Невидимые знамёна

-Понятно, — усмехнулся хозяин Нан Кванти. — Что ж, рано или поздно он придёт сюда, и мы встретимся. А вы... — Молодое лицо обрело вдруг хищное и жесткое выражение. — Вы мне не нужны. Хайрам...

-Да, господин?

-Убери их с моих глаз.

Шура сглотнула: что он имел в виду? Приказал просто увести пленных или...

-Слушаюсь.

-Лэ Ерхайн! — подал голос еще один из приближенных.

-Что, Ниррам? — повернулся к нему юноша. Так, значит, Ерхайн — это его имя, решила Шура.

-Я нижайше прошу, — проговорил тот, склонив голову, — за эту женщину...

-Хочешь взять её себе? — Тёмные брови поползли вверх. — Не опасаешься, что зарежет ночью?

-Нет, лэ Ерхайн, — серьезно ответил мужчина, на вид втрое старше своего хозяина. — Я знал её когда-то. Я не могу ошибаться. — Он повернулся к Нитмайе. — Маахин, прежде у тебя были длинные косы, но я узнал тебя и так!

Шура с изумлением наблюдала, как лицо Нитмайи вдруг потеряло угрюмое и презрительное выражение, будто сбежали с него следы, оставленные годами нелегкой жизни, будто снова она стала юной девушкой...

-Фаарин? — выговорила она непослушными губами. — Ты?..

-Где тебе меня признать, — усмехнулся тот. Он был высок, темные волосы густо подернулись сединой, загорелое лицо пересекал не один шрам.

-Фаарин... Фаарин, я...

По суровому некогда лицу Нитмайи текли слёзы, и ясно было: не нужна ей никакая Вещь, плевать ей на Избранного и его миссию, она бродила по опасным дорогам только ради одного — чтобы найти мальчишку, которого больше пятнадцати лет назад угнали в плен!

-Забирай ее, — махнул рукой хозяин Нан Кванти, досадливо морщась. Ему, мальчишке, такие страсти были решительно непонятны. — Остальных... что делать с ними, я решу позже, пока же следите, чтобы не наделали беды.

Один из циклопов, коротко поклонившись, повел пленных прочь. Нитмайю увел седой воин, и хозяин Нан Кванти не стал ему препятствовать.

-А я? — спросила Шура. — Мне с ними?

-Нет, — ответил тот. — Ты была с Избранным, и я хочу расспросить тебя. Но не сегодня. Отдохни, я пришлю за тобой.

Он отвернулся, снова заговорил со своими людьми, не глядя больше на Шуру.

Кто-то аккуратно, но властно взял ее за руку, повел прочь. Ей ничего не оставалось, кроме как повиноваться. В самом деле, что она могла поделать? И только теперь навалилась усталость, зазнобило... "Не заболеть бы, — вяло подумала Шура. — Глупо будет помереть от простуды!"

Провожатый провел ее длинными коридорами — сама она нипочем не нашла бы дороги обратно! — впустил в небольшую комнату, где девочку встретила служанка, симпатичная, немолодая, в добротном опрятном платье. Стоило, наверно, подумать, что остальных заперли в какие-то мрачные казематы, но сил на это у Шуры уже не было. С большим трудом ей удалось отделаться от прислуги, та только забрала грязную и мокрую одежду, которую Шура просунула в дверную щель, пообещав выстирать и высушить ее к утру, а пока принести другую. Хорошо, не сунулась вслед за Шурой в ванную, не хватало еще, чтобы она увидела одежду куакки!

Но, взглянув на себя, Шура с огорчением поняла — траве кьян пришел конец. Ее одежка разлезалась на теле, сыпалась на пол отдельными прядками... Видно, соленая вода озера Слёз убила траву кьян! Лишь немного уцелело — та часть, что была на спине, под рюкзаком, и, видимо, меньше пострадала. Шура тщательно прополоскала этот клок в чистой воде, а потом спрятала на груди. Может, вырастет еще, а нет... ну, тут уж ничего не поделаешь!

Одежду ей служанка принесла мужскую, хоть на том спасибо! Должно быть, она принадлежала кому-то из близнецов, а может, ее вовсе никто никогда не надевал. Это Шуру волновало мало, главное, перестало трясти от холода. А еще ей принесли поесть и оставили одну. Казалось бы, самое время предаваться унынию и отчаянию, но какой в этом смысл? Она не могла ни сбежать (дверь тщательно заперли, она проверила, а прыгать в окно с такой высоты отважится только самоубийца!), ни вытворить еще что-нибудь. Нож отобрал провожатый, каким-то шестым чувством угадавший его в Шурином рукаве, а другого оружия у нее не было. Можно было бы выброситься в окно или удавиться, чтобы не отвечать на неизбежные вопросы о Сашке, но на это Шура не готова была пойти. Еще надеялась на что-то... В конце концов, этот парень, хозяин Нан Кванти, ненамного старше неё самой, вдруг удастся его обмануть или как-то запутать?

Так или иначе, думать об этом уже не было сил, и Шура уснула в кресле у окна, и не почувствовала даже, как крепкая служанка, зайдя проведать подопечную, перенесла ее на кровать, разула и укрыла одеялом...

20. Хозяин Нан Кванти

-Пора просыпаться, лэа, — услышала девочка сквозь сон. — Лэа желают видеть!

-А? Что?.. — она села на постели, озираясь. Ах да, она же угодила в плен, Сашка неизвестно где, а ее, выходит, хочет видеть хозяин Нан Кванти! — Да, я иду... только умоюсь...

Побольше холодной воды на голову, чтобы побыстрее проснуться... Еще бы не помешала чашка чаю или кофе, но тут такого не водится, да и не предложили ей позавтракать, а Шура не стала просить. Поинтересовалась только судьбой своей одежды, и ей вернули изрядно потрепанные джинсы и ботинки. Рубашку пришлось взять новую, но это уже не имело значения, всё равно одежда из травы кьян приказала долго жить, прятать было нечего.

-Я готова, — сказала Шура, пригладив немного отросшие волосы, что вечно лезли в глаза, и ее проводили всё в тот же зал.

Хозяин Нан Кванти уже был там, разглядывал какие-то бумаги, быстро переговариваясь с высоким худощавым мужчиной. Может, секретарем, может, приближенным, Шура не бралась гадать.

Услышав ее шаги, он поднял голову, и она опять поразилась удивительному его сходству с младшими братьями. Ну будто под копирку сделаны! Странно только, что Ерхая такая хорошенькая, но оно и к лучшему, а то жалко было бы девчонку...

-Пойдем, — сказал он ей, кивком отпустив своего собеседника. — Я хотел тебя расспросить как следует, а вчера у меня на это не было времени.

-Такой занятой, да? — не удержалась Шура, следуя за ним к очередной лестнице.

-Это верно, — парень то ли не понял издевки, то ли проигнорировал её. Но улыбка его погасла, по лицу пробежала тень. — Я, знаешь ли, слишком рано стал хозяином Нан Кванти.

-А почему? — задала она вопрос. Джамдир говорил что-то такое про его отца, но Шура не слишком-то ему верила.

-Отец мой ушел в Нижний мир, — сказал юноша, пропуская ее вперед, — и не вернулся.

-Погоди... — Шура обернулась. — Я думала, Нижним миром тут называют царство смерти или что-то в этом роде!

-Да, называют, — усмехнулся он. — Но для нас это всего лишь земли, что лежат по ту сторону Грозовых гор.

-А что там? — с жадным любопытством спросила Шура. Никто так и не сумел ответить ей на этот вопрос!

-Там... много всякого, — пожал плечами юноша. — Люди живут и нелюди тоже. А еще там море, но я не видел его, отец не брал меня с собой... а теперь уже и не возьмет. Наше озеро потому и зовется Малым морем — где-то под горами есть протоки, по которым соленая вода достигает этой долины...

-Вообще-то его зовут озером Слёз, — пробормотала Шура.

-Я знаю, — ответил он. — Это Светлые его так называют. Но нам до их названий нет дела.

-А в горах водятся чудовища? — Шура приостановилась, лестница была крутой, а карабкаться предстояло еще долго, судя по всему.

-Говорят, да, — сказал юноша. — И разные дикие племена живут. Анайи, например. Видела? Такие огромные, с одним глазом. На людей похожи, но всё-таки не люди.

-Видела, — кивнула девочка. — Знаешь, с нами тоже был один такой. Он утонул в Брогайхе.

-Анайи — со Светлыми? — нахмурился тот. — Он, наверно, из пленных?

-Да, Одноглаз говорил, что его взяли в плен, когда его племя спустилось с гор, — припомнила Шура. — И с тех пор он был рабом. Жалко его ужасно, так глупо погиб... Может, получится узнать, из какой он семьи? Правда, я даже имени его настоящего не знаю, он его сам позабыл...

-А татуировка? — живо заинтересовался юноша. Странное дело, с ним было очень легко говорить, почти как с Сашкой или со старшим братом, и не думалось даже, что он самый опасный из тёмных магов, несмотря на свою молодость! — У каждого клана анайи свой рисунок. Если вспомнишь, какой был у вашего спутника, то мы узнаем, к какому клану он принадлежал, а уж там вспомнят, кто и когда пропал!

-Ну... — задумалась Шура. — Значит, такой ромб, а там...

-Рисуй, — велел хозяин Нан Кванти, проведя рукой в воздухе — тот слабо засветился. — Прямо пальцем.

Шура попробовала — вспыхивали золотистым цветом линии, ей удалось грубо воспроизвести рисунок, что украшал макушку бедного Одноглаза.

-Не припоминаю такого, — нахмурился юноша, разглядывая картинку.

-Может, я что напутала...

-Спрошу у остальных, — решил он, мановением руки сворачивая рисунок — тот будто втянулся в его ладонь. — Я не слишком хорошо знаю все дикие кланы. Кое-какие давно посылают своих мужчин служить Нан Кванти, но ведь их намного больше!

-И как, хорошо служат? — поинтересовалась Шура. — Одноглаз был не очень умным, но, говорили, верным...

-Да, они верны хозяину, — кивнул юноша. — И не так уж глупы. Не глупее людей, это уж точно!

Лестница вилась всё выше и выше, она шла внутри высоченной башни. Шура бросила взгляд вниз и невольно прижалась к стене: перил не было, один неверный шаг — и загремишь вниз, а лететь придется далеко!

-Не бойся, — заметил ее испуг хозяин Нан Кванти. — Не упадешь. Тут установлена защита.

Словно в доказательство, он сделал шаг в сторону, соступая с лестницы прямо в пустоту, но не упал — что-то будто мягко подтолкнуло его обратно.

-Детям бесполезно запрещать лазить где-то, — пояснил он. — Проще установить защиту. Все играют тут: чем сильнее оттолкнешься и дальше прыгнешь, тем сильнее тебя толкнет обратно. Правда, можно удариться о стену, но это уж...

Шура невольно усмехнулась: тоже, придумали игрушку! А еще ей вдруг подумалось, что хозяин Нан Кванти то и дело сбивается с выспренного слога на самый обычный говор и вообще ведет себя как мальчишка, который хвастается своими владениями! Да он и есть мальчишка, по большому счету! Сколько ему там, лет пятнадцать, не больше ведь... Вот только в ее мире он был бы школьником, не способным решать ни за себя, ни за других, а тут ему досталась целая страна, и, надо думать, немалая ответственность! Но, судя по тому, как обращались с ним воины и советники, юноша справлялся. Наверно, его к этому с детства готовили, и он умел управляться со всем этим хозяйством... Но вырасти он всё равно еще не успел, понимала Шура, вот почему показывает ей теперь эту лестницу с магической защитой, и, наверно, покажет что-то еще. А кому другому-то? Братья и сами наверняка здесь играют, а вряд ли у Ерхайна Нан Кванти есть тут сверстники...

-Ты что? — обернулась она, поняв, что юноша отстал. — Эй! Что с тобой?..

А он припал на одно колено, хватаясь за грудь, там, где сердце, на побелевшем лице выступила испарина, и дышал он тяжело, с усилием, и глаза расширились, будто от сильной боли...

-Ты... я позову кого-нибудь! — Шура не могла даже обойти его на узкой лестнице, чтобы сбежать вниз, покричать на помощь, и ее начала захлестывать паника. "А ведь если бы у меня был нож..." — промелькнуло вдруг в голове, но это была не ее мысль, совсем не ее, она бы не сумела ударить ножом живого человека, даже и хозяина Нан Кванти!

-Не надо... не надо никого... — с трудом выговорил юноша. — Пройдет...

Точно так всегда говорил её дед, мол, просто в груди кольнуло, а потом однажды начал вот так же задыхаться, побелел... "Скорая" не успела. Шуре долго потом снились кошмары — не всякий день человек умирает у тебя на глазах! Братья быстрее опомнились, а она никак не могла забыть, и теперь...

Сколько это продлилось, Шура не знала, но, кажется, она целую вечность просидела на корточках рядом с задыхающимся непонятно от чего, бледным до зелени, покрывшимся испариной мальчишкой. Он еще губы закусывал, будто от сильной боли, но не издавал ни звука...

Но постепенно его вроде бы отпускало: на лицо вернулись краски, Ерхайн снова начал дышать ровно, а там и вовсе поднялся на ноги, хоть и придерживаясь за стену.

-Напугалась?

-Часто с тобой такое? — зло спросила Шура, досадуя и на себя — за нелепый страх, и на него — за то, что полез на такую высоту, а ведь сердечникам нельзя так напрягаться!

-Впервые, — криво усмехнулся он, ладонью вытер мокрый лоб, откинул назад черные лохмы. — Это не повторится, не смотри так. Пойдем, надо торопиться!

"Понятно, этот из тех, кто про болячки говорить не станет, — поняла она. — Пока не помрет, станет делать вид, что здоровый!"

-Ты начал говорить про отца, — напомнила Шура, помолчав. Как-то оно само собой получалось — говорить ему "ты". Ну не "выкать" же мальчишке на год себя старше, будь он хоть сто раз великим магом и владельцем огромного замка! — Он погиб?

Она старалась идти помедленнее, но Ерхайн всё ускорял и ускорял шаг.

-Да, погиб, — он шел теперь рядом с Шурой, по самому краю лестницы, и она видела, как помрачнело его лицо. — Верные люди принесли домой его тело. Мать моя в глубоком горе, она не выходит из своих покоев, а я принял власть, хотя и слишком рано...

-Ты любил отца? — сорвалось у Шуры.

-А разве бывает иначе? — с удивлением покосился на нее юноша, и она не нашлась, что ответить.

Любила ли она своего отца? Да, наверно, но только того, которого помнила по первым школьным годам, сильного и веселого, который всё знал и мог сделать что угодно, а не того, каким он стал совсем недавно — обрюзгшего, злого и вечно пьяного... И все равно бы горевала, случись с ним что, даже и с таким!

-Бывает, знаешь... — сказала она негромко, но юноша то ли не расслышал, то ли сделал вид, что не услышал.

-Пойдем, — поторопил он, — иначе не увидишь, как встает солнце над долиной Нан Кванти!

"Я уже видела однажды," — могла бы сказать Шура, но промолчала. Просто потому, что тогда это было совсем иначе...

Ветер ударил в лицо, прохладный и чистый, с привкусом моря — он прилетел из-за Грозовых гор и теперь хвастался дальним путешествием. Дождь кончился, облака разошлись, небо было чистым и ясным. Шура задохнулась, зажмурилась от ветра и света — жемчужно-серого утреннего света...

Они стояли на вершине башни, где-то в немыслимой высоте над ними трепетали невидимые знамена Нан Кванти, окрашиваясь в цвет неба, а из-за кромки холмов медленно поднималось солнце, превращая призрачный рассвет в чистый и яркий свет нового дня, покрывая позолотой Малое море, выкрашивая кружащих в небе летящеров в алый и золотой, превращая сумрачные склоны и заснеженные вершины Грозовых гор в волшебные самоцветы, согревая озябших людей...

-Красиво? — спросил юноша, и Шура удостоверилась: он в самом деле хотел похвалиться своими владениями кому-то, кто еще не видел этой красоты. Но почему ей?

-Очень, — честно ответила она.