Вершина мира 2. Часть 2

Анри оказался весьма приятным парнем, прекрасно разбирающимся в своем деле и умеющим задавать верные вопросы. Бывали в моей практике администраторы, надутые осознанием своей важности, не хуже жабы через соломинку, на деле способные отличить один вид оборудования от другого на уровне 'красненький' или 'синенький'. Я, не таясь, отвечала на всё с той же обстоятельностью, с какой вопросы были заданы, не скрывая возможных минусов при работе с той или иной техникой. Нет, конечно, можно было бы расписать нашу продукцию золотом в платиновом напылении, но смысл, если огрехи при работе, скажем, с полевой лапароскопической установкой, в условиях пониженной гравитации, всплывут, едва эта установка будет введена в работу? Тем более, когда на карту поставлено нечто большее, чем деловая репутация отдельно взятого производителя. После получасовой беседы, приправленной шампанским, мы расстались вполне довольные друг другом. Анри тут же исчез, растворившись в водовороте пышных юбок и строгих смокингов — мужчина без сожаления покинул праздник, чтобы успеть к утру подготовить контракт.

Я поставила на столик ополовиненный бокал, раздумывая, стоит ли последовать примеру новоиспеченного партнера или все же остаться. Если парни, заскучав, чего-нибудь эдакое отчебучат, а я пропущу, будет крайне обидно.

— О, Анна Дмитриевна, и вы здесь, — трескучий голос заставил расплыться в улыбке, — До меня доходили слухи, что вы все же стали врачом?

— Слухи, как всегда нагло врут, профессор, — я с нежностью обняла старика, в свое время здорово поддержавшего наглую пятнадцатилетнюю соплячку, возомнившую, что уже доросла до хирургического халата, — а вы до сих пор практикуете?

— О, нет, что ты! — с хорошо скрываемой печалью мотнул он растрепанной седой головой, — Глаза мои уже не те, да и руки... вот, пришлось уйти на покой. А здесь я так... меня внук решил выгулять, а то говорит — засиделся ты дед на своем огороде, людей не видишь. Его Стасом зовут, весьма неплохой офтальмолог, так что если вдруг чего...

Он кивнул на парня, скромно стоящего за левым плечом. Щеки молодого человека мигом окрасились румянцем, и мужчина пробасил что-то вроде — ну, что ты, дед!

— А это, Анна Дмитриевна Романова, девица самоуверенная, но толковая и, кое-где можно даже сказать — героическая.

Вот тут уж пришла моя очередь смущаться и мямлить — ну что вы, профессор...

— Не скромничайте, — хмыкнул старик и, обращаясь к внуку добавил, — мало кто посмеет спорить с твоим дедом, тем более в том сопливом возрасте, я тебе не рассказывал, как...

Старик, щурясь от удовольствия, поведал внуку несколько историй из моего темного прошлого. Я с любопытством послушала историю о непомерно наглой малолетке, завязавшейся спорить с профессором. Всегда интересно, как одно и то же событие выглядит с разных сторон. Конечно, мне теперешней, взрослой и профессиональной, было немного неловко за себя десятилетней давности, но ведь это не страшно, если спорный пациент все же выжил.

Кроме умения увлекательно рассказывать, профессор обладал способностью собирать вокруг себя восторженную толпу, и не имело значения сопливые ли это студенты, или маститые мужи, все без исключения слушали, изумленно раскрыв рты, как в детстве слушают сказки. Не прошло и десяти минут, как наше трио пополнилось еще десятком слушателей. Еще бы нет! Всегда полезно послушать, что говорит мировая знаменитость, даже травя байки, профессор умудрялся вкладывать в неразумные головы младших коллег частицу своего бесценного опыта.

Меня достаточно ощутимо дернули за рукав, отвлекая от профессорских разглагольствований.

— Ань, ты мне нужна, — шепнул Зак, наклонившись к моему уху.

...Влад старался не следить за ней, но как бы ни отворачивался, ярко-алое пятно ее платья так и лезло на глаза. Степенно кивая в ответ на неторопливую речь барона, помешанного на старинных рецептах виноделия, заставил себя сосредоточиться на перемещениях спутника бывшей хозяйки. Подросток, как и всякая неразгаданная тайна, сейчас занимал Влада куда больше, деревянных бочек высотой в два герцогских роста, где барон предпочитал настаивать свои вина.

Мальчишка, сперва отиравшийся возле компании спасателей, постепенно отдалился от взрослых, затерявшись в пестрой толпе, герцог едва не упустил его, но парень очень быстро отыскался недалеко от столов с едой, на которую, впрочем, не обращал ровным счетом никакого внимания, больше интересуясь официанткой, как раз в этот момент меняющей тарелки. Владу не пришлось долго напрягать память, где он мог видеть девицу. Ну, конечно, это та самая, за чью честь не далее суток назад юнец подрался в баре бассейна.

Парень, наплевав на все приличия, не отрываясь, смотрел на девушку, та, закончив с расстановкой полных блюд, сгрузила опустевшие на поднос и подняла на нахала глаза. Со своего места герцог не мог четко видеть, что происходит между этими двумя, но мог прозакладывать что угодно, что щеки девушки окрасились нежным румянцем, а парень приподнял бровь, как в старину мужчины приподнимали шляпу, здороваясь с женщинами, и она, конечно же, улыбнулась, отвечая. Показалось, еще мгновение и грудь парня раздуется так, что самцы вороватой птицы фрегат массово удавятся от зависти. Мальчишка открыто флиртовал, откровенно наплевав на почтеннейшую публику, нагло заявляя об ошибке мудрого Рома о роли юноши в жизни бывшей хозяйки. Какой бы бесшабашной ни была молодость, Влад крайне сомневался, что будь парень тем, кого они себе придумали, он осмелился бы вот так заигрывать с девчонкой. Впрочем, нет, одернул себя Влад, Ром не ошибся, всего лишь рассыпалась одна из версий, а версии они на то и предназначены, чтоб рассыпаться, когда появляется чуть больше информации.

— Ваша Светлость, позвольте познакомить вас с моей дочерью, — воркующий женский голос отвлек Влада от наблюдений за молодой парочкой.

Светлость улыбнулась и безукоризненно оттанцевала все ритуальные пляски знакомства — чуть наклонила голову, стараясь не смущать пятнадцатилетнюю девицу прямым взглядом, едва заметно коснулась губами затянутой в перчатку руки. Сдержано высказала восхищение красотой, хотя, на его взгляд, до красоты там было пока далековато. Миловидное личико еще не очистилось от подростковых прыщей, искусно замазанных косметикой, фигурка обещала окончательно оформиться только через пару лет, а пока тощенькие ручки, выпирающие ключицы и тоненькая, наивная в своей хрупкости, шейка, не возымели того эффекта на который надеялась предприимчивая мамаша. Может, Влад и производил на окружающих странное впечатление широтой своих взглядов, но педофилия в списке его извращений точно не значилась.

Прерванный на полуслове барон обиженно засопел, косясь на охотниц за самым богатым холостяком здешнего общества, но выказывать недовольство более явно не стал, предоставляя герцогу в одиночку расхлебывать свалившееся счастье. И Влад расхлебывал, прилагая все приобретенные за последние семь лет навыки, чтоб не послать откровенно всех в то волшебное место, куда, при должной дерзости посылающего, ходят даже аристократы. Мамаша, очевидно чувствуя, что герцог вот-вот ускользнет, впутывала его в совершенно пустой разговор, давая бедняге шанс повнимательнее приглядеться к юному созданию. Вдруг чего с первого взгляда не разглядел! Создание же хранило каменное молчание, уставясь куда-то в район герцогского галстука, чем изрядно нервировало — все время хотелось посмотреть, нет ли там чего компрометирующего. Жирного пятна, к примеру. А еще взгляд напоминал жабу, охоту которой бывший раб как-то наблюдал, лежа на нагретых, чуть влажных досках причала егерского озера, холодную и скользкую, только и ждущую неосмотрительного движения бедной жертвы, чтоб тут же выплюнуть липкий язык и с жирным чавком схарчить. Фантазия, помешанная на воспоминании оказалась настолько живой, что Владу показалось, что он чует запах прелых водорослей и размокшего дерева, слышит треск стрекозиных крыльев. Вот только стрекозой сейчас был он сам. Это за ним охотились, его завораживали неподвижным, царапающим холодом взглядом. Тьфу ты черт! Герцог мысленно плюнул и послал себя вместе со своими фантазиями туда, куда не решился послать обеих приставучих баб. Это все она виновата — стерва в алом платье! До ее появления ни о каких жабах Боры Влад не вспоминал. Даже не подозревал, что помнит. Разозлился. Встряхнулся. И в считанные минуты отделался от надоедливых собеседниц. Галантно и вежливо. Обиженный барон куда-то испарился, видать нашел более внимательные уши для своих дубовых бочек. Ну и ладно!

Влад подцепил проплывающий мимо бокал и основательно к нему приложился, за что тут же был наказан неприятным щекотанием в носу и навернувшимися на глаза слезами. Кто ж залпом-то шампанское хлебает? Поискал глазами спутника стервы и досадливо прищелкнул языком, увидев лишь белый бант на черном платье официантки, да костюмный рукав, когда мальчишка придерживал дверь служебного входа, чтоб та не щелкнула даму сердца по затянутому в узкую юбку заду. Мужчина почесал бровь, усилием отгоняя заманчивую мысль выскользнуть из зала и прогуляться в сторону службы безопасности отеля, где можно, не скрываясь, продолжить наблюдение за интересующим объектом. Да и чего там, собственно, наблюдать — пообжимаются в темном углу подсобки и все. Дело в общем понятное и молодое. Но не прошло и десяти минут, как подросток вновь оказался в зале. Странно, быстро он что-то. Влад придирчиво оглядел хозяйского 'сожителя'. Мальчишка на несколько мгновений замер, быстро оглядывая зал, а потом напролом двинулся к найденной цели, не обращая никакого внимания на возмущенное шипение расталкиваемых гостей. Добравшись до Романовой, что-то шепнул ей на ухо и та, не задавая лишних вопросов, пошла следом, заставив герцога забеспокоиться и потянуть из кармана коммуникатор, напомнив себе об обещании, что отныне всеми непонятками будет разбираться Ром...

Зак по-хозяйски распахнул дверь служебного входа, пропуская меня в безликий длинный коридор, заканчивающийся резким поворотом.

— Нам сюда, — мальчишка указал на одну из многочисленных закрытых дверей.

— Может, ты мне все-таки объяснишь, что случилось?

— Ань, некогда, пошли скорее, — взмолился он.

— Надеюсь, мне не придется утилизировать труп, — пробормотала я.

Мальчишка только возмущенно мотнул головой. Пришлось верить на слово. Переступив через порог, я оказалась в просторной комнате, выполненной в багровых тонах, с несколькими умывальниками вдоль стены, и вполне удобными диванчиками, расставленными полукругом. За приоткрытой в глубине комнаты дверью поблескивал кафель и виднелись туалетные кабинки. Я уже собиралась упереть руки в бока и грозно поинтересоваться, за каким чертом меня притащили в уборную, да еще таким обходным манером, когда в соседней комнате послышался приглушенный стон и раздраженное бормотание. Спустя мгновение дверь туалета распахнулась во всю ширь и в комнату зашла девушка в темном вечернем платье. Точнее, не совсем зашла, ее завела официантка, осторожно поддерживая согнутую в три погибели гостью.

— Да убери ты руки, — раздраженно прошипела девица.

Официантка отдернула руки, и гостья недвусмысленно пошатнулась.

— Вот видишь, — с легкой обидой в голосе возвестил Зак, — вполне себе живая.

— Вижу, — согласилась я, приближаясь к болящей, — что с вами произошло?

— Меня отравили, — простонала та, попытавшись упасть, но Зак, обогнавший меня, весьма неделикатно ухватил ее за бока.

— Отравили? — переспросила я, жестом приказывая мальчишке подвести девушку к дивану.

Что-то здесь было не так. Нет, то, что девице было больно, это без сомнения, но вот факт отравления вызывал недоверие. Если бы подали некачественные продукты, то клиентов в сортире было бы гораздо больше. А отравить кого-то одного в условиях фуршета крайне проблематично. Хотя, бывали прецеденты... Но в этом случае девица должна представлять для кого-то действительно реальную опасность, чтоб такую сложную комбинацию вертеть. А воющая и плюющая проклятиями красавица на серьезного противника не тянула. Значит, хирургия? Аппендицит? А вот это скорее всего. Или индивидуальная аллергическая реакция. Или...

— Да! Я подам на этот отель в су-у-уд!

— Это ваше право, — пожала я плечами, — но сперва я все же предлагаю вам прилечь, чтоб я могла вас осмотреть.

— А ты что — врач, что ли? — не поверили мне, делая все возможное, чтоб усложнить Заку задачу по укладыванию скандальной пациентки на диванчик, — я не буду никуда ложиться! Отстаньте от меня-а-а!

— Может, 'скорую'? — робко предложила молчавшая до этой поры официантка.

— Твою мать! — рыкнула я, поддергивая подол своего платья, спасая от неминуемого намокания. Ошибочка, доктор, совсем не хирургия. — Похоже, у нас роды.

— Что?! — девица вырвалась из рук парня и даже выпрямилась, — Ты в своем уме?! Как я могу рожать, если не беременна?!

— Рыба моя, вы только что излились на мои ботинки, — я недвусмысленно пошлепала носком по хлюпающему ковру, — так что вопросы 'как' и 'почему' стоит отложить на полчасика и задать их предполагаемому отцу. Мое дело — помочь вам родить. Здесь есть более спокойное помещение?

— Д-да, — пролепетала изрядно струхнувшая официантка, указывая куда-то на стену, — там... комната отдыха персонала.

— Так веди, хорошая моя, веди! — поторопила я.

— Я никуда не пойдууу!

— Придется, — жестко отрезала я, пристраиваясь с другой стороны и помогая Заку вести роженицу, — вы же не хотите разродиться мало того, что в сортире, так и в компании журналистов? А они набегут, ибо это место общественное и рано или поздно кому-то припрет его посетить. Хотите попасть на первые полосы? Нет? Тогда ножками, ножками отсюда.

Идти было недалеко, всего пару метров по коридору, заминка вышла с открытием двери, перепуганная официантка никак не могла справиться с карточкой ключа, не желающей попадать в замочную прорезь.

— Как тебя зовут? — поинтересовалась я у подрагивающих плечиков.

— Лика, — всхлипнула она.

— Красивое имя. И ты хорошая девочка. Не надо нервничать, просто открой дверь. Это же не сложно, ведь так? Не спеша и спокойно.

Лика судорожно кивнула, и непослушная карточка скользнула в гнездо, едва слышно щелкнул замок.

— Куда ее? — пропыхтел Зак, оглядывая спартанскую обстановку, состоящую из небольшого дивана, квадратного стола и железных шкафчиков.

— На пол, — скомандовала я, — только подстелить что-нибудь.

Мы осторожно опустили женщину на расстеленный Ликой плед.

— Зак, поддержи, — мальчишка коротко кивнул, и плюхнулся на пол позади женщины, заставив ее опереться на себя, как на спинку кресла, — Лика, принеси чистые полотенца, а после выйди в зал...

...Герцог все больше хмурился, наблюдая подозрительное шевеление. Из боковой двери служебного входа, где скрылись бывшая хозяйка и ее все еще неопознанный малолетний друг, вывалилась бледная и явно паникующая официантка, заметавшаяся по залу, как ошпаренная. Заполошная девица подскочила к одному из спасателей и чуть ли не повисла на его локте, что обслуге делать категорически запрещено, за такое и с работы вылететь недолго. Инспектор, тот самый огромный блондин, что так бесстыдно таскал Романову на руках, наклонился к девушке, выслушал ее, с непробиваемым спокойствием, сунул свой бокал одному из товарищей и жестом предложил официантке показывать дорогу, на ходу что-то нашептывая в мобильный.