Но не только своей мстительностью отличались Дочери Совы. Они были лучшими рукодельницами и были одни из немногих, кто мирно торговал с Равнинными Королевствами и носил одежду их тканей. А их вышивки ценились очень дорого. А ещё мало кто знал, что среди них были умелые травницы, благодаря которым женщины этого племени могли врачевать, поддерживать красоту и даже создавать разнообразные яды. И если свои наряды и вышивки женщины охотно продавали, то секреты травоведения ревностно охраняли и таили. Но больше всего Дочери Совы были известны свой соблазнительной красотой и тем, что открыто заводили себе любовников.
Любой мужчина мог приехать в это племя, и если он приглянется одной из женщин, то она могла пригласить его ночью в свои покои. И очень многие замечали, что мужчина, который проводил ночь с Дочерью Совы, менялся тем или иным способом. Преображался характер, проходили мелкие болячки, наступало умиротворение, даже могли поменяться некоторые убеждения и мировоззрение. Среди талемов ходил едва уловимый слух о том, что половая связь с Дочерью Совы лечит как тело, так и душу.
Хотя сам Альдан не заметил в себе каких-либо изменений, да и Аккес тоже не особо изменился, а они с Атишей спят с прошлой зимы.
Атиша — одна из немногих Дочерей, кто приехал вместе с талемскими войсками. Здесь они не имели недостатка как в покровителях, так и в мужском внимании и защите. Днём они держались вместе, а вот на ночь по понятным причинам расходились в разные стороны.
Когда Атиша ушла из поля его зрения, Альдан опять нахмурился, потому что пришлось вспомнить о том, что привело его во двор. Оглядевшись, он заметил огонь, где на вертеле жарился поросёнок и возле которого на шкурах сидели вожди племён и их приближённые.
Не позволяя ни одной эмоции отразиться на его лице, он спокойным шагом направился прямо к ним.
— ...такой хруст, что аж жутко стало. Хотя, я б ему ещё и пару ног в придачу сломала бы, — услышал он хвастливый голос Окды, вождя племени Чёрного камня. Она с горящим глазами рассказывала свою историю, не замечая, что их побеспокоили. Альдан, быстро осматривая её, в который раз удивился могучему телосложению этой женщины. Обхват её руки превосходил тот, что был у некоторых далеко не слабых мужчин. Но хищный пронзительный взгляд глаз как нельзя красноречиво говорил о том, что она не хочет довольствоваться той участью, которая уготована всем женщинам талемов, и желает бороться наравне с мужчинами, словно и не боится Многоликого. И это несмотря на то, что лицом она довольно привлекательна, однако всё впечатление портила стрела от одного уха до другого, которая разделяла всё лицо на две половины. Окда Смертельная Стрела.
— Да, в этом ты мастер, — заржал Брун Тяжёлый Молот, расплёскивая напиток из большой деревянной кружки. — Зуб даю, только так и можешь мужика рядом с собой удержать.
— То-то я смотрю, у тебя зубов так мало осталось, — язвительно прошипела Окда, недобро глядя на походившего на медведя мужчину.
В это время одна девица подбежала к вождю Сырой Хвои и начала наполнять его кружку. Брун тут же протянул руку ей под одежду и сжал ягодицы девушки. Служанка даже бровью не повела, видимо, привыкла к подобному обращению, а когда наполнила кружку, вновь отошла.
— Ты поосторожней с языком, девка. — Он смерил Окду жёстким взглядом. — Я не посмотрю, что ты баба сисястая. Переломаю.
— Ты попробуй только! — Окда вскочила и, сорвав шкуру с плеч, начала играть мышцами на руках. — Я ж тебя сама переломаю, боров толстобрюхий.
— Эй-эй. Успокойтесь, — спокойно сказал Мавдан из Синей Воды. Так как они с братом оба правили в своём племени, никто из них не имел права называться вождём. Его брат, с которым он делил свою власть, сидел рядом, не проявляя интереса ни к рассказу, ни к перепалке. Он пристальным взглядом сверлил человека, который остановился рядом с ними.
— Ты вообще не лезь, недоросль. Сначала брата вырежи, а уж после вякай, — тут же вспылил Брун.
— Ты это поосторожней со словами, — наконец вмешался Сэкдан, вставая. — Нас с братом двое, и мы вдвойне сильны. А уж кому не место среди нас, так это...
Он повернулся и многозначительно посмотрел на подошедшего генерала Дракона. Остальные, тут же забыв свои перепалки, также уставились на него. На их лицах читалось раздражение и недовольство. Лишь немногие из приближённых, кому позволялось находиться рядом с вождём, стояли с отрешёнными или равнодушными взорами.
— Чего надо? — пробасил Брун, не удосужившись даже убрать руку от очередной девахи.
Альдан встал, гордо приподнимая голову, и ещё раз медленно всех осмотрел. Он прекрасно знал, что они все стараются показать своё пренебрежение и не упустят любую возможность его оскорбить. Ему же оставалось только терпеть и делать вид, что его это ни капли не задевает. Он мог запросто размазать их всех по стене, однако всё, что он сделал — это слегка улыбнулся.
— Я так понимаю, вежливости вы, дикари, выросшие в глухих лесах, так и не научились, — сказал он, не в силах удержать снисходительный тон.
— Да подотрись ты ей, — выплюнул Брун.
— Говори, чего тебе надо, и проваливай, — послышался голос одного из братьев Синей Воды.
Окда же лишь недовольно скривилась и вовсе отвернулась.
Ничего нового, но Альдану всё труднее удавалось сохранить бесстрастное выражения лица, тем более, когда все четверо начали вести себя так, будто его и вовсе здесь не было. Брун опять присосался к свой кружке, Окда начала вертеть стрелу между пальцами, глядя куда-то в сторону, а братья что-то тихо между собой обсуждать.
— Что ж, — тихо выговорил Альдан, нацепив на лицо выражение крайней озабоченности, — когда-то всех приходится учить манерам. Также таких великовозрастных остолопов.
Дождавшись, когда в его сторону опять посмотрят разозлённые и оскорблённые лица, он ледяным тоном продолжил:
— Позвольте напомнить вам, что я стою гораздо выше вас, и вы все, абсолютно все подчиняетесь мне! И когда я говорю с вами... — он поднял руку и резко опустил её вниз, как будто хлопая по воображаемому столу. Магические всполохи блеснули среди его пальцев, и резкий порыв воздуха ударил с такой силой, что загасил пламя и разметал людей в стороны. Удостоверившись, что все достаточно потревожены, он, почти крича, закончил: — вы должны хотя бы встать!!!
Теперь в его сторону направлены исключительно ненавидящие взгляды. Но ему было всё равно, пусть ненавидят. Он в любом случае не собирался заводить с ними дружбы. Ему было достаточно того, что они выполняют его приказы и требования.
— Да как ты смеешь?! — взревел Брун как только поднялся на ноги. Его ноздри раздулись, а глаза налились кровью.
Альдан даже бровью не повёл, и лишь медленно выпрямился и равнодушно посмотрел ему в лицо. Среди талемов почти не было магов, и все они с трепетом, интересом и страхом относились к любому проявлению магии. Сам Альдан не владел магией в общепринятом смысле. Но он мог, благодаря Дракону, использовать некоторые заклинания, но только когда тот находился поблизости.
По крайне мере, теперь они готовы его слушать.
— Ещё как смею, — спокойным голосом произнёс он, будто ничего и не случилось, — это вы забываете, кто вы и благодаря кому вы здесь.
— Мы здесь из-за Дракона, — сказал Сэкдан, вставая с вождём Сырой Хвои. — А ты не имеешь к этому никакого отношения.
— А вы не задумывались, каким образом Дракон узнал о вас? — Он выразительно осмотрел всех, но потом мысленно махнул рукой. — В любом случае, я пришёл сообщить вам, что вскоре я и мои друзья должны будем покинуть ненадолго Сэнкину и нам нужно будет небольшое сопровождение. Около десятка воинов, и не зелёных юнцов, а лучших. А вам придётся поднапрячься и организовать Дракону охрану в наше отсутствие. Так что посиделки и выпивка отменяются.
— С какой стати нам слушаться чистокожего! — опять воскликнул старший из братьев племени Синей Воды. Он, язвительно скривившись, скрестил руки на груди. — Как мы можем доверять человеку, у которого нет в жизни ничего, чем бы он дорожил?
Остальные закивали, поддерживая его слова.
— Ни одного рисунка, — буркнул Брун. — Смотреть противно.
Небольшая жилка дёрнулась на шее генерала, но лицо по-прежнему оставалось бесстрастным. Уже не первый раз они его так обзывают. Точнее, он не помнил ни одного раза, когда они не указывали на то, что он по их меркам низший человек. Даже ниже детей, которые не носят рисунки в силу возраста. А тот, кто стал совершеннолетним, но не наносит рисунков, считается человеком, у которого нет ничего дорого в жизни, нет цели, и значит, нет судьбы. Талемы верят, что сама жизнь не замечает и не признаёт таких людей. И говорить с одним из них всё равно, что говорить с пустотой. И если на лицо пометки наносят только окончательно убедившись в своих целях, то не иметь вообще ни одного рисунка считалось позором. Недаром одной из страшнейших казней у талемов было срезание кожи в тех местах, где были символы. Считалось, что таким образом человека лишают самого дорогого не только в этой жизни, но и в последующих.
И каждый раз когда вожди пытались унизить Альдана таким образом, но он старался сохранять ледяное спокойствие и показать своё равнодушие к их словам. В конце концов, ему нет дела до этих традиций...
— Вы должны меня слушать хотя бы из-за того, что я говорю от лица Дракона. Если вы всё ещё не забыли соглашение.
Cэкдан, что стоял напротив него, презрительно сощурил глаза. Всё его тело напряглось, будто он едва сдерживал себя от того, чтобы напасть. И глядя на его увитые мышцами руки, можно было с уверенностью сказать, что он способен убить человека голыми руками. Не даром его назвали Сэкдан Сильный Удар, и огромный кулак украшал всё его лицо.
— Каждый из нас помнит и соблюдает соглашение, — прошипел он сквозь зубы. — Но тебе, чистокожий, стоит обращаться к нам с этой твоей вежливостью, — он вытащил кинжал и провёл подушечкой пальца по лезвию, многозначительно смотря на собеседника, — потому что ты никто, а мы — правители своих племён, и вскоре один из нас станет королём талемов. Ты же, когда уйдёт Дракон, станешь даже меньше, чем никто.
— Если вообще останусь жив. Так? — всё так же бесстрастно сказал генерал Дракона, ни на миг не стушевавшись от неприкрытой угрозы.
Недобрый блеск появился в глазах Сэкдана. Его брат Мавдан подошёл и встал рядом с ним, тоже скрестив руки на груди и впившись взглядом в незваного гостя, давая понять, что поддерживает брата. Он знал, что никто не может долго и без содрогания смотреть на его лицо, и пользовался этим при любом удобном случае. Целая дюжина глаз разбросанных по всему лицу создавала жуткое впечатление, хотя имя его — Мавдан Зоркий Глаз — выглядело вполне безобидно.
Брун же решил, что будет слишком много чести, если он и дальше будет стоять на ногах, поэтому, бросив пренебрежительный взгляд в сторону Альдана, он пробубнил что-то вроде "Сопляк" и плюхнулся на своё место, вернувшись к свой кружке.
А вот Окда не спускала c него подозрительного взгляда, а в руках сжимала тугой боевой лук. Она вообще редко что-то говорила в его присутствии и только напряжённо на него смотрела. И сейчас она хоть и стояла в стороне, было видно, что не собирается игнорировать всё, что происходит.
— Ну-ну, — наконец сказал Альдан, отмечая всё это. — Вы, похоже, вполне уверены в своих силах. Что ж, продолжайте так думать.
И, развернувшись, он направился обратно в замок, демонстративно показывая свою спину и то, что ни капли их не боится. Однако, сделав всего несколько шагов, он остановился и обернулся в пол-оборота, опять посмотрев на враждебную компанию.
— Хотя я всё же напомню вам, что я имею некое влияние на того, от кого зависят ваши судьбы. Об этом тоже подумайте.
Самодовольно усмехнувшись, пошёл дальше лёгкой расслабленной походкой. И только оказавшись в своей комнате, Альдан, словно обессилев, прислонился к двери. Он всегда гордился своей выдержкой, но ему было гораздо легче улыбаться и раздавать восхищённые комплименты человеку, который ему совсем не нравится, чем общаться с этими вождями. Каждый раз после этого он чувствовал упадок сил.
Подняв правую руку, он напряжённо посмотрел на тыльную сторону ладони.
Когда-то...
Резко сжав кулак, он опустил руку и, оторвавшись от двери, прошёл внутрь.
Эти дикари считают, что раз они предоставляют воинов, то могут распоряжаться. Но их численное преимущество ничто по сравнению с силами Дракона. Особенно когда они восстановятся полностью. Так что все их попытки доказать собственную значимость смешны, тем более, когда они превозносят себя, пытаясь растоптать тех, кто по их мнению "не достоин".
Они слишком переоценивают себя. И пожалеют об этом...
Дождавшись когда генерал Дракона скроется с виду, Сэкдан смачно сплюнул, злобно что-то пробубнив себе под нос.
— Успокойся. — Брат хмуро глянул на него.
— Надо было ему ещё раньше шею свернуть, когда была возможность, — пробубнил он, сжимая кулаки.
— Да сколько это можно терпеть?! — взревел Брун, расплескав содержимое своей кружки. — Мы вожди, а не прислужники. Можно сказать, короли своих племён. Почему мы должны подчиняться этому... этому... он вообще никто.
Мавдан, удостоверившись, что его брат остыл и немного успокоился повернулся обратно к костру и пренебрежительно осмотрел уже значительно подвыпившего Бруна.
— Может, и так. Я не против называться принцем, однако королём можно назвать только того, кто будет править всеми талемами, а не только отдельной кучкой.
— Моё племя — не какая-то кучка, — тут же возмутился Брун. — А Дракон должен понять, что именно я больше всего подхожу на роль короля. У меня больше и опыта, и воинов.
— Зато все, как ты, дебоширы и пьянь, — сказала Окда. — Пара десятков моих побьют твою сотню. А я молода, умна и могу держать всех в кулаке.
— Даже если вы сейчас подерётесь, это не повлияет на выбор Дракона, — мрачно сказал Сэкдан. Всё ещё раздражённый, он уселся на свои шкуры и задумчиво уставился на огонь.
Его брат уселся рядом.
— Есть вероятность, что никого из нас вообще не выберут, — сказал Мавдан, внимательно всматриваясь в лица присутствующих.
— Что?! — воскликнул Брун, на миг перестав лапать очередную девушку, которая попалась ему под руку. Окда удивлено посмотрела в его сторону, но не спешила возмущаться. И только Сэкдан так же задумчиво смотрел на огонь. Они с братом уже успели всё это обсудить, и он знал, о чём Мавдан сейчас говорил.
— А ты сам отодвинь хоть на день свою кружку и посмотри вокруг трезвыми глазами, — обратился тот к вождю Сырой Хвои. — Ты, вообще, Дракона видел?
