Невидимые знамёна

-Уж как начнет везти, — мрачно бормотала Нитмайя, подбрасывая хворост в костер, — так не остановишь. И ведь оба правы... Через Травень нельзя — голая равнина, спрятаться негде в случае чего. К Фао Вианти тоже не стоит лезть. В Брогайху идти — ну, хорошо, если вообще выберемся!

-А если обойти как-то? — осторожно спросила Шура.

-И Брогайху, и Фао Вианти обходить — это лишние несколько недель, а у нас каждый день на счету! — ответила Нитмайя. — Да и чем дольше ходим, тем больше вероятность, что Тёмные до нас доберутся. Не-ет, надо пробиваться к Холму, и чем быстрее, тем лучше!

"Что ж вы раньше-то не подумали, как выбираться будете?" — невежливо подумала Шура, а женщина, словно в ответ на ее мысли, добавила:

-С самого начала всё наперекосяк пошло. Думали проход ближе к Холму открыть, а не вышло. Пока собирались, шпионы наверняка пронюхали, куда мы двинулись, а шли-то мы изрядно, было время ловушек понаставить. Вот теперь и гадай, сами мы в Брогайху идем или нас кто туда силой загоняет!

Люди при известии о смене маршрута только чуть помрачнели, но, видно, им было не привыкать, опасности они не боялись.

-Бормотуха в болота впадает? — спросила Шура по пути. Ей вовсе не хотелось заслушаться и провалиться в трясину!

-Ну да, вдоль нее и пойдем, — ответила Нитмайя. — Да ты не бойся, она только в свободном течении бормочет. В Брогайхе, говорят, тихо. Да и твари, про которых я говорила, там не живут, им проточную воду подавай. Хотя там другой дряни хватает... Но ничего, проберемся как-нибудь!

Шура не разделяла ее оптимизма, но молчала — кто бы стал ее слушать? Да и предложить было нечего. Вот Саша — явно перетрусил, узнав, куда они направляются, Джамдир долго его убеждал, что так нужно!

-Но вы же маг, — нудил Саша, бродя за тем хвостом. — Почему же нельзя прямо пойти? Вы бы нас защитили...

-Дитя моё, — отвечал маг не в первый раз, Шура поражалась его терпению, — даже я не сумею отразить нападение стаи летящеров, а наш отряд не справится с сотней конников! Если есть возможность избежать опасности, нужно сделать это!

-А в болотах будто не опасно! — возражал Саша, и всё шло по новому кругу.

Местность понемногу шла под уклон, земля становилась всё более влажной, появился мох, а там под ногами и вовсе зачавкало.

Отряд растянулся цепочкой: впереди шел Джамдир, выбиравший дорогу, за серединой вереницы приглядывали люди Тиррука, сам он замыкал процессию, присматривая, чтобы никто не отстал. Возилы покорно шлепали по кочкам, люди прощупывали путь впереди шестами: маг магом, но и он может просмотреть какое-нибудь "окно" под травяным ковром!

Шуру больше занимало, как они намерены ночевать, но тут Джамдир не подвел: в первый же вечер в Брогайхе он вывел отряд на сравнительно сухой участок, места было немного, шатер не раскинешь, но всё же уместились как-то, сумели даже костер развести.

А вот дальше стало хуже: болото, по словам людей Тиррука, делалось всё опаснее, отряд петлял, давал большие круги, чтобы обойти трясину, и это выматывало. Шура вовсе не различала, с какой стороны они пришли: по солнцу она ориентироваться не умела, к тому же его и видно толком не было за кронами мрачных, поросших мхом деревьев, а местность казалась совершенно одинаковой: куда ни взгляни — одна и та же трава да мох, да осклизлые черные стволы... Было душно, пахло тиной, мхом, словом, болотом, роилась мошкара, иногда во мху просвечивали оконца чистой воды, и там, бывало, что-то плескалось.

Отряд остановился.

-Что там? — спросила Нитмайя впередиидущего.

-Что-то застряли, — ответил тот.

Вскоре по цепочке передали сообщение Джамдира: впереди снова опасная трясина и, судя по всему, тянется она в обе стороны. Обходить ее — это еще день-другой, и есть риск сбиться с дороги, так что лучше попробовать навести переправу, благо в этом месте трясина, похоже, не так уж широка.

Нитмайя и еще несколько лесных уроженцев сумели перебраться на другую сторону топи — кое-где чуть не по ветвям деревьев да по совсем незаметным кочкам, — протянули веревки. Застучали топоры — люди укладывали слеги, как-то умудрялись скрепить их... Шура опасалась, что этот мост может провалиться, едва кто-нибудь дойдет до середины, но вот уже Тиррук пару раз прошелся туда-обратно, провел первого возилу, и настил, хоть и ходил ходуном, то и дело погружаясь в воду, но держался.

-По одному, — скомандовал Джамдир. — Сперва переходим мы с Избранным и несколько воинов и отправляемся дальше, искать место для ночлега. Дальше переводите возил и догоняйте нас. Тиррук, разбей людей на несколько отрядов. Следы мои найдете, полагаю?

-Неужто не найдем, — хмыкнул тот и принялся распоряжаться.

Нитмайя мигом оказалась во главе одного из малых отрядов, Шура не отставала от неё.

-Пойдешь, не трясись, — наставляла женщина. — Если настил провалится, не пугайся, за веревку держись покрепче, вытащим...

Как Шура не умерла от страха посреди этого моста, она не знала. Под ногами, под ненадежным настилом чавкала и вздыхала трясина, сверху похожая на веселую поляну. Она судорожно вцепилась в прочную веревку, протянутую навроде перил, и крохотными шажками все-таки пошла вперед, а потом еще долго не могла отдышаться и отлепить от спины мокрую насквозь рубашку.

-Пойдем, пора, — поторопила Нитмайя. Ее отряд теперь шел последним.

-А Одноглаз? — удивленно спросила Шура.

Циклоп всё еще находился на том берегу, отвязывал веревку от дерева...

-Догонит, никуда не денется, — отмахнулась женщина. — Пускай веревки смотает, нечего их тут бросать, мало ли, пригодятся еще!

-А как же он перейдет? — изумилась Шура.

-Ну так он не такой трус, как ты, — хмыкнула та. — Давай, не отставай.

Но Шура с каждым шагом отставала всё больше и больше, оглядывалась, но Одноглаза всё не было видно. Странно, перейти-то, если не боишься, дело недолгое... Она хотела было сказать об этом Нитмайе, но та шла впереди, маленький отряд растянулся.

"Я только взгляну издалека, всё ли в порядке, — решила наконец Шура. — Ну, покричу. А то не дело это! И догоню сразу, они медленно идут, а тут почти сухо, можно бегом..."

Возвращаться пришлось совсем недалеко. Одноглаз, как оказалось, еще и не перешел топь. Медленно-медленно, еще медленнее, чем Шура недавно, он продвигался под настилу — тот погружался в болотную жижу под немалым весом циклопа, — и еще не забывал сматывать веревку, как ему было велено.

-Одноглаз! — окликнула Шура. — Давай поживее, отстаёшь!

И вот тут-то всё и случилось. Услышав её голос, циклоп вздрогнул, поднял голову посмотреть, кто его зовет, поставил ногу, не глядя... Слега сломалась — Шура услышала треск, — циклоп взмахнул руками, тщась удержать равновесие, и при этом выпустил спасительную веревку.

Шура увидела только вытаращенный глаз да разинутый рот — циклоп даже вскрикнуть не успел, мгновенно уйдя в трясину с головой... Болото удовлетворенно вздохнуло, чавкнуло, на травяном ковре осталась безобразная черная прореха. Несколько пузырей медленно поднялись к поверхности и лопнули. Воцарилась тишина.

-Ой, мама... — прошептала девочка, пятясь. — Ой...

Ясно как день — если бы она не окрикнула Одноглаза, он смотрел бы, куда идет, и остался бы жив! А может, слега сломалась бы в любом случае, кто теперь скажет? Факт есть факт — циклоп погиб, и виновата в этом, скорее всего, Шура! И даже не ухни он в болото сразу с головой, она все равно ничем не смогла бы ему помочь: такую громадину ей не вытащить, а пока звала бы на помощь, топь уже засосала бы циклопа... Но от этих мыслей легче не становилось.

-Одноглаз... — Шура села, где стояла, на какую-то кочку, шмыгнула носом, пытаясь удержать слезы, а потом расплакалась. Она редко плакала, но сейчас не могла сдержаться — впервые у нее на глазах погиб... не человек, но живое разумное существо! Да что там, возилу и то было бы жаль, что говорить о несчастном Одноглазе! — Прости меня... я же не хотела!

"Вот так всегда, — подумала она. — Вот уж точно... хотела как лучше! Зачем я вернулась?.."

Сколько времени она провела вот так, размазывая по лицу слезу, Шура не знала. Только вдруг вспомнила — а отряд-то! Нужно догонять, иначе...

Она помнила, откуда пришла, и, шмыгнув распухшим носом и в последний раз посмотрев на страшную топь, отправилась вслед за людьми Нитмайи. И сразу же поняла, что следов почти не различает: примятая людьми и возилами трава уже распрямилась, лишь кое-где во мху еще виднелись провалы, оставленные оступившимися. Пока этого было достаточно, и Шура поспешила вперед. Наверно, надо было покричать, она так и сделала, но тут же сдалась: голос ее звучал слабо и глухо, будто сам здешний воздух гасил его.

Начал накрапывать дождь, и без того мрачное болото сделалось и вовсе неприютным. К тому же начинало смеркаться, а Шура прекрасно понимала, что в темноте никаких следов не найдет. Она и сейчас уже едва различала приметы, по которым можно было заключить — тут прошли люди. След, еще один, забрызганная грязью кочка, обломленная ветка — это, должно быть, проголодавшийся возила ее оборвал. Но примет становилось всё меньше, разглядеть их было всё труднее — пасмурное небо лежало на макушках деревьев, света едва хватало, чтобы разбирать, куда идешь! И то с трудом — Шура уже не понимала, была она на этом месте или еще нет? Видела это вот корявое дерево или похожее?

"Стой, — сказала она себе. — Так ты далеко не уйдешь..."

Самым разумным было, наверно, остаться на берегу трясины и подождать: обнаружив ее отсутствие, за ней вернулись бы... Наверно. А может, и нет, вон Одноглаза даже ждать не стали, а она кто такая? Так, лишняя обуза! Разве только Сашка заметит ее отсутствие, но это когда еще случится! Пока найдут место для ночлега, пока подтянутся люди Нитмайи... Да и то, Сашка в темноте почти не видит, вряд ли разберет, на месте Шура или нет!

Ночевать одной на болоте было страшно. Нитмайя не говорила, водятся ли тут опасные хищники, пожимала плечами — раньше ей не приходилось ходить через Брогайху, остальные тоже ничего толкового сказать не могли. Но ночью и заяц какой-нибудь может до полусмерти напугать! И наверняка тут змеи есть, а то и что похуже, а Шура даже костер развести не сможет...

"Точно, костер! — сообразила она. — Они вряд ли ушли далеко, остановятся — костер разведут. Не такой тут густой лес, чтобы огонь не увидеть! Хоть буду знать, в какую сторону утром идти, а может, докричусь всё-таки."

План-то был хорош, но стоять на месте и ждать, пока совсем стемнеет, было нелепо и, опять-таки, страшно: как знать, что там прячется в трясине! И Шура пошла, как ей казалось, в нужном направлении, осторожно прощупывая дорогу перед собой тонкой жердью, предусмотрительно вытащенной из настила. Она устала, в ботинках хлюпала вода, — выливай, не выливай, толку-то? — хотелось есть, перекусывали-то на ходу, и совсем по чуть-чуть. Черные деревья смыкались стенами, между ними сгущалась темнота, и девочке казалось, что она то ли стоит, то ли кружит на одном месте — куда ни ткнись, везде одно и то же! А еще какая-то тень скользила между корявыми стволами... а может, просто разыгралось воображение.

Но вот ей удалось выбраться на более-менее твердую почву, и Шура сразу приободрилась. Может, получится пройти сколько-нибудь еще, пока не стемнеет окончательно. Во всяком случае, тут ночевать будет приятнее, чем на одинокой кочке посреди трясины!

Подумав так, Шура сделала еще один шаг, опрометчиво позабыв про свою жердину, и вдруг поняла, что нога не находит опоры, уходит в болотную жижу, а сама она заваливается следом. Прямо перед лицом оказалась темная поверхность, качнулась, Шура в ужасе взмахнула руками, пытаясь удержаться, в точности, как несчастный Одноглаз...

Что-то вцепилось ей в спину, ухватило за рюкзак — по счастью, лямки выдержали, — и без труда вытащило обратно на сушу. Неужто свои?..

Хватая ртом воздух — колени подгибались от пережитого страха, сердце колотилось где-то в горле, — Шура повернулась к спасителю.

Нет, это были не свои. И даже, — девочка сглотнула, — даже не человек, похоже.

Неизвестное существо было немногим повыше Шуры, оно любопытно смотрело на нее большими выпуклыми глазами без белка — время от времени веки без ресниц смыкались, будто раздвижные ставни. Кожа у существа оказалась зеленовато-коричневой, в каких-то узорах или разводах, гладкой, блестящей. Голова странной формы, вместо носа — лишь крохотный бугорок, ноздрей не разглядишь, и рот до ушей. Ушей, кстати, Шура не заметила. На голове существа что-то росло, но не волосы, точно — это что-то подрагивало, будто шевелилось само собой. Щупальца, что ли?..

-Спа... спасибо... — прыгающими губами выговорила Шура. А что еще можно сказать созданию, которое только что вытащило тебя из болота? Вот только знать бы, поймет ли оно!

-Человечек, — неожиданно отчетливо произнесло болотное чудо. — Не надо бояться, человечек.

Голос у него оказался странный, оно растягивало гласные, но не плавно, а будто заикаясь. Более светлая кожа на горле создания вздрагивала, горло надувалось и опадало.

-Вы кто? — шепотом спросила Шура. Может, не лучшее начало разговора, но что еще она могла сказать?

-Мы — куакки, — охотно ответило оно. — А люди называют нас болотниками, потому что мы живем на болоте, да, на болоте. А ты заблудился, человечек, люди ушли совсем в другую сторону!

-Откуда вы знаете? — удивилась Шура.

-Я смотрела, смотрела, — широкий рот растянулся в ухмылке. — Чужие пришли в Брогайху, надо было узнать, зачем они идут!

"Так, похоже, это женщина, — решила Шура. — А дальше-то что?"

-Они пришли не к куакки, сами по себе, — продолжала болотница. — Неинтересно, нет, неинтересно. А тебя я увидела там, у трясины, куда угодил большой человек!

-Это из-за меня он утонул, — у Шуры снова навернулись слезы на глаза. Она не стала уточнять, что Одноглаз человеком-то, похоже, не был. Какая теперь разница? — Если бы я не закричала, он бы шел осторожно и не провалился! Или не наступил бы на эту слегу! Я виновата...

-Ты? Ты не виновата, нет, не виновата, — болотница шлепнула широкими губами. — Ты разве не видела? Ах да, люди же не умеют видеть!

-Вы о чем? — нахмурилась Шура.

-Дерево было прочное, прочное! Оно не само сломалось. Это старая хамма подплыла и ждала добычу. Это она подкусила палку и качнула мост, вот как! Болото всегда берет свою плату, да, берет!

-Хамма? Что это? — нахмурилась Шура. Ей почудился тогда какой-то плеск, но она думала, это Одноглаз пытался выплыть...

-Хамма живет в трясине и ест, — пояснила болотница. — Она старая, старая и очень большая. Любит есть. Ей досталась хорошая добыча, хорошая!

С этим Шура могла бы поспорить, но не стала. Хотелось бы верить, что она не виновата, но кто разберет эту болотницу, правду она говорит или нет?

-А вы не знаете, куда пошли остальные? — спросила Шура. — Я хотела их догнать...

-Не догонишь, нет, не догонишь, — болотница закивала, как болванчик. — Темно, темно, а ночью людям не надо ходить по болотам, нет, не надо! Люди не умеют находить дорогу. Они пошли неверно, неверно!