Дженнифер: Белый рыцарь Серой королевы

Макгонагал медленно кивнула, осмысливая услышанное.

— Гарри, кто твои друзья?

Она вновь почувствовала на себе его пристальный взгляд, словно он оценивает, можно ли ей доверять столь важную информацию.

— Малкольм и Груоч Паркинсоны. Я влюблен в Панси.

Минерва застыла с открытым ртом, жалея, что ее виски сейчас вне приделах досягаемости. Гарри провел лето с Паркинсонами... не удивительно, что он так разительно изменился. Как бы она не относилась к Паркинсонам или их дочери, она знала, каким образом они решают свои проблемы.

— Ты уверен, что можешь им доверять?

— Абсолютно. Я знаю, чего они хотят и эту цену я готов заплатить. Они нравятся мне, а я им. Кроме того, Панси отвечает мне взаимностью.

— Из вас получится очень колоритная пара, — осторожно заметила профессор, пытаясь представить, что Гарри привлекло в заносчивой слизеринке.

Глаза Гарри весело заблестели:

— Иногда вещи кажутся совсем не такими, как есть на самом деле.

Макгонагал откинулась на спинку стула и крепко вцепилась в свою чашку с чаем, словно она оставалась ее единственным спасением от помешательства. Ее строго упорядоченный мир менялся, и от этого становилось немного не по себе. Амбиции Малкольма и Груоч прекрасно известны окружающим, вот только они действительно оставались почти всегда честными.

— Чем могу помочь я? — спросила она, здраво рассудив, что если они будут в одной лодке, она хотя бы сможет форсировать события и постараться защитить Гарри, если ему потребуется помощь.

— Вы готовы нам помочь? — спросил Гарри.

— Да, — не колеблясь, ответила Минерва.

— Пока что помощь нам не нужна, — медленно произнес Поттер. — У нас есть шпионы и в Ордене Феникса, и среди Пожирателей. Малкольм и Груоч присматривают за Министерством, Ремус договаривается о сотрудничестве с оборотнями. Тонкс общается с аврорами, а домовые эльфы и гоблины уже на нашей стороне.

Минерве потребовался весь ее преподавательский опыт и выдержка, чтобы вновь не застыть с открытым ртом. Она предлагала свою помощь как раз для того, чтобы помочь ему с организационными вопросами, но то, что действия уже развернулись полным ходом...

— Когда мы вернемся в школу, Вы сразу же увидите многие перемены. Еще я собираюсь прогуляться в Запретный Лес и заручиться поддержкой Арагога, мне понадобиться человек, который сможет прикрыть мое недолгое отсутствие.

Макгонагал кивнула. Ей очень хотелось спросить, зачем Поттеру беседовать с гигантским пауком, но она решила сдержать свой неуместный порыв. Она уже чувствовала легкий укол вины за то, что подписалась на их авантюру.

— Не волнуйтесь, — успокоил ее Гарри. — Я не попрошу от вас ничего, что расходилось бы с вашими моральными устоями и правилами.

Тот факт, что парень с такой легкостью считывал ее эмоции и чувства, уже начинал серьезно тревожил профессора.

— Мне нужно возвращаться, — сказал Гарри, поднимаясь. А затем улыбнулся: — Надеюсь, я не забыл то, что мне показал Добби.

С негромким хлопком он исчез, и тут же на его месте появился Добби.

— Если профессор Макгонагалл захочет поговорить с Гарри Поттером, профессору нужно будет отравить сообщение винки, а она сообщит Добби.

— Спасибо, Добби, — кивнула головой Минерва.

После того как эльф покинул ее кабинет, профессор все же достала виски. Она только что согласилась присоединиться к революции, которую затеял шестнадцатилетний подросток.

Оставалось только надеяться, что она не ошиблась в своем выборе.

Перед тем как вернуться в поместье, Гарри решил попасть в Министерство и закрепить успех, переманив на свою сторону еще одного человека.

Уже через несколько минут он прошел сквозь стену, оказавшись, наверняка, в самой старой части здания, и подошел к двери комнаты.

Он переступил порог и беззвучно прикрыл за собой дверь.

— Я буду через минуту, — донесся до него вежливый голос, его обладатель практически с головой зарылся в большой белой коробке. — Я только разберусь для чего необходимо это загадочное приспособление.

— Это стиральная машина, — отозвался Гарри.

— Ой! — вскрикнул мужчина, поскольку, услышав знакомый голос, попытался подняться и ударился головой. — Гарри? Что ты здесь делаешь? Я должен немедленно сообщить Молли!

— На вашем месте, я бы не спешил, — спокойно ответил Гарри. — Я не собираюсь здесь задерживаться.

— Мы думали ты с магглами!

— Боюсь, что это недоразумение, — пояснил парень. — Я живу у друзей.

— Замечательно, Молли и все остальные будут рады узнать, что у тебя все хорошо. Ты отлично выглядишь! Кажется, даже немного вытянулся.

— Да, вы правы, — все также спокойно ответил Гарри. — Я хотел с вами поговорить... Кое-что изменилось.

— Еще как! — согласился Артур. — Я вообще-то не должен тебе ничего говорить, — произнес он, и выражение его лица сейчас напомнило Гарри лето перед третьим курсом, когда мистер Уизли предупреждал его о Сириусе Блеке. — В Министерство возвращается Малкольм Паркинсон. Я уже успел сообщить Альбусу.

— Правда?

— К сожалению да, — покачал головой Артур. — А от Малкольма можно ожидать примерно тех же проблем, что и от Малфоя.

— Неужели? — спросил Гарри, с трудом скрывая свое удивление. — С чего вы взяли?

— Профессор Дамблдор и мистер Паркинсон никогда не могли сойтись во взглядах.

— Почему?

— Я не знаю подробностей, — пожал плечами мистер Уизли. — Я полностью доверяю Дамблдору и уверен, что у него есть на то веские причины.

— Вы очень преданы профессору, — задумчиво произнес Гарри.

— Конечно. И он будет рад услышать, что с тобой все в порядке. Он так волновался! Как и все мы.

— Ах, насчет этого... — тихо произнес Гарри, ясно понимая, что его первоначальная идея оказалась не такой блестящей, как он ожидал, и привлечь на свою сторону мистера Уизли у него не получится. — Боюсь, вы не сможете ничего рассказать директору.

Артур недоуменно нахмурился:

— Почему же?

— Потому что вы не вспомните о нашем разговоре, — грустно закончил Гарри. — Obliviate.

В следующую секунду он уже исчез из поля зрения и с грустью смотрел как Артур тряхнул головой и вновь занялся стиральной машиной.

Покачав головой, Гарри вернулся в особняк Паркинсонов.

— Что случилось? — спросила Панси, едва Гарри переступил порог комнаты. Парень выглядел подавленным.

— У меня хорошая новость — Миневра Макгонагал на нашей стороне, — сказал Поттер.

— А плохая новость? — спросил Малкольм, радуясь, что сегодня решил пообедать дома.

— Мне пришлось стереть память Артуру Уизли, он не присоединится к нам. Он полностью предан Дамблдору и считает вас кем-то вроде Малфоя.

— Когда мы пересекались с Артуром Уизли? — спросил Малкольм жену, пытаясь освежить свои воспоминания.

— Никогда, если я не ошибаясь. Он слишком мелкая сошка, чтобы появиться на нашем радаре.

— Откуда же такая неприязнь?

— Из-за Дамблдора, — пояснил Гарри.

— Ах, вот как, — понимающе произнес Малкольм, наблюдая, как его дочь усаживает Гарри на диван, а потом садится рядом и крепко обнимает его. Гарри слабо улыбнулся и коснулся губами ее волос, постепенно успокаиваясь.

— Почему Дамблдор Вас так не любит?

Малкольм поморщился.

— Однажды я назвал его старым маразматиком, который никак не решится вытащить голову из задницы, — спокойно пояснил Паркинсон, — а потом я пошел против его прямого приказа отказаться от дел с магглами. С тех пор мы на ножах.

— Что, впрочем, соответствует нашим целям настроить против себя Альбуса, — меланхолично добавила Груоч, — мы поощряли то, что нужные люди докладывали ему о наших действиях. Большинство сведений сфабрикованы, но зато мы приобрели репутацию безжалостных акул бизнеса, что не раз помогало нам с нашими конкурентами. Вот почему у нас репутация кого-то вроде Малфоя.

Малкольм посмотрел на Гарри, когда тот громко рассмеялся:

— Не могу поверить, что Вы сказали такое самому Альбусу Дамблдору!

Малкольм улыбнулся:

— Тогда я был гораздо моложе и любил действовать напролом. Все же расскажи, как прошел твой разговор с Минервой.

Гарри моментально посерьезнел:

— Добби показал мне как эльфы переносятся на дальние расстояния, и используя это умение, я перенесся в кабинет профессора Макгонагал, — она предложила мне помощь с Зельями, а мне сейчас это не к чему, если я хочу разобраться со Снейпом. Пока я был у нее в кабинете, я понял, что ее совсем не устраивает сложившаяся ситуация, поэтому рискнул и рассказал ее все, воспользовавшись тем же приемом, что и с Ремусом.

— Ох, — воскликнула Панси и поцеловала Гарри в щеку, — отличная идея!

— А что такого особенного ты сделал с Ремусом? — нетерпеливо спросил Малкольм, немного недовольный действиями Панси. Он все еще не мог привыкнуть к их отношениям и всячески борол в себе желание спрятать подальше от Гарри свою дочь.

— Гарри не говорил ему всей правды, пока не был уверен в его лояльности. Он выпытывал детали, казалось бы, в произвольном порядке, но так чтобы у Люпина не было времени тщательно их обдумать, — пояснила Панси. — То есть, когда Гарри задавал вопросы, их первым инстинктом было сказать правду, а в сочетании с его Взглядом Истины, у них не было шансов соврать. Вот почему ему удается так хорошо разбираться в людях.

— Что еще за Взгляд Истины? — спросил Малкольм.

— Новая версия того, что он продемонстрировал на Тонкс. Покажи ему, — попросила девушка.

— Тогда я не понимал, что делаю, — попытался оправдаться Гарри и посмотрел Малкольму прямо в глаза.

Когда их взгляды встретились, Паркинсон понял, что при всем желании не сможет отвести взгляда.

— Когда Вы узнали, где я нахожусь, что Вы планировали сделать до того, как Панси предложила сотрудничать со мной?

— Я собирался использовать тебя в качестве откупа, если Волдеморт все же добрался бы до нас, — прежде чем Малкольм успел подумать о том, чтобы соврать, правдивый ответ уже слетел с языка.

В комнате повисла тишина, а Гарри так и остался сидеть с нечитабельным выражение лица. Панси же замерла, с ужасом ожидая его реакции. Груоч казалась немного взволнованной, но она волновалась скорее за Гарри, чем из-за планов мужа. Малкольм слишком хорошо знал свою жену.

— Я так и думал, — тихо произнес Поттер. В его глаза вернулись прежние эмоции. — И что же теперь?

— Теперь ты член семьи, — ответил Малкольм, стараясь избавиться от подавляющей силы чужого взгляда.

— У кого-нибудь есть возможность при случае вбить между нами клин?

— Нет, да к тому же ты знаешь, мы не особо чтим закон

— Отлично, — жизнерадостно отозвался Поттер. — Рад, что мы все выяснили.

Малкольм встряхнул головой, избавляясь от морока.

— Итак, — едва слышно сказала Панси, — ты на собственно опыте узнал, что такое Взгляд Истины.

— Расскажи нам лучше Гарри, как перемещаются домашние эльфы, — попросила Груоч в попытке переменить опасную тему.

— Он не может, — прервала ее Панси, — он дал слово Добби. Кстати, разве Вам не пора возвращаться к работе?

Малкольм перевел взгляд на часы. Ему вообще не было ни какой надобности возвращаться на работу, но он сразу же понял намек.

— И верно, пойдем, Груоч.

— Хорошо, — отозвалась его жена и встала вслед за ним. — Значит, увидимся за ужином?

— Да, — улыбнулся Гарри.

Малкольм вышел из комнаты и повернулся к Груоч.

— Почему Панси так хотела отправить нас восвояси?

— Она напугана тем, что из-за твоих слов может потерять Гарри, и хочет убедить его, а заодно и себя, что между ними ничего не изменилось.

Мужчина расстроено вздохнул:

— Если бы я мог, то соврал.

— Я понимаю, милый, — заверила его супруга. — Не волнуйся. Гарри, кажется, ожидал именно такого ответа, он и сам задал вопрос, он понимал чего стоит ожидать.

— Надеюсь, Панси нас не возненавидит.

— Пойдем со мною, — сказала Панси, поднимаясь с дивана и протягивая Гарри руку.

Гарри тоже встал с дивана и пошел вслед за девушкой вверх по ступенькам.

Она провела его в свою комнату, где девушка чувствовала себя увереннее. Грудь все еще сжимал ужас от недавнего признания отца. Мысль о том, что она может потерять доверие любимого человека, вызывала тошноту, и ей нужно было убедить Гарри и саму себя в том, что их отношением ничего не может помешать.

— Ложись, — попросила она, — пожалуйста.

Гарри хоть и немного удивился, но послушно последовал ее просьбе, сначала сняв обувь, и растянулся на кровати.

Панси приглушила свет, тоже разулась и легла рядом, нежно поцеловала парня, а затем перекатившись оказалась на нем сверху, упираясь коленями в кровать.

— Я люблю тебя, — тихо прошептала девушка, наклоняясь и вновь целуя Гарри. — И мне очень жаль.

— Жаль? — искренне удивился Гарри.

— Не очень было все это услышать.

— Ох, — Гарри неожиданно широко улыбнулся. Увидев его улыбку, Панси немного успокоилась, она поняла, что ее любимый вовсе не расстроен. — Я уже достаточно хорошо узнал тебя и твоих родителей и понимаю, что вы можете быть жестокими по отношению к людям, которых не знаете. Возможно, мне и стоит расстроиться, но я не могу осуждать тебя за то, что могло бы или не могло произойти. Вы же так и не осуществили задуманного. Если это единственное, что вы скрывали от меня, то давай просто забудем и не станем вспоминать.

— Значит, ты на меня не сердишься?

Гарри отрицательно покачал головой.

Панси улыбнулась и обняла Гарри, прижавшись к его груди.

— А ты и впрямь думаешь, что мне стоило обидеться? — тихо поинтересовался Гарри.

Девушка кивнула.

— Не могу даже представить свои чувства,, если мне сказали о том, что мои враги собираются выменять свою жизнь на мою свободу.

— Ляг ровно.

— Что?

Он вновь улыбнулся.

— Перестань цепляться за меня и вытянись, наконец, в полный рост.

Панси послушно распрямила ноги и полностью легла на него сверху. И почувствовала, как его руки обвили ее талию, крепко прижимая к себе.

— Что ты чувствуешь? — его дыхание коснулось ее виска. Одной рукой он гладил ее волосы, а другой выводил круги на ее спине.

— Тепло, безопасно... дома, — честно прошептала она в ответ. Она могла бы всю жизнь провести в его объятиях.

— А как ты думаешь, что чувствую я?

— Надеюсь, то же самое. Она уже и не помнила своего бессмысленно страха после разговора в гостиной. И забыла, что раньше и сама была согласна с отцом, словно жизнь Гарри ничего не стоила.

— Я не собираюсь отказываться от твоей любви. Наверное, единственная причина, по которой я могу тебя бросить, — твоя измена с Малфоем.

Она усмехнулась:

— С Драко? Я скорее позволю твоему мерзкому кузену лапать меня, чем ему. Но тебе совсем не стоит беспокоиться по этому поводу. Я не позволю никому кроме тебя прикасаться ко мне.

— Я знаю, — ответил он, окидывая ее собственническим взглядом. — Ты только моя.

— Только твоя, — эхом выдохнула она, зажмурившись от счастья.

— Ты очень изменилась, Панси.

— Правда? — она и сама знала, но ей любопытно было узнать его мнение.