1.Контрабандист Сталина

— Шахин, давай продолжайте захват. Тут я сам уже разберусь — пусть сами в ночи французов режут. А-то ещё напорюсь на кого-то ретивого или кто из арабов не разберёт. Ночной бой это такая хрень, очень уж непредсказуемая. Самая сложная часть боя и требующая очень и очень обученных бойцов. Даже в 21 веке это сложно, не говоря уже об этом времени. Мне только сейчас ранения не хватает на этой чужой войне. А оно мне надо? Нет уж, лучше я тут подожду.

Глава — 10.

Красное солнце садилось за горизонт, как будто подчёркивая завершение кровавого дня. Целый день мы грузили и крепили мои трофей на корабль. Сейчас же шхуна по моему приказу набирала скорость и направилась к Дарданеллам, чему был очень изумлён капитаном Даниель Аджемян. Я ему сказал, что мы направляемся в Румынию, а там я ещё подумаю и вернул ему подзорную трубу. А пока я на палубе после укладки нескольких авиабомб наблюдал, как уставшие матросы, крепили в трюме двигатели и самолёты. Потом накрывали их мешковиной и брезентом и только потом закладывали тюками шёлка и кожи.

— Да с самолётами я обошёлся варварски — вспомнил, как мы отодрали и отломали крылья у французских разведывательных самолетов. Ими оказались Breguet Br.16 ( бомбардировщик-разведчик, разработанный французской фирмой Breguet. Первый полет самолета состоялся 1 июня 1918 года. Всего было построено около 200 экземпляров для военной авиации Франции. Вооружение один 7.7-мм пулемет Vickers, установленный с левой стороны фюзеляжа, и спаренный 7.7-мм пулемет Lewis на кольцевом креплении в кабине наблюдателя. Бомбовая нагрузка до 550 кг — прим. Автора). По своему строению и материалам изготовления он мне сильно напоминал наш ПО-2. Скорее всего, он и послужил примером Поликарпову. Но больше всего меня радовали доставшихся мне дополнительно два двигателя Рено в 300 л.с. и большое количество запчастей и инструментов...

Через полчаса после захвата радиорубки, за мной зашёл Шахин. Сказал, что в живых французов тут больше нет. В действительности треть солдат мы отравили, а остальные почти все чувствовали себя столь плохо, что не оказали достойного сопротивления. Сам я за это время успел собрать все мелкие нужные мне трофеи в два рюкзака. Причём один из них, по-моему, потрёпанный солдатский рюкзак ещё времен Наполеона, представлял собой чёрный лакированный ранец с серо-белыми ремнями и тремя ременными застёжками.

— Держи — отдал арабу найденные оккупационные деньги. Мне они точно пока не нужны в отличие от расположения Шахина. Араб спокойно засунул деньги за поясной кошелёк, и мы вышли на улицу.

Грабёж продолжался методично и очень внимательно. Как только все убедились, что разной добычи было очень много и хватит всем, даже с избытком, то работа пошла веселей. От увиденных трофеев все остались довольны сотрудничеством со мной, тут же вернув мои тысячу сто английских фунтов. Поэтому и споров не было, сейчас главное всё унести. Да и всё равно у арабов всё будут распределять Бехруз с Шахином и Аббасом. Так что с распределением куда, кому и что отправлять разбирались очень быстро. Сначала всё равно сносилось в одно место. Я почти сразу, принялся снимать крылья у самолётов, иначе мы бы их не сумели забрать. Для этого использовал кувалду и ножницы по металлу найденные тут же. Потом мы погрузили всё на две арбы. Туда же на каждую положили большую часть самолёта с хвоста и закрепили всё веревками. Колёса будут ехать сами, поддерживая переднюю часть самолёта. Надеюсь, по дороге они не отвалятся. В кабины я тоже накидал разного железа. Два Льюисы и один Виккерс с самолётов, как и все патроны, арабы забрали сразу. Один Виккерс за мной по договорённости. Там мне интересен механизм синхронизатора и его работа, позволяющая стрелять через винт. Ещё на одну арбу я аккуратно, между тюками со снятой одеждой и другими вещами, уложил мощную стационарную радиостанцию из трёх блоков. Мой груз на шести арбах, и даже прицепленной небольшой немецкой явно трофейной кухни, тут же в ночи поспешили отправить к приготовленному причалу. Зато посуду всю забрали арабы, я даже не спорил.

В основном габаритный груз был у меня. Свои трофеи арабы потащили к себе на конях. Сначала во временный лагерь рядом. У них в основном малогабаритные и дорогие вещи, но это только в наших условиях.

А вот по времени за ночь мы вывезти всё не смогли. Пришлось идти на риск. Я и ещё один араб принялись около дзота изображать французских солдат, когда утром подъехал конный патруль. Хорошо хоть мы додумались форму на шесть человек оставить, так на всякий случай.

— Эй, что там у вас? Почему на связь утром не вышли?— крикнул мне французский офицер в кружении четверых солдат. Они, не доезжая до нас, остановились метрах в семидесяти от дзота.

— Радист заболел. Все заболели тифом — нагоняя жути, прокричал я и специально изображаю кашель, прикрываясь рот рукой.

Как только французы это услышали, тут же в страхе развернули коней и в быстром темпе поскакали в Триполи. Надеюсь в 2-3 дня они не сунутся, хотя могут и послать марокканских гумьеров.

— Можно и продолжать. Чёрт, а про ветроуказатель я и забыл — развернулся я к ряженому арабу и увидел развевающийся полосатый чулок.

Дальше арабы методично подобрали всякие нужные им мелочи. Я же загружал на лошадь четыре 50 килограммовые бомбы, и десяток взрывателей отдельно. Арабы к ним категорически подходить не желали. Теперь стала и понятна расположение авиачасти чуть отдельно от города, тут находился склад авиабомб на пару сотен. Жаль мне всё не вывезти. Придётся оставить. А вот бочек с авиабензином было только две и одна с керосином, как это не странно.

Одного англичанина арабы зарезали тут и специально завалили стенкой ангара, а Смита похоронят потом, по дороге к англичанам ...и по-христиански с крестом. Пусть французы гадают, что тут было...

Самир прибежал и доложил, что ужин готов. Потрепав его по волосам на голове, я вернулся в каюту. Она и так у меня маленькая, а сейчас так вообще в ней не развернуться. Чёрт возьми,...ну надо же с этим что-то делать?

Что в Дарданеллах, что в Босфоре пришлось заплатить по 25 английских фунтов за проход моей шхуны турецким таможенникам. Разговор с ними вёл капитан, так как на них у меня возникла непонятная агрессия и я, злясь на весь белый свет, просидел в каюте. Мне так хотелось их всех расстрелять. Но я понял, что это мысли не мои, а Сакиса.

Пройдя день после Босфора, я скомандовал капитану идти в Керчь, оттуда пойдём в Таганрог.

— Но там же коммунисты? Они отберут нашу шхуну, а нас сошлют в ужасную Сибирь — взмолился капитан.

— Перестань выдумывать. Война уже везде закончена и без торговли ни одного государства не бывает. Тем более тебе-то армянину и наёмному капитану чего боятся? — подвёл итог спора.

Вообще-то я думал идти в Одессу, но потом передумал. Вспомнил, что в Таганроге сейчас перестраивается завод N 31 и там строят серийно разведчики Р-1. Также вспомнил, что вроде сейчас Авиа трест объявил конкурс на учебный самолет, вот только не помню какой надо по заданию. Но в Таганроге, я так думаю, мои самолёты, двигатели и остальное примут на ура.

Погода нам неприятностей не доставила. Была на удивление спокойная и наконец, утром 14 июля 1927 года подошли на внутренний рейд Керчи. За время пути я перебрал все свои вещи, составляя список. Внимательно отнёсся и к четырём докторским саквояжам, оставив один с самыми лучшими инструментами и знакомыми мне лекарствами. Во второй дорогие ценные вещи, типа тоненькой золотой цепочки с крестиком, часов, пары биноклей, нескольких зажигалок, подсигаров и других. Починил у механика арабский Льюис, который я всё-таки забрал у них. Сшил подмышечную кобуру для пистолета и локтевую для ножа, не очень хорошо получилось,...в общем, я был занят и в пути не скучал. Приготовил вещи, которых у меня образовалось не мало, к тому, что больше на шхуне я могу и не появиться.

Не успели толком встать на пустой рейд в черте города, как к нам нещадно дымя трубами, направился пароходик, размером в половину шхуны весело перебирая водяными колёсами.

— Ну-у надо же — изумился я, рассматривая пароходик с именем "Ленин" вооруженного тремя пулемётами и с большим количеством команды. (Водоизмещение 243 т, длина 32,9 м, ширина 5,8 м, осадка 3 м. Мощность машины 165 л.с., скорость 11 узлов. Экипаж 36 человек. Бывший колесный буксир "Елизавета Зворно", построен в Англии в 1883 г. Мобилизован 18 марта 1920 г., вступил в строй 1 апреля 1920 г. С мая 1924 г. — ТЩ N 14. Сдан на слом в 1929 г. — прим. Автора ). Они что нас на абордаж брать собрались? Чего их там так много?

— Вот видите? Я же говорил что они все ненормальные — опять запричитал капитан.

— Не скули, всё будет нормально — и пошёл встречать таможню, которая должна дать добро.

— Сафонов начальник Таманской таможни третьего разряда. С чем пожаловали? Кто капитан? — представился высокий конопатый парень в будёновке, сам примерно моего возраста. И на сносном английском языке, что удивительно. Пока к нам на борт перешли только три человека, причём все были насторожены. А на пароходике "Ленин" стрелки припали к пулемётам с серьёзными лицами. Если гимнастерки с красными клапанами были ещё туда-сюда, то обувь у красных бойцов откровенно хреновая. Зато и они на меня уставились, увидев восточного мужика в чалме с маленькими усами и бородкой, дорогом халате и в высоких английских кожаных шнурованных ботинках, это меня в смысле.

— Господин Сафонофф, скажи своим, чтобы расслабились. Давай отойдём, поговорим спокойно — я на русском языке, чем изумил Сафонова и уставился на будёновку-раритет с задником. Занятная вещица и крайне неудобная. По телевизору видел, а вот в живую первый раз.

— У нас господ нет — встрепенулся он.

— Ну, нет, так нет. Но поговорить тет-а-тет надо — вздохнул я. — Прошу и показываю на бак судна. А куда мне его ещё приглашать?

— Нам по одному ходить нельзя.

Твоё ж. Вот же засада. Вижу как "настроили уши" его напарники.

— Господин Сафонофф — специально коверкаю фамилию — я бы вообще-то хотел поговорить, с кем-нибудь кто у вас представляет самую большую власть.

— Хорошо — и мы сделали десяток шагов в сторону.

— Я привёз пару довольно таки новых военных французских самолёта и ещё два двигателя. Ваше же руководство приглашало иностранных инженеров со всего мира или нет?

— Так вы коммунист-интернационалист? — обрадовался таможенник.

— Боже упаси. Я предприниматель. Хочу вам продать или поменять свой груз на ваши товары — расстроил я сильно конопатого. — К вам что, торговцы не приходят?

— За прошлый год было десять греческих судов. Привозили скот и разное зерно. Ну а посмотреть можно?

— Чему тогда удивляешься? Разве не видел на корме мой греческий флаг?

Матросы по моей команде открывают трюм, и мы спускаемся туда, мне даже пришлось для этого снимать халат. Я направился к ближайшему авиадвигателю, который не сильно заложили тюками. За нашими действиями, как за врагами народа, внимательно наблюдают сверху два других таможенника.

— А это что? — показывает Сафонов на рулоны шёлка и кож.

— Маскировка — чем окончательно расстроил Сафонова. — Авиадвигатель "Рено" 300 л.с... между прочим — раскидав тюки и приподняв брезент, показываю край мотора. — Так что плыви в город и найди мне самого главного, с кем я могу обсудить это дело. Только смотри, чтобы меньше знали.

— А где вы так хорошо говорить по-русски научились?

— Сафонофф давай делом заниматься. Время деньги. Я не собираюсь тут долго стоять и терпеть убытки. За скорость дам пару добротных французских ботинок. Правда, ношеных. А то вон у тебя обувь сильно износилась.

— Взятка.

— Да-а. Кто тебя только этому учил, что ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным? — вздыхаю я и хватаюсь двумя руками за голову. — Не выдумывай. Это дружеская помощь капиталиста пролетарию — съехидничал я — а там как хочешь. Хочешь, бери, хочешь не бери, твоё дело.

Пароходик "Ленин" умчался в Керчь, а ко мне опять пристал капитан.

— Вы и русский знаете? А о чём вы договорились с таможенником?

— Чтобы любопытного капитана съели, а то у них голод и жрать им нечего — буркнул ему. Достал этот капитан. Всё вынюхивает, шпьён. Ничего, я тебе устрою сладкую жизнь.

Удивительно, но после обеда кораблик опять прискакал, привёз важного пассажира.

— Александр Александрович Патоцкий — как только перебрался ко мне на шхуну, представился, чуть полноватый мужик моего роста. Возраста он был лет под сорок и одетый в нормальный костюм со шляпой. — Мне представили полномочия решить с вами все вопросы.

— Сакис Манос владелец груза и шхуны — представился я. — Чего это вы все такие нервные?

— У нас тут две недели назад большое землетрясение произошло. Есть раненые. Много разрушений — печально Патоцкий.

Вот поэтому и море оказалась спокойное, что после землетрясения. Основные толчки произошли 26 июня 1927 г. Сила землетрясения в этот день составила на Южном берегу 6 баллов. Только в Севастополе общая сумма убытков превышала миллион рублей. Досталось и Керчи, особенно старым зданиям, многие из которых были и раньше ещё повреждены в Гражданскую войну.

Глава — 11.

— Скажите, а где вы приобрели груз? У вас и накладные на него есть? Мы же можем и арестовать груз как контрабанду — обратился ко мне Патоцкий, пока я немного "завис" и вспоминал, что я помню о землетрясениях 1927 года в Крыму. Вроде ещё должно быть и посильнее, вот только не помню когда именно.

— Ну, это уже наглость. Без боя вы ничего не получите, я взорву вас и свою шхуну. Выметайтесь с моей шхуны. Вы тут совсем со своим коммунизмом рехнулись. У вас страна под санкциями находится. В цивилизованном мире капиталисты с прошлого года запретили поставлять вам любую технологическую продукцию. Ваше руководство кинуло клич помощи по всему миру, везите, мол, к нам в страну, не обидим, а тут "дубы" на таможни — разошёлся я, махая руками.

— Всё, всё — поднял ладони перед собой Патоцкий и улыбается. — Успокойтесь, это была проверка.

— Идите вы знаете, куда со своей проверкой...Прав был капитан, незачем было идти в Россию. Всё ничего вам продавать не буду, и другим это скажу — продолжаю я "бушевать".

Последние мои слова, похоже, напугали Потоцкого больше всего.

— Да пошутил я, а вы сразу так близко к сердцу приняли — принялся успокаивать меня "ответственный товарищ".

— Дураки вы, и шутки у вас дурацкие — вот пусть теперь и терпит. — Неужели вы думаете, я не подстраховался, идя сюда с таким грузом. Да за мной многие судовладельцы и капитаны судов следят, можно ли с вами иметь дело? — "чешу" как по писаному. — Вы подумали о последствиях? Да ни один ваш корабль с Дарданелл тогда не выйдет. И будут вам только бракованный скот привозить.

— Почему бракованный? — опешил Александр Александрович.

— Потому, что только дурак к вам после все этого повезёт что-нибудь стоящее.

— М-да — видно представил он себе эту картину. — Хорошо, мы обязательно договоримся к обоюдному согласию. Но прежде чем договариваться о такой покупки, такой товар должны оценить наши специалисты. А они у нас есть только в Таганроге. Соглашайтесь. Пожалуйста — сбавив "обороты" и "добреньким" голосом Потоцкий.