1.Контрабандист Сталина

— Что ты этим хочешь сказать? — Будённый.

— Что у вас нет другого народа, и надо беречь который есть. И неважно кем он был раньше и какой национальности, лишь бы он любил родину. Что это у вас началась за травля в газетах на интеллигентов и хорошо одетых людей?

— А тебе то что? — смешно пошевелил командарм своими знаменитыми усами. Так и захотелось подойти и подёргать, настоящие ли.

— А-то что скоро вы останетесь без инженеров, преподавателей, врачей и других нужных специальностей, где надо, прежде всего, работать головой. Вы уже начали их поливать грязью, потом начнёте расстреливать? Так вы и до копий с луком со стрелами дойдёте, думать-то некому будет. Неужели вы не понимаете, что вам это специально навязывают. А следующая война, это война моторов, инженеров, экономик и знаний — и чего это меня "понесло"?

— А-то — передразнил меня Сталин — что происходит онэпивание. (термин партийных документов — выражалось и во внешнем облике, в пристрастии к "буржуазной моде". — прим. Автора ). Нам тут новой буржуазии не нужно.

— Причём здесь одежда к средствам производства и эксплуатации. Разве выглядеть хорошо, это преступление? Вы почитайте, что пишет ваш "известный партийный деятель" А. А. Сольц,: "Если внешний облик члена партии говорит о полном отрыве от трудовой жизни, то это должно быть некрасивым, это должно вызвать такое отношение, после которого член партии не захочет так одеваться и иметь такой внешний облик, который осуждается всеми трудящимися. А в журнале "Смена" С. Смидович, заведующая отделом работниц при ЦК ВКП(б), гневно клеймит девушек, стремящихся к приобретению шелковых блузок, заявляя при этом, что лишь "развращенные буржуазки ласкают свою кожу прикосновением шелка". ...". Они объявили настоящую войну приверженцам "нэпманской моды" — я вытащил из кармана маленький клочок бумаги, где записал так возмутившие меня строки. — А эти идеи внедрять комсомольским активистам в бытовых коммунах, членам которых запрещается носить туфли на каблуках. А на ваших собраниях ячеек молодёжи часто осуждаются ношение галстуков, украшения и косметики. Они считаются у вас знаковыми признаками "буржуазного разложения.

-Им что на собраниях больше обсуждать нечего? Это только рабам хозяин даёт одежду и указывает, что и как носить. Да любому в мире сомневающемуся тыкнут вашей прессой в нос, и вы тут же получите идейного врага. Так какое общество вы строите на деле, а не на словах? — если не сумею их убедить, плюну на всё и уйду в Южную Америку, в Парагвай. Там сейчас всех приглашают, и скоро будет война. Или в Бразилию, где сейчас много, много диких обезьян.

— Страна сейчас не может позволить классовое расслоение и все должны дружно сомкнуть ряды — Сталин и замолчал, наверное, не знает, как дальше аргументировать.

— Может надо бороться с бедностью, чтобы у всех всё было — удивляюсь. — У вас же миллионы безработных пусть делают красивые вещи хоть в единственном числе, этим же тоже можно торговать.

— М-х. Поучи нас ещё. Что тебе надо? — Ворошилов, но уже не так зло.

— Я могу с вами поспорить. Если я сам одену девушек, и они пройдут перед вашими "самыми стойкими коммунистами", то те всё забудут. Будут только на них и глазеть, и мало о чём, думать. А за обладания они расскажут все секреты советской власти — закидываю "удочку" — хотя поведут так и мужики и из других стран. — Моду им 21 века подсунуть, вот это будет шок. Не зря же историки многих тогдашних руководителей обвиняли в разложении, пьянстве и аморальном поведении.

— Откуда ты это знать можешь? — Ворошилов — И почему ты так уверен?

— Потому что на востоке это уже давно все отработано и постоянно используется. Гаремы не зря содержали. А у вас надо только переложить на местный колорит — отвечаю.

— Э-х, а это будет интересно? — Будённый и засмущался.

— Вот этого-то мы и боимся — Сталин.

— Вы не то боитесь. Если судить по вашим газетным статьям, то кто-то очень умелый раздувает конфликт в вашем обществе уже с 1925 года на обычных человеческих чувствах, натравливая одну часть общества на другую. В этом очень большие мастера англичане. Я подозреваю, что и без них и их влияния тут не обошлось — честно говоря, даже для меня этот вывод стал неожиданным.

— Ты так думаешь? — прищурился Сталин. Похоже, у него сыграла паранойя, и я заронил сомнения в его душу. — Хо-ро-шо.

— А вот вы разузнайте и подумайте. Не делайте туже ошибку, что и Романовы, которые только хлебом и ресурсами страны торговали и плевали, как там живёт остальной народ. Я хочу, чтобы вы стали сильными. Надеюсь, тогда вы не забудете о Греции — в конце "вылез" из меня некстати Сакис. Вот же чёрт, я же не то хотел сказать. Что сказано, то сказано, пусть будет так. Может хоть размена Польши на Грецию не будет, как произошло в нашей истории после Великой Отечественной войны, когда делили сферы влияния.

— Так что насчёт Троцкого? — на удивление Сталин очень внимательно слушал все мои ответы.

— Насколько я знаю, ваш американский гражданин Троцкий, которому паспорт вручал сам президент Америки Вудро Вильсон, а деньгами помог брат-банкир Животовский, который имеет доступ к владельцам ФРС Америки. Второй спонсор Троцкого Джекоб Шифф, американский банкир второго по величине после J. P. Morgan & Co банка, который называется Kuhn, Loeb & Co. Банк существовал вплоть до 1977 года, когда произошло его слияние с банком "Братья Леман".

(О Шиффе часто пишут, что он дал Троцкому миллионы долларов, что он финансировал большевистскую революцию, и далее в своих конспирологических теориях доходят до "Протоколов сионских мудрецов" и тайного общества иллюминатов.— прим. Автора )

— Тот же Джекоб Шифф спонсировал и помог Пилсудскому встать во главе Польши. Сам Юзеф Пилсудский заявил: "Моя мечта — дойти до Москвы и на Кремлевской стене написать — "Говорить по-русски запрещается"". Ну и как вы думаете, на кого работает Троцкий? И как вам результат польско-русской войны? — надеюсь, что сейчас Троцкий ни в какую иммиграцию уже не поедет. Пришлось повторить названия банков и фамилии, так как Сталин их записал.

— Коба, чего ты этого грека слушаешь. Да он провокатор, подосланный империалистами — вскочил Ворошилов из-за стола.

Почему-то я думал, что более несдержанным будет Будённый, а тут Ворошилов. Может они так договорились?

— Я не могу быть подосланный, так как я сам из династического и правящего класса — вижу усмешку у Сталина. — Продолжу. В середине октября 1917 г. был сформирован так называемый "Русский железнодорожный корпус" в составе 300 американских железнодорожных офицеров и механиков. "Корпус" состоял из инженеров, мастеров, диспетчеров, которые должны были быть размещены между Омском и Владивостоком. Сибирь была под полным контролем американцев. В следующем году на совещании на Государственном департаменте Америки была намечена программа "экономического освоения" России, предусматривавшая вывоз из вашей страны 200 тысяч тонн товаров в течение первых трех-четырех месяцев. В дальнейшем темпы вывоза из России всего в Америку должны были только возрасти, и помогал им в этом всём Троцкий. У американцев чуть не дошло до конфликта с Японцами за ваши богатства и только под их давлением они ушли — спокойно продолжил я.

— Что-то я такое слышал — стал на мою сторону Будённый.

— Хорошо, мы подумаем. Можешь идти — как-то уж очень задумчиво Сталин, абсолютно не обращая внимания на мечущегося маршала.

— Мне нужно разрешение на проживание в России, пошить себе нормальную одежду и купить разные вещи — вставая из-за стола произношу.

— Ты в СССР и не забывай. Потоцкий у нас ответственный товарищ, он тэбэ поможет — "щёлкнул" меня напоследок Сталин.

Мне только осталось, что развернуться и уйти.

Дача Ворошилова после моего ухода.

— Не, ну вы поняли, что он тут нагородил. Мы и так... — махнул рукой Ворошилов, как будто рубит шашкой — Он, же нас всех окончательно хочет перессорить? А что этот гад, тут про Карла Маркса наплёл.

— А что, удобная вещь. Вот только колёсико надо покрупнее — перебил товарища Будённый, который никогда не отличался знанием политической конъектуры и относился к ней довольно прохладно. — Нам бы такие в Гражданскую очень бы пригодились.

— То, что этот грек нам враг, это понятно. Я всегда недолюбливал их хитрожопую нацию... Но сейчас мы... наверно... его используем, а там посмотрим — стал просматривать мой список Сталин, который ему передал Клим. Ему совсем не понравилась моя речь об уничтожении жён и детей и заставила задуматься. Сейчас он ещё не был уверен, что выиграет в борьбе за власть. Борьба становилась всё жёстче и жёстче, и всё висело "на волоске". Сталин нуждался в любых союзниках, пусть даже временных и таких необычных как я — но, а террор против женщин и детей дворян надо пока прекратить — добавил он.

— Да ты что? — уже совсем спокойно Ворошилов.

— Я же сказал пока — Сталин всегда был осторожным, стоит пока присмотрится и всё взвесить. — Золото... всем надо золото — всё больше удивляясь написанному мной генсек. (Золото из сибирских рек добывало товарищество "Лензолото". В свою очередь, 66% акций товарищества "Лензолото" принадлежало компании "Лена Голдфилдс". Но в 1925 году первую скрипку играет Троцкий. Концессионные "дела" в правительстве продавливает именно он. Сейчас золото СССР с основных месторождений в количестве 93% утекало за рубеж, не давая стране ничего. Только когда выслали Троцкого, сумели чуть-чуть прижать англичан. Окончательная же точка в этой темной истории была поставлена... в 1968 году. Остальные новые месторождения только-только начали развиваться — истор. Справка )

— Что будем делать со Львом? — Будённый, которому особенно не понравилось напоминание о польской компании, где он потерял много товарищей и знакомых. Сталин же давно уже стал во главе их тройки, и окончательное решение принимал он.

— Поговорим — сквозь зубы Сталин. Если информация грека окажется правдой, то это сильно поможет прижать Троцкого и компанию, а с ним и многих концессионеров, которых насчитывалось сейчас 350 разных в СССР. Возможно, появится что-то, что позволит нажать на "Лена Голдфилдс", которая добывала не только золото, но и многое другое. Итак, пришлось в 1926 году чуть ли не всё золото и большую часть "Сеятелей" перечеканить оригинальными штампами, сохранившимися в Ленинграде на золотые монеты Российской империи, на которых блокада не распространялась. Лишь бы только сейчас удалось избежать объединённой интервенции стран, подвёл мысленно итог Сталин, изучив мой список.

Ужин и обсуждение моей кандидатуры и "хлебной войны" продолжалась ещё два часа. Если со мной решили встретиться, через три дня, а за это время окончательно всё обдумать и только потом принять решение. То как дальше вести себя с кулаками, так и не решили, а надо было выработать общий план действий Сталинских сторонников на следующее заседание. ( От "хлебных войн" в первую очередь страдали даже не горожане — правительство все же находило хлеб на то, чтобы прокормить 20% городского населения СССР. Страдала от голода крестьянская беднота, которой тоже приходилось покупать зерно втридорога у кулаков. Они пытались добыть хлеб в городе — результатом стала карточная система, которую вводили местные власти, чтобы защитить своего покупателя от наплыва голодных селян. Карточная система — не следствие коллективизации, как принято думать, ее вызвали к жизни рыночные забавы нэпа. "Хлебные войны" поставили и без того не евших досыта крестьян на грань вымирания. Еще и поэтому нельзя было тянуть с коллективизацией — до изменения структуры производства путем "постепенного и добровольного" объединения эти люди попросту не доживут. В 1927 году коммунисты кое-как выкрутятся и массового голода не будет. — прим. Автора )

За эти три дня мне поставили штамп в паспорте. Я успел сшить средней нормальный костюм, купить рубашку и прикупить разных вещей. Надо признаться, что дом мне для проживания выдали мало обустроенный, а скорее разграбленный. Пришлось даже покупать постельные принадлежности, начиная от нормального матраса. Купил самовар и всё остальное. Пожалел, что оставил корзину в поезде. Приходилось в машину к Сергею, так звали водителя, носить с Потоцким все покупки в серых бумажных кульках с рынка. Мне пришлось самому платить даже за заправку машины и ещё кормить шофёра за свой счёт. Цены в Москве взлетели до небес. Были намного выше, чем в Таганроге, что я никак не ожидал. Из-за этого я продал остатки ткани и одни трофейные часы на рынке. Валюту тратить я категорически не хотел, не зная что ожидать от Сталина и К*. Были у меня все основания, что пошлют меня ... далеко и надолго. Плюс "принимающая сторона" решила нагло воспользоваться моими деньгами, заставляя за всё и везде платить. ( Советское правительство само заявило о том, что англичане намерены напасть на СССР, вызвав панику в стане. Заставив Лондон объясняться со всем миром по поводу своих намерений. Воевать, в общем-то, никто не собирался, но... но народ-то об этом не знал! Народ начал скупать всё что можно и прятать. Уже в октябре в городах начнётся голод, а экономический отдел ОГПУ пойдёт шерстить припрятанные нелегальные склады. — прим. Автора.)

Глава — 16.

Дача Ворошилова в селе Неклюдово.

Через три дня почти в тоже время мне назначили встречу, куда я и приехал. Во дворе ничего нового, разве что добавились всадник и два коня. Никак Будённый или Ворошилов на коне прискакали. Меня опять поразила беспечность охраны первых лиц государства, но потом я вспомнил, что только после первого нападения или покушения на Сталина в 1927 году все поменяется.

— Стоп. Я же читал — остановился я на крыльце на пару минут и задумался. Это было на параде 7 ноября 1927 года сторонниками Троцкого. Заговор был раскрыт, но несколько заговорщиков пробрались на трибуну Мавзолея. Один из них ударил Сталина по затылку. Для охраны товарища Сталина и других, выбрали Военную академию имени Фрунзе. И никому в голову не могло прийти, что такое решение спровоцирует нападение на Сталина. На него поднимет руку именно слушатель этой и считающейся лучшей в стране академии. Начальником академии являлся Роберт Петрович Эйдеман. Для охраны он выбрал самых достойных — Аркадия Геллера, Владимира Петенко и Якова Охотникова. Эйдеман подчинялся непосредственно начальнику штаба Красной Армии Тухачевскому. Он был обязан доложить об этом случае своему непосредственному начальнику. Естественно, он доложил, но Тухачевский всё спустил на тормозах. Яков Охотников, поэтому-то я и запомнил такую фамилию. Числился он адъютантом у Якира. Именно по рекомендации последнего этот человек и попал в академию. То есть за спиной Якова стоял могущественный человек, командующий самым мощным на тот момент Украинским военным округом. Якир был в дружеских отношениях и с Тухачевским, и с Эйдеманом. Поэтому Якова Охотникова никто и не тронул, несмотря на проступок, за который вообще могли расстрелять. Только за что-то в 1932 году выгнали из ВКП(б), а в 1937 году расстреляли. Ну, где-то так. Так что всех этих "героев" гражданской войны, которые вели себя, как хотели, Сталин, наверное, не зря репрессировал. Я тут ещё не до конца разобрался.