитатой ответил посетитель. — Слушай, Глеб. Я вообще график поставок на следующий год обсудить хотел, но ты, похоже, уже нетрудоспособен...

В ответ Булавин решительно кивнул. Его трудоспособность закончилась где-то между вторым посещением исполкома и банком. Операционистка долго пыталась понять, что же хочет от нее незнакомый красивый мужчина в дорогом костюме, пока он рассеянно вспоминал, какой из кредитных договоров приехал расторгать.

— Такое ощущение, что тебе пятьдесят пять, а не тридцать пять, — вздохнул поставщик. — Кстати, а юбилей ты нам зажал! Мы с замом твою секретаршу в обе щеки торжественно расцеловали, веник подарили, а тело именинника так и не увидели. Не хорошо!

— Константинович, у меня такая запарка была... Не поверишь, — о том, что запарка была в виде трех женщин, он предпочел умолчать.

— От тебя проставона вечно не дождешься. А знаешь... — мужчина хлопнул себя ладонью по лбу. — Сегодня у тебя есть шанс исправиться. Мы с замом и парочкой чиновников в баньку идем. Давай с нами! Ты ж в своем лесу бани наверняка давно не видел, а так попаришь кости, гляди и снова на тридцать пять годков сойдешь.

— Неожиданно... — Глеб откинулся в кресле и задумался. Работать он все равно сегодня больше не сможет, а спать пока не охота. Пять кружек кофе, которые по идее должны были помочь собраться и не уснуть днем, сказались именно сейчас. Голова варила слабо, сна не было ни в одном глазу.

— Он еще думает! — возмутился Константинович. — Все, сворачивай работу. Прямо от тебя сейчас и поедем. Простынки там выдадут, не баись за свой Армани!

— Ай! — махнул рукой Глеб. На сегодня он с работой управился. — Да гори все синим пламенем! Поехали.

— Узнаю своего самого жадного покупателя, — хохотнул гость.

Через полчаса оба, обернутые до пояса в простыни, уже сидели на деревянных лавках и активно потели. Элитная частная сауна была на всю ночь предоставлена в распоряжение их небольшой мужской компании. И пока в соседнем зале играла в бильярд парочка приглашенных чиновников, Булавин довольно расслаблялся в парилке. Жар от печки приятно обжигал кожу, помогал снять напряжение в затекших мышцах. Даже без алкоголя, который из-за режима был под запретом, мысли в голове шевелились медленно, как облака на голубом небе.

— Хорошо... — довольно протянул он и утер лицо уголком белой простыни. — Давно я так не расслаблялся.

— Ну да, это не из самолета, выпучив глаза, падать! — усмехнулся Константинович. — А сейчас еще мой зам с уловом явится, вообще хорошо дело пойдет.

— Это ты про баб? — недовольно скривился Булавин.

— Про них родимых. Витька у меня всегда с хорошим уловом приезжает, так что, Викторович, не криви морду, тебе тоже понравится.

— Не уверен...

— Глебка, я ж через два месяца женюсь! Не порть человеку жизнь, очень тебя прошу.

— Так у тебя предсвадебный загул? — Булавин устало потер глаза. — Наверно я отстал от жизни, но не понимаю. Зачем тебе бабы, если дома ждет будущая жена?

— Да ты небось головой вниз пару раз падал! — похлопал его по плечу собеседник. — Она у меня девушка молодая, из приличной семьи. Председательская дочка!

— А что, председательские дочки нынче в кровати ни на что не годны?

— Не, точно ударенный! — не нравилась ему такая беседа. — Викторович, а не ты ли сам красоток, как перчатки, меняешь? Должен знать, чем отличаются невинные девушки с влюбленными глазами от опытных любовниц. Да мне не то, что ноги ей раздвинуть, целовать и то порой стремно. Смотрит на меня, будто я любовь всей ее жизни, а мне тошно.

— Тошно, что любит? — удивленно переспросил Глеб.

— Да какая нафиг любовь? — отмахнулся Константинович. — Я ж не маленький мальчик, знаю откуда берется вся эта любовь: у молодых от желания выбраться из под родительской опеки и быть как все, с мужиком и при бабле. А дамочки постарше... У них от одиночества любовь.

Булавин смолчал. Не забылось еще, как сам наполовину парализованный на больничной койке валялся, от боли корчился, а любящая жена имущество распродавала.

— То-то же! — собеседник видимо понял ход его мыслей. — Сейчас девчонок привезут, развлечемся. Ты мужик видный, без ласки не останешься.

Глеб накинул уголок простыни на спину, укрывая шрамы.

Через минуту в бильярдной послышались веселые женские голоса, а в парилку просунулась взлохмаченная голова Виктора.

— О, Глеб Викторович, здорово! — подмигнул мужчина. — Вы тут долго не рассиживайтесь, а то весь улов чиновничкам достанется!

— А ты сюда рыбку подай, — поправляя на бедрах простынку, предложил начальник. — Пусть красотки разогреются, а мы полюбуемся, может еще чего сообразим.

Булавин обреченно поднял глаза к потолку. Все-таки партнер со своим замом в загуле меры не знали.

Шумных красавиц долго уговаривать не пришлось. Они мигом променяли свои нарядные платья на белоснежные простыни и впорхнули в парилку. Виктор лично шлепнул каждую по попе и плотно закрыл дверь.

От вида трех полуобнаженных женских тел оба мужчины мгновенно собрались, и если друг чувствовал себя в своей тарелке и сейчас планировал хорошо развлечься, то Булавину от томных женских взглядов стало не по себе.

— Девочки, мой друг Глеб сегодня много трудился, ему надо помочь расслабиться! — и Константинович подтолкнул двух аппетитных крошек поближе к напряженному Булавину.

Те были только рады. Среди остальных обрюзгших мужчин этот напряженный красавчик приятно выделялся. Они еще с порога оценили мускулистое поджарое тело и суровое лицо. Настоящий лев, от которого глаз оторвать невозможно, а уж как хочется заполучить в распоряжение...

И только сам Булавин восторга не испытывал. Глядя на пышные формы молодых девушек, он против воли думал о другой. Красавицы уселись поближе, прижимаясь бедрами к нему, и наманикюренными пальчиками принялись игриво водить по плечам и груди. Пот тонкими струйками стекал по коже, а вслед за влажной дорожкой острый ноготок аккуратно царапал кожу мужчины все ниже и ниже.

— Не надо, — Глеб перехватил руку девушки в сантиметре от края простыни на бедрах. Возбуждение скрыть не удалось, но продолжения не хотел. Почему-то все казалось грязным, неприятным, словно вместо дорогого коньяка кто-то подсунул суррогат.

— Позволь помочь тебе расслабиться? — одна из девушек приблизила к его лицу свои влажные губы.

Он всмотрелся. Пухлые губы, красивые скулы, чуть вздернутый нос и глаза... Карие, как темный шоколад. "Я не позвонил!" — словно током ударило воспоминание, и Булавин резко соскочил с места, так и не позволив себя поцеловать.

— Ты куда? — обалдело кинул ему в спину партнер. — Все ж только начинается.

— Я пас, — не оглядываясь, ответил тот.

* * *

Карина все никак не могла уснуть. Час ночи, а он не позвонил... Хотя бы СМС, но нет. Молчание, а сама набрать знакомый номер побоялась. Помнила, как все обернулось в прошлый раз.

"Неужели я для тебя так мало значу?" — образ Глеба не выходил из головы. Он ведь знал о ее страхе, понимал из-за чего все, но бесполезно. Заработался, услал или что-то еще — уже не имело значения. "Интересно, — подумала девушка. — На какой ступеньке в пирамиде потребностей Булавина нахожусь я? А может, во мне и потребности особой нет?"

Влюбленное девичье сердечко разрывалось от обиды и гнева.

— Завтра же попрошу отца забрать в клубе мои вещи, и пусть катится дорогой босс к чертовой матери! — с трудом сдерживая слезы прошептала она в темноту. Словно в ответ, телефон просигналил о поступившем сообщении.

Дрожащими от волнения пальцами разблокировала клавиатуру и выбрала "Прочесть".

Только три слова, но ладошки от волнения вспотели. Она несколько раз прочитала "Ты уже спишь?", не веря своим глазам, а затем набрала "нет".

Через минуту телефон снова коротко пискнул о новом послании. "Выйди на улицу" — светилось на экране.

Она резко метнулась к окну, но на улице в тусклом свете фонарей не было видно ничего нового. Не раздумывая дальше, Карина набросила на себя удобное домашнее платье и бесшумно пробралась в коридор. От восторга хотелось парить или кричать на весь дом, но нельзя. Против полетов законы гравитации, а против криков бдительные родители за стенкой.

С третьего этажа сбегала так быстро, что ступенек под ногами не ощущала. И только, открыв тяжелую металлическую дверь подъезда, остановилась. Тут же в темноте сильные руки по-хозяйски притянули к себе и обняли за талию.

— Скучала? — обдавая кожу горячим дыханием, шепнул на ушко Булавин.

— Очень, — не стала лгать.

— Это хорошо... — он покрепче сжал ее в объятиях. — Хорошо-то как!

— То есть меня даже не поцелуют?

— А надо?

— Очень, — и сама нашла губами губы.

Несколько минут не могли оторваться друг от друга. Глеб готов был зацеловать ее всю, от чувствительного местечка за ушком до маленьких пальчиков на ногах. Карина не отставала. Целовала губы, заросшие щетиной щеки, упрямый подбородок любимого и распалялась все сильнее.

— У меня крышу напрочь срывает от твоих поцелуев, — охрипшим голосом пожаловался мужчина.

— А что ж с тобой будет, когда я овладею этим искусством в совершенстве? — игриво спросила девушка.

— Главное, чтобы это была ты, а как... — он нахально забрался ладонями под платье и сжал попку. — На самом деле не так важно. Главное — кто.

Карина ушам своим не верила. Ее железный дровосек оказывается способен на такие признания! Почти признание в любви.

— Глеб, — она уже готова была сознаться в собственных чувствах, но горячие пальцы забрались под белье, и стало не до откровений. — Если ты сейчас же не вытащишь свои загребущие руки у меня из-под платья, я тебя изнасилую прямо здесь.

— Черт! — он нехотя отодвинулся. — Я сам готов взять тебя в этом подъезде. Идиотизм. Прости.

— А твоя машина здесь? — Карина благодарила Бога за то, что в темноте даже хорошее зрение не поможет Булавину рассмотреть румянец на ее щеках.

— Мадам желает секс в машине? — Глеб от удивления закашлялся. — Даже я подобное предложить не решился...

— Еще минута и я передумаю.

— Ну уж нет! — горячая ладонь быстро схватила ее за руку и потянула к стоянке.

Среди домов, в кромешной темноте, укрытые от мира только затемненными окнами машины, двое сходили с ума от страсти. Кожаные сиденья противно прилипали к влажным телам, но любовники не останавливались. Хотелось еще и еще, глубже, быстрее, жестче... Каждый миллиметр тела горел от желания и восторга. Стекла предательски запотели, а воздух пропитался, ни с чем несравнимым, ароматом секса.

— Господи, как же это было хорошо! — Глеб расслабленно откинулся на сиденье, обнимая обнаженную девушку. — Чуть сердце не остановилось. Что ж ты со мной творишь...

— Я люблю тебя, — признание само сорвалось с губ, и сердце, боясь быть растоптанным, сжалось от страха.

— Повтори еще... — Булавин за подбородок приподнял ее лицо и заглянул в глаза. — Скажи это еще раз. Пожалуйста.

— Я тебя люблю, — прошептали губы.

Вместо ответа он склонился и нежно прошелся кончиком языка по контуру ее губ, затем медленно, будто смакуя, поцеловал.

Глава 19. Чемпионат.

Предчувствие смерти, как это ни странно,

Возникло в подкорке моей, постоянно

Беззвучьем растёт в голове окаянной.

"Предчувствие смерти"

Светлана Сурганова

Часть 1.

Месяц спустя.

— Я от усталости с ног валюсь, а эти парашютные монстры даже не притомились. И это после двух дней соревнований! — Карина подперла рукой голову и уставилась в небесную даль. — Нет в жизни справедливости...

— На то мы и обслуживающий персонал, чтобы звезды не перенапрягались! — Кузьмич рукавом вытер пот со лба и тоже поднял голову к небу. — Ишь, как с вертолета сайгачат! Выпендрежники!

— Один из этих выпендрежников потом полночи уснуть не может...

— Мужчина не имеет права спать, когда под боком молодая, красивая девушка! — и довольно пригладил усы. Уж он в возрасте шефа такое вытворял, что внукам рассказывать стыдно. Может и хорошо, что нету их, внуков этих...

— Иван Кузьмич, какое там... — махнула рукой девушка. — Он со своей высотой за день так намилуется, что ночью в лазарет играем.

— Радуйся, глупая! Зато тебе никакая любовница не страшна, — из вертолета выпрыгнула новая партия спортсменов, и Кузьмич забылся обо всем, жадно припав к биноклю. — Напомни мне Федьку крапивой отстегать, коленки, как девка, поджимает, позорище. Не акробатика, а Лебединое озеро...

Он еще о чем-то грозно бубнил, но девушка не слушала. По такой жаре только прыгать, наверное, хорошо. Летишь себе, ветерком наслаждаешься. В памяти всплыли строчки Пушкина:

Ох, лето красное! любил бы я тебя,

Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи.

За три последних дня она их очень часто вспоминала, и не мудрено: после уже родного аэроклуба, где все удобно и комфортно, где не нужно быть курьером, поваром и завхозом в одном лице, здесь, в маленьком, Богом забытом поселке все казалось чужим. Благо небольшой сельский домик, который они сняли для команды, оказался уютным и просторным.

Но все-таки за что ей эта кара небесная? Ведь не хотела ехать, но разве ж Булавину откажешь? Тот чуть не летал от счастья, когда после двух месяцев упорных тренировок смог наконец добраться до показателей Федора. Бедный парень чуть со стыда не сгорел, узнав, что упрямый шеф сравнялся с ним. Один Ферзь хитро улыбался и показывал результаты все лучше и лучше.