Алик кивнул.
— Ох, уж эти условности.
Ужинали они не узким кругом. Эл настояла, чтобы ради знакомства все их помощники вышли к столу. Таким образом, им удалось ближе познакомиться и смягчить отношения, которые действительно было немного напряженным из-за их бурного появления в доме. Они переживали эйфорию от еще одного насыщенного дня.
Глава 8 Таинственный Рагнар
Можно в удовольствие прохаживаться по дому. Четыре этажа принадлежали только им. Была у них своя зала с роялем, своя библиотека, своя столовая и кухня. Мучимый утренним голодом более всякого голода днем, вечером и ночью, Дмитрий проснулся засветло. На часах было почти шесть. Он оделся сам, особенно не старался: рубашка, брюки и домашние туфли на босу ногу, — в таком виде он спустился, чтобы устроить себе первый завтрак. Повар уже не спал и девушка, кажется приставленная к Ольге, помогала ему. Он пробубнил, что хотел бы выпить кофе. Взгляд у него был голодный, повар кивнул и сообщил, что подаст завтрак на двоих в столовую через двадцать минут. На двоих. Дмитрий кивнул, потер щетину, нужно бы привести в порядок бороду, но подумал, что бриться опасной бритвой самому будет рискованно. Он поднялся на третий этаж, где располагались их спальни. Кто-то не спал. Коридор третьего этажа был узкий, нельзя двоим пройтись, а с девушкой в местных модных юбках разойтись невозможно, только забежав в ближайшую дверь. Вечером он совсем не заметил такого неудобства. Этажами ниже коридоры были широкими, на первом этаже короткий коридор заканчивался залом для танцев. Он посмотрел на босые ноги в туфлях. К завтраку стоит привести себя в приемлемый вид. Бриться он не стал, его "камердинер" еще дрых, не зная привычек "хозяина". Он открыл дверцу гардероба, без труда нашел, что тут относилось к утренней одежде.
В столовой, в легком халате его встретила Эл. Она выглядела легкомысленной в облаке кружев, с волосами, перетянутыми атласной ленточкой, из-под края халата виднелась ее стопа в голубой атласной туфельке. Она сидела во главе стола и перелистывала вчерашние газеты. Серьезное выражение ее лица не вязалось с такой утренней Эл, он улыбнулся.
— Доброе утро, — сказал он и поцеловал ее в щеку.
— Что не спиться, Рагнар? — спросила она.
— А мне как обращаться? Кузен или Элизабет?
— Я тебе не кузен, но в шутку можно, при своих.
— А сама, как вчерась при офицерах? Александр Константинович едва не кипел, как чайник под парами.
— А это, видишь ли, работа у меня такая.
— Очаровывать?
— Не выглядеть очень умной.
— А Ванхоффер тебя отрекомендовал, как умнейшую даму. Да, фрау Шеховская, вы уж определитесь с вашими особенностями характера, — подтрунивал он.
— Тут понятие "умная женщина" может трактоваться по всякому. Давай лучше по ходу завтрака твою роль обсудим. С Хофманом у тебя будет близкое знакомство. Я "окучу" Арнольда, выведаю у него, где и как хранятся свитки. Тебе придется использовать свою внешность и чутье на человеческие характеры, как подтверждение твоего дара прорицания.
— Хочешь из меня этакого графа Калиостро изобразить?
— Дим, чтоб так летать, как ты, нужно ощущать побольше, чем рули. Пора бы тебе осмыслить, как ты чувствуешь все вокруг. Меня. Людей. Не думаю, что демонстрация твоих способностей будет истолкована тут как естественная. Ты же можешь. Сам только реши, что именно.
— Боюсь задуматься. Ты как двери чувствуешь? Ответишь? Нет. Вот и я не отвечу. Это тайна.
— Не существует тайн, существует наше незнание, — сказала она.
У нее в руках оказалась монетка. Она хлопнула ладонью по столу, монетка была накрыта ею.
— Орел? Решка? — спросила она.
Дмитрий накрыл рукой ее руку.
— Решка.
Эл посмотрела на монетку.
— Правильно.
— Больше трех раз подряд не угадывал, я устаю.
— Научу, если пообещаешь не использовать для привлечения девушек, — пообещала Эл.
— Как?
Эл подняла вверх палец. Он замер, понял ее.
Девушка внесла в столовую их завтрак.
— Балканские железные дороги — дело прибыльное. Учуял верную выгоду наш Грэг, — прокомментировала она, играя монеткой.
Дмитрий ничего не сказал, проводил девушку взглядом до стола.
— Дальше мы сами. Не утруждайтесь, спасибо, Шарлота, — сказала ей Эл.
Они остались одни.
— Как? — переспросил он.
Эл налила ему кофе.
— Не секрет, что у нас с тобой тесная связь. Еще с детства. Ты практически живешь на одних со мной энергиях, а значит, можешь способность перенять или повторить.
— Ты угадываешь события.
— Это Оля их угадывает, а я их создаю.
С этими словами Эл резким броском запустила монету в стенку. Она застряла в штукатурке.
— Глупость. Но какой будет эффект! — заключила она.
— Во черт! — Дмитрий встал, чтобы рассмотреть монету. — Со мной будет, как с Аликом?
— Примерно. Даже проще. Ты податлив, ты не делаешь от ума. Тут есть пустая комната, ключ — у меня. Хватит сил подниматься рано утром?
— Прямо тут? Не уверен, что получиться. Мы не на острове.
— А зачем тебе — остров? Дружище, ты забыл кто ты?
— Ну не великий же.
Он задумался, посмотрел на нее.
— Хочешь стать? — спросила она загадочно.
— Нет, — твердо ответил он.
— Почему?
— Им, кажется, нужна твоя сила. Я так не хочу, — он сказал твердо, лицо его стало мрачным.
Эл не удивилась и успокоительно подняла руку.
— Тебе нечего бояться, только я тебя разочарую. Механизм ты уже запустил. Подумай, как ты собираешься мне помочь, если не будешь понимать на что я способна. Тебе не грозит участь Лоролана, отца или Алика. Ты иной.
— Я убью сам себя, если стану требовать от тебя больше того, что имею теперь.
— Нет, ты, пожалуйста, останься в живых, мне без тебя скучно будет. Спасибо за заботу вчера в театре. Ты мне помог.
— Забавно вышло, — он помолчал. — Хорошо. Завтра, в заветной комнате. Хофмана я и так разгадаю, без всяких там способностей. Здесь — курорт, по сравнению с нашими предыдущими заданиями.
Эл посмотрела на него, словно любуясь, улыбнулась нежно.
— Все идет как-то слишком гладко. Не привыкла. Ладно. Предскажешь будущее жене Хофмана. Она турчанка. Особа интересная, суеверная. У меня есть хронология событий на три дня вперед. Хитрим?
Он кивнул.
— Давай завтракай, твой кофе остывает, Рагнар.
Он сел ближе к ней, их разделял угол стола.
— Что в этих свитках? — спросил он.
— Думаю, ничего, что осложнит мне жизнь еще больше.
— Тогда зачем ищем?
— Чтобы мы все смогли узнать, на что способны. Время необходимо. Не один день, ни один век. Эти путешествия нужны, как почва для роста.
Она протянула руку и коснулась его виска.
— Тут должна появиться мысль о безграничности всего. Свобода. А тут, — она тронула его грудь, — особенная жажда. Особенная, потому что своя у каждого.
— Какое утро интересное, — заурчал Дмитрий. — Жажда, говоришь?
— Голод, — улыбнулась она и протянула ему кусочек поджаренного хлеба.
— Дрессировать нас решила?
— Ну, вы же рветесь быть со мной рядом. Это тебе нынешнее путешествие трудным не кажется. В твоем существе ощущение свободы живет своей жизнью. Мне не трудно с тобой. Мне не трудно в этом времени. Чего об остальных не смею утверждать.
Он задумался. Дальше они пили кофе молча, какое-то время. Дмитрий посматривал на монетку. Что за сим последует, угадать он не мог. Предложение Эл казалось ему искушением, которое она устроила для проверки. Он не красовался, сказал, как думал.
— Ты не любишь философствовать, командор. Ты действуешь, как только чувствуешь эту самую жажду. Почему ты решила, что такая роль мне подойдет? Я не стремлюсь к познаниям Тиамита, сила мне тоже нужна, только для того, чтобы тебе помочь. Лично мне ничего этого не нужно.
Эл улыбнулась какой-то особенной улыбкой. Он заметил.
На этой его фразе она вспомнила себя, она в точности так говорила сама когда-то. "Эх, Димка, Димка, не чуешь, как к тебе подбирается твое непростое будущее. Что же тебя переломит? Заставит ли осмыслить и принять иного себя?" — подумала она.
— А тебе обычно мало что нужно, такова твоя жизненная позиция, — сказала она вслух. — Я вижу стремление Алика, муки Ольги, азарт Игоря, а ты просто течешь в ручейке событий. И ведь не скучно тебе!
— Но и ты течешь, — он улыбнулся и откусил хлеб.
— Я хотя бы знаю приблизительно — куда.
— А я за тобой. Мне проще. В тебе нет жажды, о которой ты говоришь. Ты в свое время вдоволь ее утолила. Эл, я могу сказать обидную для тебя вещь. Ты, кажется, увидела конец своего пути, и срок знаешь. Тебя ничто не прельщает, кроме конечной цели. Тебе не интересно, что с нами будет, как будет. У тебя своя цель, никто из нас не пройдет этот путь за тебя. Только рядом, где-то. Мы близкие тебе люди, но так ли уж мы важны, так уж интересны? Ты — наблюдатель. Не тебе выбирать наши пути, ты только отдаешь дань обстоятельствам, которые смогут нам помочь. Ты подыгрываешь событиям. Под давлением окружающих сил умения и навыки вонзаются в нас, как эта монетка в стенку. Опыт накапливается, и мы начинаем осмысливать его. Однажды ты совершила интересное открытие относительно течения жизни, законов бытия, и хочешь, чтобы мы эту завесу тоже приподняли. Не приподнимем — ты не расстроишься. Жажда есть. Мы хотим. Быть близко от тебя. Ты — источник нашей жажды. Несколько лет назад тебя не стало, и наша команда развалилась. Нас всегда объединяла только ты.
— Ты прав на половину. В каждом из вас, как в часах, есть шестеренка, которая цепляется за мои. Иначе не было бы нашей команды. Мы друг другу предназначены. Зачем? Не так-то легко ответить. Что связывает? Каждый сам должен определить.
— Да. Помню-помню, как ты отправила нас к пиратам. Ей Богу, не представлял, что смогу злиться и ненавидеть тебя снова. А потом опомнился и понял, что этот эпизод заставил нас очнуться. Каждый не по разу подумал, насколько он тебя простил. Насколько готов принять те жестокие условия игры, в которой мы можем оказаться, следуя за тобой. Мы столкнулись не с тобой, не с прошлым, а с нашими собственными демонами и иллюзиями. Взять хоть наших влюбленных. Всех троих. Как просто Алик тебя простил. Ты стала для него важней его собственной гордыни. Я даже думал, что он просто затаит обиду и скроет от тебя свое истинное отношение. Я ошибся. Я поверил, что его любовь перестала быть простым желанием обладать тобой, завоевать тебя, превзойти. Я опасался, что он однажды потребует тебя, как награду за ожидание. Не теперь.
— Что значит, не теперь? Что учуял, мой чуткий друг?
— Он не догадывается, что ты вернешься в прежнее состояние. Что он будет делать, когда твоя сила снова превзойдет его силу? Он однажды очнется с мыслью, что не способен осмыслить твою любовь. Он мыслит земными категориями. Близость, сила, страсть. Тебе не интересна страсть, ты созерцаешь ее в Алике и радуешься ее игре, ты ее принимаешь, как любое течение силы, как волну, которая схлынет. Я знаю, что ты ему подыгрываешь, чтобы он, как ты выразилась, состоялся. Ты веришь в гораздо более крепкие узы, потому что знаешь, откуда они берутся. Ты сама обозначила эту связь шестеренками, а кто их вращает, тому нет объяснения. Разве только какая-нибудь рука из прошлого, которое нам недоступно. И если в тебе еще существует некая жажда, то она направлена на поиск этого источника. Ты и в Ольге с Игорем это увидела. Для тебя их расположение друг к другу — аксиома. Ты хочешь, чтобы они поняли, что доказывать тут ничего не надо. Тебе нравиться роль доброй феи, которая помогает влюбленным. Приятно, правда?
— Чего боится Ольга?
— Потерять контроль. Она думает, что должна уметь контролировать свои чувства. Спору нет — намерение благородное. Но она так Игоря до ненависти доведет. Я уже наблюдаю, как он меняет отношение. Однажды он повернется к ней спиной и уйдет. Она убьет его чувства, как врач болезнь. Она питает себя устаревшей притчей. Однажды, она сочла, что ее обманули, и обманщик, по ее мнению должен мучаться. Но я то знаю, он никогда не лгал. Он бросился в этот омут с головой, чтобы ее спасти, а она потом очнулась от сумасшествия и решила, что ее слабостью воспользовались. Она всегда была для нас слабой. Она пыталась доказать обратное, и постоянно терпела неудачу. Странно, она врач, который сам себе помочь не может. Ты устроила ей хорошую трепку в прошлый раз. И чудо! Кое-что изменилось. Она знает, что любит его.
— Уверен?
— Да.
— Контроль, говоришь. Так нужно, чтобы она его потеряла. Чтобы контролировать было нечего. И что бы ты посоветовал?
— Я опять сойду за повесу.
— Да, ладно.
— Я бы на месте Игоря за шиворот затащил ее в постель.
— Сильно! Видимо ее выходки нам всем поперек горла, если ты говоришь такое. Не тот век я выбрала.
— Да что ты? А доктор Фрейд? Наша Хельга вполне сгодиться ему в пациентки! Давай опять ее тряхнем.
— Алик прав. Кто мы такие, чтобы решать их судьбы? — усомнилась Эл.
— Командор. Тебе Олю жалко? Ты на чьей стороне?
— Я — за Игоря.
— Вот ты умеешь управлять событиями, вот и управляй ими дальше.
— Тогда я больше не стану слушать Олины страдания. Я попрошу тебя, как попросила Алика, сдвинуть ее ход мыслей в другое русло, — предложила Эл.
— Если нужно, я ими займусь. Только учти, их отношения изменяться, и они изменятся. Они могут уйти из команды в семью.
— Их выбор. Ты сам сказал — я не расстроюсь. Так хоть друзей не потеряем.
— Что-то мне подсказывает, что вы с Аликом будете примером другой модели отношений. Все-таки вы первые нормально поженились.
— Ты не знаешь?
— Чего?
— Они женаты. Игорь обещал расторгнуть брак и отослал запрос, а вот Оля его не подтвердила. Они женаты все это время, — с довольной миной сказала Эл. — И оба это знают.
Дмитрий изобразил восторг на лице.
— Во чума! Не так все плохо, командор!
— А по мне — просто тупик.
— Это признак, что развязка непременно наступит. Катарсис нужен, катарсис.
— Он чуть не погиб в прошлый раз. И каков был результат? Она ему на шею не бросилась.
— Ха, воевать нам не впервой, не те острые ощущения. Так ты над этим давненько трудишься?
— Да что я уже не делала! Совместные проекты устраивала, прямым текстом говорила обоим, оставляла наедине, на остров Ольгу не пускала.
— Заверяю тебя, любовь тут не платоническая.
— Ника донесла, что Оля по нему скучала, пока он на острове был. А потом я ее привела туда, и что? Я ее не понимаю, — призналась Эл.
— Ты не одинока. Олю, как настоящую женщину, понять, ох, как тяжело. Поссорились они из-за непристойного предложения Игоря. Будь они трезвыми... Тут я переусердствовал, хотя не планировал ничего дальше совместной прогулки. Нужно, чтобы она к нему в здравом рассудке в объятия бросилась. Только ее рассудок должен думать по другому к тому моменту. Вот и устроим так, чтобы ее саму осенило. Ты же знаешь, как эти токи замыкаются. А я помогу, как всегда, можешь рассчитывать.
Эл вздохнула с лукавым огоньком в глазах.
