— Да. Я прицелился ей в голову, когда она проходила через холл, включил нужную частоту — прочитал в инструкции. Мне нужно было, чтобы она задержалась. Невроз навязчивых состояний, так, кажется, это называется?

— Верно. Активируется маленький участок мозга, и человек не может уйти из дома, ему кажется, что он оставил включенную плиту, сушилку для маникюра, открытый флакон... С этим у вас все получилось, а вот с параличом допустили ошибку.

Убийца наклонил голову, соглашаясь. Потом поднялся из-за стола и прямо взглянул в лицо детективу.

— Что ж, я готов отвечать по закону. Спасибо вам, мистер Островски. И вашему стажеру. Я как-то устал за последнее время.

18:16

— Теперь таблоиды напишут, что в Карпентере проснулись гены его порочного деда, — сказал Сергей. Он сидел, опустив глаза, и сосредоточенно возил пальцем по столешнице — играл в примитивный эмулятор тенниса. — То-то будет визгу.

— Мартин говорил, что генов преступности нет, — задумчиво произнес Фред. — Но вот как хотите... ведь Карпентер стал преступником, факт есть факт. И актер он талантливый, даже компьютер купился.

— Карпентер стал преступником потому, что верил в гены преступности. То есть верил, что в них верят его избиратели. Я простой полицейский, я не знаю насчет генов. Но то, что человека может сделать преступником его убежденность — это наверняка... — Сергей упустил мячик и хлопнул ладонью по столу, закрывая окно с игрушкой. — Кстати, Нуайе не был убийцей, у него были совсем другие проблемы. Ладно, пойдем писать бумажки.

— Шеф, а как насчет Брауна? Контейнера нет, Риан мертва, против него только показания Карпентера. Сможет он выкрутиться?

— Не-ет, — протянул Сергей. — Скажи мне, Фред, ты у нас молодой и умный, новостные ленты читаешь. Кто главный конкурент "Пасифика"?

— М-м... "Севент вэйв"? У них аудитории пересекаются, а спонсоры разные.

— Вот и отлично. Позвони им и скажи, что есть эксклюзивная информация по поводу убийства в салоне красоты. Пока неофициальная.

Луна родилась из мысли

— Ты не можешь ходить, как нормальные люди? — брюзгливо спросил шеф.

— Прошу прощения, сэр, — почтительно отозвался Сергей. — Здесь очень здорово.

— Все чокнутые альпиноиды здесь становятся вдвое ненормальней. Одна шестая "же" сносит им крышу. Так и лез двадцать метров по отвесной скале?

— Да, сэр. — Офицер службы безопасности "Lunar Institute for Cosmobiology and Bioinformatics" Сергей Островски подошел к столику, стаскивая с рук перчатки-"гекконы". — Оттуда чудесный вид.

— Можно подумать, с фуникулера он менее чудесный. Садись, заказывай. Но если будешь брать спиртное, вниз поедем вместе.

— Советуете взять спиртное?

— Советую. Сегодня у тебя последний спокойный день.

— Все так плохо?

— Именно так.

— Тогда мне рюмку бренди и два горячих тоста.

— Бери.

Сергей попытался угадать, что за пакость приготовил начальник, отчего не стал говорить по вифону, не вызвал к себе, а пригласил в "Горную Луну" за оплаченный столик. Пилюля, которую так стараются подсластить, должна быть редкостно мерзкой на вкус... Но меркнущее "небо" было бледно-лиловым, словно астра (в целом похоже на земной вечер), на открытой площадке ресторана в каменных вазах цвели какие-то всамделишные земные цветы, и думать о грустном совершенно не хотелось.

Лучший и единственный ресторан базы Сэнгер располагался в скальном массиве у края кратера. Вся база как на ладони (если ладонь согнуть ковшиком). По пологому склону ярусами спускаются институтские и жилые корпуса, окруженные древесными кронами. Справа — зеленый рубчик грядок, светящиеся кристаллы теплиц. И в дальнем секторе, у "горизонта", разделенного надвое вертикальной чертой Центральных Столбов, мигает разноцветными огнями, кипит бессонной механической активностью промышленная зона.

Полковник Картер тоже взял бренди. Отсалютовал рюмкой в ответ, скептически глянул на веселую физиономию сотрудника. Нет тридцати, долговязый, худой, черные волосы связаны на затылке в хвост. Успел облазить все скалы и все строения выше одного этажа под Куполом, подал заявку на скафандровую экскурсию... С экскурсией придется повременить, парень.

— Ты думаешь, что так и отработаешь свой контракт, расследуя пьяные инциденты и в свободное время... — Шеф перебрал руками в воздухе перед собой, показывая, как бегают "лунные гекконы". — ...Гуляя по потолкам?

— Нет, сэр. — Сергей выложил руки без перчаток на стол и преданно уставился на начальника.

— Правильно. В институте чрезвычайная ситуация. В одном из компьютеров обнаружены следы взлома. Чрезвычайно умелого взлома, который к тому же имел место не вчера, а три недели назад.

Сергей молча округлил глаза.

— Хорошо: поздно обнаружены. Нашу систему безопасности... жестоко обидели, скажем так. Взять оттуда могли только одно...

Шеф замолчал, пододвинул к себе интерактивную карту вин, повозил по ней пальцем, но ничего заказывать не стал. А затянувшись электронной сигаретой, вдруг сказал:

— Ненавижу работать с этими соавторами Господа Бога. Все равно что пасти... нет, даже не кошек, а стаю павлинов. Хвастливые сукины дети, эти исследователи генных связей, или как оно называется. Ведут себя так, будто все люди братья, а научные проекты in silico — забавная игра. Нормальный, вменяемый человек, открыв нечто подобное, первым делом позаботится о безопасности — казалось бы, так? Нет, мы будем орать об этом на семинаре, и в спортзале, и в пятницу за пивом...

— Шеф?

— Да, ты прав. К делу. Скопирован проект вектора (шеф заглянул в блокнот) — искусственной генетической конструкции, способной к трансфекции в клетки человека и кодирующей высокоэффективные регуляторы генов...

Сергей испуганно поднял руки вверх:

— Извините, сэр, можно попроще, для минимального проходного балла? Что делает эта штука? Что-то смертельное?

— Эта штука повышает интеллект, — мрачно произнес шеф. — Необратимо, наследуемо и очень сильно. Если модели верны — а они клянутся, что верны.

— Ага, — на физиономии Сергея изобразилось облегчение, и шеф тут же спросил:

— Чему ты обрадовался?

— Ну, все-таки неопасная вещь. Конечно, это прокол, но могло быть хуже...

— Болван, — беззлобно сказал Картер. — Из-за таких неопасных вещей Институт находится на Луне, а не на одиноком островке в Тихом океане. Из-за них мы с тобой тут сидим. Еще раз, медленно, для минимального балла: эта штука повышает умственные способности ОЧЕНЬ сильно. Носитель вектора настолько умнее нас с тобой, насколько ты умнее шимпанзе или трехлетнего ребенка. По сути, он уже не человек, а нечто другое. И это наследуется. Ты понимаешь, что это значит?

— Я думаю, наверное...

— Не понимаешь. Ну вот тебе один из сценариев. Если мы его упустим на Землю и вектор начнет распространяться — а едва ли похититель поставит свою добычу на полку в качестве сувенира! — то земляне разделятся на два биологических вида. Более умный и более глупый. Конечно, умников будет значительно меньше, но ведь и хомо сапиенсов когда-то было меньше, чем неандертальцев. Что может быть дальше, объяснять, или сам видишь варианты?

— Нет, сэр. То есть да, вижу варианты, сэр, и ни один мне не нравится, можно не объяснять.

— Вот и хорошо. Теперь ты мне рассказывай. Злоумышленник похитил файл с нуклеотидной последовательностью. Его дальнейшие действия?

Сергей подергал себя за хвост на затылке.

— Ну, он не сможет ее никому переслать, верно? Компьютерные сети Сэнгера не имеют выходов во Вселенскую Паутину. Почта с Земли принимается раз в сутки, через административный канал. Обратная связь — только голосовая... последовательность длинная?

— Длинная, тысячи "букв", причем более половины участков не имеют аналогов, поскольку она кодирует новый белок. Криптография исключена, в голосовом сообщении это не спрятать.

— Ага. Вообще-то он мог воспользоваться каналом дирекции...

— Ну ладно, ты нас не смешивай с дерьмом. Не мог.

— Если он сам не из совета директоров.

— Тогда в заговоре все члены совета. Мы работаем и над этим, но лично я не верю в такую возможность, сейчас поймешь почему. Думай дальше.

— Он может спрятать носитель и дождаться отпуска на Землю.

— И что потом? Сотрудники Института покидают базу так же, как приезжают, — сирыми и нагими, только с деньгами на счету. Ничего кроме идентификатора личности. Даже белье под скафандр им выдают на транспортном корабле. Еще идеи?.. Подсказываю: ничего кроме собственного тела.

— То есть он может проглотить носитель или, э-э...

Шеф только глянул в ответ, и Сергей умолк. Сканер и в земном аэропорту так просто не обмануть. Ну, а если носитель будет не электронным, а каким-нибудь органическим... И тут он понял.

— Вы хотите сказать, что он мог синтезировать вектор и ввести его себе? Чтобы на Земле, допустим, выделить? Или владеть единолично, передавая только собственным детям?

Шеф кивнул и снова включил сигарету.

— Второй вариант был бы большой удачей. Да, скорее всего, именно это он и сделал. Ни в какой другой форме переправить информацию нельзя. Признаю, мы недодумали про ДНК, но, видишь ли, до сих пор генетические объекты информационной безопасности никто не хотел попробовать на себе... И это плавно подводит нас к особым приметам. Похититель сейчас очень умен. Нечеловечески. Заведомо превосходит по IQ любого из нас.

— Счастлив это слышать, сэр. Кстати, а тестирование интеллекта сотрудников нам не поможет?

— Ты меня разочаровываешь. Я уже упоминал, что он очень умен? — достаточно, чтобы занизить результаты, будь уверен.

— А генетический анализ?

— Обманывать генетические тесты научились еще в двадцатом веке — сразу же, как только их начали использовать в большом спорте. И вместе с методами анализа совершенствуются методы обмана. А мы, так уж совпало, находимся в том самом месте, где собрано все необходимое и для тонкого анализа, и для фальсификации. Кровь на анализ наши службы регулярно берут у всего персонала в любом случае, просто из соображений биобезопасности: сотрудник может заразиться какой-нибудь дрянью случайно. Наш Умник об этом знает, следовательно, не мог не подготовиться. К тому же эксперт говорит, что в клетках крови трансфекция проходит медленнее и не полностью, то есть на третьей-четвертой неделе велика вероятность ложноотрицательных результатов. Продолжай.

Сергей прищурился на скальную гряду, незаметно вздохнул.

— В Институте две сотни человек, технический персонал исключаем. Космобиологов — ботаников, зоологов, микробиологов — можем исключить?

— Можем. Во-первых, они слишком заняты самочувствием жаб и тритонов при лунной гравитации, с молекулярщиками и компьютерщиками общаются мало. Во-вторых, что более важно, почти никто из них не обладает необходимыми умениями и допусками.

— Значит, остается меньше сотни. Причем этот человек должен быть умелым хакером и в то же время иметь навыки лабораторной работы и допуск к приборам. И должен уметь работать с приборами в одиночку. Уметь достаточно хорошо, чтобы потом стереть протоколы синтеза — а это тоже, как я понимаю, нетривиальная задача. Кстати, а как этот вектор попадает в организм?

— Простая инъекция. Тут как раз особой квалификации не нужно. А почему ты говоришь об одном человеке? Как насчет сообщников?

— Маловероятно. Заранее спланировать похищение открытия, которого, если я правильно понял, никто вообще не ожидал... А сколачивать группу прямо здесь, среди всех мер безопасности и психологического контроля, мог только самоубийца. Как говорят немцы, что знают двое, знает свинья. Скорее похититель сам и компьютерщик, и "мокрый" биолог. Есть тут такие?

— Молодец. Но проблема в том, что тут много таких. Деньги, которые платят здесь, дуракам не достаются. И знать о векторе могли многие. Однако если иметь в виду тот уровень хакинга, который нам показали, и близкое знакомство с лабораторными приборами — годится только одна группа, из "Селена Джиномикс". Руководитель — Кэтрин Хиггс, область научных интересов — метилирование ДНК, что бы это ни значило. Сотрудники — Эрвин Баумгертнер, Йозеф Радл, Аруна Амритрай. У каждого — высшее IT-образование, все владеют навыками лабораторной работы, все время от времени синтезируют ДНК, причем сами вводят протоколы.

— Их только четверо?

— Рано обрадовался. Ты их еще не видел. Впрочем, завтра у тебя будет возможность. Действовать будем тихо и незаметно, минимум вовлечения непричастных. Напомни, сколько баллов ты набрал на тестах по биобезопасности?

* * *

— Но в этом помещении никто не работает с биоматериалами, — холодно сказала Кэтрин Хиггс. Сергей с первого взгляда принял ее за мужчину — рыжие волосы зализаны назад, бледное вытянутое лицо, высокий рост. И голос слишком резкий для женщины, скорее похожий на фальцет. Одевались сотрудники института примерно одинаково, в блузы и брюки.

Сергей, в таком же костюме, с бэджем сотрудника службы биобезопасности на кармашке, виновато улыбнулся и развел руками: мол, я скромный служащий, законов и правил не придумываю и дело мое маленькое.

— Я постараюсь не мешать вашей работе, доктор Хиггс. Предупредите меня сразу, куда не соваться, и я не буду.

— Суйтесь куда хотите, нам тут скрывать нечего, — ответил вместо начальницы темноволосый мужчина округлого телосложения, с эспаньолкой и усами. — Но на кнопки не нажимайте, иначе я не гарантирую...

— Эрвин?

— Да, мэм?.. А, понял. Я просто хотел пошутить.

Остальные двое молча разглядывали его. Йозеф Радл — рослый, плечистый, коротко подстриженная борода, волосы светло-русые — спокойно встретил взгляд Сергея и вернулся к работе. Аруна Амритрай... ух ты, а я думал, Аруна — мужское имя. Невысокая, тонкие черты лица, на вид совсем девочка. Черно-шелковая коса, толщиной в Сергеево запястье, переброшена на плечо, блуза персикового цвета очень идет к ее смуглой коже, глаза ярко поблескивают сквозь густые ресницы... Ладно, сыщик, не отвлекайся.

Вручную брать пробы ДНК на месте происшествия Сергея учили в академии. Чтобы обеспечить прикрытие на несколько суток, они с шефом придумали особый рабочий протокол, обширный и бессмысленный. Впрочем, не более бессмысленный, чем многие реальные процедуры, положенные по регламенту.

Сергей установил "фонарь" на штативе, включил его и направил на стену. Откалибровал так, чтобы алые лазерные линии разделили серую стену на квадратики ровно по десять сантиметров каждый. Достал стерильные впитывающие тампоны, штативы с заранее пронумерованными пробирками и принялся за дело. Мазок внутри квадрата — открыть крышечку — тампон в пробирку — закрыть... и так десять раз, пятнадцать, двадцать и далее, пока не кончатся расходные материалы. Будь я настоящим лаборантом, я бы, наверное, парился, что пропущу квадрат или перепутаю нумерацию.

Ученые между собой не разговаривали. Шелест пальцев по клавишам, хмыканье, смешок, краткое допустимое в обществе проклятие... Сергей полез на стремянку, чтобы снять пробы из верхних квадратов — мало ли, вдруг коварные молекулы поднялись с током воздуха... Оттуда ему были видны тач-скрины на столах перед каждым. У Хиггс, Эрвина и Аруны окна были похожие: какой-то график с пиками и провалами, вроде бы у всех троих один и тот же, схематическое изображение хромосомы, переливающееся цветами радуги, таблица с умопомрачающими аббревиатурами и цифрами, а также чат. Общались они виртуально. То ли им проще нажимать клавиши, чем открывать рот, то ли по контракту положено фиксировать в текстовом файле все полезные и бесполезные соображения. Йозеф Радл работал в какой-то статистической программе, Сергею незнакомой.