| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Сакис, к сожалению ситуация пока не изменилась. Всё так же никто по официальной цене, которую нам выделили, грузить не хочет. Ну, или будем тут месяц стоять у причала под погрузкой — со вздохом пряча глаза, констатирует Потоцкий.
— А как там у вас на счёт взяток трактует коммунистическая теория? — поддеваю я.
Молчит, только глубоко вздыхает.
— Ладно, Александр Александрович, можете договариваться дополнительно от нас насчёт котелков и фляг за хорошую и качественную погрузку. Что там хоть за древесина? — усмехаюсь.
— Чёрная ольха.
— А что на счёт машин?
— Есть заказ на две из штаба нового начальника ЛВО Корка и две машины нужны Ленинградскому городскому совету. Но это вам самому завтра решать надо — оживился Потоцкий.
— Тогда так. Сначала улаживаем дела с погрузкой, а потом едем договариваться насчёт автомобилей — ставлю точку на сегодня.
Глава — 31.
Ранним утром Потоцкий с Андреем уехали на вызванном дежурном катере, а через три часа судно встало под погрузку, где тут уже стали командовать Одовский с Олафом. Посмотрев на знакомые шапки с красными бубонами грузчиков, понял, что Потоцкий опять договорился со старыми знакомыми. А что прикольно смотрятся и видно их издалека. Надо подсказать, вдруг такую моду введут. Брёвна на судно грузили ровные и ошкуренные, видно, что хорошего качества древесина.
— Ну и чего бы, не сами пилить доски и брус. Нет, как обычно, только сырьё и поставляем — тихо матюгнулся, попивая спокойно кофе после завтрака.
Дождавшись Потоцкого с конным экипажем, в большом ландо поехали в Ленинградский городской совет. В 1927 году была сформирована Ленинградская (промышленная) область, которая включала в себя Ленинградскую, Новгородскую, Псковскую, частично Олонецкую и Мурманский уезд Архангельсткой губернии. В результате районирования области были образованы 67 районов. Город Ленинград был выделен в особую административно-хозяйственную единицу. Образованы Мурманский, Псковский, Кингисеппский приграничные округа. При этом преобразовании было ликвидировано все прежнее административно-территориальное деление на волости, уезды и губернии. Чиновникам постоянно приходилось мотаться на большие расстояния, так что моё предложение в Смольном, где перед входом устанавливали памятник Ленину работы В.В. Козлова, оказалось очень кстати.
Принял нас сам Николай Павлович Комаров, председатель исполкома Ленинградского городского и губернского совета. Невысокий мужик с грустными и красными от недосыпа глазами. У него были редкие тёмные волосы, зачёсанные назад и чёрные небольшие усы. Стиль а-ля Будённый, в Ленинграде явно не пользовался популярностью. Во всяком случае, я не видел. Сам Комаров был одет довольно не плохо. В тёмный костюм, не новый, но добротный. В тон костюму тёмная рубашка с галстуком, что резко его отличало от большого числа людей, которые в основном ходили в военной и полувоенной форме. После двух часов переговоров договорились, что мне, в общем, заплатят 1500 долларов за две хорошие машины, и не будут требовать пошлину за ввезённые остальные автомобили. Все равно в личном пользовании легковых машин практически и нет. Даже нэпманы стараются сейчас приписать свои личные машины к какой-нибудь государственной организации. Только такие фигуры как Маяковский могут спокойно иметь в личной собственности автомобиль, и ничего не опасаться.
Дальше мы поехали в штаб Корка. У военных в ЛВО был полный аврал. Август Иванович Корк только недавно переведенный из Белорусского военного округа был вынужден устроить полную проверку из-за образования нового военного округа. Проверка привела в ужас военные и гражданские власти. Вскрылись огромные хищения, потеря имущества и боеприпасов. Отвратительная выучка войск и повальное пьянство личного состава. Сейчас в авральном режиме пытались навести хоть какой-то порядок жесткими методами. ( Чуть позже Корк напишет докладную записку в Москву и потребует принятия самых жёстких мер к наведению порядка в ЛВО. — прим. Автора). Плюс постоянные вооруженные стычки на советско-финской границе, переходящие в небольшие сражения. Я всё больше понимаю Сталина развязавшего террор и встряхнувший страну за шкирку перед большой войной. По-другому, наверное, было и нельзя навести хоть какой-то порядок в данных условиях. И то до конца так и не сумел, что показало начало войны. А-то что обвиняют за провал первых дней войны Сталина, так это я считаю не правильно. Это просчёты наших генералов. Зачем их тогда было столько в стране? И не надо забывать, что Наполеон на лошадях добрался до Москвы быстрее, чем Гитлер на автомобилях и танках. А ведь при царе Александре-I никакого террора-то и не было. Значит, сопротивление было и не малое. Почему-то хвалённые англосаксы с французами, никакого особого сопротивление оказать-то так и не смогли.
У военных нам тоже были рады, ввиду постоянных поездок и под это дело я сумел договориться на три тысячи долларов на две машины. Но одну нужно тоже очень хорошую, для самого Корка. Всё как обычно, генералы не желали себе ограничивать.
Во второй половине дня, я хоть и уставший, но с авансами на машины вернулся на судно, которое опять охраняли знакомые курсанты. Всё хватит, больше никуда не поеду... пропади оно всё пропадом. Надоело мне тут всё. Грязь на улицах, обшарпанные здания, бестолковость чиновников и непонятная их самоуверенность, и конечно же, их наглость. Раздражало большое количество плохо одетых и голодных людей шатающихся повсюду.
Через три дня мой пароход больше похожий на огромную вязанку дров, отправился в Гамбург, Потоцкий с Андреем остались дожидаться нас в Ленинграде.
Через несколько дней пока я шёл на своём судне в Гамбург,
кабинет Сталина вторая половина дня.
После обеда Сталин нервно расхаживал по кабинету, повторяя то грузинские, то русские ругательства и поминая грека недобрыми словами и вспоминая сегодняшнее утро.
Встреча с французским послом Эрбетт Жаном чуть не закончилось скандалом во Владимирском зале Большого Кремлёвского дворца, куда того срочно пригласили. На экстренной неофициальной встрече настоял сам Сталин, чем удивил всех приглашённых. Собрались "узким" кругом. Сам Сталин, Калинин, Рыков, Каменев и Аралов.
Назначенный в 1924 году Эрбетт Жан французский журналист и дипломат в первые годы проводил довольно дружескую политику в отношениях к СССР, но с начала 1927 года сменил свои взгляды на резко враждебные. Тут и сказалось и закрытие разных концессий и интриги белоэмигрантов. Самую же большую проблему в отношениях принёс посол СССР Раковский во Франции.
(Это опытнейший мастер закулисных интриг, видный масон высокой степени посвящения, давний агент германской и австро-венгерской разведок, а впоследствии еще и британской разведки Христиан Георгиевич Раковский (1873-1941) . Будучи последовательным сторонником Троцкого, он видел перспективы СССР только в случае победы революции в развитых странах Европы. В один из своих приездов в Москву он поставил подпись под документом, в котором звучал призыв к солдатам капиталистических стран переходить на сторону Красной Армии. Такая позиция советского посла вызвала недоумение и озабоченность правительства Франции, заявившего о недопустимости двойных стандартов в позиции советского дипломата.— истор. Справка) Французская сторона потребовала отозвать советского посла Х.Г. Раковского из-за его интриг во Франции.
Сталин, помня мой с ним разговор, попытался убедить посла в добрых намереньях и то, что Раковский не согласовывал свои действия с руководством страны. Тут Сталина поддержали и Калинин с Рыковым, хоть и были удивлены осведомлённостью Сталина. Каменев же был недоволен, но его быстро смогли успокоить. Недавно же переведённый на дипломатическую работу из Китая Аралов член Президиума и заведующий Иностранным отделом ВСНХ СССР, промолчал, никак не выразил своего отношения. Нарком иностранных дел Чичерин с начала 1927 г. был фактически отстранен от руководства Наркоматом иностранных дел СССР и участие во встречи тоже не принимал, да его и никто не ставил в известность. Его заместителя Литвинова тоже не позвали, он сейчас готовил советскую делегацию к участию в IV сессии подготовительной комиссии Лиги Наций к конференции по разоружению.
Потом обсудили с послом опубликованное в английском журнале интервью маршала Фоша, являлся членом Высшего военного совета Франции, где он призывал к новой интервенции западных держав против СССР. Этот журнал подарил Сталину я и сейчас Калинин, и другие пытались понять, откуда его взял Сталин.
Все договаривающиеся стороны решили взять паузу, а советским руководителям пришлось взять на себя ещё дополнительные финансовые обязательства, чтобы не разрывать финансовые отношения. СССР всё ещё надеясь получить кредит, и на этих дополнительных обязательствах настоял Сталин, опять удивив Калинина, Рыкова, Каменева и Аралова. Дали согласие на срочную замену Раковского на Валериана Савельевича Довгалевского.
— Иосиф Виссарионович как вы всё это можете объяснить? — опомнился Рыков, после ухода француза.
— А вы разве не поняли, что на нас пытаются натравить Польшу с Румынией во главе с Францией? И пора разобраться, как некоторые наши товарищи действуют не в интересах СССР и за нашей спиной — Сталин.
Все задумались и замолчали, насколько их потрясла статья в журнале. После ухода французского посла расходиться не стали. Стали ждать срочно вызванных ответственных руководителей страны.
Аралов всем присутствующим сначала доложил о встречи с французским послом и достигнутых договоренностей, чем вызвал недовольство группы Зиновьева и Каменева и шквал критики в сторону Сталина. Особенно его осуждали за единоличное принятие решения, и особенно в финансах. А потом стали обсуждать перехваченную депешу от посланника Войта, о усиливающейся активности Германии в Прибалтике. Еще 31 марта 1926 года германское правительство выделило 1,5 миллиона марок на поддержку немцев в Эстонии, Латвии и Литве. Посланник Латвии в Берлине Войт сообщал в Ригу: "В Германии все упорнее распространяются взгляды о необходимости экономического завоевания прибалтийских государств". В 1927 году германский капитал стал занимать первое место в акционерном капитале Латвии, и что-то надо было с этим делать. ( Так, с 1927 по 1929 год экспорт латвийских товаров в СССР увеличился в 10 раз, и Советский Союз занял третье место в экспорте Латвии после Англии и Германии. О растущем влиянии СССР в этом регионе свидетельствовали и действия Советского правительства во время обострения польско-литовских отношений осенью 1927 года. 24 ноября 1927 года Советское правительство выступило с осуждением действий Польши и в защиту независимости Литвы.— истор. Справка)
Зиновьев, обиженный, что его не позвали на встречу с французом, стал эмоционально выступать за увеличение финансирование Коминтерна, "вливание" денег в Прибалтику и более активных действий их коммунистических партии. Сталин сумел настоять на отсрочки решения на эту тему, чем опять вызвал удивление у всех. Все отметили его озабоченность и какую-то осторожность. Гадали, какую же ещё информацию он получил и от кого.
И последний вопрос, который согласовали на этой незапланированной встречи, это с 16 октября 1927 года о постепенном переходе к 7-часовому рабочему дню. Это будет напечатано чуть позже в основных газетах. Дальше все разошлись на обед.
Вот сейчас Сталин, скрепя новыми сапогами, которые одел на встречу с французским послом, мерил кабинет и вспоминал мои слова, что власть легче захватить, чем удержать. Ему самому все уже очень и очень надоело. Всё его решения приходилось пробивать с боем, хитростью и обманом. Надоело. Поэтому он для себя всё решил, что на 15 съезде ВКП(б) подаст в отставку.
В кабинет заглянул Ворошилов, а потом зашёл вместе с Будённым.
— Чёртов грек — произнёс последний раз Сталин и уставился недобрым взглядом на вошедших, понимая, что они опять пришли с проблемами.
— Вот и я говорю. Нечего с ним связываться — Ворошилов.
— Прекращай Клим. Он много говорит по делу... хоть нам это и неприятно — Будённый лихо поправил свои усы.
— Да он за каждый чих плату требует, как будто у нас под кроватью мешки с золотом. Кровопийца — Ворошилов.
— Других нет. С чем пришли? — зло Сталин.
— Что и чаю не попьём? — Будённый, видя плохое настроение хозяина кабинета.
После спокойного чаепития и разговоров на разные темы Сталин успокоился, и Ворошилов принялся рассказывать.
— Грек высказался за уменьшение калибра и принятие на вооружение 6.5 мм, как у скандинавов — начал Ворошилов и замолчал, уставившись на Сталина преданными глазами.
— Чем мотивировал? — Сталин.
— Что для стрелкового оружия большего калибра и не надо. Смысла нет. А надо улучшить качество пороха и поэкспериментировать с пулями — Будённый.
— Предложил ряд усовершенствований по ручному пулемёту. Дегтярёву их уже передали — дополнил Ворошилов.
— Так что там с патронами? — Сталин. — Наши производственники что говорят?
— Если купить дополнительное оборудование у скандинавов, то вполне возможно изготавливать 6.5 на 65 без особой перестройки производства. А часть оборудования и нашего подойдёт — вздохнул Ворошилов, зная какая это проблема, получить дополнительное финансирование в данный момент.
— Там в дальнейшем действительно получится большая экономия — поддержал друга Будённый.
— Пусть сделают пока опытные образцы, а там посмотрим. Что с противотанковым ружьём — Сталин.
— С немцами так и не сумели договориться. Отдали рисунок Рукавишникову и поставили задание сделать пока под американский патрон 12.7 на 99. Но это будет не скоро — нарком. — Грек предложил выкупить у Наганов оборудование для производства револьверов ...и машин — в конце совсем уже тихо Ворошилов.
— Да... и где я вам денег на все ваши проекты возьму? И так в правительстве ... — махнул рукой Сталин.
— Коба...там по словам грека поляки крутятся. Если это так, то надо их обязательно опередить — поддержал наркома Семён Михайлович.
— Надо. Вот только придумайте где средства взять? Что будем сокращать и как закупать? С Бельгией-то у нас ещё дипломатических отношений нет, да и не продадут они нам такое оборудование — Сталин.
— А если грека использовать? — встрепенулся Ворошилов.
— А кто только тут выражал недовольство из-за него? — прищурив глаз Сталин, и посмотрел на соратника, под которым Ворошилов съёжился.
— Он ещё какую-то швейцарскую винтовку купить предложил, у Клима всё записано — влез Будённый.
— Ну и что там с винтовками-то что решили? — задал самый "больной" вопрос Сталин. С ними никак не могли прийти к какому-нибудь удовлетворяющему решению. Все понимали, что надо менять...а дальше начинались проблемы.
— Как ты знаешь в прошлом году на испытаниях автоматических винтовок, ничего устраивающих нас наши оружейники нам не дали — начал Ворошилов.
( В отличие от бытующего мнения коммунисты очень даже понимали значение автоматического оружия и намного быстрее это осознали, чем генералы в других армиях. Вот только производственная база в стране это не позволяла, а цена образцов была неподъёмна для страны. Привожу некоторые малоизвестные факты. Первые конкурсные испытания автоматических винтовок состоялись уже в январе 1926 г. Лучшими были признаны винтовки Федорова, Дегтярева и Токарева, но они еще не удовлетворяли военных по надежности работы и простоте конструкции. Далее конкурсы следовали один за другим: июнь 1928 г., март 1930 г. По итогам последнего было даже принято решение о производстве опытной партии винтовок Дегтярева. Однако в 1931 г. появилась винтовка С.Г. Симонова, показавшая наилучшие результаты на испытаниях в 1935-1936 гг. Цена плановой закупки автоматической винтовки Симонова в 1937 г. была 1393 рубля.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
